Мальчик, Который Выжил

Глава 3

Проснулся я внезапно. Такое бывает, когда душу терзают дурные сны или кто-то из близких пытается по-тихому подсунуть градусник под подмышку. Я же пришёл в себя, как будто кто-то дал мне команду: «Встать!». Открыв глаза, я понял, проспал два дня.

Нет, это я не почувствовал каким-то мистическим образом — календарь на стене сдал. Красный кружочек, которым служанка отмечала дни, передвинулся на две ячейки.

Мама, увидев, что ее любимый сынуля очнулся, облегчённо выдохнула. У неё этот вздох был с двойным эффектом: и нервное напряжение уходит, и от усталости глаза слезятся. Она, видимо, всё это время из комнаты не выходила, караулила, как будто я мог взять и передумать просыпаться.

По соседству раздался звонкий, переливчатый детский смех. Ксюня вовсю играла с мягким зайцем, которого называла «Кай». Ее счастье было заразительным, хотя я, честно говоря, никак не мог понять, что такого увлекательного в этом плюшевом недоразумении. Уродливый же заяц. Таких не бывает.

Но стоило ей заметить, что я проснулся, как игра тут же перестала её интересовать. Она бодро подползла к кроватке и протянула игрушку с радостным видом.

— Са-ва! На!

— Ой, ты хочешь подарить Славе зайчика? — мама с улыбкой подняла Ксюню и усадила рядом со мной.

Я вынужденно взял это пуховое чудовище. Ксюня тут же заулыбалась, довольная, а я задумался.

А что, если… Попробую взорвать? Ну, как взорвал кисту, когда лечил Ксюню. Опухоль ведь тоже состоит не из мыльной воды. Почему бы не сработать и на зайце?

Взял его покрепче, сосредоточился. Кусочек силы собрал, пустил в плюшевую тушку. Тишина. Ноль эффекта. Даже усы у него не дёрнулись. Моя запутанная борода! Заяц остался цел и невредим, а его кривая морда смотрела на меня безмятежно.

Значит, до зайца еще не дорос. А с кистой же… ну, я ради Ксюни постарался и чуть не надорвал попу. Ну да, ладно, все еще впереди.

Тем временем мама уже сбегала за медперсоналом. Толстяк-лекарь, что-то бормоча себе под нос, пощупал мне пульс, посмотрел в глаза и хлопнул себя по бёдрам. Выносил вердикт коротко, словно колокол ударил:

— Его Светлость в полном порядке!

Мама выдохнула так, будто сняла с плеч мешок картошки. Я едва сдержался, чтобы не спросить, кто тут лечится, я или она. Ну люблю пошутить, да.

На следующий день нас с Ксюней отправили дышать свежим воздухом. Для этого нас торжественно выкатили во двор на коляске. Двор городской усадьбы просторный, аккуратно вымощенный камнем, а вокруг раскинулся небольшой, но ухоженный сад. Деревья радовали глаз симметричностью, а кусты словно выстроились по струнке. Всё дышало порядком и деньгами.

Мы с Ксюней мирно катались туда-сюда, пока мама, отойдя в сторонку, болтала с кем-то из прислуги. Вроде бы всё шло идеально.

И тут я заметил знакомый силуэт. Из-за дома, с заложенными за спину руками, медленно вышел тот самый городской лекарь — не наш родовой толстяк, а тот, другой. Долговязый, с липкими руками, от одного воспоминания о которых меня передёрнуло. Он осматривал нас с Ксюней всего раз, но этого хватило.

Но что-то с ним было не так. Его лицо стало серым, почти белёсым, как пыльная тряпка. Шёл он в сопровождении двух дружинников, угрюмых, вооруженных. Компания скрылась за дверями, а я, удобно устроившись в своей коляске, наблюдал за этим представлением издалека.

Дверь закрылась, тишина.

И тут изнутри, откуда-то из подвала, раздалось: сначала громкий стук, словно ударили обухом топора, а потом чей-то жалобный слабый крик:

— Меня заставили…!

Спустя некоторое время снова стук. Тишина.

Мне не пришлось долго гадать, что там произошло. Через пару минут дружинники вышли обратно. На этот раз они вынесли к гаражу длинный чёрный мешок.

Мама не обратила на них внимание. Я же равнодушно провожал мешок взглядом.

