КОМ-9 (Казачий Особый Механизированный, часть 9)

17. ПРЕСТУПЛЕНИЕ И РАЗОЧАРОВАНИЕ

Я ВАМ ПОКАЖУ!

Все звуки сплетались в чудовищную какофонию, на фоне которого выделялся ржач Серго. Тут же что-то щёлкнуло и грохнуло — похоже, из револьверта стрельнули, смех Багратиона мгновенно сменился рыком, молодая Полина пронзительно завопила:

— Волк! Во-о-о-олк!!! — и загрохотала какая-то мебель.

Но всё это происходило где-то на задворках сознания.

Тщательно сдерживаемая ярость выплеснулась как-то вдруг. Я затряс директора сего заведения как грушу:

— Как ты, сучий потрох, посмел людей морочить⁈

— Наше заведение гарантирует успешные браки! — упорно выкрикнул директор.

— Действительно! — сардонически хмыкнул Хаген, сдирая с руки разодранную об охранника перчатку. — Глянь, Илья Алексеевич! — он продемонстрировал свой кулак с блестящим обручальным кольцом. — Не успел я явиться в это заведение — а уже счастливо женат!

Это почему-то окончательно вывело меня из себя, и я затряс дельца ещё сильнее:

— Имя моё доброе позорить!!! Говори, мерзавец, сам сие придумал, иль надоумил кто⁈

— Яб… Яб… — зубы господина директора клацали, и он ничего толком не мог сказать.

— Ну⁈ — я швырнул его в кресло. — Какой ещё «Яб»?

— Я буду жаловаться! — визгливо выкрикнул Апполинарий Как-его-тамович и одёрнул пиджак. — За мной стоя́т влиятельные люди!

— Ах ты, сука! — едва не восхитился я. — А не хочешь ли выяснить, тварь ли я дрожащая, — я накинул шкуру, — или право имею⁈

Вот уж не знал, что мужчины способны издавать столь резкие и высокие звуки. Аж уши слегка заложило. В дополнение к эффекту директор ещё и неароматно засмердел.

Я перекинулся обратно в человека и применил к нему известное средство против истерики — закатил смачную оплеуху. Лоснящиеся щёки, а за ними и вся фигура предпринимателя заколыхались, визжать он, однако ж, перестал.

— Говори, паскудная твоя порода, кто над тобой главный?

Апполинарий вжался в кресло, но тут во входную дверь тяжело заколотили. Глазки директора торжествующе сверкнули.

— Хаген, проверь-ка, кто там?

— Впускать?

— Погодить.

— Яволь.

— Вам это так с рук не сойдёт! — быстро забормотал директор. — Это городская полиция, они прибыли по тревожному сигналу и имеют прямые указания в случае запертой двери взломать её!

— Вот пусть и попотеют. А мы пока с тобой побеседуем… — я немного выпустил из правой руки светящиеся голубым когти. — Слыхал, что такое экспресс-допрос?

Директор постарался вжаться в спинку кресла, но косил на дверь. Я слегка пнул кресло, привлекая внимание к себе:

— А не слыхал, так на своей шкуре сейчас узнаешь. Кто над тобой стоит?

— Вас арестуют!

Я вторично влепил мерзавцу пощёчину, только на сей раз на щеке осталось четыре длинных неглубоких пореза.

— А-а-а-а!

— Не зли меня, крысёныш! — я позволил второй руке тоже чуть засветиться кончиками магических когтей. — Кто придумал людей моим именем обманывать⁈

— Вы связываетесь с влиятельными людьми!

Н-на тебе по морде ещё раз, с левой.

— По-моему, это чрезвычайно тупой исполнитель, — раздражённо сказал Витгенштейн из-за моей спины.

Вошёл Хаген, походя приложил попытавшегося подняться охранника тяжёлым пресс-папье, деловито доложил:

— Илья Алексеевич, сотрудники Третьего отделения настоятельно просят их впустить.

— А этого ты зачем вырубил? — спросил Петя. — На себе тащить придётся.

— Верёвок, чтоб вязать, нет, — Хаген пожал плечами, — наручников тоже нет, а он недоговороспособен. Там за дверью аж три группы, пусть они и таскают.

На лице директора сменялись всякие выражения. Кажется, более всего его поразило внимание Третьего отделения к своему заведению. Петя сказал:

— Илья, придётся им открыть. Пусть возьмут этих. По закону. У себя их живо расколют.

