Меченый. Том 2. На переломе истории

Интерлюдия 2 Специальные курсы

12 декабря 1985 года; Москва, СССР

LE FIGARO: СССР подписывает исторический контракт на строительство первого гражданского ядерного реактора в Китае.

Вчера в Пекине был подписан договор, который изменит баланс сил на мировом рынке атомных технологий: Советский Союз согласовал постройку первого в истории Китая гражданского ядерного реактора. Этот шаг стал неожиданным ударом по амбициям Франции, которая ещё недавно считалась фаворитом в борьбе за этот контракт.

Национальная компания Framatome, гордость французской атомной промышленности, казалось, была обречена на успех. Однако череда скандалов — от ядерного инцидента в Саудовской Аравии до разоблачений о тайных связях французских специалистов с Ираком и Пакистаном — заставила правительство Миттерана приостановить экспортные планы. Добавили масла в огонь и массовые антиядерные протесты, парализовавшие стройки во Франции.

И вот результат: СССР, не отягощённый подобными проблемами, спокойно занял вакантное место.

По мнению автора этих строк, никакие инциденты — даже угроза Третьей мировой — не должны мешать продвижению национальных экономических интересов. Те, кто выступает против атомных проектов, против экспорта технологий в Китай и другие страны, — не просто наивные идеалисты. Они — предатели. Предатели рабочих мест, предатели экономического суверенитета, предатели будущего Франции.

Пока Москва укрепляет свои позиции в Азии, Париж теряет их из-за страхов и колебаний. Пора бы понять: в большой игре нет места сантиментам.

— Температура за бортом — минус десять градусов цельсия, пасмурно, без осадков. Добро пожаловать в Москву, — объявила на русском и немецком языках по громкой связи стюардесса в стандартной синей форме аэрофлота, люди начали подниматься со своих мест, доставать сумки и потихоньку потянулись к выходу. Женщина, сидящая у окна, не торопилась, желания толкаться с остальными путешественниками не было ни на грош, поэтому она спокойно дождалась пока соседи по короткому перелету покинут салон и только потом уже и сама, подхватив рюкзак с нехитрой поклажей, легко сбежала по приставленному к борту советского Ту-154 трапа.

Границу прошла быстро. Решение об «открытии границ в рамках СЭВ» хоть еще не было полноценно воплощено в жизнь, — хотя в Германии уже несколько месяцев одной из главных бытовых тем стали планы на путешествия, которые могут воплотиться в жизнь в случае его реализации, — однако нравы советских пограничников явно смягчились, во всяком случае особой подозрительности по отношению к себе немка не почувствовала, впрочем, возможно тут сыграло роль наличие письма с приглашением, на котором стояли «грозные» печати разных важных партийных ведомств.

На выходе же ее уже ждали.

— Добрый день, вы видимо ждете меня, — на на более-менее приличном русском обратилась женщина к встречающему. В школе Ангела занимала призовые места в олимпиадах по русскому языку, но с тех пор прошло пятнадцать лет, без постоянной практики и грамматика, и лексика очень быстро забываются.

— Товарищ Меркель? — Встречающий очевидно знал немецкий лучше, чем немка — русский, поэтому они мгновенно перешли на язык Канта и Гегеля.

— Именно так.

— Это весь ваш багаж?

— Да, только рюкзак, — кивнула женщина. Несмотря на то, что ей было уже тридцать лет, большим опытом путешествий похвастаться она не могла, скажем так, политическая ситуация в ГДР не позволяла любителям туризма особо развернуться. Хотя как раз в Союзе немка была уже второй раз, первый — еще в детстве в качестве приза за победу в той самой языковой олимпиаде, — но тогда все было иначе, ну а после особо ездить Меркель не доводилось. Все же в СССР было, куда поехать и без остального мира — хочешь в тундру, хочешь в горы, хочешь в пустыню или на море — все найдется свое-родное. В Восточной Германии с этим ситуация была куда печальнее, поэтому за внешней демонстративной уверенностью внутри Ангела изрядно нервничала.

— Тогда пойдемте, нас уже ждут.

(Ангела Меркель)

Машина ехала от аэропорта. Сначала по трассе — с не столь уж плохим покрытием, как принято шутить про Российские дороги — потом по заснеженной предновогодней Москве. Люди по ту сторону стекла куда-то спешили, сновали туда-сюда автомобили и автобусы, и вообще жизнь здесь на первый взгляд мало отличалась от привычного ее течения дома.

Мысли женщины, однако, были в этот момент далеки. Она вновь и вновь прокручивала цепочку событий, приведшую ее в советскую столицу. Говоря по правде… Как таковой цепочки событий-то и не было вовсе. Ангела никогда не была особо погружена в политику, являясь членом немецкого комсомола проявила себя активисткой, но вступать в СЕПГ не торопилась, да и вообще не планировала развиваться по «партийной линии».

