Мальчик, Который Выжил

Глава 5

Книжная лавка «У дона Педро», Рязань

Сантьяго, удивлённо подняв бровь, захлопнул книгу.

— Вы открыли в себе новую Атрибутику?

Матвей покачал головой и пояснил:

— Не для меня. Речь о благородном господине, у которого пробудился дар Разрушителя.

Сантьяго оглядел воеводу с лёгкой усмешкой, но его глаза выдавали неподдельный интерес.

— Сколько лет этому Разрушителю? — уточнил испенец, приподняв бровь и внимательно изучая лицо Матвея.

— Ноль, — коротко ответил Матвей, сложив руки на груди.

Сантьяго моргнул непонимающе.

— Господину несколько месяцев от рода, — пояснил воевода.

— Ого! Он ещё младенец? Но уже проявлял Атрибутику?

— Да, — кивнул Матвей. — Уже взрывает кисты.

На удивлённый взгляд Педро он поспешно добавил, отмахиваясь рукой:

— Мыльные пузыри, в общем-то.

Сантьяго хлопнул глазами, раз-другой, его лицо выражало одновременно изумление и интерес.

— В таком возрасте это опасно, — произнёс он, окинув воеводу беспокойным взглядом.

— Неужели он может взорвать себя? — встревожился Матвей.

— Нет, конечно, — покачал головой продавец книг. — Если магия пробуждается слишком рано, это может серьёзно повлиять на мировоззрение ребёнка. Обычно ядра Атрибутики формируются постепенно, чтобы их влияние было нерадикальным. Вот Огневики — вспыльчивые, Водники — медлительные. А Разрушители… ну, они разрушают.

Матвей нахмурился.

— И насколько всё было плохо?

Сантьяго вздохнул, проводя пальцами по корешкам книг, словно в поиске ответа.

— Почему сразу плохо? Всё очень даже здорово для мальца! Большинство Разрушителей остаются вполне себе обычными людьми, хотя характер у них, скажем так, «не ахти». И далеко не все становятся Безумными Генералами, как тот викинг из Винланда.

Матвей пожал плечами.

— А мне он кажется крутым парнем.

Сантьяго хмыкает.

— Крутой парень? Он уничтожил пять тысяч ацтеков, Матвей Максимович. Пять тысяч.

— С тремястами воинами, — заметил Матвей, не скрывая восхищения. — Разве это не подвиг?

Сантьяго еще раз хмыкнул, его взгляд остался холодным, почти насмешливым:

— Мы с вами, Матвей Максимович, разные люди и оцениваем ценность чужих поступков в различных категориях. Вы — со стороны воинской удали, а я немного иначе. Давайте оставим дискус и вернёмся к вашему вопросу.

Он ненадолго замолчал, подбирая слова, и затем продолжил:

— Огневики, как вы знаете, вспыльчивы, а Разрушители склонны ломать и крушить. Именно поэтому важно с детства найти баланс. Нужно объяснять ребёнку, что вещи появляются не просто так. Всё, что создано, требуется усилий. А ещё лучше — показывать это на его собственном примере. Пусть видит, как сложно строить, и через это понимает ценность разрушаемого.

Матвей кивнул, задумчиво потерев подбородок.

— Я уже купил ему кучу конструкторов. Он сначала строил, а потом ломал. Так что этот пункт выполнен. А что ещё можно сделать?

Сантьяго задумался, листая старую книгу, покрытую пылью. Несколько секунд он молчал, прежде чем наконец поднять взгляд:

— Ну, для начала продолжай стимулировать его создавать. Это поможет ему удерживать душевное равновесие, чтобы Разрушение не стало для него самоцелью. Но в то же время не подавляй его Атрибутику.

— Понял, сеньор.

Библиотекарь, задумавшись, проговорил:

— Можно ещё попробовать добыть ему питомца. Адепты часто ведь используют животных как катализаторы для медитаций. Это могло бы помочь ребёнку справляться с его даром.

Матвей посмотрел на Сантьяго, прищурившись:

— Сеньор, а ты по своим каналам не можешь достать подходящего питомца? — спросил Матвей, скрестив руки на груди. — В нашем Ареале ведь нет Атрибутики Разрушения. К тому же ты умеешь работать в полной секретности.

Сантьяго медленно покачал головой и развёл руками, как бы заранее извиняясь:

— Это обойдётся в серьёзную копейку. Зверя придётся доставать из дальних краёв. Да и найти идеального кандидата — задача не из лёгких.

