Мальчик, Который Выжил

Глава 4

Ксюня подняла голову:

— Кха?

Я моментально приложил палец к губам:

— Тсс!

Она посмотрела на меня большими глазами, несколько раз моргнула, а потом подползла к перегородке и постучала по ней кулачком. Её губки надулись, и обиженное:

— Ме! Ме!

— Те не-зя. Те ту-та, я — та-ма, — тихо пояснил я, стараясь выглядеть убедительно.

Ксюня грустно вздохнула, но, к счастью, плакать не стала. Молодец! Сильная девчонка, что тут скажешь. Её обида явно не могла долго держаться. Гоша, впрочем, был совершенно равнодушен к ситуации. Он спокойно сидел в своём уголке и с увлечением ковырялся в носу и ел свои козявки, полностью поглощённый этим важным делом.

Убедившись, что Ксюня не устроит шум, я повернулся к окну и пополз в его сторону. Возле стены стояло большое кресло. Добравшись до него, я, цепляясь за подлокотник, поднялся на ноги. Ходить я ещё толком не могу, но стоять с опорой — вполне.

Дальше я действовал по плану. Сначала поставил ножку на широкий выступ, подтянулся и оказался на сиденье. Теперь осталось самое сложное. Я ухватился за спинку кресла, подтянулся изо всех сил и, наконец, оказался на подоконнике.

Окно было полуоткрыто. Я потянул створку, и она неожиданно легко поддалась.

Внизу, под окном, густо сплетались лианы. Любят же Бастрыкины жить внутри большого куста. Это было как нельзя кстати — почти готовый мост в свободу. Первый этаж, не убьюсь уж. Не раздумывая, я потянулся и ухватился за одну из них.

Силт фьорда тебе в горло! Ну, поехали!

Я свалился вниз прямо на это зеленое переплетение.

Падение оказалось далеко не таким мягким, как я рассчитывал. Лианы слегка пружинили подо мной, но это не спасло — удар был вполне ощутимым. Боль прокатилась по телу, отдаваясь в каждом суставе, но, к счастью, терпимой. Гораздо хуже, чем когда мне в лоб прилетел пенопластовый кубик, но всё же не смертельно.

Я кувыркнулся со сплетения прямо на землю, где снова приложился головой.

«Оххх, Хел грызи мои кости!» — подумал я, поднимаясь на локти и потирая ушибленный затылок.

Несколько секунд я лежал, переводя дыхание и прислушиваясь. Никто не кричал, никто не бежал — кажется, мой побег остался незамеченным.

Я быстро огляделся. Всё было спокойно. Никого поблизости. Лианы слегка раскачивались, а передо мной виднелась пристройка с Асурой. Без лишних раздумий я пополз в её сторону, хлюпая носом и стараясь не шуметь.

По дороге я остановился. Оппа! От пристройки тянуло не только Разрушением, но и Порядком, хотя аура Порядка была гораздо-гораздо слабее. Интересно. Это, наверняка, прикормка для Асуры.

Порядок я ощущаю так же ясно, как и Разрушение. Эти ауры словно вплетены в мой мир, их трудно не заметить. А вот с другими Атрибутиками пока сложнее. Что поделать — я же всего лишь младенец.

Просто Порядок для меня — это ням-ням, пища. Им Разрушители питаются, потому мой нюх на него острый, как у охотника на дичь. Я чувствую его отголоски даже там, где они совсем слабы.

Эхопса явно кормили изредка добычей с Атрибутикой Порядка, чтобы он рос в силе и преодолевал ступени формации. Бастрыкины, похоже, заботились о нём как следует, денег не жалели. Всё ради того, чтобы зверь становился сильнее. И, правда, хорошее вложение.

Я пополз дальше, прижимаясь к земле, и вдруг снова уловил слабую волну Атрибутики Порядка. На этот раз она исходила от маленькой бытовки без двери. Вернее, от бочки внутри неё.

Подобравшись ближе, я тихо постучал кулачком по бочке. Глухой звук. Пустая, но полностью ли? На боку был нарисован знак с изображением зерна — стандартная маркировка. Но что-то мне подсказывало, что внутри не зерно. Там прятался зверёк с Атрибутикой Порядка.

Вероятно, кто-то из прислуги решил стащить часть подкормки для Асуры и спрятал её здесь. На рынке зверьё с Атрибутикой любой формации стоит немалых денег, особенно те, что связаны с Порядком. Такие существа ценятся и за лечебные свойства — их энергия способна восстанавливать, исцелять и укреплять.