Затем выдохнул:

— Ха-на.

Ксюня, услышав, глянула на меня:

— Ха-на! — радостно повторяла она, смеясь заразительно.

Я перевёл взгляд на девочку. Сидела в своей коляске, играла с «Каей» — своим уродливым зайцем. Улыбка до ушей, ни следа от того ужаса, что был ещё совсем недавно. Вот она, детская память. Стирает всё ненужное и оставляет только солнечные зайчики.

Последую-ка ее примеру. Я отвернулся и стал любоваться садом. В конце концов, свежий воздух — он на то и существует, чтобы не портить себе настроение лишними мыслями.

И, думаю вы уже догадались, больше этот лекарь нам с Ксюней на глаза не попадался. Ну и ладно. Руки у него всё равно были липкие и отвратительные. Каждый раз, как вспоминал его прикосновения, будто паутина прилипала к коже.

Я сидел, пытаясь сложить в голове разбросанные пазлы. Этот лекарь… да уж, он точно всё подстроил. Неприязнь к нему вспыхнула с первой же встречи, и теперь, обдумывая случившееся, я начинал понимать, почему.

Липкие руки, липкий взгляд, липкие намерения. Его давний «осмотр» был лишь предлогом — на самом деле он искал способ подобраться к Ксюне. Тогда-то и создал кисту в горле Ксюни — маленькую, незаметную, чтобы она росла долго, словно подспудный сорняк. Именно поэтому толстяк не смог её вылечить сразу. Тот гад с липкими руками заранее всё предусмотрел. Постарался, чтобы эта опухоль стала неуправляемой, чтобы обычное лечение Порядка не помогло.

А вот защиту от Атрибутики Разрушения липкорукий не предвидел. Хех.

Я хмыкнул, ощущая, как внутри поднимается холодная волна ярости. Таких вещей стоило ожидать. Я это прекрасно знал. Адепты Порядка… Их лекари на многое способны. Уж мне-то известно. Пожил-то я немало. Я сам мог бы прочитать целую теоретическую лекцию о том, как создать что-то подобное, спрятать глубоко, чтобы вылезло только через месяцы.

Вот почему я никогда не доверял своё лечение никому, кроме ближайших соратников. Непроверенные люди — это опасный риск, который обходится слишком дорого. И этот случай лишний раз подтвердил мои старые принципы.

Но мысль, что тот лекарь мог подбросить что-то и мне, свербила в голове. А что, если?

Я закрыл глаза, сосредотачиваясь. Пытался почувствовать что-то чужое внутри, какое-то инородное зерно. Но ничего. Не было ни боли, ни зуда, ни малейшего намёка на подлость.

Я вздохнул и отмахнулся от этих мыслей. Глупости. Меня уже десять раз проверили. Лекарь с липкими руками не оставил в моём теле ничего. Всё чисто.

На вечерней прогулке мое внимание привлекла массивная фигура, появившаяся у ворот усадьбы. Этот бородач уже мелькал в старой усадьбе. Тогда он командовал тренировкой дружинников, что однажды упражнялись с осадной башней. На этот раз он пришёл налегке — ни деревянных мечей, ни башни. Вроде бы, и смотреть на него мне незачем. Зачем тогда пришел? Иди назад.

Но случайный взгляд упал на его пояс, и я застыл.

Меч.

Рукоять массивная, с изящной резьбой. В месте, где клинок едва выглядывал из ножен, сверкнул тонкий отблеск стали — неяркий, но словно обещающий скрытую мощь. Это был не просто меч. Это было что-то стоящее. Я оживился, руки сами собой потянулись вперёд:

— Ме! Ме!

Бородатый остановился. Посмотрел на меня с широкой улыбкой, будто я сделал ему похвалу, и сказал, медленно растягивая слова:

— Хотите посмотреть мой меч, Ваша Светлость?

Голос у него был низкий, как у медведя, только что проснувшегося после зимней спячки.

Я потянулся ещё сильнее, пальцы будто сами собой тянулись к клинку. Взгляд прикован, дыхание замирает. Бородатый, заметив мою одержимость, неторопливо достал меч из ножен. Металл сверкнул в лучах солнца, словно озаряя всё вокруг.

