Космонавт. Том 2

Глава 11

Я вылетел из комнаты в коридор и на миг застыл, обозревая происходящее: отец, прислонившись к стене, скручивался вполоборота, зажимая ладонью тёмное пятно на рубашке, второй рукой он удерживал руку грабителя, в которой он сжимал окровавленную «финку». Тощий, зайдя сбоку, уже занёс для удара монтировку.

Всё это я рассмотрел в считанные секунды. Тело моё начало действовать, пока мозг выхватывал детали: грабители стоят ко мне спиной, расстояние навскидку три шага, коридор узкий, на вешалке болтается отцовский зонт-трость с тяжёлой стилизованной ручкой.

Действовать пришлось быстро, пока противники не видят меня. Приблизился, сорвал зонт, рванул вперёд. В это время тощий размахнулся и впечатал монтировку в стену в сантиметре от головы отца — чудом увернулся. Пока тощий снова замахивался для очередного удара, в дело вступил я.

Зажимая зонт на манер биты, я размахнулся и впечатал тяжёлую ручку в затылок противника. Тот ойкнул и стал оборачиваться ко мне. Я в это время уже перевернул зонт острым концом вперёд и, как заправский копейщик на ристалище, резко ткнул им в солнечное сплетение тощего. Тот охнул и согнулся пополам, выпуская монтировку из рук.

Я наклонился подобрать оружие противника, но тут же услышал окрик отца:

— Сзади!

Вскинув голову, увидел коренастого, который рванул в мою сторону, выставив нож вперёд. Зонт всё ещё был у меня в руках, поэтому я не стал придумывать ничего нового и просто ударил им наотмашь. Зонт жалобно хрустнул, но вроде выдержал, лишь немного погнулся. Коренастый выругался, получив удар, но нож из рук не выпустил. Приблизившись ко мне вплотную, он нанёс удар. Я отпрыгнул к стене, но полностью уйти от удара не вышло — лезвие чиркнуло меня предплечью, оставив кровоточащий порез.

Следом раздался гулкий звон, а противник слегка покачнулся. Я кинул взгляд за спину коренастого и увидел отца, который держал в руках банку. Видимо, на этот удар отец потратил последние силы, потому что он отступил на шаг и сполз по стене, оставляя кровавый след на ней.

Тем временем отдышался тощий и тоже рванул в мою сторону. Я отступил к входной двери и чуть на полетел на пол, споткнувшись о полупустую коробку с из-под банок. Я пнул её ногой. Коробка, звеня банками, проскользила по полу и врезалась в ноги тощему. Тот споткнулся и полетел на пол.

Краем глаза заметил движение и только в последний момент вскинул зонт перед собой. Нож пробил ткань зонта и застрял в металлических спицах. Я резко дёрнул его в сторону, вырвав оружие из рук противника, а затем с размаху пробил «гол» между ног. Коренастый захрипел, глаза закатились, и он рухнул на пол, судорожно подтягивая колени к животу.

«Где же люди Ершова?» — подумал я, глядя, как поднимается на ноги тощий.

И именно в этот момент входная дверь с шумом открылась и в коридор ввалились двое в штатском с оружием наготове.

— Руки за голову! — гаркнул кто-то.

Тощий сразу же выполнил команду, ну а коренастый… Тот всё ещё пытался отдышаться, тихо поскуливая на полу.

Следом за первыми двумя в квартиру вошли ещё двое, а затем и сам Ершов, что удивило меня — не его профиль же. Он остановился в дверях и медленно обвёл коридор взглядом. Задержался на отце и только потом его бесцветные глаза уставились на меня.

— Ну что, герой? Всё по плану, да? — спросил он, и уголок его губ приподнялся в усмешке.

— Мне интересно другое, — холодно ответил я, подходя к отцу. — Как так получилось, что ваши люди пропустили отца во время операции.

Ершов не ответил, но я успел увидеть, как скривилось его лицо, будто он лимон съел. Опустившись рядом с отцом на колени, я приступил к осмотру ранения. Лезвие ножа вошло в живот, чуть ниже рёбер.

— Скорая уже едет, — сказал Ершов, наблюдая за моими действиями. Я, не поворачивая головы кивнул, мол, услышал.

— Дыши ровно, слышишь? — сказал я отцу, отодвигая ткань, чтобы осмотреть рану.

Кровь сочилась тёмно-вишнёвой струйкой. Значит, повезло и артерия цела. Я стянул с себя кофту, соорудил из неё подобие валика и положил под голову отца, под колени запихнул свои сапоги. Сгодятся, как временное решение.

