Меченый. Том 2. На переломе истории

Глава 6−3 Гостеприимная Грузия

26 октября 1985 года; Кутаиси, СССР

МОСКОВСКИЕ НОВОСТИ: По настойчивым пожеланиям трудящихся Москвы, городской Совет народных депутатов постановил переименовать 3-ий Автозаводской проезд Пролетарского района Москвы в улицу Владимира Высоцкого. Это событие, отражающее народное признание выдающегося поэта и актёра, станет символом глубокой любви к его песням. Руководство города уверено, что новый адрес прочнее свяжет имя Высоцкого с историей Родины. По мнению рабочих коллективов, решение укрепляет связь поколений и содействует развитию культурных традиций.

На этом недолгие прощания были окончены, я бодро — регулярные физические упражнения и пробежки по парку к этому времени уже заметно стали сказываться на самочувствии, во всяком случае одышка после пары лестничных пролетов практически пропала — взбежал по трапу и нырнул в чрево алюминиевого гиганта. Перекинулся парой слов с экипажем, сделал комплимент бортпроводнице Людочке, после чего прошел в свой салон. Вокруг суетилась охрана, я же плюхнулся в кресло и, закрыв глаза, постарался отрешится от происходящего. Конкретного плана, что делать в Кутаиси не было, тут я собирался положиться на способности к импровизации.

— Товарищ генеральный секретарь, там телевизионщики подъехали, — я бросил быстрый взгляд на часы. Стрелка уже подбиралась к часу дня. Пока долетим — два часа, — пока там на месте разберемся. Хотелось успеть на завод до окончания рабочего дня, чтобы не «растягивать удовольствие».

— Так запускай их внутрь и полетели, больше никого не ждем, — в последний момент я переиграл и дал распоряжение чтобы съемочная группа первого канала летела с нами. Чтобы время не терять, ну а веры в профессионализм местных товарищей у меня почему-то совсем не было.

Еще спустя пятнадцать минут — меня каждый раз поражало, как оперативно тут все эти взлетные процедуры происходили, впрочем, может быть, с бортами первых лиц оно и в будущем так, там мне летать на них не доводилось — мы получили разрешение на взлет и вырулили на полосу. Взревели двигатели и самолет начал разбег. Машина достаточно легко набрала скорость, оторвалась от асфальта, забралась на нужную высоту и легла на южный курс. Я машинально бросил взгляд на часы — половина второго. Нормально, время еще есть.

Время в полете провел за работой и обедом. Успел просмотреть пару отчетов и закинуть в себя кусок курицы с рисом. Даже вкус не почувствовал, мысли были другим заняты.

В двадцать пять минут четвертого колеса Ил-62 коснулись полосы кутаисского аэродрома. Полноценного большого аэровокзала в городе не имелось, был маленький аэродром, принимающий машины типа Як-40, все что размерами превышало яковлевский самолет, садилось на военной базе в 14 километрах от города. Называлось это «совместным» использованием и, как мне кажется, было не удобно не гражданским авиаторам ни военным.

Вообще в авиационной отрасли в СССР все было тоже не слава богу. При вполне солидных общих цифрах — мы занимали уверенное второе место в мире после США практически по всем показателям, начиная от количества построенных самолетов, заканчивая количеством перевезённых пассажиро-километров — имелись и негативные тенденции. Связаны они были в первую очередь с серьезным износом материальной части как самолетного парка, так и имеющихся аэровокзалов.

Смешно сказать, но при наличии более 6 тысяч аэродромов с стране — действующими правда были только порядка 4500, — количество оных с полосой длиной от двух с половиной километров, то есть 1 и 2 класса, способные принимать что-то крупнее того же Як-40, насчитывалось меньше 80 штук. Остальные — всякая мелочь, под кукурузники заточенная.