Матвей выдержал паузу, затем кивнул, будто соглашаясь с доводами.

— Я доверяю тебе, сеньор, — произнёс он, глядя прямо на Сантьяго. — Главное, чтобы он подходил ребёнку. Что-нибудь безобидное, не слишком опасное.

Его лицо стало серьёзным, но затем уголки губ дрогнули в мрачной усмешке:

— А насчёт расходов… Надеюсь, его мать потом компенсирует мне затраты.

Сантьяго, подняв взгляд от лежащих перед ним книг, прищурился и с лёгким сарказмом заметил:

— А почему бы тебе не спросить её об этом заранее?

Матвей ухмыльнулся, и в его голосе прозвучала тяжёлая, почти циничная нотка:

— Лучше сделать это по факту. Ей и так нелегко — сын с Атрибутикой Разрушения стал для неё неожиданным «сюрпризом».

Усадьба Опасновых, фронтир Рязанского Ареала

Лидия Николаевна Опаснова стояла над кроваткой своего годовалого сына, медленно покачивая его в колыбельной. Лёгкий свет от лампы мягко обрамлял её лицо, создавая уютный полумрак. Она улыбнулась малышу, её голос звучал ласково:

— Степан Семёнович, а кто у нас скоро будет княжичем?

Дверь тихо скрипнула. Лидия подняла глаза. В комнату вошёл княжич Семён Светозарович.

— Ты бы не бросалась такими титулами, — произнёс он хрипловато. — Княжичем его пока рано называть. Пока я не стал князем, он им точно не будет.

Лидия, не отводя взгляда от младенца, мягко проговорила, лишь слегка обернувшись к мужу:

— Ты ведь сейчас управляешь фабрикой артефакторного оружия. Это не просто так. Значит, князь на тебя рассчитывает. Ты же старший сын. Ты обязательно станешь князем, и наш малыш будет твоим наследником. Наследником главы рода Опасновых.

Семён нахмурился и медленно сделал пару шагов к люльке, его осанка была напряжённой, а в глазах мелькало недовольство.

— Моя нынешняя работа — всего лишь проверка отца, — произнёс он сдержанно, но в его голосе угадывалась скрытая обида. — И не забывай, что сейчас вместо него правит наместник Ефрем. А я управляю лишь небольшой частью наших предприятий.

Он на мгновение замолчал, опустив взгляд, словно обдумывал, стоит ли продолжать. Затем, поджав губы, угрюмо добавил:

— К тому же, княгиня Ирина заведует фармацевтическим направлением. Её влияние ничуть не меньше моего.

Лидия коротко фыркнула, подняв подбородок:

— Ну и что? Она же не может стать князем. А твои братья ещё слишком малы, чтобы годиться на эту роль. Никто из них не готов.

Её голос стал чуть тише, но саркастичные нотки всё ещё угадывались:

— Разве что, если князь вдруг вернётся и, вопреки всякой логике, решит потакать своей любимой зазнобе.

Семён напрягся, его взгляд стал тяжёлым, а в глазах зажглось недовольство.

— Во-первых, ты говоришь о княгине. Прояви уважение. А во-вторых, что значит «если вернётся»? Конечно, отец вернётся!

Лидия приподняла бровь и скептически посмотрела на мужа. Её губы дрогнули в лёгкой, почти насмешливой улыбке, но вместо ответа она спокойно потянулась к столу. Словно в подтверждение своих мыслей, Лидия взяла со стола пригласительную открытку и, не спеша, протянула её Семёну.

— Нас пригласили на приём к Мироновым, — произнесла она ровным, спокойным голосом, чуть склонив голову набок.

Семён нахмурился, лишь мельком взглянув на открытку, которую небрежно перехватил двумя пальцами. Он раздражённо смял край открытки, передёрнул плечами и резко выдохнул.

— Князь Миронов пользуется отсутствием отца, — с нарастающим раздражением бросил он. — Он уже выбил нас из многих перспективных контрактов.

Семён сделал шаг назад и заложил руки за спину. Пальцы нервно сцепились в замке, выдавая его внутреннее напряжение. Его взгляд метнулся в сторону, словно он мысленно прокручивал перед собой цепь неудач.

