Мальчик, Который Выжил

Глава 22

Усадьба Опасновых, фронтир Рязанского Ареала

— Ошкуй, — обратился Ефрем к воеводе по позывному. — Это невероятно! Он сам знал, что нажимать, куда кидать мину! Как будто уже делал это сотню раз!

Матвей Максимович, как обычно спокойный, уже успевший в своё время пережить удивление способностям младшего княжича, лишь хмыкнул, наблюдая, как старший дружинник почти взахлёб пересказывает случившееся. Два товарища сидели в кабинете воеводы и пили чай. Матвей сделал глоток, неторопливо поставил кружку на стол и лениво заметил:

— Понятно.

— Неужели… — Ефрем посмотрел на Мутова. — Ты совсем не удивлён? Двухлетний княжич умеет палить из миномёта! Сам! Даже прицел настраивал!

Матвей глубоко вздохнул, прикидывая, стоит ли говорить, но затем решительно посмотрел на Ефрема:

— Не удивлён. Потому что княжич — переселенец.

Ефрем нахмурился:

— Пере… кто⁈

— Переселенец, — спокойно повторил Матвей, глядя на товарища в упор. — Тот, чья душа вселилась в новое тело.

Старший дружинник застыл, затем медленно почесал затылок, пытаясь осмыслить услышанное.

— Вот оно как…А я думал, это всё сказки — пробормотал он. — И давно ты об этом знаешь? Подожди: а княгиня ведь не знает?

— Не знает.

— Разве княгине не стоит сказать, что её сын — это, гм… кто-то, кто поселился в теле её ребёнка? Она же не слепая, странностей вокруг него хватает…

Матвей хмыкнул и покачал головой:

— Она этого не замечает. Она же мать, Ефрем. Для неё княжич — просто любимый сыночек, и никакое необычное поведение тут роли не играет.

Ефрем задумался, но Матвей уже продолжил:

— Да и одно другому не мешает. Он одновременно её сын и гость извне.

Матвей прищурился и взглянул на собеседника с холодной серьёзностью:

— Теперь подумай вот о чём. Мы с тобой давали клятву — защищать княжеский род Опасновых.

Ефрем коротко кивнул, сжимая челюсти.

— А теперь в теле княжича поселился, возможно, сильнейший Разрушитель. Маг, который может изменить судьбу рода, если доживёт до совершеннолетия и займёт титул князя. Понимаешь, какой теперь грандиозный потенциал у Опасновых?

Он сделал паузу, давая Ефрему переварить сказанное.

— Поэтому княжича Вячеслава мы должны защищать любой ценой. Я для себя это решил и отступать не собираюсь. Ты со мной, Бирюк?

Ефрем задумался, чуть нахмурился, но потом уверенно кивнул:

— Конечно. Я буду служить княжичу и княгине, Ошкуй.

Я снова в садике. Вместе с Ксюней. До раздевалки нас провожает дружинник Семён — здоровяк с такими лапищами, что может скрутить подкову в узел. Его массивные пальцы уверенно справляются с мелкими пуговицами и завязками на наших одежонках. Ловко переодевает нас в домашние костюмчик для садика, хотя я и сам бы справился. Странная работа для дружинника, но, видимо, мама всё ещё переживает за нашу безопасность.

Рядом хлопочет служанка Артёма, помогая ему разобраться с рукавами. И тут Артём, возясь с застёжками, вдруг поднимает голову и таращится на меня:

— Сава, а ты знаааешь? Сколо будеть затмение-е!

О, что-то новенькое. Я лениво поправляю воротник, даже не глядя на него:

— Какое? Солнено… или лунно?

Артём морщит лоб, явно копаясь в закромах памяти:

— Мама говила, что сооонце не видна будет! — чуть подумав, округляет глаза: — Прямо станет темно как ночью! Это шо… мы ослепем?

Я хмыкаю:

— С чего лади? Электлишество ж будет!

— И што? — бурчит он в непонятках.

Артём, конечно, не самый умный, но Жору всё-таки он нашёл. Выходит, сильное будет затмение, раз «как ночью». Прикольно. В мое время такие нестандартные затмения создавал Туманник — Пылевой гигант. Космическое облако обволакивает систему, и свет становится рассеянным, блеклым, пока вовсе не исчезает. Раз так, можно устроить такое мощное шоу в садике, ухх! Но сначала посмотрит на поведение госпожи директор и сделала ли она вывод после Дня Нептуна.

День начинается как как обычно — дети переодеваются, скоро пойдём в игровую. В раздевалку заходит воспитательница.

