Мальчик, Который Выжил

Глава 7

Значит, мне угрожает опасность?

Эта мысль прочно застревает в голове. Я машинально поглаживаю Дена, но разум уже блуждает в тревожных воспоминаниях.

Странный случай с эхокотом… Тогда он неожиданно появился в моей комнате, будто в усадьбе нет никакой защиты. Я помню, как испугал его пузырьками. Тогда я посчитал это случайностью. Но теперь… Теперь это кажется настоящей подставой.

У княжеской усадьбы ведь должна быть родовая сеть безопасности. Тогда как кот смог пробраться?

Я бросаю взгляд на Дена. Он весело скачет по рассыпанным кубикам, перебирая своими металлическими ножками и явно наслаждаясь разрушением. Ему-то хорошо, он доволен собой. А вот мне, младенцу, придётся играть в совсем другие игры. Игры взрослых. И не просто взрослые — смертельные.

Что ж, пусть так. Только вот в такие игры с Безумным Генералом лучше не играть. Это может плохо закончиться. Для моих оппонентов.

Но сейчас я отбросил тревоги. Я ведь всего лишь карапуз, а не грозный воин. Сейчас мне точно не по силам разбираться с врагами. Надо сначала побыстрее вырасти, стать сильным, а уж потом накостылять всем желающим.

Пока же я играю с Ксюней и Деном, забывая обо всём на свете. Ден — крутой. Он тоже кайфует от разрушений, как и я, а ещё и «летает» великолепно, когда я запускаю его в замки из конструктора. А уж как он радуется, когда прыгает на их руинах! Даже кажется, что его глаза-камушки сверкают сильнее. Я в полном восторге, а Ксюня тоже пробует запульнуть Дена, правда, ей не хватает опыта Безумного Генерала. Но попытка засчитана.

На следующий день мы вновь увлечённо играем: Ден атакует, я строю новые замки, а Ксюня увлеклась куклами, как будто они интереснее Дена, ей-богу. Всё идёт прекрасно, пока наше веселье внезапно не прерывается. Сначала появляется служанка и с извинениями забирает Дена, мол, матушка-княгиня велела. Паука куда-то уносят.

Затем я слышу шаги и приглушённые голоса из коридора. Потом в дверях появляется худая женщина с хмурым лицом. Она явно пытается выглядеть приветливой, но её улыбка больше напоминает натянутую маску.

Следом за её приходом в комнату вносят ребёнка. Мама тоже здесь, как всегда сохраняет невозмутимость и чётко следует правилам этикета, даже обращаясь к нам, детям.

— Знакомьтесь, Вячеслав Светозарович, Ксения Тимофеевна, — спокойно говорит она. — Это Лидия Николаевна и Степан Семёнович, супруга и сын твоего брата, Слава, — Семёна Светозаровича.

Княгиня чуть поворачивается к женщине и добавляет:

— Лидия Николаевна, моего сына вы уже видели, а это Ксения Тимофеевна Рогова.

Мама молодец. Прививает нам церемониальный протокол с детства.

Лидия едва заметно морщится, услышав имя Ксюни, но всё же произносит, явно не без сарказма:

— Надо же, дочь Мастера Егерей.

Тем временем ребёнок — Степан Семёнович, как я понимаю, — оказывается рядом с нами. Ему, судя по росту и весу, около года и пары месяцев, и он выглядит гораздо крупнее и плотнее, чем я и Ксюня. Правда, ходит очень неуклюже, чуть заваливаясь то в одну, то в другую сторону.

Эх, жалко Дена забрали. Нельзя теперь им похвастаться перед племянником… Хм, стоп! А не потому ли паука унесли, чтобы не палить мою Атрибутику Разрушения перед родственниками? Значит, им нельзя доверять? Опаньки, приплыли. Интриги в семье.

Я смотрю на Степана и невольно размышляю о нашем возрасте. Если он мой племянник и старше меня, значит, мой брат, его отец, должен быть примерно ровесником мамы. А мама у меня молодая, да ещё и красивая. Значит, батя-то у меня явно в возрасте, но, видимо, любитель молоденьких. Вот же бес старый!

Кстати, отца я до сих пор не видел. Это странно. Либо он мёртв, либо чертовски занят своими делами. В любом случае, семейные отношения здесь явно куда сложнее, чем кажутся на первый взгляд.

Тем временем Степан стоит чуть в стороне и с хмуро смотрит на нас, но подойти ближе не решается. Его взгляд бегает между мной и Ксюней, словно он пытается понять, кто мы такие и чем тут занимаемся.

Лидия Николаевна тем временем окидывает нас с Ксюней оценивающим взглядом. Её лицо сохраняет маску холодной вежливости, и после секундной паузы она сухо произносит лишь небрежное:

— Какие славные детки.