Я снова постучал по бочке, немного сильнее, чтобы проверить реакцию. В ответ ничего, ни звука. Но аура Порядка сдавала его с головой.

Передо мной предстала дилемма.

«Зверь Порядка… — думал я. — Хоть и маленький… Сможет ли Разрушитель в теле младенца победить его? Да и Разрушитель ли я в привычном смысле слова?»

Я принимал: если ошибусь, это может плохо сказаться на моём «ядре Алхимика». Алхимики не питаются Порядком, у них совсем другая диета. Но чувство, что мне нужно сделать этот шаг, пересилило.

Пузыри ведь взрывались. Киста взорвалась, Ксюня спасена. Значит, я — Разрушитель.

К чёрту Алхимию.

Я толкнул бочку, но она не поддалась. Пришлось подняться. Опираясь на бочку, я встал, чувствуя, как руки и ноги слегка дрожат от напряжения. Собрав все силы, навалился на неё всем телом. Благо, что активированное ядро делало меня сильнее обычного младенца, ненамного, но факт. Бочка наконец дрогнула, качнулась и с грохотом упала на землю. И наружу, с тихим шипением, выполз зверь.

Усадьба Бастрыкиных, Рязань

Ирина сдержанно улыбнулась графу Бастрыкину, допивая чай за столом. Обед выдался на удивление спокойным, несмотря на первоначальное внутреннее напряжение, которое чувствовалось в каждом движении хозяина дома. Граф заметно нервничал в обществе княгини, но старательно пытался поддерживать беседу. Его жена, утонченная и аристократически бледная, сидела напротив, кивая на каждое слово. Впрочем, вскоре граф успокоился, поняв, что княгиня не настроена к нему враждебно.

— Позвольте показать вам наши угодья, Ирина Дмитриевна, — предложил Бастрыкин, поднимаясь со своего места. — У нас есть несколько прекрасных участков в саду, особенно в восточной части. С фонтанчиками и скульптурами.

Ирина кивнула с улыбкой:

— Почему бы и нет, Геннадий Ярославович?

Сад Бастрыкиных радовал своим разнообразием. Лианы обвивали каждое дерево, а в тени кустарников виднелись редкие цветы, источающие сладковатый аромат. Граф рассказывал о старинных растениях и делился историями об их семейных традициях.

Но вдруг где-то за углом раздался шум. Возня, то ли шуршание, то ли хлопки, доносилась всё ближе.

— Что там? — спросила Ирина, останавливаясь.

— Не знаю, — нахмурился граф. — Пойдёмте посмотрим.

Подойдя к месту происшествия, они замерли. Княгиня вскрикнула в ужасе.

На земле, возле перевёрнутой бочки, сидел Слава на эфирной змейке. Змейка извивалась, отчаянно хлеща его хвостом по спине и лицу. Кожа мальчишки была покрыта красными пятнами, но он, стиснув её своими маленькими ножками, пытался то ли задушить таврюшку, то ли раздавить ее голову своим весом.

Ирина вскрикнула:

— О, Господи! Слава!

Жена Бастрыкина ахнула, побледнев ещё больше, и схватилась за сердце. На крики тут же сбежались дружинники графа, но, вместо того чтобы броситься на помощь княжичу, они остановились, застыв на месте.

Граф замахал руками:

— Что вы стоите⁈ Спасите ребенка!

Но Слава, услышав это, закричал возмущенно:

— Не-не-не! Ме!

Младенец с силой прыгнул на змейку, и раздался хруст. Эфирное создание затихло, голова его безвольно повисла. Ирина уже бросилась к сыну, подняла его на руки и осмотрела. Лицо княжича светилось довольной улыбкой, несмотря на красные пятна и лёгкие царапины от ударов хвоста.

Ирина испытала облегчение, но оно длилось лишь миг. В следующее мгновение её охватил холодный ужас. Она осознала: её сын, обладающий ядром Алхимика, только что убил существо Порядка. Это было смертельно в его возрасте!

— Славочка, ты… ты что наделал? — прошептала она, глядя на безжизненное тело зверя Порядка.

Но сынок, казалось, не испытывал ни страха, ни боли. Он, улыбаясь во весь рот, весело объявил:

— По-ел!

Ирина выдохнула и слегка расслабилась. Княжичу не больно. Значит, сынок всё же был Разрушителем, способным подпитываться добычей с противоположной Атрибутикой. Это многое объясняло. Для взрослого Алхимика убийство существа Порядка не имело никакого значения. Но для младенца с неокрепшим ядром это могло стать настоящей катастрофой.