А во мне бурлила ярость.

— Верёвок, говорите, нет? — я дёрнул за грудки директора, раздирая его модный, брусничный с искрой пиджак и прочие тряпки, которые под ним были.

— Э-э-э… — начал Петя.

— Молчи, прошу, — прорычал я, продолжая чистить директорскую тушку, как луковицу. — По закону, говоришь, возьмут? Когда тебя с грязью смешают, ты тоже манерно по закону будешь выступать? — я швырнул обрывки на пол, развернул директора и одним махом вырезал длинный лоскут кожи с его спины.

Вот теперь Апполинарий заорал низким утробным голосом, а я стянул получившимся ремнём его руки. Скользко было, но я справился.

Обернулся к Хагену:

— Теперь можно открывать.

Коридор разом наполнился грохотом сапог, в кабинете стало тесно. Капитан со смутно знакомым лицом поморщился от запаха, оглядел нашу мизансцену и укоризненно покачал головой:

— Эк вы неосторожно, господа. Впрочем, благодарю за то, что сей персонаж жив и способен изъясняться, — щёлкнул пальцами: — Артемьев!

Из толпы выдвинулся молодой лейтенант:

— Слушаю, господин капитан!

— Пройдитесь по этому, приживите его слегка, что ли. Ну невозможно же слушать этакий вой.

Лейтенант кивнул и подошёл к директору. Удивлённо приподнял брови:

— Это чем вы таким его связали?

— Шкурой со спины, — проворчал я.

Выражение лица лекаря сделалось брезгливым:

— Однако, радикальные у вас методы.

Я чуть было снова не вскипел, но капитан успел спросить прежде меня:

— Ещё сотрудники?

— Сотрудницы, две, — пояснил Петя. — Последняя дверь по коридору. Их там Багратион охраняет.

— Уже нет, — сказал Серго, входя. — Сдал с рук на руки.

— Внушительны вы в лике волка, князь, — уважительно добавил кто-то позади.

— Это была необходимая мера, — снова пояснил Петя. — Дамочки оказались бойкими и попытались обстрелять меня, когда я захотел ознакомиться с содержимым сейфа.

Мне почти удалось справиться с бешенством, хотя я всё ещё был зол. Но говорить уже мог, не срываясь на рык:

— Я хочу знать, кто стоит за конторой этого мерзавца. Он тут нам хвастался высокими покровителями, которые нас неизбежно покарают.

— Вы полагаете расправиться с ними таким же образом? — усмехнулся капитан.

— Я хочу вызвать их на дуэль до того, как они будут арестованы.

Капитан присел на стол и задумчиво покачал ногой:

— Ваша светлость, полагаю, мы сможем это устроить, но с одним непременным условием, — он выдержал мой хмурый и подозрительный взгляд и завершил: — По окончании дуэли все фигуранты должны остаться живы. Пусть еле-еле, пусть не совсем, но тем не менее. Я обязан обеспечить работу системы правосудия. В конце концов, каждого из них ждёт не только каторга, но и штраф. А если мошенничество будет признано крупным — и изъятие в казну имущества.

Я поколебался.

— Хорошо, будут живы. Но мне — списки всех обманутых и внесённая ими сумма.

— Хотите лично восстановить справедливость?

— Хочу.

Директор брачной конторы с разинутым ртом следил за этим торгом. Кажется, до него только сейчас окончательно дошло, кто я такой.

— Договорились! — сказал капитан, вставая. — Грузите их, ребята!

Директора и охранника поволокли под белы руки.

— Я пойду сама! — донёсся сердито фыркающий голос старшей дамочки. Младшая истерически рыдала. Кто-то уже таскал по коридору коробки с бумагами из регистрационного кабинета. Кто-то производил обыск в других помещениях.

Мы вышли на улицу. У входа собралась изрядная толпа зевак, да и из книжного магазина, дверей других лавок и контор и даже из окон выглядывали любопытствующие. Люди испуганно перешёптывались по поводу изрядно окровавленного директора — с царапин-то, образовавшихся, пока я с него рубаху с пиджаком сдирал, понатекло. Когда унтер развернул его, чтобы сопроводить в будку, публика дружно ахнула — полоса на месте выхваченного ремня кожи хоть и блестела подживлённой прозрачной плёнкой, но страшно выделялась красным. Потом полюбовались, как заталкивают в фургон охранника. Внутри почему-то сидели хмурые городовые в наручниках.

