Крикеры

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«Дом, милый дом», — подумал Фил так язвительно, как только мог.

Будет ли ему стыдно?

Как это будет вообще выглядеть?

«Господи, более десяти лет в городском департаменте полиции, и теперь я возвращаюсь туда, откуда начал, обратно в старый добрый Крик-Сити, идиотскую дыру мира».

Через несколько минут после съезда с автострады дорога резко пошла вниз, как и его настроение. Это был государственный маршрут номер 154, известный местным жителям просто как «шоссе», извилистый тридцатимильный участок асфальта, который прорезал полосу через холмы Южного округа и лесополосы. Этот маршрут также проходил через некоторые из самых бедных и наименее развитых городков в штате: Люнтвилль, Тайлерсвилль, Уэйнсвилль и Крик-Сити. Вскоре массивная панорама мегаполиса исчезла за его спиной, сменившись бескрайними равнинами, сельскохозяйственными угодиями, трейлерными стоянками и захудалыми лачугами.

«Вот дыра», — подумал Фил.

Уэйнсвилль, Люнтвилль, Крик-Сити — неважно, как эти города называются; для него они все были одинаковыми ублюдочными городишками. Даже лес выглядел убогим — болезненная растительность и ветхий мусор, разбросанный между плотными массами деревьев, некоторые тонкие, другие толстые, как канализационные трубы, и сотни футов высотой. Разросшиеся грибы блестели, как зелёно-белые сопли, над больными и сильно узловатыми стволами деревьев. Большинство дорожных знаков больше не могли быть прочитаны благодаря мхам и лишайникам, покрывающим их; бесчисленные тушки мелких животных («дорожная пицца» или «пирог с опоссумами», как называли это местные жители), которых постоянно сбивали автомобилисты, съедали ещё более мелкие животные, которых затем также размазывали по дороге. Циклическая херня.

Справа от Фила вырисовывался восточный хребет, огромная стена, которая, казалось, сопровождала его весь путь. Он миновал один городок под названием Локвуд, где несколько лет назад бóльшая часть крошечного населения исчезла, казалось бы, за одну ночь, и другой, Проспект Хилл, где десятки жителей умерли или ослепли в одни выходные из-за плохого самогона. Да, самогон в этих местах делали как будто в прошлом веке из всего, что попадётся в лесу. Фил однажды попробовал, и один глоток чуть не повалил его с ног.

Крутые повороты периодически встречались на трассе, а также дороги с нелепыми названиями: Индюшачья тропа, Печная ветвь, Старая мельничная дорога.

«Ах, эта деревенская утончённость», — подумал он.

Он проехал мимо дилера подержанных автомобилей «Счастливчика Ли», бильярдной «Быстрого Эдди» и придорожной закусочной, на которой красовалась вывеска: «Вкусная еда».

Между городами, как знал Фил, располагались ещё более отдалённые общины, на самом деле субобщины, которые существовали в полной изоляции, слабо сплочённые деревушки, известные как «города на холмах», где население оставалось неизвестным общественности. Их звали «жители холмов», но были и более традиционные названия: белый мусор, оборванцы, деревенщины. Никчёмное сборище катастрофически бедных. Люди, которые жили за пределами плодородной земли, никогда не имели настоящей работы, никогда не были у врача, никогда не имели телевизора. Дети, которые никогда не ходили в школу.

Третий мир Америки так… прекрасен.

Они жили под навесами, в лачугах из брезента и заброшенных трейлерах без водопровода и электричества. Для человека из обычного мира такая жизнь просто невозможна, но всё это слишком реально в этих краях.

Фил знал, что во всех штатах есть сельская беднота, и во всех штатах есть жители холмов, крошечные частички человечества, сметённые миром. За наличные они продавали металлолом и самогон, а за едой отправлялись в лес. Трудно было поверить, что в обществе компьютерных чипов, банановых чипсов, антиблокировочных тормозов, ситкомов, «магазинов на диване», уличных кинотеатров, стереосистем объёмного звучания и микроволновых печей такая нищета вообще может существовать, тем более под самым носом у современного общества.

В детстве он часто видел, как они роются в мусорных мешках, сваленных возле леса, или бродят по дороге в тряпичной одежде и с самодельными удочками на плечах. Иногда дети, грязные и потрёпанные, выпрашивали мелочь на карманные расходы перед Qwik-Stop и универсальными магазинами, пока владельцы не прогоняли их. Да, он видел их много раз.

И, возможно, это объясняло беспокойство Фила по поводу возвращения в Крик-Сити. Судьба сыграла с ним злую шутку.

Как близко Фил подошёл к тому, чтобы стать одним из этих людей?

«Господи», — подумал он.