Ее сын все же оказался особенный.

Подошедший Бастрыкин выглядел совершенно убитым. Он побледнел и заикаясь произнёс:

— Ваша Светлость, я… прошу прощения… Простите за эту чудовищную оплошность…

Но Ирина холодно прервала его:

— Откуда здесь взялся эхозверь?

Граф повернулся к своим дружинникам. Его взгляд стал жёстким, голос сорвался на крик:

— Вы слышали княгиню⁈ Откуда зверь здесь взялся⁈

Дружинники огляделись, один из них наклонился к перевёрнутой бочке.

— Следы Атрибутики Порядка, — пробормотал он. — Похоже, кто-то собирался вывезти зверя тайком. Вероятно, среди слуг завелся воришка.

— Быстро соберите всю прислугу! Всех до единого! Допросите их! — закричал Бастрыкин.

Ирина не стала слушать продолжения. Она прижала сына крепче к себе и холодно произнесла:

— Геннадий Ярославович, сегодня я жду письменного объяснения этого инцидента. Иначе ждите дворянского суда. А сейчас мы уходим.

Не ожидая ответа, она повернулась и направилась к воротам, по пути окликая шофёра, чтобы тот забрал Ксюню. Пока они шли к машине, из дома доносились крики и шум. Дружинники перекрикивались, спешно собирая слуг, а Ирина, не оглядываясь, прибавила шаг.

Слава, устроившийся на материнских руках, довольно улыбался. В его глазах горела искорка гордости. Он видел, как суета охватила поместье Бастрыкиных.

Теперь, после его урока, никто больше не посмеет воровать подкормку у Асуры.

Утро начиналось как обычно. Мы с Ксюней ели, точнее сказать, сосали молоко, а потом мама попыталась накормить нас кашей. Кашу я воспринял на ура! И почему, спрашивается, раньше нельзя было давать такую вкуснятину? Каждая ложка была словно маленький праздник.

Ксюня не разделила моего мнения. Она выплёвывала каждую ложку, а потом начинала забавно морщить нос, словно её кормили чем-то ужасным.

После завтрака мы снова устроились в игровой комнате, когда дверь открылась, и в комнату вошёл незнакомый мужчина. Высокий, с резкими чертами лица и каким-то тяжёлым взглядом. За ним шла мама, и по её лицу было понятно: она уважала его, но тёплых чувств не испытывала.

— Мастер Тимофей Тимофеевич, — обратилась она к нему спокойно, но сдержанно. — Я рада, что вы пришли.

Мама явно привирала. Гость ей не нравился.

Мужчина коротко кивнул, оглядев комнату, и его взгляд остановился на Ксюне. Он шагнул ближе, и мама добавила:

— Ксения Тимофеевна как родная мне. Вы знаете, Клара была моей лучшей подругой. Я обещала заботиться о ее дочери.

Мастер раздражённо махнул рукой, словно отметая её слова:

— Может, и заботитесь, Ирина Дмитриевна. Но моя дочь чуть не погибла. Вы это прекрасно знаете.

Я внимательно наблюдал за ним. Было очевидно, что речь шла о кисте в горле Ксюни — той самой, которую я взорвал. Слова мужчины звучали как укор.

Гость взял Ксюню на руки, и та сразу начала плакать. Её лицо исказилось, она уткнулась кулачками в глаза, а потом повернула голову ко мне, потянув ручку. Она махала мне, зовя на помощь. Девочка не принимает своего отца. Для неё он был чужим, незнакомым.

Мама, нахмурившись, отметила это.

— Она вас не признаёт, — сказала княгиня сдержанно.

— Ещё признает, — усмехнулся он, его улыбка была странной, почти насмешливой. — У нее будет полно времени полюбить своего папочку.

У меня внутри всё сжалось. Что-то в этом мужчине вызывало неприязнь, почти животную, инстинктивную. Я не сразу понял, в чём дело. А потом дошло — он убийца. Такой же, как я. Массовый убийца, сгубивший кучу народа.

Я поднялся, опираясь на зональную перегородку, и громко постучал по ней кулаком, чтобы привлечь внимание гостя.

Мастер удивлённо посмотрел на меня, прищурив глаза:

— Сколько княжичу, Ваша Светлость?

— Полгода, — ответила мама, её голос звучал сухо. — Как и вашей дочери.

— И уже ходит? — удивился он, задержав на мне пристальный взгляд.

— Он стоит, а не ходит, — возразила мама.

Мастер же внимательно изучал меня, будто видел впервые. Затем его взгляд медленно переместился на плачущую Ксюню, извивающуюся в его руках.