— Все детки здесь? Теперь пойдёмте…

Нас ведут не в детскую. Мы заходим в комнату, где раньше не были— дощатый пол, разлинейка, пустое пространство.

— Стройтесь, детки, вдоль линии, — велит воспитательница.

Малыши становятся у черты, как получилось — кто ровно, кто криво, кто сбоку припёка. Я оглядываю помещение и тут входит княжна Матрёна Степановна Ильина. Деловой костюм сидит идеально на стройной фигуре, каждая складка юбки и пиджака словно выверена циркулем. Волосы уложены идеально, ни единой выбившейся пряди. Красивая, ухоженная женщина, как породистая кошка. Будь я постарше на пару лет, пожалуй, приударил бы за ней.

— Дорогие мои! — с улыбкой обращается к нам княжна, рассматривая нас подкрашенными зелеными глазами.— Я — княжна Матрёна Степановна Ильина, и теперь я ваш директор!

Дети переглядываются, но особого энтузиазма не проявляют. Всем как-то пофиг. Особенно мальчишкам—им до красивых женщин пока дела нет. Девочки другое дело—они с обожанием смотрят на элегантную княжну. С возрастом потом всё поменяется наоборот.

— Сегодня вы встали, как захотели… — она делает паузу, оглядывая нас сверху вниз, затем чеканит: — Но с этого дня вводится система ранжирования.

Я хмыкаю. Ну вот и ответочка пошла. Раненая система ощерилась, показывает зубки.

— Изменения сильные. От вашего места в ранге теперь будет зависеть всё. Места на линейке и в столовой. Игрушки. Ваш статус. У нас будет три категории: «лучик», «работяжка», «исправляшка».

Некоторые малыши радостно хлопают в ладоши — прикольные слова, звучит клево. Я же чувствую азарт. Система пошла на радикальную реконструкцию? Интересно. Ну-ну, посмотрим.

— Сегодня пройдёт первое тестирование. — голос директрисы добрый и ласковый. — Это будет начальное испытание. По его результатам мы определим «лучиков», «работяжек» и «исправляшек». В течение следующих двух недель будут проводиться ещё различные тесты, и по их итогам пройдёт переранжирование. Но чтобы система уже начала работать, мы проведём одно начальное тестирование сегодня. Оно будет состоять из головоломок.

Я цокаю. Ну и затянули вступление перед ударом кобры-системы… Скука смертная. Да и не только мне—в стороне Денис Миронов увлечённо ковыряется в носу. Явно будущий «лучик».

— Если у вас нет вопросов, мои дорогие, то линейка закончена. Пойдёмте на первый тест.

Я хмыкаю, скользя взглядом по Ильиной. Красиво говорит, плавно, выразительно…и лживо. Уж я-то стервозных змей нутром чувствую. Не хватает только чешуи да раздвоенного языка.

Воспитатели тут же принимаются нас выводить:

— Пойдёмте, дети.

Нас дружной гурьбой приводят в ещё один кабинет, где мы раньше не были. Судя по обстановке, тут занимается старшая группа. Маленькие стульчики и столики говорят сами за себя.

— Садитесь, как вам удобно, — предлагает воспитатель.

Толпа разбегается по местам. Денис и Катя занимают позиции у окна — а вместе с ними и их услужливая свита. Я же устраиваюсь рядом с Ксюшей и Артёмом на «Камчатке». Остальные тоже по своим компаниям расползаются.

— Сейчас начинается тестирование, — воспитатель встет у учительского стола, на котором разложены три вида галстуков—красные, зелёные и жёлтые. — Вам предстоит решить головоломку. Первая семерка, кто справится, станет «лучиками». Девятеро после них войдут в «работяжки». А оставшиеся — «исправляшки».

Так, семь плюс девять — это шестнадцать. В группе нас восемнадцаит.

Ага. Три «исправляшки».

Какая неожиданность. Я переглядываюсь с Ксюней и Артёмом. Друзья тоже заподозрили неладное. Ну да, ну да. Нам уже приготовили местечки.

Воспитатели раздают коробочки с пазлами, и я уже знаю — мне сейчас подложат свинью. И точно. Открываю свою и фыркаю. Серое небо. Просто серое, с какими-то облаками. Почти однотонное, различия едва заметны, а потому собирать его — настоящий ад.

Приподнимаюсь, заглядываю к Денису. Ну конечно. Яркая, пёстрая мозаика — тигр плещется в воде в закат. Та же у Кати и их дружков. Им даже думать не надо — складывай по цветам, и готово. Всё ясно. Система взялась за старое. Ну, хуже же ей.