И это если не вспоминать качество самих аэропортов. И я даже тут не говорю про здания и обслуживание в них. В эти времена здание аэропорта чаще всего мало чем отличалось от здания железнодорожного вокзала. Другое дело, что у нас не хватало элементарных вещей. Например, трапов для высадки и посадки пассажиров, из-за чего в конструкции того же ультрасовременного по нынешним меркам Як-42 предусматривалось наличие собственного выдвижного трапа. Какая нахрен энергоэффективность, какая топливная экономичность, о чем вы говорите⁈ Таскаем с собой тонну лишнего железа, потому что иначе на мелких аэродромах пассажирам придется прыгать на взлётку с высоты пары метров. Поразительное сочетание новейших технологий и необеспеченности самым простым оборудованием.

А с другой стороны, глядя на то, как в той же независимой Украине всего за десять лет реально действующих аэропортов осталось полтора десятка на всю пятидесятимиллионную страну, понимаешь, что запас прочности у советской системы просто огромный. Это как старое, но крепкое, большое кирпичное здание с толщиной стен в полтора метра. На первый взгляд выглядит не очень, но, если его немного подштукатурить, может выйти конфетка, куда там современным панелькам.

— Осталось только где-то кондитера найти, — буркнул я себе под нос спускаясь по достаточно хлипкому приставному трапу. Грузия встречала отменной погодой, светило солнышко, поддувал легкий ветерок, разгоняющий духоту, сразу захотелось плюнуть на все и двинуть к морю. Скинуть одежду и в набегающую волну занырнуть, а потом пивка с вяленой барабулькой. От всплывшей в мозгу картинки рот непроизвольно наполнился слюной. — И чего местным не хватает, живут практически в раю, а туда же…

— И тебе добрый день, Михаил Сергеевич, — с улыбкой бросился к подножию трапа встречавший меня Шеварнадзе. Видимо он увидел, как двигаются мои губы, но не услышал, что именно я пробормотал, поэтому подумал, что я с ним здороваюсь. — Как долетел?

— Долетел хорошо, — я повернулся и махнул рукой в сторону выгружающихся телевизионщиков. — Для них тоже транспорт организуй и давай сразу на завод ехать, пока время еще не слишком позднее. Не будем откладывать дело в долгий ящик.

— Это что, телевидение? Зачем телевидение? — Шеварнадзе даже не пытался скрыть, что появление журналистов его не радует. Мягко говоря. Очевидно грузин надеялся порешать вопросы тихо-мирно, без вынесения сора из избы. Типа сейчас генсек прилетит, кого-то отругает, руководство завода вероятно снимет, но его тут быстренько обработают в нужно ключе, и он вредные новации, которые только людей тревожат, отменит. Ну и как-то оно дальше будет само существовать в тех же рамках, что и раньше. Ох уж эти, блин, консерваторы. От слова консерва.

— Как зачем? — Наигранно удивился я, — вопрос архиважный, мы не имеем права скрывать его от трудящихся. Пока русский Ваня трудится за свою зарплату где-нибудь в Свердловске и потом то талонам должен колбасу отоваривать, его коллеги тут в Грузии работать не хотят, хотя условия у них в разы лучше. И климат приятнее и снабжение богаче, мы еще потом в какой-нибудь местный гастроном заедем, подснимем полки, товаром забитые.

— Михаил Сергеевич, — когда мы наконец погрузились в машины, — Шеварднадзе, кажется, начал прямо подпрыгивать на сидении от волнения. — Зачем показывать? У нас и так проблема, народ волнуется, кому от таких новостей по телевизору будет легче?

— Ну как же. Вот смотри, всего за полгода в Грузии самозанятыми уже больше ста тысяч человек зарегистрировались. Это же хорошо?

— Хорошо? — Переспросил Эдик, явно не понимая к чему я клоню и в момент став неуловимо похожим на Джамшута из известной в будущем пародийной передачи.

— Ну конечно же. Это показывает, что грузины готовы жить по-новому. Переходить из индустриальной экономики в постиндустриальную. Экономику услуг. Ну и зачем тогда Грузии все эти заводы? Они грязные, только воздух портят, зарплаты там маленькие, планы эти туда-сюда сверху спускают. Одна морока. Будут грузины мандарины выращивать, да туристов развлекать приезжающих на местную природу полюбоваться. И денег больше и уважения, и работать нужно меньше.