— А ты? — пробормотал он, словно разговаривая сам с собой. — Ты тоже ходишь?

Он вдруг замер. В его глазах что-то изменилось. Зрачки сузились. Силт фьорда тебе в горло! Урод сканировал Ксюною!

После паузы Мастер наконец произнёс, тихо, четко:

— У неё уже созрело ядро.

Мама нахмурилась, а Мастер продолжил, почти с восхищением:

— Она… считай, уже маг.

Он снова перевёл взгляд на меня, прищурившись, словно что-то заподозрив.

— А у тебя ядро ещё больше, — произнёс он, задумчиво растягивая слова. — Хоть ты и травмированный Алхимик, но, похоже, смог его развить.

Тактом этот мужик явно не блистал. Я не понимал, почему мама его терпела. Она лишь нахмурилась, когда он упомянул «травмированного Алхимика», хотя эти слови задели её сильно. Ведь это была ее наследственность.

Мастер, словно не заметив её реакции, повернулся к княгине и, глядя ей прямо в глаза, добавил:

— Ваша Светлость, признаю, княжич не так прост. Это настоящий самородок. Он не только сам развивается, но и помогает расти моей дочери.

Мама заметно удивилась. Слова с ноткой уважения из уст этого человека, похоже, звучали неожиданно и, мягко говоря, непривычно.

Но княгиня молчала, её взгляд оставался холодным. Она словно ожидала подвоха.

— Скажите, Ваша Светлость, — продолжил Мастер, — как вы спасли мою дочурку от той подставы с кистой?

Мама поджала губы.

— Это княжеская тайна, — отрезала она резко, как удар ножа. — Я не могу рассказать, как мы её защитили.

Мастер нахмурился, взглянув на неё исподлобья, в его взгляде читалось подозрение.

— Значит, это сделал не ваш род? — уточнил он. Блин, этот мужик отличный следак!

Мама покачала головой.

— Как это не наш? Наш. Но способ секретный.

И тут Мастер, словно догадавшись кто изобрел это способ, снова посмотрел на меня. Я в ответ лишь стоял молча, глядя на него. Его взгляд был странным, будто он пытался увидеть меня насквозь. Что ж, пусть пялится. Все равно этому дятлу не разглядеть мою душу с запутанной бородой, хех.

Наконец он произнёс:

— Ладно, Ирина Дмитриевна. Я оставлю свою дочь здесь ещё на полгода. Очень уже у нее ответственный учитель.

Он осторожно вернул заплаканную Ксюню в огороженную игровую зону. Она продолжала всхлипывать, её маленькие плечики подрагивали от рыданий. Я тут же опустился на пол и подполз к ней, заслонив её своим телом, чтобы она не видела этого «мудака».

Только когда он ушёл вместе с мамой, напряжение немного отпустило. Я быстро огляделся, заметил мыльные пузырьки, который артефактная игрушка продолжала выпускать, и решил немного отвлечь Ксюню. Сосредоточившись, взорвал сразу пару пузырьков, сказав:

— Пу-пу-пу!

Ксюнька вздрогнула, прекратив всхлипы, и подняла заплаканные глаза. Увидев, как пузырьки весело лопаются, она заулыбалась. Как мало ей нужно для счастья!

А я стоял рядом, и в голове крутилась мысль: вместо этих пузырей надо было взорвать мочевой пузырь «отца года».

Книжная лавка «У дона Педро», Рязань

Воевода княжеской дружины Опасновых Матвей Мутов зашёл в запылённую книжную лавку в центре Рязани. Лавка принадлежала его старому знакомому — некогда путешественнику, коллекционеру редкостей и артефактов, мудрому человеку с весьма странным вкусом. Продавец книг, Педро Сантьяго, поселился в небольшой квартире прямо над лавкой, несмотря на своё немалое состояние, позволяющее жить гораздо шикарнее. Лавка, хоть и расположена в центре города, посещалась редко: её коллекция привлекала только дотошных историков и ценителей редкостей.

Сантьяго мог достать далеко не только книги, и Матвей это прекрасно знал. Но сегодня из всего его широкого ассортимента воеводу интересовал не товар, а совет.

— Матвей Максимович! — с улыбкой приветствовал Сантьяго, отрываясь от толстого фолианта, который читал за прилавком. — Что привело вас ко мне?

Матвей, проходя между узкими рядами полок, слегка кивнул, отвечая на приветствие.

— Сеньор Педро, есть ли у тебя что-нибудь для развития Разрушителя?