— Этот меч не простой, княжич. Из особого сплава сделан, — сказал он с лёгкой гордостью, поднимая оружие так, чтобы я мог рассмотреть его во всей красе. — Раздобыли в источнике Металла в нашем Ареале.

Атрибутика Металла… По сути, подвид Атрибутики Земли, хотя в этих классификациях многое притянуто за уши. А наш местный Ареал богат на источники разных Атрибутик. Не зря же мы живём в хорошей усадьбе: доступ к таким ресурсам многое решает.

— Ме! — требовал я, не отрывая глаз.

— Да вы его не удержите же, — хмыкнул бородач, но, видимо, моё упорство его всё-таки проняло, и он наклонился, позволяя мне коснуться рукояти.

Пальцы легли на холодное покрытие, и я замер. Волна удовольствия прокатилась по всему телу. Вот оно! Настоящее! Это был инструмент разрушения, воплощение мощи. Внутри меня всё загорелось восторгом. Как бы этим мечом зайца полоснуть! Или что-нибудь другое. Да хоть мыльные пузыри те же потыкать — и то разнообразие!

Я крепче сжал рукоять, стараясь прочувствовать оружие. Но вот незадача: мои младенческие пальцы пока слишком слабы, чтобы удержать такую тяжесть, даже при поддержке бородача. Меч пока неподъемный.

Бородач заметил мои попытки, слегка улыбнулся и спокойно вернул оружие обратно в ножны, словно ничуть не сомневался, что время моего триумфа еще придет.

Он потрепал меня по плечу, как старого друга:

— Подрастёшь, княжич, и свой меч заведешь. А пока расти, руки укрепляй.

Я недовольно уставился на него. Эй, мужик, ты чего? Я хотел поиграться с мечом, а ты так запросто уходишь?

Куды пошёл? Меч отдай и топай себе!

Но бородач уже удалялся, а я остался дуть щеки.

Рязанская усадьба Опасновых

В просторной зале усадьбы, освещённой мягким светом камина, тени на стенах плавно колыхались, словно прислушиваясь к разговору. Княгиня Ирина сидела в глубоком кресле, устало потирая виски. Её взгляд остановился на двух мужчинах, сидящих перед ней.

— Говорите, — коротко бросила она.

Матвей Мутов, грузный воевода княжеской дружины, вздохнул. Рядом сидел Ефрем, старший дружинник княгини, и на мгновение они переглянулись.

Наконец, Матвей заговорил.

— Виновник сознался, о нём можно больше не беспокоиться. Но мы обязаны уведомить отца Ксении Тимофеевны о покушении.

Ирина нахмурилась, её руки опустились на подлокотники кресла.

— Тогда он её заберёт, — тихо ответила княгиня, но в её голосе не было растерянности, только усталое понимание.

— Значит, заберёт, — спокойно произнёс Матвей. — Ирина Дмитриевна, это его право. Он отец.

Ирина вздохнула

— Я уже отправила сообщение, — сказала она, после долгого молчания. — Но он сейчас не в городе. Когда прибудет… скорее всего, да, он её увезёт.

Матвей слегка наклонился вперёд, его взгляд выражал не просто внимание, а сочувствие.

— Вы ещё хотели что-то обсудить, Ирина Дмитриевна?

Она подняла на него глаза, выражение лица сменилось. Теперь в них была не только усталость, но и растерянность, смешанная аж с гордостью.

— Это мой сын спас Ксению, — медленно произнесла она, словно сама еще не отошла от новости.

Матвей замер. На его суровом лице на мгновение отразилось искреннее непонимание.

— Как это «спас»? — спросил он, его голос прозвучал на полтона ниже. — В смысле «громко заплакал и позвал помощь»?

— Вячеслав Святозарович взорвал опухоль в горле девочки, — произнесла Ирина твердо.

Матвей застыл, его взгляд невольно метнулся к Ефрему. Старший дружинник, разумеется, уже знал и никак не отреагировал. Только едва заметный кивок — да, всё так.

— Как… взорвал? — спросил воевода, не веря собственным ушам.

Ирина посмотрела на потушенный камин.

— Силой мысли. А ещё он, похоже, мыльные пузыри взрывает, — добавила она грустно. — Прислуга пару раз замечала. Сначала я сама не поверила, а потом всё сложилось. У моего сына ядро Алхимика, но ведёт он себя, как Разрушитель, Матвей Максимович.