Принимаюсь за работу. Не в первый раз. Такое ощущение, будто меня засунули в грязное болото, но я его разгоняю Атрибутикой, ускоряя работу мозга. Картинка складывается на раз, руки сами находят нужные кусочки, глаза выхватывают малейшие отличия, и вот — я уже почти первый.

Но тут взгляд падает на Ксюшу. Она собрала треть, не больше. Приглядываюсь к её пазлу — тот же самый кошмар, что у меня. Затем бросаю взгляд на Артёма. У него зелёные луга, однообразная травянистая масса. Хел дери меня. Тоже весело.

И тут меня прошибает. Мы влипли. Я-то соберу, но если закончу слишком быстро — Ксюша и Артём останутся среди «исправляшек», а я окажусь в «лучиках» вместе с Денисом и Катей. Да ну на фиг! Не хочу к этим двум!

Я делаю над собой усилие и замедляюсь. Начинаю вставлять фрагменты очень медленно. В конце остаётся один последний кусочек.

Он идеально подходит.

Но вставлять не спешу. Пусть система поперхнётся этим фрагментом.

Верность — главное качество хирдмана. В прошлой жизни я насмерть стоял за своих солдат, и в этой ничего не изменится.

— Готово! — звонко объявляет Денис, поднимая руку. Ну наконец-то. Долго же он возился…

Потом сдаёт Катя, следом и свита этих двоих. Им тут же выдают жёлтые галстуки «лучиков». Следом идут «работяжки» — счастливые обладатели достойных зелёных галстуков.

Не справились только мы.

— Время почти вышло… — воспитательница уже собирается объявить завершение, но вдруг замирает, уставившись на меня.

Я спокойно сижу за столом, а передо мной почти собранный пазл.

Почти.

Одна пустая выемка.

Последний фрагмент лежит у в одном сантиметре от места, куда ее нужно вставить.

— Княжич Слава, ты почти справился, — осторожно замечает она.

— Пофти, — киваю я и поднимаю фрагмент над столом. — Но не успел.

Демонстративно откладываю его в сторону.

— Давайте мой класный галстук уже.

Ксюня и Артём одновременно округляют глаза.

Пока воспитательница дает нам галстуки, гляжу на Дениса и Катю. Те сияют, как начищенные самовары. Катя, растягивая губы в довольной улыбке, поправляет свой жёлтый галстук, а потом подходит к Ксюне, картинно хлопает глазами и протягивает слащавым голоском:

— Ксюня, а тебе идёт клааасный!

Тьфу.

Я усмехаюсь, скользнув по Катьке взглядом:

— А тебе идёт лёккий пазл. Как лаз по твоим мозгам.

Катя тут же возмущенно морщит носик:

— У меня был не лёгкий! Сложжный был! Вы плосто собилать не умеете!

Я невозмутимо вскидываю бровь, глядя на неё сверху вниз:

— Сколо завтлак, кашу взолвать?

Катя вздрагивает, бледнеет, и, не дожидаясь продолжения, срывается с места и уносится в закат со скоростью пнутой кошки.

Ксюня смотрит на мой красный галстук, потом медленно тычет в него пальцем:

— Сава… Почиму?

Я пожимаю плечами:

— Потаму што ты мая.

Ксюня тут же бросается мне на шею, обвивает руками и вцепляется так, будто я последний воздушный шарик на празднике.

Артём стоит рядом, хмурится, морщит лоб, сопит, явно что-то обдумывает, потом выдает в непонятках:

— А я?

Я хмыкаю поверх Ксюниных рук:

— И ты мой балбес.

Артём кивает:

— Лады. Но абниматься не будим.

— Да, не будим, — тут же соглашаюсь, одновременно пытаясь отцепить от себя Ксюню.

А это непросто. Она не отпускает. Ну вот. Попал.

После тестирования нас снова выстраивают в линейку в спортзале с дощатым полом. Директора Ильинов в этот раз нет, и воспитательница сразу берёт командование, глядя на нашу троицу, будто на сорвавшихся с поводка щенят:

— «Исправляшки», вставайте сюда.

Она указывает на самый конец очереди, и мы с Ксюней и Артёмом оказываемся позади остальных ребят. Всё ясно. Мы — местные изгои.

Перед нами шеренга «работяжек» — их лица выражают смесь осторожного облегчения и любопытства. А в первых рядах — «лучики», сияющие, будто только что получили пропуск в рай.

Тем временем появляется и директриса, сияя улыбкой благосклонной богини.

— Мои дорогие, поздравляю! Хорошо справились с тестом почти все, — мимолётный взгляд в мою сторону. — Выстраиваемся в колонну! «Лучики» — первыми! Молодцы! «Работяжки» — следом! А теперь — на завтрак.