— А это кто такиэ, я нэ понял? — спросил Серго.

— Так эти дамочки же верещали, что прибудет полиция, — флегматично пожал плечами Хаген. — Полагаю, у них имелась тревожная кнопка или иной какой-нибудь сигнал. Я только не уверен, что эти блюстители порядка посвящены в детали преступления.

Двери фургонов закрыли, пара унтеров начала покрикивать на толпу с просьбой расходиться.

— Там разберутся, — кивнул Петя. — Виновных накажут, невиновных отпустят.

— Непричастных наградят, — усмехнулся я. — Меня, Петечка, другое интересует. За нами ехали две легковых машины охраны. Откуда будки взялись? И группа задержания, третья по счёту?

Витгенштейн слегка смутился.

— Видишь ли, мы могли бы их и тихо взять… Но опасались повторения чего-либо такого… Уж больно лакомый кусок.

— И решили совместить с акцией устрашения?

Петя покаянно вздохнул, и тут к нам подошёл капитан, взял под козырёк:

— Ваша светлость, хочу вам напомнить о нашей договорённости.

— До смерти не убивать?

— Так точно.

— А что, уже есть имена?

— Да. Наш искромсанный друг внезапно начал обильно давать показания. У вас есть примерно сорок минут, чтобы успеть раньше оперативной группы, которую я обязан буду выслать, как только мы доберёмся до отделения и зафиксируем показания на бумаге.

Он вручил мне огрызок бумажки, на котором кривовато было накарябано: «Фетясов Павел Онисимович».

Мы по очереди заглянули в листочек и дружно пожали плечами. Капитан, въедливо переводящий взгляд с одного из нас на другого, досадливо крякнул:

— Не знаком, значит? А я так надеялся.

— А этот… Апполинарий?

— Говорит, что знает только имя. Зато подлинное!

— И где искать его прикажете?

— Тут не могу помочь, господа. Прошу простить, служба, — капитан ещё раз козырнул и побежал к кабине фургона.

— На почтамт, — сказал Хаген.

— Точно, к Виталию! — хлопнул я по бумажке. — Он всех знает или знает, у кого узнать!

ГАДКИЙ ЧЕЛОВЕЧИШКА

Виталий, завидев нашу компанию, решительно вперевшуюся к нему в кабинет, сначала вскочил и расплылся, а как выражения лиц разглядел, сразу улыбаться перестал:

— Добрый день, господа! Что случилось?

— Случилось, братец, — хмуро ответил я и предъявил ему огрызок бумажки с именем. — Глянь-ка, известен ли тебе сей субъект?

Виталий принял «документ» с тщательно сдерживаемым изумлением, разобрал имя и поморщился:

— Я бы на твоём месте не очень рвался познакомиться с этим господином.

— Не то знакомство, которым стоило бы гордиться? — сразу спросил Петя.

— Именно.

— Да вот видишь ли, — я забрал бумажку и спрятал в карман для сохранности, — очень мне нужно с этим господинчиком пообщаться. Есть, понимаешь ли, к нему некоторые вопросы.

— Ах, вот что! — Виталий понимающе прищурился. — Тогда проживает на Большой Арсенальной, пятый дом. Но сейчас он, скорее всего, на службе. В соседнем доме.

— Как — «в соседнем»? — удивлённо переспросил Петя.

— Очень просто. Служит он там.

— Там, где на время строительства главного корпуса нашего училища училищное начальство сидело? — следом удивился я. — А там теперь что?

— Там вообще-то наш отдел охраны сейчас сидит! — вместо Виталия ответил Петя. — Но этот гад не наш, я бы фамилию вспомнил!

— И правильно, что не вспомнили, — подтвердил Виталий. — Господин Фетясов — он в «Общевойсковом департаменте тылового обеспечения» служит, это в том же доме следующий подъезд. Руководит подотделом железнодорожного строительства. Дядюшка его раньше там служил, сильно за племянника хлопотал — вот, взяли, теперь не знают, как избавиться. Вроде и откровенных нарушений за ним нет, а…

— Гаденький человэчишко? — предположил Серго.

Виталя дипломатично поджал губы:

— Не пользуется авторитетом среди сослуживцев.

— Ладно, — я быстро глянул на часы, — пошли, пока ваш шустрый капитан не сообразил, что может вперёд меня успеть.