В комнате повисла тишина. Матвей снова бросил быстрый взгляд на Ефрема, словно ища в его реакции подтверждение, что они оба слышат одно и то же. Но Ефрем Антонович сидел молчаливый как партизан. Он не передавал Матвею отчета об инциденте, но оно и понятно — информация секретна и только княгиня могла лично сообщить ее.

— Это точно Разрушение? — Матвей засомневался. — Его легко можно спутать с Огнем или Грозой…

— Ни вспышек, ни пепла, ни гари не было, — следует ответ от Ефрема.

Воевода удивленно вскинул густые брови.

Ирина прервала молчание, её голос был ровным, но в нём ощущалась едва заметная дрожь.

— Я не знаю, как это возможно. И не знаю, кому можно об этом рассказать. Поэтому прошу держать в тайне. Даже от наместника пока что.

Матвей выпрямился.

— Конечно, Ваша Светлость. Только не поймите меня неправильно, Ирина Дмитриевна, но… откуда в княжеском роду взяться Разрушителю? — его голос звучал хрипловато, словно каждое слово проходило через плотный ком сомнений. — У князей Опасновых никогда не было таких предков.

Он сделал паузу, будто собирался с мыслями, а затем продолжил:

— Да, Атрибутика — это далеко не всегда наследственное, но она тесно связана с Ареалом обитания. Если в ближайшем Ареале нет источников Разрушения, то откуда оно могло появиться?

Ирина покачала головой, её взгляд оставался прикован к пламени.

— Я не знаю, Матвей Максимович, — повторила она. — Но ты должен составить программу обучения для моего сына. Такую, чтобы он мог реализовать свой потенциал.

Матвей с минуту молчал.

— Хорошо, — наконец ответил он, огладив бороду. — Я займусь обучением княжича.

Я сидел в детской зоне, отделённой от остального пространства перегородкой, и лениво смотрел, как Ксюня возится с кубиками. Всё вокруг было тихо и умиротворённо, пока дверь вдруг не распахнулась. В комнату заглянул бородатый мужчина — тот самый медведь в человеческом обличье.

Я, некогда привыкший смотреть сверху вниз на других в прошлой жизни, теперь, в теле мелкого карапуза-княжича, уставился на его могучие плечи и широкую грудь. Гигант с густой бородой, серьёзным взглядом и аурой абсолютной уверенности выглядел внушительно. Прямо скажем, впечатление он произвёл, но ненадолго.

Моя заинтересованность тут же угасла, стоило мне заметить, что он явился опять без осадной башни. Вот честно, зачем тогда приходить? Еще и притащил ворох ярких коробок зачем-то.

Мужчина медленно опустился на одно колено, излучая неподдельную мягкость. Суровый облик и его низкий бархатный голос в этот момент казались абсолютно несовместимыми:

— Ваша Светлость Вячеслав Светозарович, посмотрите, что я вам принёс.

Он сгрузил коробки и начал их распаковывать. Вот достал какой-то большой круглый диск с кнопкой и аккуратно поставил его на пол. Я, прищурившись, смотрел, как бородатый нажал на кнопку, и тут — бах! — диск резко выстрелил пенопластовым снарядом прямо в меня. Кубик прилетел мне точно в лоб.

От неожиданности я чуть подался назад, но вместо возмущения вдруг расхохотался. Это было не больно, скорее… неожиданно и, что уж греха таить, весело.

— Смотрите в оба, Ваша Светлость, а то снова прилетит, — сказал бородатый, с довольной улыбкой наблюдая за мной и Ксюней. Та, забыв обо всём на свете, поползла к загадочному устройству, её глаза горели нескрываемым любопытством.

Мужчина подхватил её, усадил перед диском и несколько раз показал, как нажимать на кнопку.

Ксюня не растерялась и хлопнула по кнопке обеими руками. Новый кубик, описав дугу, снова полетел в меня. Я, уже зная, чего ожидать, попытался увернуться, но всё равно получил заряд в плечо по касательной.

Мы вдвоем разразились смехом. Ксюня хлопала в ладоши от восторга, а я принял стойку, как боец перед поединком… правда, на четвереньках. Она тут же зарядила ещё раз. Кубик вылетел с тихим щелчком, и я попытался уклониться, но всё же чуть не завалился, когда снаряд задел бок.