Плетёмся мы трое в конце, конечно. Группу ведут в столовую, где нас снова делят. «Лучиков» — за лучшие столы. Мы с Ксюшей и Артёмом тащимся к своему «почётному» месту, нас отодвинули в самый угол. Столик маленький, шаткий. Свет здесь не тёмный, но приглушённый, будто кто-то специально выкрутил лампы на минимум.

А «лучики» купаются в люминесцентном свете. У них нормальный стол. Тарелки? Красивая керамика с узорами.

А у нас? Не металлические миски, конечно. Но посуда так себе, без красочных узоров. Я хмыкаю и присаживаюсь. Между нами и «лучиками» устроились «работяжки». Фартуки у них зеленые, а расположение среднее. Зато у них обзор. Слева от них — «лучики» в желтых фартучках с красивыми тарелками. Справа — мы, «исправляшки», с блеклыми красными фартуками и невзрачной посудой. Отличная наглядная демонстрация, кто тут элита, а кто «на дне». Понятно, к кому «работяжки» будут тянуться.

Но хоть еда у всех одинаковая. Садик не мог позволить себе саботировать дворянских детей и кормить нас чем попало. Я мельком смотрю на кашу. Мог бы её сейчас взорвать прямо в тарелке Дениса. Вот просто — хлоп! И золотой галстук в каше, лицо в молочной маске.

Но пока рано. Система явно готовит ещё удары. Нужно ждать. Смотреть. Оценивать.

А потом нанести ответный удар. Один сокрушительный. Чтоб точно наповал.

После завтрака нас ведут в привычную игровую комнату. Всё вроде как обычно. Но тут первый звоночек. Коробок с игрушками нет.

Дети недоуменно переглядываются, воспитательница тоже ведёт себя странно — жмёт губы, будто сдерживает довольную улыбку. Затем дверь открывается, и заходит ещё одна воспитательница, нагруженная коробками.

— Теперь игрушки будут выдаваться по вашим достижениям, детки.

О, понеслась.

— «Лучики»!

Денис и Катя важно выходят вперёд, как на награждении. Им достаются лучшие игрушки — куклы с нарядами, машинки, конструкторы с кучей деталей.

— «Работяжки»!

Следующие получают игрушки попроще. Без лоска, но хотя бы целые.

— «Исправляшки»!

Я молча забираю нашу коробку, возвращаюсь к друзьям. Заглядываем внутрь. Ну, просто сокровища. Стремные машинки, одноцветные солдатики и всё в таком роде. Артём хмурится:

— Чо за фигня?

Я усмехаюсь. Как мелко, но как точно. Вроде бы жалкая манипуляция и примитивная схема. И ведь сработает. Пока раздумываю, замечаю, что к нам приближается Катька. Подходит прямо к Ксюне, хлопает ресничками и слащаво тянет:

— Ксюня, ты можиш с нами иглать в кукли.

Ксюня смотрит на неё ровно, без эмоций, и спокойно отвечает:

— Неть. Ты ошиблись. Ни могу.

Катя пожимает плечами, демонстративно не обижаясь:

— Ну ках хочиш.

Но не уходит. Косится на меня и мурлычет приглашающе.

— Сава, у нась есь лобот.

Я лениво улыбаюсь:

— А у нас Жола. Хочиш в валасы запущу?

Катя вздрагивает, делает шаг назад, быстренько разворачивается и уходит к одной из «работяжек». Что-то шепчет той на ухо. Работяжка раздумывает секунда, две и идёт вместе с Катей к лучикам. А Катя еще и со злорадством косится на нас, словно говоря: «Не хотите — как хотите, других найду.»

Ну вот и расклад. Система не давит напрямую — она предлагает сделку. «Работяжки» получают выбор: примкнуть к «лучикам» и получить лучшие игрушки или остаться с «исправляшками» и довольствоваться хламом. Возможно, если «работяжка» перейдёт к «лучикам», ему потом начнут давать лёгкие тесты. А если останется с нами, то наоборот.

«Интересный противник — княжна Ильина Матрёна Степановна — размышляю я, наблюдая за ее жестокой механикой. — Гораздо жёстче и хитрее предыдущей директрисы. Эта новая система гибкая. Она адаптируется ко мне. Не знаю, чем я княжне так насолил, или это просто какой-то социальный эксперимент, но теперь разрушить систему будет вдвойне интереснее».

Я бросаю взгляд на Артёма.

— Доставай Жолу, а я пи-пи.