Мда, эти слова прозвучали так дежурно, будто их сказали просто потому, что так положено. Ледия, кажется, больше занята мной. Она смотрит на меня с явным интересом, словно выискивает что-то важное.

Что-то здесь не так. Этот визит точно не случаен.

Я украдкой наблюдаю за своей невесткой, проверяю её на скрытые угрозы. Вроде заточки под платьем нет, и то хорошо. Но что это за хищная оценивающая манера? Её высокомерное поведение выдаёт слишком многое — она тут не ради визита вежливости.

Как и положено генералу, я сохраняю хладнокровие и тоже внимательно изучаю гостью.

А пока, на правах хозяина, я решаю проявить гостеприимство. Встаю, беру коробку с конструктором — между прочим, из него можно построить крутой замок, — и топаю к Степану.

— На, иг-лай! — говорю с вежливым кивком. Ведь гостеприимство — это важно, даже если ты ещё совсем мелкий.

Лидия Николаевна удивлённо смотрит на меня, потом переводит взгляд на маму.

— Он уже говорит и ходит? — спрашивает она, подняв одну бровь. — В девять месяцев?

Мама гордо кивает, расправляя плечи:

— Княжичу еще нет девяти. А в целом, как видите, Вячеслав Светозарович быстро развивается.

— Оно и видно, — вдруг бросает Лидия с лёгкой насмешкой в голосе. — Ещё ребёнок, а уже такие замашки…

Я не понимаю, что она имеет в виду, и мама, судя по её выражению лица, тоже. Но это замечание явно не было комплиментом.

Тем временем Степан, не обращая внимания на предложенные кубики, целеустремлённо направляется к Ксюне. Его взгляд направлен на пенопластовый меч, который она держит в руках.

— Ммоё! Дай! — резко заявляет племяш и, не дожидаясь ответа, вырывает игрушку у неё из рук.

Ксюня хлопает глазами, растерянно глядя на Степана, явно не понимая, что происходит. Её лицо быстро краснеет, а в глазах начинают собираться слёзы. Она молчит, но обида на её лице говорит сама за себя.

Степан, будто вовсе не замечая её испуга, с горящими глазами начинает размахивать пенопластовым мечом, целясь прямо в Ксюню.

— Ух, ух! — выкрикивает он громко. — Умли! Умли!

Ксюня молча отступает в угол, прижимаясь спиной к стене. Кажется, ещё немного — и она разревется. Но вместо плача она сжимает губы и пытается уклоняться от замахов.

Степан же продолжает шагать за ней, всё сильнее замахиваясь мечом.

Я нахмуриваюсь и сжимаю кулаки. Хель меня дери! Какого хрена он творит? Зачем доводить девочку? Иди играй в кубики, балбес! Замок классный можно построить! И рушится он тоже классно!

Мама и Лидия наблюдают за происходящим издалека. На лице мамы написано удивление, а у Лидии выражение… какое-то спокойное, даже довольное. Мне это, мягко говоря, не нравится. Никто не имеет права так обращаться с Ксюней, особенно какой-то нахальный племянник. Я тебя выше по родовому дереву. Так где твое уважение? Почему поднимаешь клинок на мою суженую?

Не раздумывая, я хватаю ближайший пенопластовый меч, подхожу ближе. Быстро прицелившись, тыкаю Степана мягким остриём в бок.

— Коняй, хале! Эй, диот! — говорю строго, глядя ему прямо в глаза.

Степан отшатывается, явно ошарашенный моим вмешательством, чуть ли не падает, но быстро приходит в себя. Его глаза жадно устремляются на мой меч. Он широко расставляет ноги, разводит руки и визгливо кричит:

— Дай! Мойо!

И, не дожидаясь ответа, тянется ко мне, пытаясь отобрать меч. Ну ничего себе наглость! Еще и на мой клинок позарился? Ну-ну, губа не дура, да руки коротки.

Я прижимаю меч к себе, глядя на него свысока.

— А ти поплобу забели, — бросаю я с вызовом, помахивая мечом.

Степан, посапывая, отчаянно тянется к рукоятке, размахивая руками, но я легко уклоняюсь от его неуклюжих попыток. Он пыхтит, сопит, но результата никакого — я всегда на шаг впереди.

Степан — точно единственный ребенок в семье: жадный, избалованный и наглый кабаныш.

Мама делает шаг вперёд, чтобы вмешаться, но Лидия репликой останавливает ее.

— Ирина Дмитриевна, пусть дети играются, — говорит она с нарочитой небрежностью, в её голосе сквозит нотка едва сдерживаемого удовольствия.