— Серёжа… — начал отец, но я прервал его.

— Молчи и экономь силы. С твоими секретами мы разберёмся потом, когда тебя скорая подлатает. Как и с тем, почему ты здесь, а не с мамой в санатории. К тому же сейчас у тебя задача номер один — выжить.

Далее нужно было наложить давящую повязку или сделать тампонаду раны, чтобы остановить кровь. Я поднял голову и стал осматриваться в поисках чего-то подходящего. Глаз мой зацепился за пояс маминого плаща. Оценив его размер, я решил, что он сгодится и уже потянулся за ним, как услышал топот на лестничной площадке, а после увидел и входящих в квартиру медиков.

— Отойдите! — скомандовал врач, отстраняя меня от отца. Санитары уже разворачивали носилки — Дальше мы сами.

Ну а я и не против был — мешать профессионалам не в моих правилах. Азы первой медицинской помощи я знал, но медики справятся с этой задачей получше моего. Я отошёл в сторону и наблюдал, как медики чётко, без лишних движений занимаются раной отца.

— Покажите вашу руку, — услышал я мелодичный женский голос.

— Что? — переспросил я.

— Руку покажите, — повторила симпатичная молодая медсестричка ну или кем она была. — У вас кровь. Обработать надо.

Из-за выброса адреналина в кровь, я совсем забыл про ранение. Сейчас же с некоторым удивлением увидел, что по руке и правда юркой змейкой стекает кровь.

— Да ерунда, — махнул я рукой. — Царапина.

— Ерунда, не ерунда, а обработать надо, — строго проговорила обладательница голубых глаз в обрамлении пушистых ресниц.

— Ну, раз надо, — усмехнулся я и протянул руку.

Пока девушка возилась с моей рукой, отца уже уложили на носилки и унесли из квартиры.

— Благодарю, — сказал я, когда девушка закончила с моей рукой.

— Будьте здоровы, — сказала девушка и, стрельнув глазками на прощанье, вышла вслед за санитарами.

— Вашего отца повезли в больницу № 19, — сказал мне врач, собирая инструменты. — Навестить сможете завтра. Ранение довольно серьёзное, но врачи у нас хорошие. Жить будет.

Поблагодарив его, я посмотрел на Ершова. Он стоял в углу и разговаривал с невысоким мужчиной в чёрном пальто. Разговор был тихим, но по жестам я понял, что они обсуждают задержанных. В конце концов мужчина резко кивнул, пожал Ершову руку и, махнув оперативникам, вышел.

Грабителей к этому времени уже скрутили. Тощий шмыгал носом и затравленно смотрел по сторонам, коренастый всё ещё кряхтел, то и дело пригибаясь.

Наконец, все ушли, прихватив с собой оружие грабителей: нож и монтировку. Остался только Ершов.

— В порядке? — спросил он, подходя ко мне.

— В порядке, — пожал я плечами.

На самом деле я чувствовал лёгкую усталость — откат после схлынувшего адреналина. Но при этом мозг мой работал чётко и ясно.

— Для юнца ты держишься на удивление стойко, — хмыкнул Ершов.

— Этот, как вы выразились, юнец, посадил самолёт с отказавшим двигателем. Уж два идиота грабителя меня точно не испугают, — отбрил я.

— И то верно. Что-нибудь было кроме драки?

— Было, — кивнул я. — Они говорили про какие-то документы, — сказал я, вспоминая диалог грабителей в самом начале. — Какие документы — не говорили.

Ершов прищурился, провёл ладонью по щетине на подбородке:

— Документы-документы… Интересно. Выясним.

— Полагаю, это связано с работой отца, — я посмотрел в глаза Ершову.

Взгляд он не отвёл. Но видно было, что говорить на эту тему он не был намерен.

— Понял, — проговорил я. — Вы такой вариант предполагали.

— Да, — коротко ответил он. — Собственно, поэтому я здесь.

— Держите меня в курсе дела, — твёрдо сказал я. — Я хочу знать, что они скажут на допросе.

Ершов с восхищением цокнул языком и покачал головой, будто оценивая наглость:

— Посмотрим, Громов. Но не обещаю.

— Вы же понимаете, что сегодня я перешёл дорогу кому-то повыше? Я должен знать, что они расскажут на допросе, чтобы быть готовым к… разным ситуациям.

— Понимаю, но не всё зависит от меня, Сергей, — тон Ершова был серьёзен, без намёка на весёлость. — Ты молодец, Сергей, — перевёл тему Александр Арнольдович и похлопал меня по плечу. — Отдыхай.