Проржавевший Malibu проскочил следующий длинный извилистый поворот. Справа, на холме, стояла усадьба Флетчеров — старый, обветшалый довоенный дом, накренившийся под собственной тяжестью. В крыше были дыры, но Флетчеры всё ещё жили там — они отказывались переезжать. Слева от Фила стоял трейлер на каменных блоках на краю пруда Хокли; он стоял там с тех пор, как Фил себя помнил, и во время проливных дождей ручьи наполнялись, и вода поднималась выше пола трейлера. Однако жители и тогда не уезжали с этого места.

«А я уехал, — подумал Фил. — Я уехал отсюда десять лет назад… и посмотрите, где я сейчас».

За следующим поворотом появился знак:

«КРИК-СИТИ. ПРЕДЕЛЫ ГОРОДА».

Главной улицы как таковой не было; шоссе пролегало прямо через весь Крик-Сити. Ветхие дома мелькали время от времени по обеим сторонам дороги. Небольшой трейлерный парк был здесь, «Универсальный магазин Халла» там. Время от времени лес отступал, превращаясь в холмистые неухоженные поля, некоторые из которых были с большими амбарами, настолько прогнившими, что сквозь них можно было видеть, и деревянными крестами, на которых когда-то распинали пугала, пока они, как и амбары, не сгнили. Фил дважды вильнул, чтобы не сбить переваливающихся опоссумов на середине дороги; третьему опоссуму повезло меньше, он уже был раздавлен предыдущей машиной и стал просто куском мяса. Когда Malibu пронёсся мимо, взлетела ворона, неся с собой в клюве связку внутренностей опоссума длиной в ярд. Фил поморщился, когда розовая лента уплыла.

«Разве римляне или кто-то там другой не читали будущее на потрохах животных?»

Это было абсурдной реальностью, которая соответствовала той эпохе.

Что ждёт его в будущем?

Как его жизнь сложится теперь, когда он возвращается сюда?

«Моё предсказание в кишках опоссума…»

За соседним участком земли, где росла неухоженная кукуруза, он заметил «Сумасшедшего Салли», городской стриптиз-клуб. Окаймлённая лампочками вывеска гласила:

«За девушками и пивом идти сюда!»

Даже в такую рань несколько пикапов занимали большую гравийную стоянку. В миле отсюда находилась доставка «Фермерских продуктов Баттона», а ещё в миле — роскошная четырёхзвёздочная кухня Крик-Сити — «Закусочная Чака». У них не было ни утиного фуа-гра, ни жареной перепёлки с белыми грибами, но похлёбка была неплохая. По обочине, пока Фил вёл машину, шли несколько местных: пара деревенщин в комбинезонах и печально известный Безрукий человек, которого Фил помнил с раннего детства. Каждый день он ходил из Кроуэнсвилльского трейлерного парка в Snoot’s Liquors, брал бутылку Bushmills, а потом возвращался обратно пешком. Каждый день, всё как по маслу. И это была хорошая пятимильная прогулка.

«Этому парню, должно быть, уже сто лет», — удивлённо подумал Фил.

Некоторые вещи никогда не меняются.

Фил снова сделал поворот.

Один из пешеходов неторопливо спустился по обочине.

«Жители холмов», — решил Фил, как только разглядел их получше.

Мальчик, в его позднем подростковом возрасте, выглядел высоким и долговязым, и у него была неправильная походка, как будто его колено болело. Длинные чёрные волосы свисали жирными прядями, а издалека лицо мальчика больше напоминало грязное пятно.

«Надеюсь, этот парень с холма идёт в магазин за мылом».

Одежда его тоже оставляла желать лучшего: она липла к телу, как вонючие тряпки, залатанные клеёнками, старыми полотенцами, кусками другой одежды.

«Да, это люди с холмов, всё в порядке», — Фил был уверен в этом, пока…

Фил вздрогнул.

Пока он не подошёл достаточно близко, чтобы разглядеть детали.

«Господи, его лицо…»

Одна половина лица мальчика вытянулась вперёд, другая, казалось, впала. Из-за искривлённого носа одна ноздря казалась крошечной, как дырочка от колышка, в то время как другая расширялась до четверти диаметра. А надбровная дуга была совершенно лишена бровей.

И глаза…

Глаза крикеров!

У парня на лице сверкнули красного цвета огни.

Крикеры.