Мама бросает на неё хмурый взгляд. Она, конечно, не послушается, но полминуты у меня есть.

— Эй, пле-мяш! Увай дя-дю! — вызывающе говорю я, глядя на Степана.

Он, разозлившись, пытается ударить меня мечом. Но я спокойно ставлю блок, и его слабый удар бессильно отскакивает.

— Всо? Эта всо? — насмешливо спрашиваю я, глядя на его удивлённое лицо.

Не дожидаясь его следующего выпада, я делаю широкий шаг вперёд, резко толкаю его плечом, а затем бодаю, как винландский борец. Степан не ожидает такой атаки, теряет равновесие, нелепо размахивает руками в попытке удержаться, но безуспешно. С громким грохотом он валится прямо на мой построенный замок.

С громким треском замок рассыпается, а Степан оказывается в куче кубиков. Он поднимает голову, на его лице появляется сначала растерянность, а затем он громко, на весь дом, начинает…. реветь.

И тут Ксюня, которая до этого стояла в сторонке, вдруг заливается звонким смехом. Её искренний, заразительный смех звучит весело. Впрочем, я уже и так ухмыляюсь от уха до уха.

— Хватит! — возмущённо кричит Лидия, влетая за нашу перегородку и быстро поднимая своего сынка. — Что это за княжич, который не знает границ⁈

Голос моей невестки дрожит от негодования.

— Сама дула, — спокойно поднимаю я меч, оброненный Степаном.

Она удивленно посмотрела на меня, а я, не обращая внимания, отдаю меч Ксюне.

— Па-сиб! — улыбнулась девочка.

Степан решил поддать ору, и Лидия целиком сосредоточивается на рыдающем сынке. Спешно прижимая его к себе, она с недовольным видом выходит из комнаты, бросив на маму острый взгляд.

— Почему вы не вмешались, Ирина Дмитриевна?

Мама говорит ей вслед, разведя руками:

— Но ведь вы сами сказали, что они всего лишь играются, Лидия Николаевна.

На этом визит гостей для нас с Ксюней заканчивается. Лидия больше в детскую не заходит, хотя из соседней комнаты я слышу, как она что-то говорит маме недовольным тоном. Степана она теперь держит при себе и явно побаивается снова оставить его с нами.

Честно говоря, я этим даже доволен. Племянник оказался тем ещё хамом, и мне совершенно не жаль, что он больше не будет вмешиваться в наши игры.

— Сава кутой! — весело заявляет Ксюня, хихикая и указывая на меня.

Я только киваю, соглашаясь с её оценкой. Да, мы с Деном крутые. И хорошо, что Дена сейчас не было рядом — он бы тоже не оценил того, как Степан обижал Ксюню. Ден, как и я, не прощает тех, кто смеет трогать девочек.

Усадьба Опасновых, фронтир Рязанского Ареала

Наместник Захар сидел за тяжёлым дубовым столом в своём кабинете, освещённом мягким светом настольной лампы. Его взгляд был сосредоточен на стопке отчётов, которые только что принесли его люди. Каждая страница вызывала всё большую тревогу: обстановка в княжестве становилась всё напряжённее.

Особенно Захара беспокоил один из пунктов: князь Миронов пригласил на предстоящий приём только Семёна Светозаровича. Ни княгиня Ирина, ни другие члены семьи Опасновых не получили приглашения. Это был тревожный знак.

Захар задумчиво потёр подбородок, углубляясь в размышления. Выбор Мироновых выглядел подозрительно: они явно пытались вбить клин между членами семьи Опасновых, выведя Семёна из-под влияния рода. Без князя Светозара, бесследно исчезнувшего больше года назад, семейные узы начали ослабевать, и это не могло не вызывать тревоги. Мироновы, похоже, решили воспользоваться этой уязвимостью.

Захар перевёл взгляд на окно, за которым серело утро. Пропажа Светозара Алексеевича была словно тяжёлый камень на сердце княжества. Год назад он отправился в Туркменский Ареал с лучшими дружинниками, чтобы подавить Сброс зверей. Ареал там огромен, гораздо больше Рязанского. Задача подавления Сброса была сложной, но теперь казалось, что сама миссия растворилась во времени. Звери затихли, но князь и его люди так и не вернулись.

Мрачные мысли прервали шаги за дверью. В кабинет вошёл старый знакомый Захара — банкир Иннокентий Иванович, представитель Царского банка. Это был человек, известный не только своими финансовыми талантами, но и обширными контактами в высоких государственных кругах.

Захар встал и пожал гостю руку:

— Для чего ты хотел встретиться, Иннокентий Иванович?

После рукопожатия банкир снял шляпу, аккуратно повесил её на стоявшую рядом вешалку и подошёл к столу.