— Ага, — сказал я, окидывая взглядом бардак в коридоре.

Ершов заметил мой взгляд, улыбнулся и вышел из квартиры. Наконец, я остался один. Когда квартира опустела, я ещё раз оглядел разруху: осколки стекла на полу, кровавые мазки на стене, перевёрнутая этажерка с рассыпанными пуговицами.

Первым делом собрал осколки банок. Потом вытер пол тряпкой, выжав розовую от крови воду в ведро. Попробовал оттереть кровь со стены, но сделал только хуже. Ничего, после ремонта у нас остался кое-какой материал — заделаю, чтобы мать не пугать. Нашёл отцовские очки с треснувшим стеклом, поднял их и аккуратно положил на сервант.

К десяти утра я уже стоял у входа в больницу № 19. По советским правилам (узнал я об этом, когда уже пришёл) посещения начинались с одиннадцати, но дежурная медсестра, увидев мои перебинтованную руку и лицо в синяках, вздохнула:

— Проходите, но только на полчаса.

Коридоры больницы были пропитаны запахом хлорки, смешанным с лёгким ароматом варёной гречки из пищеблока. На стенах висели глянцевые плакаты и схема вакцинации от полиомиелита. Пол блестел, как парадный паркет, выдавая следы недавней уборки. Где-то вдалеке звенело ведро, и слышалось шарканье швабры.

Медсестра в накрахмаленном переднике указала на дверь в конце коридора. Я подошёл к двери, посмотрел на табличку из жёлтого пластика. На остальных палатах номера были выведены масляной краской. Я хмыкнул. Одиночная? В СССР такое редкость, насколько я помню. Мелькнула мысль, что и здесь постарался Александр Арнольдович.

Я толкнул дверь и вошёл внутрь. Палата оказалась небольшой, но аккуратной. Узкая железная кровать с белоснежным покрывалом, тумбочка из светлого дерева, на которой стояла алюминиевая кружка и ваза с веточкой искусственной сирени. На стене висел календарь с видом на ВДНХ, рядом с ним — розетка для процедурной лампы.

Отец лежал, укрывшись до груди одеялом, с капельницей на штативе — стеклянная колба с прозрачной жидкостью, резиновая трубка, заклеенная лейкопластырем у локтя.

— Антибиотики капают? — спросил я, присаживаясь на табурет с протёртым дерматиновым сиденьем.

— Физраствор и глюкозу, — хрипло ответил отец, кивая на бутыль. — Врач сказал, что мне повезло — кишки не задели.

За окном, прикрытым ситцевой занавеской, маячили голые ветви тополя. На подоконнике я увидел банку с компотом.

— Обстановка для простого советского работяги роскошная, — я провёл ладонью по холодной спинке кровати. — Не правда ли?

Отец усмехнулся, поправляя подушку:

— Есть такое, — ответил отец. — Матери позвонил? — перевёл он тему.

— В семь утра, — проговорил я, ставя на тумбочку свёрток с яблоками. — Говорит, в «Соснах» бассейн с подогревом.

Помолчали.

— А ты… как рука? — спросил отец.

— Пустяк, — отмахнулся я. — Лучше расскажи, зачем вернулся.

Отец повернул голову, и в его глазах мелькнуло что-то вроде вины.

— Чуял нутром, что не всё ты мне рассказывал и специально нас с матерью спровадил. Переживал.

— Ага. А матери что сказал?

— На работу срочно вызвали, — пожал плечами отец и поморщился.

— Ага, — снова проговорил я. — Интересно, как ты объяснишь это, — я указал рукой на его живот.

— Сын…

— Отец… — перебил его я. — Какие документы они искали? — Я наклонился вперёд, сцепив руки. — Они ведь не за телевизором пришли.

Тишина. За окном каркала ворона, царапая когтями по водосточной трубе. отец лежал и пялился в потолок.

— Я не могу всего рассказать, Серёжа, — начал он наконец, будто выдавливая слова. — Я тоже подписывал бумаги о неразглашении. А ты сам знаешь какие там пункты.

— Знаю, — согласился я. — А ещё я знаю, что не приди тогда Ваня и не выложи всё, как есть, то всё могло обернуться очень скверно. Мать могла пострадать. Понимаешь?

Отец снова уставился в потолок, будто там написаны были ответы на все вопросы в мире.

— Я работал с Главным конструктором, — проговорил отец так тихо, что мне понадобилось наклониться вперёд, чтобы разобрать слова. — Потом мне пришлось уйти в другое место, — отец закашлялся. — Всё, Серёжа. Больше сказать не могу. Хотел бы, но не могу.