Артём с радостью лезет в карман, достаёт нашего ручного жука. Проверенного бойца. А я топаю в «горшочную».

В горшочной комнате спокойно подхожу к раковине, наполняю стакан водой, капаю туда жидкое мыло и размешиваю. На выходе у меня почти идеальный мыльный раствор.

Возвращаюсь в игровую, роюсь в коробке с игрушками, нахожу пластиковую трубочку от конструктора. Просто пускать пузыри неудобно, нужна ложка. Беру сломанный совочек, отламываю ручку, оставляю только углубление. Прикрепляю его к трубочке пластилином — благо, его тут хватает. Получается самодельная ложка с отверстием. Окунаю в мыльный раствор, затягиваю воздух, выдыхаю. Первый пузырь. Второй. Третий.

Пузырьки плывут в воздухе, отражая свет. Жора тут же вскакивает на лапки, начинает их ловить! Бегает по полу, тянет лапки вверх, прыгает за пузырями, подпрыгивает испуганно, когда они лопаются.

Ксюня и Артём заливаются хохотом, глядя на жука. Я тоже смеюсь. Система пытается менять среду вокруг меня, но сильное сознание формирует реальность. Я не позволю себя сломать.

Но ответку надо придумать мощную. Да так, чтобы система уже не смогла восстановиться.

Да, княжна Матрёна Степановна?

Я чувствую на себе взгляд, поднимаю голову. Воспитательница хмуро смотрит на меня. Она раздражена. Её беспокоит, что, несмотря на все её усилия, я сумел развеселить Ксюню и Артёма. Система пыталась нас раздавить. Но мы всё равно смеёмся. А значит, я делаю всё правильно.

Поворачиваюсь к друзьям:

— Ксюня, Алтём, знаете, шо сегодня дилаите?

Артём пожимает плечами:

— Не-а.

— А я знаю, — уверенно тяну я. — Ты сегодня ко мне в госчи.

Артём моргает, переваривая информацию, потом снова пожимает плечами:

— Ну, ладно.

После долгого дня в садике мы наконец в раздевалке. Семён, пришедший за нами, помогает Ксюне натянуть босоножки, затем мне сандалии. Я бы и сам справился, но лень. Подустал весь день бороться с системой, перемежая сопротивление приёмами пищи и полуобеденным сном всего на сорок минут.

Рядом на скамейке сидит Артём, болтает ножками, дожидаясь своего забирателя. Сегодня это его сестра — шестнадцатилетняя девушка с улыбкой на лице. Симпатичная, надо сказать.

Она подходит, ласково треплет брата по волосам:

— Братик, сегодня я решила тебя сама забрать.

Обычно за ним приходит слуга рода, но, видимо, сестра на самом деле соскучилась.

Я хлопаю Артёма по плечу, уже полностью одетый, и объявляю:

— Судалыня, Алтём поедет к ням домой иглаться.

Семён с удивлением переглядывается с его сестрой. Девушка замирает, моргает, потом с любопытством и даже уважением смотрит на меня:

— Братик, а почему ты не рассказывал, что дружишь с княжичем Опасновым?

Артём хлопает глазами, переводит взгляд на меня:

— А ты кнезичь?

Я пожимаю плечами:

— Ну дя.

Артём моргает, переваривая новость, а потом с энтузиазмом смотрит на сестру:

— Клуто! Можно в госци? У?

Девушка обрадованно улыбается:

— Конечно, конечно. Хорошо вам поиграть!

Тем временем Семён уже достаёт телефон.

— Минуточку. Сейчас уточню у княгини.

Он звонит, коротко говорит, кивает пару раз:

— Да-да, понял, Ваша Светлость. Хорошо.

Потом оборачивается к сестре Артёма:

— Госпожа, можете дать свой адрес и номер телефона? Вечером я его привезу к вам домой.

— Да, конечно, — девушка быстро диктует данные, а потом, уже с привычным наставлением смотрит на брата:

— Артём, веди себя прилично в княжеском доме, хорошо?

— Ага, — бурчит он, глубоко занятый ковырянием в глубине собственного носа.

Вскоре едем домой. Ксюня сидит рядом, Артём устраивается напротив, болтая ногами. Я лениво откидываюсь на спинку кресла, потом с важным видом нажимаю кнопку связи с водителем.

Перегородка опущена, но так же круче. Да и как не попонтоваться перед Артёмом?

— Семён, едем в магаз!

Сегодня займёмся подготовкой к контратаке на выпады новой системы. Княжна Ильина, вы старались, я вижу. Хотите устроить мне весёлое детство? Отлично. Разносить вас будет вдвойне приятнее.