— А еще отец забрал с собой сильных дружинников, и сейчас наши земли очень уязвимы. Всё из-за этих Мироновых, которые вставляют нам палки в колёса! Если отца не будет ещё дольше, — он сделал паузу, глядя в сторону с явным раздражением, — то и другие князья осмелеют. Начнут откусывать наши владения кусок за куском под любым надуманным предлогом.

Лидия хмыкнула, её лицо приняло вид лёгкой, почти снисходительной усмешки. Она плавно отступила на шаг, скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на мужа.

— Такое ощущение, что Мироновы не ждут возвращения Светозара Алексеевича, — заметила она с тенью наигранной грусти в голосе. — Да и не только они, если судить по слухам.

Семён нахмурился ещё сильнее, его брови сдвинулись почти до переносицы. Он сжал открытку так, что тонкая бумага едва не хрустнула под его пальцами.

— Пусть болтают, что хотят, — бросил он угрюмо, его голос был низким и напряжённым. — Пока это не сказано прямо нам в лицо.

Лидия лишь пожала плечами, словно ей было всё равно. Она избегала встречаться с ним взглядом и, повернувшись, наклонилась к кроватке. Тонкие пальцы легко коснулись бортика люльки, и она тихо, почти задумчиво, произнесла:

— А может, тебе пора взять власть в свои руки?

Семён резко поднял голову.

— Ты в своём уме? — ответил он жёстко. — Это слишком рискованно.

Смяв открытку в руке, он начал шагать по комнате, будто пытаясь заглушить раздражение. Открытка бесила его, но избавиться от неё он почему-то не мог.

— А если существует завещание отца? — продолжил он, развернувшись к жене. — Если я объявлю его кончину, оно тут же всплывёт. И тогда неизвестно, кому перейдёт титул князя.

Он остановился и, глубоко вдохнув, добавил:

— Нет, нужно действовать тихо.

На мгновение княжич замолчал, но в его чертах что-то изменилось. Лицо, обычно скрывающееся за маской верности и благородства, вдруг утратило привычное выражение. Взгляд стал ледяным, а черты лица приобрели жесткость и едва уловимую брезгливость. Казалось, в этот момент княжич сбросил все притворство, показав своё истинное лицо.

— Жена, съезди к княгине, — неожиданно приказал он, обернувшись к Лидии. — Узнай, что представляет из себя мой младший брат. Выясни, такой же он ущербный Алхимик, как и она?

Семён приблизился к жене.

— Если это так, отобрать власть у княгини будет проще. И даже если завещание есть и отец сдуру передал титул её ребёнку, у нас появятся лазейки, чтобы оспорить это. Государь не захочет, чтобы князем стал ущербный одаренный.

Лидия приподняла брови, на её лице появилась довольная, почти торжествующая улыбка. В глазах вспыхнуло живое, едва заметное сияние — отражение удовольствия от того, что в голосе мужа наконец прозвучало долгожданное единство их амбиций.

«Наконец-то ты заговорил здраво, муженек» — подумала она, едва сдерживая восторг.

Таким княжич ей нравился куда больше: решительным, хладнокровным, готовым не только принимать сложные решения, но и разделять её амбиции. В такие мгновения Лидия ощущала почти эйфорию — их цели сливались воедино, и никакой искалеченный княжич-Алхимик им не преграда. Они просто растопчут калеку, как и его мать.

Прошло какое-то время, а мы с Ксюней уже вполне уверенно передвигались по комнате. Первым, конечно, зашагал я. С трудом, но уверенно. Правда, шишек набил немало.

Но давно пора — мне ведь уже почти девять месяцев. Ну или около того. Для генерала моего уровня это достижение, прямо скажем, пока скромное, но для младенца девяти месяцев ходьба — это почти рекорд. Главное, останавливаться нельзя. Вот и я уже самостоятельно учусь держать равновесие, а рядом со мной, шатаясь, делает свои первые шаги Ксюня.

— Да, да, Ксю, гоу-гоу! — подбадриваю девочку, показывая пример: как правильно вставать после падений и идти дальше.

Ксюня, поджав нижнюю губу, решительно старается повторить за мной. Лицо девочки сосредоточено, на щечках играют решительные румяна. А чтобы у неё был стимул, я придумал хитрый план: у меня в руках зажат тыквенный творожок. Свой батончик я есть не стал, специально спрятал, дождавшись, пока она свой слопает. Теперь я медленно махаю им перед её носом, как морковкой перед осликом.