Силт фьорда тебе в горло! А бородач не так уж и плох, хоть и зажал меч!

Я замер в ожидании следующего залпа.

Бородатый, скрестив руки на груди, с явным одобрением смотрел на нас.

— Сейчас очень даже неплохо, — проговорил он, усмехаясь. — Но княжич, не расслабляйтесь. Главное в бою — не скорость, а предугадывание следующего шага соперника.

Я вдруг поймал себя на мысли, что начинаю уважать «медведя». Этот человек понимал, что к чему. Такие игры — не просто для смеха. Это была настоящая тренировка ядра, заставляющая его защищать организм.

Ядро училось распределять энергию по всему телу, укрепляя каждую мышцу, каждую клетку. Это делало одарённого не только магом, способным бросать молнии или огненные шары, но и настоящим воином. Таким, чьё тело становилось крепостью, способной выдержать удары, и оружием, готовым нанести их.

Вот что важно: одарённые — это не просто мастера дальнобойных техник, швыряющие заклинания из-за угла. Настоящий Магистр — это совершенно другой уровень. Его тело неуязвимо для обычного физического урона: оно выдерживает залпы ракет, обстрел гаубиц, прямые удары танковых снарядов.

Но есть нюанс.

Другой Магистр может сломать ему шею одним ударом. Почему? Потому что его кулак пронизан магией. И вот это уже настоящая сила.

Ксюня снова хлопнула по кнопке, и очередной кубик вылетел из диска. На этот раз я успел вовремя увернуться, сделав резкое движение вбок.

— Ё! — выдохнул я, ликуя. Наконец- победа!

Бородатый усмехнулся, заметив мой восторг, и явно остался доволен. Этот человек вовремя зашел, он увлек меня, пробудил азарт и — что важнее — сделал боевую тренировку частью игры.

А он случайно не мой папа?

Не, не похож. Он страшный, а я красивый.

Бородач с гордостью распаковал остальные коробки, демонстрируя содержимое так, словно это были сундуки с сокровищами. Я, вооружившись пенопластовой дубинкой в форме меча. Следующая цель была очевидна — Ксюня. Она визжала от смеха, уползая по комнате, а я, поддавшись азарту, бросился в погоню, нещадно «рубя».

Когда она, смеясь, повернулась ко мне спиной, меч приземлилась ей на попу. Под ее смех я продолжил «рубить» её.

— Уми! Уми!

Но внезапно атмосфера изменилась. У дверей стояла мама. Она замерла, скрестив руки на груди. Её взгляд переходил то на меня с «мечом» над распластанной Ксюней, то на бородача, который, к моему удивлению, выглядел слегка напуганным. По её лицу было видно, что она пытается понять, как, чёрт возьми, это всё оценивать.

— Матвей Максимович, — наконец произнесла мама, и в её голосе послышался едва заметный упрёк, — вы уверены, что такие… агрессивные игрушки действительно способствуют развитию ребёнка? Мне кажется, это только подстёгивает его склонность к разрушению.

Гнев в её взгляде мог нас всех убить. Я инстинктивно спрятал «меч» за спину. Матвей на миг замер, словно подбирая слова, которые могли бы смягчить ситуацию. Он слегка прочистил горло и произнёс оправдывающимся голосом:

— Ирина Дмитриевна, при всём моём уважении, вашему княжичу-сыну необходима стимуляция. Если он Разрушитель, ему нужны такие тренировки.

Мама нахмурилась.

— Но мы даже не знаем наверняка, Разрушитель ли мой сын, — резко возразила она. — У него ядро Алхимика. Возможно, его природа совершенно другая. И подобные игры могут увести его по неправильному пути, развивая не созидание, а склонность к деструктивности.

Я стою в полном афиге. Вот тебе и спалился, что Разрушитель. Ну не тёмник я, не тёмник, блин! Мама явно не в восторге. И если она решит, что новые игрушки вредны, мне их точно не оставят. А этого допустить нельзя!

Краем глаза я заметил, как Ксюня обиженно уселась в углу, игнорируя происходящее. Видимо, ей не понравилось, что я больше не гоняюсь за ней с мечом и не рублю по попе. Ну, извиняй, подруга, тут как бы пришла беда.