Так их здесь называют. Вырожденцы, живущие глубоко в лесах. Хотя о них часто говорили, на самом деле их редко видели. Фил видел их всего несколько раз за все годы, что жил здесь. Крикеры были с врождёнными уродствами уже на протяжении нескольких поколений до такой степени, что большинство из них имело практически все возможные физические дефекты: уродливые головы и лица, руки и ноги разной длины, один глаз больше другого. Фил слышал, что некоторые рождаются без глаз и без рта. Чтобы усилить трагедию, психические дефекты были столь же очевидны. Некоторые крикеры вообще не могли говорить, а многие из тех, кто мог, могли только бормотать слова, которые не имели смысла. Как и жители холмов, крикеры были тайной любого захолустного городка — непризнанной, как будто их вообще не существовало.

— Ну, вот и он! Я уже начал думать, что ты меня надуешь, — сказал шеф Маллинз из-за своего огромного захламлённого стола.

Фил опешил: полицейский участок в Крик-Сити казался гораздо меньше, чем он помнил, он был тесный и душный. Через заднее окно он видел маленькую тюрьму, а рядом с ней был припаркован Pontiac Bonneville Маллинза с сиреной и красными и синими огнями. Охотничьи трофеи выстроились в ряд на полках потрёпанных картотечных шкафов шефа вместе с его заключённым в рамку свидетельством о назначении на должность начальника полиции города. Свидетельство, когда-то ярко-белое, пожелтело от бесчисленных лет, проведённых там.

— Ты сядешь или в штаны наложил?

— Вообще-то, шеф, я наложил в штаны, но всё равно сяду.

Фил пододвинул металлический складной стул и быстро отклонил предложение Маллинза выпить кофе, вспомнив, что на вкус он напоминает кофейный скипидар.

«Не могу поверить, что снова сижу здесь», — подумал он.

Тучное лицо и лысеющая голова Маллинза блестели на солнце. Он отхлебнул кофе и вздохнул.

— Держу пари, ты и за миллион лет не думал, что будешь работать на меня.

— Послушайте, шеф, вы сказали, что хотите поговорить, а я здесь, чтобы выслушать. Я ещё не взялся за эту работу.

— Конечно, но ты возьмёшься за эту работу. Коп всегда остаётся копом. Бля, ты предпочитаешь провести остаток жизни, охраняя куски ткани?

«Хорошая мысль», — признал Фил.

— Кроме того, — добавил Маллинз, — ты мне нужен.

— Ладно, так в чём же дело?

— Дело в том, что у меня нет копов, и хотя Крик-Сити не такой уж большой город, я не могу всё делать один.

Фил помнил, что на Маллинза всегда работали два или три офицера. Фил попытался вспомнить их имена.

— Норт и Адамс работают у вас уже много лет. Что с ними случилось?

— Что случилось? — Маллинз нервно захихикал. — Ублюдки уволились, вот что случилось. Они подали заявление и ушли, получив более высокооплачиваемую работу в других округах. Норт ведёт дела в Фэрфаксе, а Адамс зацепился за Монтгомери.

— Они были хорошими работниками, шеф. Вы должны были платить им больше денег.

— Да, и мэр должен быть грёбаным Санта-Клаусом. Я ничего не мог поделать. Я мог предложить им деньги, которые выделил окружной департамент. Вот всё, что я мог сделать. И я просто смотрел и махал им на прощание.

«Хм-м-м… — подумал Фил. — Норт и Адамс уехали в лучшие округа. Но мне интересно, что случилось с…»

— А как же Вики? — спросил Фил.

— Я так и думал, что это будет твой следующий вопрос. Она тоже ушла много лет назад. Ты был бы более информирован о вещах, которые здесь происходят, если бы поддерживал связь с нами.

— Эй, я же послал вам рождественскую открытку, так ведь?

— Да, когда Рейган был у власти! — Маллинз почесал подбородок. — Или это был Картер?

— Забавно, шеф. Я смеюсь, видите? Так что вы говорили о Вики?

— Я ничего не говорил. Ты спрашивал. Всё ещё горит факел старого возлюбленного, да? Всё ещё думаешь о Вики-милашке?

Фил нахмурился, но не мог не вспомнить. Они с Вики встречались со средней школы до колледжа. Он думал, что она будет его единственной любовью на всю жизнь.

«Наверное, я недостаточно любил её», — подумал он.

Когда они получили свои степени, у них был жесточайший отбор. Фила сразу же пригласили в полицию при департаменте мэра. Она не поехала с ним, и он уехал один…

Он уехал отсюда. Она этого не сделала.

Конец истории.

— Но, — продолжал Маллинз, — есть одна вещь, которую я никогда не понимал. Почему ты её бросил?

Фил снова нахмурился. У него было чувство, что теперь он всегда будет хмуриться, если действительно примет это приглашение на работу.

— Я не бросал её. У нас ничего не вышло, поэтому мы расстались. Вы собираетесь рассказать мне, что с ней случилось, или будете напоминать мне эту историю до конца моих дней?