Ну а что, нам теперь сладости можно. Мы почти взрослые, ага. Немного осталось и уже через пару годков лично поведу полки на штурм крепостей местных ацтеков! Есть в России ацтеки? Найдем!

Её шаги сначала неуверенные, но она упрямо движется вперёд. Я подбадриваю:

— Д-да, Ксю! Холосо!

И вдруг — о, Хел! — она идёт! Прямо идёт!

В этот момент за дверью раздаётся радостный крик:

— У Ксении Тимофеевны получилось! Ура!

Оказывается, за нами уже некоторое время наблюдали служанки. Одна радостно хлопает в ладоши, а другая, не теряя времени, бросается докладывать княгине.

Через несколько минуть в комнату чуть ди не забегает сама княгиня. Мамино лицо светится радостью, а взгляд устремлён прямо на Ксюню.

Ксюня, увидев маму, радостно машет ручками и звонко выкрикивает:

— Ма-ма!

Княгиня подхватывает малышку на руки, прижимает к себе и улыбается широко. Ксюня, сияя от счастья, смеётся и радостно хлопает в ладоши.

Я, довольный своим наставническим успехом, плюхаюсь на пол и с чувством выполненного долга принимаюсь уплетать заслуженный тыквенный творожок. Ну, правда, не весь — только половину. Вторую половину Ксюня однозначно заслужила.

Княгиня продолжает нежно качать малышку на руках, осыпая её похвалами и ободряющими словами. Мне тоже достается лестных слов:

— А это ведь Вячеслав Светозарович тебя за собой потянул! Какой молодец он, да?

— Дя-дя, — поддерживает Ксюня.

Я наблюдаю за мамой и заскочившими служанками. Когда они все успели подойти так незаметно? Эх, не тёмник я, не тёмник. Это они всех чувствуют за версту. Хотя и я и бы почувствовал бы, будь мне хотя бы больше двух лет.

Кстати, я весь в синяках и ушибах. Учиться ходить — дело нелёгкое, особенно когда падаешь на каждом втором шаге. Наверное, именно поэтому Ксюня поначалу побаивалась присоединиться ко мне. Глядела на мои фингалы и думала: да не в жизнь! Но мы справились! И теперь перед нами открывается целый новый мир — весь дом становится нашей территорией.

Поглощённая эфирная змейка оказалась настоящей находкой для моего развития. Зря я переживал! Теперь медитировать стало заметно легче, а уж лопать пузыри — вообще одно удовольствие. Энергия внутри будто обрела новый порядок, действовать стало проще и быстрее.

Ещё бы десяток таких змеек — и я бы точно смог одолеть целый полк. Но нашел только одну. Эх, жаль.

В следующие дни мы с Ксюней берёмся за исследование наших владений. Дом оказывается просто огромным! Мы заглядываем в комнаты, бродим по длинным коридорам, изучаем каждый уголок. Правда, есть одно «но» — вездесущие служанки постоянно следят за нами.

И вот, как только мы подкрадываемся к лестнице в подвал, нас тут же перехватывают и уносят прочь, словно каких-то беглецов.

— Хо-ту ту-ту! Туту! — заявляю я, указывая пухлым пальцем на тёмный проход вниз.

И тут, будто по волшебству, появляется мама. Она берёт меня на руки, легко покачивая, словно я маленький какой-то, и говорит с тёплой улыбкой:

— Ладно, Вячеслав Светозарович, пойдём, покажу.

Она поворачивается к служанкам и спокойно приказывает:

— А вы отнесите Ксению Тимофеевну в детскую.

Ксюня тянет ко мне руки, но уже через минуту её уносят прочь, а я с мамой начинаю спускаться в подвал. Лестница скрипит под ногами, в воздухе пахнет чем-то терпким и необычным.

Подвал оказывается маминой алхимической лабораторией, и я сразу понимаю, что попал в нужное место. Тут наверняка найдется взрывчатка! Вдоль стен высятся стеллажи, уставленные колбами, склянками и банками с неизвестными жидкостями. На столах разложены металлические и каменные образцы, а сушёные травы аккуратно развешаны на крючках, создавая причудливый ароматный фон. Рядом сложены редкие минералы, блестящие и тусклые, словно хранящие в себе нераскрытые тайны.

Здесь даже воздух кажется другим — густым, насыщенным чем-то необычным.

Но моё внимание привлекает нечто странное.

За спиной мамы, по одному из столов, медленно и почти бесшумно ползёт эхозверь.