— Решил заглянуть к старому другу, Захар Сергеевич, — ответил он, присаживаясь напротив. — Да и пообщаться о твоих любимых Опасновых.

Иннокентий садится напротив, аккуратно поправляет манжеты и, понизив голос, произносит:

— Захар Глебович, я пришёл предупредить. Возможно, ты этого не знал. Перед тем как князя Светозара отправили в Туркменский Ареал, князи Миронов и Ильин ездили в Москву. Всё произошло незадолго до его военной командировки. После той поездки Царь лично велел Светозару Алексеевичу отправиться в Ареал, чтобы подавить Сброс.

Захар удивлённо вскидывает брови, его взгляд становится напряжённым.

— И почему именно Светозара Алексеевича? — спросил он, наклоняясь чуть вперёд.

Иннокентий выдерживает паузу, как будто взвешивая свои слова, затем, посмотрев в сторону, отвечает:

— Говорят, что так он должен был искупить свою вину перед Царём.

В кабинете повисает напряжённая тишина. Захар пристально смотрит на Иннокентия, пытаясь разгадать скрытый смысл услышанного.

— Да какую ещё вину? — наконец спрашивает наместник, стараясь держать голос ровным. — Князь Светозар Алексеевич — верный престолу человек! Долгие годы он прилежно защищал фронтир, как и его предки!

Иннокентий пожимает плечами, взгляд его становится уклончивым:

— Это уже не имеет значения. Что сделано, то сделано. Важно другое. Князья Миронов и Ильин так просто не отстанут. Они явно облизываются на активы Опасновых. А Светозар Алексеевич, скорее всего, уже не вернётся. Ты должен это признать. Всё-таки больше года прошло.

Эти слова звучат тяжело, как приговор. Захар медленно откидывается на спинку стула, его лицо остаётся спокойным, но в глазах читается тревога.

— И что ты предлагаешь? — наконец произносит он, глядя прямо на Иннокентия. — Ведь за этим ты пришел? Дать совет? Ты это дело любишь.

Банкир, наклонившись ближе, заговорил с нажимом:

— Как грубо, но да, совет я тебе дам. Слушай. Если ты хочешь сохранить своё положение и род Опасновых, ты должен помочь самому сильному и перспективному княжичу занять кресло князя. Это единственный способ стабилизировать ситуацию.

Захар молчит, опустив взгляд на стол. Его разум лихорадочно перебирает возможные варианты. Картина мира вдруг стала апокалиптической: княжество находилось на грани разрушения, и он, наместник, оказался в центре этого шторма.

Иннокентий, заметно напряжённый, продолжает:

— Если существует завещание не в пользу Семёна Светозаровича, от бумаги нужно тайком избавиться.

Захар резко поднимает взгляд, его глаза наполняются ледяным холодом.

— Очень плохой совет, Иннокентий Иванович. — Его голос становится низким и напряжённым. — Я даже не знаю, есть ли это завещание в принципе. Но если оно существует, то мне проще будет выполнить волю Светозара Алексеевича и передать княжество выбранному княжичу.

Иннокентий, будто не замечая недовольства наместника, качает головой с видом всезнающего человека.

— Если будешь тянуть с признанием князем Семёна Светозаровича, можешь потерять гораздо больше, чем думаешь. Твоё поведение странное, Захар Глебович. Ты должен подумать о роде Опасновых, которому присягнул.

Захар, не отводя взгляда, медленно выпрямляется в кресле. Его голос становится жёстким, словно удар хлыста:

— Я как раз о роде и думаю. Но род — это не только Семён Светозарович. Это дети Светозара Алексеевича. Все дети.

Иннокентий делает попытку надавить:

— Ты не сможешь вечно тянуть с признанием смерти князя. Это лишь вопрос времени. Может, ты и протянешь ещё пять лет, но что будет потом?

Захар сжимает кулаки, его лицо остаётся непроницаемым, а слова звучат твёрдо, без колебаний:

— Буду тянуть столько, сколько потребуется. Тем более что пятилетний Вячеслав Светозарович имеет больше шансов выжить, чем годовалый.

Иннокентий замолкает, внимательно разглядывая Захара. Затем, словно снимая напряжение, он неожиданно улыбается:

— Что ж, вижу, Светозар Алексеевич выбрал себе наместника такого же твердолобого, как и он сам.

Захар слегка склоняет голову, взгляд его становится острым, словно лезвие:

— Так ты пришел не для того чтобы дать совет, а поглумиться?

Иннокентий откидывается на спинку кресла и говорит спокойно, но с лёгкой тенью превосходства:

— Нет, ни ради первого, ни ради второго. А чтобы сказать, что завещание, и правда, существует. Оно находится в банковской ячейке Царского банка.