— Она уволилась, как и остальные. Ушла от меня.

— Какой округ её приютил?

— Я никогда не говорил, что она уволилась, чтобы перейти в другой округ, — воспользовался возможностью Маллинз. — Она всё ещё здесь. Я уверен, что рано или поздно ты с ней столкнёшься, так что засунь эти любовные вопросы в жопу и давай перейдём к делу. Просто так получилось, что эти перебежчики Норт и Адамс бросили меня прямо в разгар кризиса…

Но внимание Фила было рассеянным; он всё ещё размышлял о Вики.

«Господи… где она сейчас работает? Где она живёт? Она всё ещё выглядит так же? И когда… Когда она в последний раз думала обо мне? — осмелился задуматься он. — Повзрослей! — приказал он себе. — Она, наверное, даже не помнит, кто ты, самодовольная, напыщенная задница…»

— О чём вы говорили? — наконец-то он вернулся к реальности. — Кризис?

— Да, у меня тут большие проблемы, и если я их не исправлю, городской совет может дать мне пинка.

Фил не мог представить себе никаких «больших проблем» здесь, а уж тем более достаточно серьёзного кризиса, чтобы свергнуть правление Маллинза, кажущееся бесконечным. Этот парень был здесь вождём дольше, чем Цезарь правил Римом.

— Что, — пошутил Фил, — ваши местные хулиганы накручивают парковочные счётчики на городской площади?

Маллинз не засмеялся и даже не улыбнулся.

Значит, были действительно тяжёлые времена, если этот человек был абсолютно серьёзным.

— Нет, умник. Ты помнишь Коди Наттера, крикера?

— Я смутно помню Коди Наттера.

Ходили слухи, что Наттер был кем-то вроде губернатора крикеров, вождя племени.

— Ну, этот уродливый ублюдок и его дружки-крикеры доставляют мне такие проблемы, что я сру в штаны.

Фил всё-таки вспомнил высокого, неуклюжего и невероятно уродливого Коди. Да, уродливый, как чёрт, но умён был невероятно. Этот парень, как утверждали, был либо экстрасенсом, либо ему просто чертовски везло в карты, так как в подпольном казино в «Сумасшедшем Салли» он выиграл множество покерных партий, и у него была такая кривая улыбка, что несколько раз, когда Фил её видел, по его спине пробегали мурашки. Его собственная детская версия Hannibal at the Gate.

Тётя Фила всегда говорила ему:

— Если ты не заснёшь, Коди Наттер придёт к нам сегодня ночью.

Этот парень всегда ездил на отремонтированном десяток раз Chrysler Imperial 69-ого года, тёмно-красного цвета, и всегда разбрасывал деньги по всему городу, хотя никто не знал, как он их зарабатывал. И он был уродлив, несомненно, самый уродливый крикер из всех.

— О, так это Коди Наттер накручивает парковочные счётчики на городской площади? Это большая проблема, да.

— Я думал, Сэм Кинисон мёртв, весельчак хренов, — ответил Маллинз. — Поверь мне на слово, Коди Наттер и его крикеры — заноза в моей заднице.

— Но крикеры всегда держались особняком, — сказал Фил. — По крайней мере, я так помню.

— Да, но теперь они повсюду. Чёрт, у него даже есть менее уродливые на вид, работающие по всему городу.

— Господи, шеф, я прожил в Крик-Сити двадцать лет и за всё это время видел не больше дюжины крикеров.

Но тут Фил задумался.

«Я видел крикера десять минут назад, не так ли? Когда ехал по этому шоссе, — картинка всплыла в его голове: уродливое лицо, неровные руки и ноги, и… — Красные глаза», — вспомнил он.

— Мне всё равно, что ты видел, когда был сопляком, — произнёс Маллинз. — За десять лет многое изменилось. Наттер пытается захватить город, и этот уродливый ублюдок отлично справляется, так как у меня в отделе нет копов.

Фил всё ещё не мог в это поверить. Крикеры всегда были безобидны и так редко попадались на глаза, что большинство людей даже не верили в их существование. Это звучало как чушь собачья.

— Хорошо, шеф. Как Коди Наттер захватывает город? Скажите мне это, ладно?

Жирное лицо Маллинза покраснело, маленькие глазки сузились в пухлые щёлочки.

— Теперь он торгует наркотиками, — сказал он. — Здесь, в городе. Прямо сейчас.

— Наркотики, да? — Фил усмехнулся. — Коди Наттер? В Крик-Сити? Так какие наркотики он продаёт? Веселящий газ из пустых банок из-под взбитых сливок?

— Нет, шутник долбаный, — сказал Маллинз. — Он распространяет «ангельскую пыль».