Хел меня дери! Думай, думай…Решение пришло само собой. Быстро отбросив пенопластовый клинок в сторону, я пополз к коробке с чёрной башней — конструктором, который до этого проигнорировал.

С энтузиазмом я принялся собирать детали, стараясь изобразить максимум увлечённости. Если мама увидит, что игрушки полезны, что они заставляют меня думать, концентрироваться, она наверняка передумает. А если я успею собрать башню быстро и аккуратно, это станет отличным аргументом в мою пользу.

Пухленькие пальцы ловко соединяли блоки-кубики, а я краем уха слушал, как мама тяжело выдохнула:

— Матвей Максимович, когда я просила потренировать моего сына, то думала, вы его как-то начнете, ну не знаю, закалять, но это…

Мои руки двигались быстро, укладывая один большой кубик на другой. Пока мама продолжала спорить с Матвеем, черная башня росла прямо на глазах. Чёрные стены поднимались всё выше, а я, слегка высунув язык от сосредоточенности, аккуратно ставил кубики-парапеты. Башня получалась внушительной, почти в мой рост.

На самой вершине я с осторожностью водрузил два небольших кубика, напоминающих сторожевые башенки, и, закончив, гордо замахал ручками, словно дирижёр, завершивший симфонию.

Мама в это время высказывала своё недовольство:

— Я не вижу ничего хорошего в том, чтобы учить ребёнка бить людей…

— Ма! — перебил я громким возгласом, показывая на своё творение. — Ма!

Мама и Матвей одновременно повернули головы в мою сторону. Княгиня удивлённо моргнула, её взгляд скользнул по моему архитектурному шедевру. Матвей довольно усмехнулся, а потом тайком показал мне большой палец.

Я гордо указал на башню и произнёс:

— Ба-ша! Ба-ше-ка!

Мама молча смотрела то на меня, то на башню. Выражение ее лица вдруг смягчилось, словно ледяная корка треснула, обнажая тепло.

— Славик, как быстро ты собрал! Какой умненький ты у меня! — просюсюкала княгиня, наклонившись и уперев руки в колени. — Сам догадался, куда что ставить? Такой сообразительный, прямо мастер строитель!

Матвей тут же воспользовался моментом, чтобы продолжить разговор.

— Видите, Ирина Дмитриевна? Эти игрушки развивают планирование и учат понимать последствия разрушения. Конечно, для развития Разрушителю нужно не только разрушать. Я изучал некоторую литературу на эту тему. Чтобы разрушить что-то грамотно, нужно сначала понять, как это построено. Эти игры учат не только логике, но и стратегии, помогают укрепить связь между созиданием и разрушением.

Мама перевела взгляд с Матвея обратно на башню, потом снова на меня, задумавшись

Я, гордо выпрямившись, упёр руки в бока и улыбался так широко, что ещё чуть-чуть — и уши бы задел губами. Настоящий архитектор, не меньше. Ну и? Долго мне ещё ждать? Хвалите уже дальше, не стесняйтесь!

— Ну ладно, — наконец произнесла мама, тихо выдохнув. — Возможно, это действительно разумно.

Мы с бородачом едва не подпрыгнули от радости. Разрешили! Это стоило отметить, и я не собирался откладывать празднование.

Без лишних раздумий я схватил пенопластовый кубик, и, вдохновлённый своим успехом, с криком:

— Ба-бах!

Нанёс по башне решающий удар. Точно в её уязвимое место — я ведь, как архитектор, знал его прекрасно. Чёрные стены рухнули с грохотом, а кубики разлетелись по комнате, словно фейерверк или брызги шампанского.

Я залился весёлым смехом, глядя на разрушенные останки своего творения. Это было великолепно.

Ксюня, которая всё это время обиженно сидела в углу, наконец не выдержала. Позабыв о своём дутье, она рванула к разбросанным кубикам, с любопытством начала их трогать, а потом — как и всё в её жизни — пробовать на зуб. Ну да, чем-то черные блоки напоминали шоколадки.

Мама тяжело вздохнула, её взгляд скользнул к Матвею, который в ответ лишь пожал плечами и неуверенно почесал затылок.

Но было уже поздно. Решение о пользе игрушек, видимо, уже утвердилось в её голове, и менять его она явно не собиралась.