Работала в Академии наук, вот только перед поездкой — собственно в связи с отлетом в Москву пришлось даже немного сдвинуть планы, благо все отнеслись к этому с пониманием — защитила диссертацию, налаживала личную жизнь. И тут ей приходит приглашение из СССР прилететь в Россию, чтобы пройти какие-то там курсы. Сначала немка восприняла это не в серьез, но потом решила — «какого черта». Почему бы и не попутешествовать за казённый-то счет. Пусть даже это будет путешествие в зимнюю Москву, которая как известно, немцам не традиционно не очень «заходит».

— Какая у нас программа? Что это вообще за курсы?

— Не торопитесь, фрау Меркель, — «уже фрау, а не товарищ», мысленно отметила немка. — Сегодня у вас большая экскурсия по Москве, никаких других мероприятий не планируется, мы ждем когда прилетят все остальные участники нашего форума.

— Остальные? — В приглашении цель поездки была прописана весьма расплывчато, поэтому выяснять подробности приходилось буквально на ходу.

— Да, мы ждем представителей от других стран СЭВ. От каждой страны будет по несколько человек, к сожалению, синхронизировать приезд всех не получилось, поэтому придется чуть-чуть подождать. Но я обещаю, заскучать мы вам не позволим.

— Как скажете, — только и пожала плечами Меркель.

Следующие несколько дней и правда выдались суматошные. Культурная программа — весьма, нужно признать, насыщенная — была призвана не только и не столько развлечь гостей из братских социалистических республик, сколько мягко погрузить их в новую реальность, созданную инициативой советского руководства. Каждый день к уже прибывшим делегатам присоединялись новые участники, и постепенно Меркель стала замечать, что приехали сюда не просто случайные представители молодёжных организаций. Среди её новых знакомых оказались люди с весьма солидными амбициями и уже чётко обозначенной политической позицией.

— Роберт Фицо, Чехословакия, — с улыбкой протянул немке ладонь совсем молодой еще симпатичный русоволосый парень. Поскольку все здесь собрались из разных стран, за лингва-франка как-то само собой — ну просто было бы странно, случись иначе — был принят русский. Далеко не все знали его тут в совершенстве, однако за не имением альтернативы рост уровня владения языком наблюдался не по дням, а по часам.

Каждый раз во время приёмов пищи гостей сажали по разному, очевидно, чтобы быстрее перезнакомить их между собой.

— Очень приятно, Ангела Меркель, Восточная Германия, — по какому признаку их всех собрали, немка так и не поняла. Более того осторожные попытки прозондировать почву в этом направлении ясности не внесли ни на каплю. Разный возраст, разное образование, разный «партийный» и общественный опыт. — Давно занимаешься… Общественной деятельностью.

Общий контингент собравшихся примерно укладывался в коридор 25–35 лет. Словак же явно был моложе, даже строгий костюм не мог скрыть молодость своего носителя.

— Вообще практически не занимаюсь, — помедлив несколько секунд то ли подбирая слова, то ли раздумывая над ответом, сказал Фицо. — В институте учусь, пришлось даже сессию закрывать досрочно ради поездки.

Вскоре немецкая делегация расширилась, и Ангела с интересом обнаружила, что её земляки настроены по-разному. Здесь были и те, кто уже видел себя в руководящих рядах СЕПГ, и те, кто явно разделял скептицизм к существующему курсу партии. Было очевидно, что у организаторов есть собственный замысел относительно того, как направить эти настроения в нужное русло. Не зря же их всех собрали в одном месте.

В один из холодных декабрьских дней группу, наконец, посадили в самолёт и отправили на юг — в Крым, где климат оказался куда более благоприятным. После Москвы с её холодом и серостью даже сдержанная немка ощутила, насколько приятнее дышать морским воздухом среди пальм и кипарисов. Зимнее море в Крыму оказалось на проверку приятнее чем летнее море родного Балтийского побережья, уж точно пальм в районе Ростока ты не увидишь никак. Ну разве что в теплице ботанического сада, а это по любому не те ощущения.

Здесь, в пансионате недалеко от Ялты, и началась основная часть работы. Дни были расписаны по часам. Семинары, лекции, дискуссии — всё было направлено на демонстрацию очевидных экономических выгод, которые страны СЭВ получают от сотрудничества с Советским Союзом. Сначала Ангела воспринимала это с известной долей скептицизма — однако цифры и аргументы были представлены настолько убедительно, что она не могла не признать: во многих пунктах лекторы были абсолютно правы. Ну во всяком случае на доступном ей самой уровне понимания.

— Позвольте не согласиться, — после очередного доклада посвященного перспективам экономики США в аудитории завязалась активная дискуссия. Главной спорщицей тут оказалась болгарка Георгиева, считавшая себя большим специалистом именно по западной модели экономики. — Кризис в США очевидно пройден, надеяться на ухудшение их макроэкономических показателей в ближнесрочной перспективе как минимум наивно.