Я выпрямился на табурете и почесал в затылке. Это что же получается? Отец работал с Королёвым? Когда? Где? Над чем? И куда его перевели? Черт возьми, вопросов стало только больше.

— А документы? — Спросил я. — Они и правда дома?

— Нет, — отец покачал головой. — Я их вынес в надёжное место. Дома только мой блокнот…

Я вопросительно посмотрел на отца.

— Там ничего секретного нет, — продолжил отец. — Так, общие фразы, намётки.

— Где блокнот? — спросил я заинтересованно.

Отец колебался, но всё же ответил:

— Под крышкой телевизора. Ты вряд ли поймёшь, что там написано.

«Это мы ещё посмотрим», — подумал я.

— Записи поняли бы только те, кто разбирается в этом, — тем временем продолжал говорить отец.

— Погоди, — зацепился я за последнюю фразу. — Ты намекаешь на то, что ограбление заказал кто-то, кто связан с твоей работой?

Отец кивнул, уронив голову на подушку. Я призадумался. Если отец работал с Королёвым, тогда вариантов остаётся мало. Наверняка проекты были связаны с ракетостроением. Либо космос, либо… Но, если космос, тогда моё попадание в тело Сергея Громова точно не случайность. С таким-то отцом…

— По-оня-ятно… — протянул я, продолжая крутить в голове мысли о своей миссии в этой второй моей жизни.

— Пациенту пора на перевязку! — Резкий женский голос вырвал меня из раздумий. В дверях возникла грузная медсестра с тележкой.

Я встал, поправляя халат, который так и норовил сползти с плеч. Отец внезапно схватил мою руку:

— Серёжа… Матери не говори о том, что случилось. Ни к чему ей это.

— Согласен, — сказал я. — Поправляйся, отец. Завтра ещё приду.

Я вышел из больницы и решил пройтись пешком. Дорога домой займёт от силы пол часа, как раз обдумаю услышанное и придумаю, как действовать дальше с учётом новых вводных.

Январский ветер гнал по тротуару снежную крупу, а я в голове крутил мысли и прикидывал перспективы. Если мои догадки верны и отец и правда был связан с космической программой, тогда добраться до Королёва станет проще. Хотя не факт. Перевод отца мог быть связан с провалом какого-то проекта. Или с утечкой данных. Или… Эххх, как же не хватает информации.

«Чёрт, — я споткнулся о льдинку, — если в блокноте есть хоть намёк на то, чем занимался отец, тогда я хотя бы пойму куда копать», — подумал я и ускорил шаг.

На лестничной площадке я столкнулся с дядей Борей. Он топтался у нашей двери, куря папиросу. Увидев меня, он швырнул окурок в урну с таким видом, будто метал гранату.

— Серёга! Да что вчера у вас было-то? Нинка, — кивок на соседскую дверь, — брешет будто Ваську на носилках увезли… А потом каких-то мужиков под белы рученьки из квартиры повели…

За соседской дверью скрипнула половица. Нинка — это наша всезнающая соседка. Что бы ни случилось — она в курсе. Вот и сейчас она наверняка прильнула к дверному глазку и слушает наш разговор. Через час весь дом будет судачить о «бандитской разборке» в квартире Громовых.

— Грабители, дядя Боря, — вздохнул я, открывая дверь. — Телевизор вынести хотели. Отец неожиданно вернулся за документами и спугнул их. А они запаниковали и ножом его чиркнули. Но отец уже в порядке. Вот только от него. В 19-й больнице лежит.

— Дела-а… — сосед почесал залысину, глядя в пространство не мигая. — Надо будет сходить проведать Васю-то…

— Сходи, дядя Боря, сходи. Ты извини, но мне пора.

Дядя Боря закивал, заизвинялся. Наконец, он развернулся и зашагал вниз по лестнице. Я же вошёл в квартиру и заперся — меня ждало увлекательное чтиво.

Телевизор стоял в углу родительской комнаты. Я снял крышку, открутив винты отвёрткой. Пошарив рукой, нащупал блокнот и вытащил его. Я повертел находку в руках, рассматривая. Небольшая потрёпанная книжица в клеёнчатой обложке.

Страницы пожелтели, но записи сохранились: схемы, формулы расчёты, столбики цифр с пометками. На последней странице — карандашный набросок.

Я присвистнул. Если грабители за этим охотились, тогда за ними стоит не просто кто-то. За ними стоит тот, кто сидит очень высоко и теперь я у них встал поперёк горла, как та кость от рыбы…