А я, наслаждаясь моментом триумфа, уже прикидывал, какую башню построю в следующий раз… и как её разрушить.

Вечером мама, видимо решив, что моя активность с игрушками — отличный повод для начала воспитательной работы, взяла в руки внушительных размеров книгу. Она устроилась в кресле, с видом человека, готового передать важные истины, а я с Ксюней уже лежали в кроватке, готовые ко сну.

— Сегодня мы почитаем про известных Разрушителей, — произнесла мама мягким тоном. — Но не про тех, кто разрушал ради разрушения, а про тех, кто творил новое, придавал смысл хаосу. Были среди Разрушителей и великие политики, и реформаторы, и меценаты.

Она открыла книгу с яркой обложкой. Золотые буквы на фоне замысловатых вензелей. Классика. Но я-то знал, что будет дальше.

Это будут рассказы про типа благородных Разрушителей.

Мама начала читать, а я слушал вполуха. Среди упоминаемых имён мелькали старые знакомые — люди, о которых мне уже доводилось узнать в прошлой жизни. Некоторые даже довелось встретить лично. Всё это звучало убедительно и важно, вот только одного имени я не услышал.

Меня.

Ха, ну конечно, мама про меня не читала, поди, специально пролистала мое имя. Хотя в такой книжке я точно заслуживал место. Правда, маленьким деткам про таких магов, как я, обычно не рассказывают. Ну разве что для устрашения — чтобы плохиши знали, что бывает, если переборщить с шалостями.

Но если уж говорить о великих Разрушителях, то моё имя определённо должно было занять достойное место в этом списке

Я усмехнулся, слушая мамино повествование. Пусть пока читает про других. Моё время ещё придёт.

А ведь я был тем ещё Разрушителем. В прошлой жизни моё имя не ассоциировалось с созиданием. Генерал — это не та должность, которую связывают с мирными реформами. Моя слава была мрачной, иногда откровенно зловещей. Кто-то называл меня Безумным Генералом. Ладно, многие так говорили… Но только не мои подчинённые.

Потому что они знали, что я действовал строго по правилам войны. Правда, правила эти были предельно жестокими. Я был тем, кто соответствовал своим врагам — настоящим мясникам. Взять хотя бы ацтеков. Их жрецы с ножами, их жертвенники, омытые кровью, их ненасытная жажда боли и страха. Они дали миру свои кровожадные правила, а я принял их вызов. И победил.

— И вот так он позаботился о художниках… — голос мамы продолжал звучать где-то на заднем плане.

Тех, о ком читает мама, я бы без колебаний назвал трусами. Политики, меценаты, дипломаты — красивые истории, благородные примеры, вдохновляющие пустышки. И всё это — ни о чём.

Их секрет прост: они просто не развивали себя как настоящих Разрушителей и воинов. Они были слишком осторожны, слишком слабы, чтобы использовать свою Атрибутику до конца. Вот и всё.

Я на миг открыл глаза и бросил взгляд на Ксюню. Она уже тихонько сопела, свернувшись калачиком под одеялом. Спокойная, счастливая.

Интересно, зачем мама вообще читает? Мы же младенцы. Столько слов мы знать точно не должны. Ну, может, она просто для самоуспокоения это делает. Волнуется, бывает.

Я тоже закрыл глаза, решив последовать её примеру. Хватит воспоминаний. Пусть будет ночь без прошлого. Завтра, может, снова подумаю о былом, но не сейчас. Сейчас — только тишина.

Мама склонилась надо мной, её тёплые губы коснулись моего лба. Поцелуй был лёгким, почти невесомым, но тёплым, как лучик солнца в пасмурный день. На миг я почувствовал, как её ладонь мягко провела по моим волосам, успокаивая и убаюкивая.

— Спокойной ночи, — тихо прошептала она, и её голос прозвучал так нежно, будто уносил с собой все тревоги дня.

То, что мама была Алхимиком, ощущалось повсюду. Вездесущий запах трав или химических элементов будто преследовал её. Иногда он был едва уловимым, как шлейф аромата, а иногда накрывал с головой. Лаборатория явно где-то была в доме, хоть я её ещё и не видел. Вот и сейчас кабинет был пропитан запахами редких трав, которые, казалось, впитались в само дерево мебели.