— Илья! — крикнул мне в спину зять. — Будь осторожен. Он довольно сильный маг. На земле специализируется.

— Понял. Буду.

Мы бодрой рысью перебежали из одного подъезда в другой, минуя промежуточный со строгой табличкой «СПЕЦИАЛЬНЫЙ ОТДЕЛ…» — и дальше несколько строчек мелкими буковками. На входе в «Общевойсковой департамент тылового обеспечения» нас попытался остановить охранник:

— Господа! Прошу предъявить ваши пропуска.

— Специальная операция! — Петя сунул ему под нос своё удостоверение и прихлопнул руку, тянущуюся к телефону. — Фетясов где находится?

— В своём подотделе.

— Подотдел железнодорожного строительства? — сурово уточнил Петя.

— Так точно! Двадцать четвёртый кабинет.

Быстрым шагом мы взлетели на второй этаж. Вот он, двадцать четвёртый кабинет. Внутри оказалось, как в любой конторе — шкафы, столы, бумаг полно, несколько человек — кто пишет, кто печатает, кто в папках роется. Посреди, возле одного из печатающих, стоял холёный, лощёный даже, я бы сказал, тип с папкой и что-то выговаривал печатающему. При нашем явлении все сразу отвлеклись от своих дел, а лощёный недовольно поморщился:

— В чём дело, господа?

— Кто тут Павел Фетясов? — без лишних политесов спросил я. И по скрестившихся на лощёном взглядах понял — он. А тот довольно неприязненно поправил:

— Павел Онисимович, с вашего позволения.

— Как по мне, тебе и Пашки хватит. Представляться не буду — ты ж меня узнал? Узна-а-ал, по глазам твоим подлым вижу. Я вызываю тебя на дуэль. Немедленно, оружием, которое тебе будет угодно. Вот мои секунданты. А эти господа, — я махнул в сторону служащих, — я надеюсь, не откажут тебе в любезности.

— Нет, это абсурд какой-то! — фыркнул Фетясов, на что я, не желая больше бесед с ним вести подошёл и дал ему коротким в подбородок.

Лаковые штиблеты мелькнули над столом, веером рассыпались бумаги из папки, а господинчик, немного растеряв свой лоск, грохнулся в проход перед столами. Я обошёл стол. Фетясов трясущимися руками прикладывал белоснежный платок к кровящей губе, увидел меня, засучил ногами, пополз назад, вскрикнув истерически:

— Не подходите! Вызовите охрану! Иннокентий!!!

— Э! Нэ дури, Кэша, целэе будэшь, — посоветовал Серго.

Я присел на корточки рядом с мерзавцем и рыкнул:

— Или ты примешь мой вызов — или я забью тебя прямо здесь. Загрызу сучонка. Выбирай.

— Вы не посмеете!

— Где-то я сегодня такое уже слышал, — задумчиво сказал Хаген.

А я не столько больно, сколько обидно подцепил Фетясова за шиворот, поднял, как кутёнка и усадил перед собой на стол:

— Принимаешь вызов?

— Охр… РАНА! — вторая часть слова вырвалась петушиным криком.

— Что — недостаточно, чтобы счесть себя оскорблённым? — удивился я. — А так? — и влепил ему пощёчину.

Голова мерзавца мотнулась, он попытался отползать от меня по столу, выкрикивая:

— Помогите! Помогите!

— Да дворянин ты или нэт⁈ — не выдержал Серго.

За дверями послышался шум и гул недоумевающих голосов. Кто-то толкнулся в кабинет, но предусмотрительный Хаген, оказывается, подпёр открывающиеся внутрь двери спинкой стула. Снаружи затарабанили.

— Помог!.. — возопил Фетясов, но я влепил ему ещё одну пощёчину.

— А я-то думал, — расстроенно сказал Петя, — будет настоящая дуэль, с валами земли и вспышками энергий. Думал, на наш учебный стадион поедем — а это что?

— Да уж, с такой соплёй драться — себя не уважать, — согласился Серго.

И Зверь внутри меня был с ними согласен. Недостоин он дуэли.

Я прихватил трясущегося типа за шею, слегка выпустил когти на правой руке и процарапал ему на лбу: «ВОР».

В дверь застучали:

— Третье отделение, откройте!

— Открой Хаген, — я отряхнул руки и кивнул вошедшему: Очень вы вовремя, господин капитан.