— Преодолели кризис? — Хмыкнул в густые усы лектор. — Основные макроэкономические показатели США за прошедший год совсем не впечатляют. Рост ВВП всего 3% при инфляции в 4,2% — это фактически рецессия, если выйти за рамки устоявшихся терминов и включить логику. ФРС снижает ставку для стимулирования экономики, но от этого инфляция начинает ползти вверх. Безработица приближается к 8%, госдолг растет по 5% в год. Для примера в СССР — и уже сейчас это положение считается у нас кризисным и требующим реформ, частью которых является и более тесная интеграция со странами СЭВ — рост валового национального продукта в прошедшем году составил 4%, при этом инфляция практически отсутствует, госдолг составляет смешные 20 миллиардов долларов, про безработицу говорить не буду, и так понятно.

— И тем не менее темпы роста экономики СССР сокращаются год от года, а динамика США, если брать долгосрочную перспективу куда более стабильная, — продолжала настаивать на своем болгарка.

— Посмотрим, — с улыбкой пожал плечами лектор. — Инфляция в США после первых лет «Рейганомики» вновь развернулась наверх. Дальше снижать учетную ставку ФРС не сможет, снижение курса доллара по отношению к основным мировым валютам — плохой знак для американцев. Это признак слабости, а не силы. Ну и про войну на Ближнем Востоке забывать не нужно, она обойдется американцам дорого. Во всех отношениях.

Меркель тогда поразилась несвойственной соцлагерю открытости дискуссии. Их не пытались убедить, используя цитаты классиков, наоборот упор делался на цифры и их практическое воплощение в реальности.

Отдельной строкой программы стояла специальная встреча с делегатами из ГДР. Тема была обозначена как «Актуальные угрозы суверенитету Восточной Германии». Молодых немецких гостей усадили за длинный стол, и лектор — пожилой человек с безукоризненным немецким — начал раскрывать перед ними детали тайного — существовал он на самом деле или нет, неизвестно, но выглядело во всяком случае все описываемое как минимум похоже на правду — плана западногерманского руководства. Согласно этому плану, объединение Германии предполагало фактическую аннексию экономики ГДР с последующей приватизацией её ведущих промышленных предприятий западными корпорациями.

— А есть доказательства этих планов? — резко спросил кто-то из задних рядов.

— Безусловно, — твёрдо ответил лектор. Потом улыбнулся и добавил. — Все сведения проверены, у нас есть источники в правительстве ФРГ, и их планы вполне очевидны для тех, кто умеет читать между строк. Хотя, конечно, познакомить вас лично с сочувствующими мировому коммунизму без сомнения храбрыми и достойными личностями в верхах Западной Германии я вас не смогу. Лет тридцать еще вероятно, пока секретность не снимут, а с некоторыми, скорее всего — и вовсе никогда.

Слушая это, Ангела с удивлением отмечала, что слова лектора в полной мере соответствовали её личным сомнениям относительно стремления части её сограждан как можно скорее «объединиться» с Западной Германией. Она думала о родителях, о знакомых, о своих коллегах по Академии наук — очевидно при объединении Академию наук ГДР просто расформируют — и понимала, что далеко не все из них готовы к тому шоку, который неизбежно произойдёт, если эти планы воплотятся в жизнь. В конце лекции выступающий прямо заявил: «Если это произойдёт, народ получит лишь крохи. Вернуть всё назад будет невозможно».

К концу поездки Меркель чувствовала себя совершенно иначе. Казавшаяся вначале бессмысленной экскурсия превратилась в нечто большее. Советские лекторы как-то сумели задеть некие глубоки струны в ее душе, теперь немка ясно понимала, почему именно её пригласили сюда. Ангела была не просто перспективной молодой женщиной из ГДР. Она была человеком, способным мыслить рационально, трезво оценивать информацию и, что самое важное, оказывать влияние на мнение окружающих.

В последний день перед отъездом обратно Меркель вызвали к руководителю программы, доброжелательному мужчине лет пятидесяти, — с добрыми глазами, от взгляда которых бросало в дрожь, а мысли непроизвольно сворачивали в сторону желания в чем-то признаться, — который вручил ей официальный конверт.

— Это приглашение на полноценное обучение в нашей школе партийного резерва СЭВ. Через полгода мы будем рады видеть вас вновь. Мы считаем, что именно такие люди, как вы, могут сыграть ключевую роль в судьбе не только своей страны, но и всей нашей общей системы, — сказал он.

Когда самолёт взял курс обратно на Берлин, Ангела смотрела в окно, на медленно удаляющийся берег Крыма, и размышляла о перспективах. Внутри неё родилось твёрдое убеждение: она обязательно вернётся сюда, ведь теперь речь шла не только о её личной карьере. Это была возможность изменить судьбу своей страны — возможно, даже всей Европы.