Мама, сидя в кресле, усадила меня на колени и играла со мной. Её тонкие пальцы мягко щекотали мой живот, а ласковый голос что-то шептал, произнося шутки и смешные слова. Я смеялся — просто, чтобы порадовать её. Ведь, если честно, щекотки я так-то не боюсь, но как можно было не ответить на её старания?

Всё было тихо и спокойно, пока дверь кабинета вдруг не открылась.

В проёме стоял высокий мужчина с тревожным лицом. Слуга уже объявил его как графа Бастрыкина.

Несмотря на аристократическую осанку, граф выглядел так, будто готов провалиться сквозь землю. Он буквально стелился перед мамой, глубоко извиняясь за недавний инцидент.

— Уверяю вас, Ирина Дмитриевна, это больше не повторится, — произнёс граф, едва осмеливаясь поднять взгляд. Его голова была опущена. — Я искренне прошу прощения за этот инцидент, — добавил он, торопливо, словно надеясь смягчить ситуацию. — Просто наша тренировочная площадка сейчас на ремонте, а эхопса нужно было дрессировать. Раньше за ним такого не водилось…

Судя по всему, извинялся он за Асуру. Хотя, по-моему, извиняться за такого славного пса грешно!

Мама выглядела строгой, её холодный взгляд ясно давал понять: прощение — не её сильная сторона. Этот взгляд словно говорил графу, что второго шанса не будет. Однако спустя минуту напряжённого молчания она всё же кивнула.

— Ладно, Геннадий Ярославович. Я приму ваши извинения, если вы пообещаете больше не выпускать вашего зверя в общественные места.

— Конечно, конечно! — поспешил заверить граф, вытирая пот со лба. — Клянусь, подобного больше не повторится.

— Тогда вы прощены.

— Благодарю, Ваша Светлость! — с облегчением произнёс граф. Затем, словно вспомнив что-то важное, добавил: — Кстати… У меня тоже есть маленький сын, почти ровесник княжича Вячеслава. Мы с супругой были бы рады принять вас у себя хоть завтра. Думаю, нашим детям будет полезно провести время вместе.

Мама на мгновение задумалась. Мужик явно пытался наладить отношения с княжеским родом через сына — типичная аристократическая тактика. Винить его за это было нельзя.

Её взгляд оставался холодным, но в глазах мелькнула тень интереса.

— Хорошо, Геннадий Ярославович. Спасибо за приглашение. Завтра мы придём.

На следующий день нас повезли в поместье Бастрыкиных. Дом, хоть и уступавший нашему в размерах, всё равно был впечатляющим. Высокие стены, увитые лианами, тянулись к небу, охватывая дом своими зелёными пальцами. Лианы были везде, даже там, где их, казалось, быть не должно.

Меня и Ксюню усадили в детской комнате вместе с сыном графа, Гошей. Парень, как мне сразу стало понятно, был слабоват и глуповат. Наш ровесник, но ползать он толком не умел, в отличие от нас с Ксюней.

Но главная проблема была вовсе не в этом.

Игрушки! Никаких пенопластовых мечей, никаких замков, которые можно было бы с восторгом строить, а затем с еще большим восторгом разрушать. Только игрушечные звери и деревянные кубики, которые выглядели скучно и жалко. И что мне с ними делать? Взрывать-то я их ещё не умел.

Я оглядывался по сторонам, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы меня заинтересовать, пока Ксюня хлопала в ладоши и тыкала пальцем в Гошу. Её попытки заставить его двигаться были бесполезны: он лишь издавал что-то вроде «ау» и даже не пытался сдвинуться с места.

И тут я почувствовал.

Где-то за стенами дома была Атрибутика Разрушения. Я не мог видеть её, но ощущение было чётким, как удар в солнечное сплетение. Асура.

В голове тут же возник план.

Опираясь на низкую перегородку, отделяющую нас от остальной комнаты, я поднялся. Собравшись с силами, перевалился через неё и с лёгким стуком приземлился на пол.

Да-а-а! Свобода!

Теперь осталось лишь одно — найти источник этого ощущения. Чего-то настоящего, мощного, разрушительного. Развлечения, достойного Разрушителя!

Друзья, пожалуйста, поддержите книгу лайком!