— Понятно… — Судя по перекосившемуся лицу Шеварнадзе, глава Грузии наконец понял, что я над ним практически в открытую издеваюсь. Не слишком разумный поступок, наверное, однако перед вылетом из Москвы я так или иначе отдал приказ о подготовке документов на «снятие» Эдика, учитывая обстоятельства, не думаю, что Политбюро будет против. И что мне больше всего нравилось в этом деле, даже искать, кого поставить на место Шеварнадзе не было нужно. Вторым секретарем в Тбилиси сидел Никольский Борис Валерьевич. Русский и всегда готовый при случае выдвинуться в первые ряды по зову партии и правительства. А до него, кстати, тут Колбин 2-ым секретарем был, тот самый которого в реале Горби на Казахстан поставил, вследствие чего там протесты начались.

Русский, москвич, при этом вроде как частично местный, это, кстати, не так уж и хорошо, но будем считать, что Никольский лет на пять вопрос по Грузии закроет, а там посмотрим. Нужно будет только правильную беседу с ним провести насчет всего того безобразия, что в этой республике творится. И с левыми доходами населения, и с наркотиками, и с деиндустриализацией ползучей.

А на его место — вторым секретарем то бишь — можно уже кого-то местного поставить. Или нет, имелся у меня в запасе кадр, которого я собирался двигать наверх, и чью карьеру требовалось немного подтолкнуть. Бойко Владимир Семенович, который нынче трудился на должности начальника производства на Мариупольском Металлургическом Комбинате им. Ильича. Пока это был один из тысяч подобных руководителей когорты «красных директоров» ничем себя особо не проявивший, однако потенциал у этого молодого сорокасемилетнего мужчины был огромный.

В той истории Бойко в начале девяностых сумел подсуетиться, стать генеральным директором предприятия и его главным акционером — дело в общем-то стандартное для тех лет. Вот только в отличии от других заводов Украины и того же Мариуполя, ММК им. Ильича под руководством Владимира Семенович не превратился в груду металлолома, а наоборот продолжал развиваться в самые сложные постперестроечные годы. Более того, Бойко показал себя не только как умелый руководитель, сумевший встроиться в капиталистическую систему отношений, но еще и как человек социально ответственный, активно помогающий городу и живущим там людям. На деньги завода в Мариуполе открывались магазины и аптеки со скидками для своих работников и всех пенсионеров, разбивались парки, обновлялась инфраструктура, Владимир Семенович выкупил местный футбольный клуб, когда тот готов был окончательно обанкротиться и построил парк с аттракционами. Его настолько уважали местные, что порой всерьез шутили, что город скоро нужно будет переименовывать. То ли в честь завода Ильича, то ли в честь самого Бойко.

Закончилась правда вся история не так весело, хоть и достаточно закономерно — после кризиса 2008 года, когда Бойко уже перевалило за семьдесят, завод в добровольно-принудительном порядке выкупил главный олигарх тогдашней Украины Ахметов, после чего все социальные программы начали резко сворачиваться, и это предприятие перестало отличаться от какого-то другого завода «независимой Украины».

Так что кадровый резерв для замены руководства Грузинской ССР у меня имелся, Шеварнадзе правда об этом пока еще не догадывался.

— А ты как думал, Эдуард! — Глядя в мерзкую рожу грузина, который в моей истории был полноценно причастен к сдаче всех внешнеполитических интересов страны, я признаюсь просто не утерпел перед возможностью высказать ему все что думаю. — У тебя в республике какое-то блядство творится! Теневая экономика процветает как будто мы не в Союзе живем, а в Америке времен сухого закона. Наркотики! Ты знаешь, что половина всех «воров в законе» — Грузины? Или, по-твоему, эти люди, которые с заводов увольняются, они просто так, в никуда уходят? Нихрена! Есть, значит, возможности заработать в республике, которые «мимо кассы» идут. И что я тебя должен прикрывать теперь? Все это говно прятать, чтобы другие не видели? Совсем за идиотов держишь товарищей по партии⁈

И это при том, что официальная кампания по наведению порядка в торговле шла уже какой месяц. С генералом Астафьевым сразу после назначения его на МВД мы договорились, что он сформируют такой себе летучий отряд из нескольких десятков опытных честных следаков и оперативников и будет по команде спускать эту свору на тот или иной населенный пункт, зачищая местных дельцов и максимально концентрируясь на ликвидации связки торговой мафии и партийных органов. Два летних месяца ребята работали по Москве, помогая Гришину выполнить свою часть договора и набираясь опыта, а в начале осени эта бригада высадилась десантом в город-герой Днепропетровск. Причем дело это само по себе заслуживает отдельной книги, уверен ее когда-нибудь напишут, там была проведена натуральная войсковая операция с разведкой вражеских позиций, скрытым сосредоточением и неожиданным «22 июня ровно в 4 часы» наступлением.

А в качестве «артиллерийской поддержки» своре Астафьева, как уже кое-кто окрестил эту команду, были приданы телевизионщики, которые фиксировали буквально все что могли на камеры и потом пускали в эфир. Против такой связки аргументов местечковая торговая мафия пока способов противодействия найти не смогла хоть и очень пыталась. Причем пыталась по-разному, начиная от засылки «ходоков» во главе с самим Щербицким — ну не просто же так мы именно город на Днепре выбрали для показательной порки, именно отсюда начинал свою политическую карьеру Владимир Васильевич и именно против него был очевидно нацелен этот удар — вплоть до реальных попыток физического устранения следователей. Серьезно, одного милиционера вполне не иллюзорно подстрелили, когда тот возвращался ночью с задания, а еще имела место попытка тупо подорвать машину столичных оперов. Попытка провалилась, однако мотивация «пощупать за горло торговых тварей» у команды Астафьева после этого инцидента вовсе взлетела на невиданную ранее высоту. Одно дело каких-то там магазинных прохиндеев ловить и другое — людей, которые в открытую идут против системы, совсем разный уровень.

— Что, кто-то поднимает шум? Давай я денег дам, сколько нужно? — Реакция Шеварнадзе оказалась мгновенной… И очень капиталистической. Есть проблема — значит нужно тратить деньги, чтобы ее решить. В стиле «если проблема решается деньгами, то это не проблема, а расходы». Сразу мысль возникает, а не заслать ли к Эдику домой команду оперов с обыском, что они там найдут? Очень интересно… Но нет, нельзя, не поймут товарищи по партии, не время еще для таких крутых мер. Одно дело, когда я всех этих мудаков просто снимаю с должности, это один уровень сопротивления. А вот если начать их всех сажать, система меня просто сомнет, тут нужно либо в президентское кресло перепрыгивать, как реальный Горби, чтобы от КПСС перестать зависеть, либо на силовиков опираться. Не известно, что хуже.

— Хрен ли ты со своими деньгами везде лезешь⁈ Ты же не лавочник на привозе, Эдик, пора понять, что не все меряется деньгами! Тем более в Союзе, я вообще не понимаю, почему должен тебе это объяснять!

Мы перебросились еще парой фраз и Шеварнадзе, кажется, окончательно завял, осознав, что путей отхода ему практически не осталось. Уж на такое его политического опыта и партийной чуйки явно хватало, не дурак поди. Подлец, но не дурак. Наверное, сидел и думал, как он так проскочил поворот, который должен был привести его на вершину властного Олимпа. Сидел бы сейчас в Кремле и вот эти местечковые проблемы его бы вообще не касались.

Я же просто смотрел в окно и любовался далёкими, едва видными из-за высаженных по обочине трассы деревьев, горами. Всегда любил Кавказ за его природу, в прошлой жизни был у меня период увлечения альпинизмом с последовательным посещением всех пятитысячников Большого Кавказского хребта — одно из самых ярких приключений. Бросить все, схватить палки и рвануть в горы, а не вот это вот все…

Эх, вложить бы всем местным знание о том, что произойдет с ними в случае развала СССР. Так чтобы все поняли, какая это будет задница, но при этом и страну ради такой наглядной демонстрации не уничтожать. Со всей наступившей в 90-х экономической бездной, войнами, резким падением жизни и депопуляцией. Интересно, как бы все себя повели, получив в голову такое знание о грядущем. А может и нужно, ну его нахрен такие эксперименты…