КОМ-5 (Казачий Особый Механизированный, часть 5)

04. ДАЛ СЛОВО — ДЕРЖИСЬ

ЭКСПРОМТ — НАШЕ ВСЁ

Вот это уже был правильный разговор!

— У нас есть система десантирования?

— Найдётся. Мне кажется, я понял вашу общую идею. Позвольте внести коррективы. «Дельфин» — военный дирижабль, и я могу, используя малый десантный модуль, спокойно десантировать, а потом забрать вас. Прямо с улицы или с крыши. Спецсигналы согласуем. И я не вижу в этом никаких проблем. А из порта мы выйдем заранее. Часа три повисим над морем, а ночью вернёмся.

Я прям рот открыл. А капитан-то у нас — как бы не диверсант бывший. Просто такими умениями обычный капитан дирижабля похвастаться не может. Хотя чего это я? Бывших спецов не бывает…

— Простите меня, а почему же?..

Я не успел закончить вопрос, как Сергей Викентьевич ответил:

— Женился. Счастливо и по любви. Детей уже двое. Это будет неправильно — внезапно оставить её вдовой, а детей сиротами. А Родине я уже своё отдал. Нет, ежели война, то, конечно, в строй, как все. Но пока мне очень нравится работать на «КТК». Вот так как-то.

— Ну и прекрасно. — Я сделал чопорное лицо и поднял кружечку с кофе, эдак аристократично, с отогнутым мизинчиком. — Я чрезвычайно рад, что в нашем коллективе состоят такие разносторонне развитые люди.

— Я тоже искренне рад, что хозяин моего «Дельфина» — столь разносторонний маг, — рассмеялся капитан.

— Кстати, а у вас случайно чёрной краски нет?

— Если надо — найдём.

— Ну и отлично.

Мех портить не дам!

Никто ничего портить не будет! Сам головой-то подумай! Она у тебя большая! По-любому, слухи о том, что у России Великий Белый медведь появился, уже где надо и где не надо обсуждают.

Ну?

Не нукай. А мы возьмём и покрасим нас в чёрный. И всё! Какие у кого претензии? Они ночью вообще нас за гигантскую пуму могут признать. Или, на худой конец, за гризли, те тоже здоровые бывают.

Мы самые!

Это ты прав. Мы просто обосратушки! Вот и устроим уродам кошмар и ужас в ночи, чтоб сразу на понос исходили при мысли в тот бордель сходить!

А ты что, собираешься кого-нибудь отпустить?

Нарочно — нет. Ежели кто успеет убежать, ну — его счастье.

Теперь надо с самцами стаи поговорить!

Чего? А! Понял. С остальными членами экипажа. Да, ты прав. Вот завтра этим и займёмся.

На следующий день я собрал экипаж «Пантеры» в кают-компании.

— Господа. Многие из вас задаются вопросом: а зачем сотнику Иркутского казачьего войска лететь в дальний город Амстердам?

Я демонстративно не обратил внимание на тянущего руку Хагена. Тем более, что Антон и Саня внимательно внимали моему спичу.

— Многие думают, что мы вместе, всем экипажем, ударно зажжём в самых злачных местах квартала Красных фонарей. Многие! И они ошибаются. Но не во всём! И не везде! Мы таки зажжём! Хаген, гад, чего тебе?

Он так тянул руку, что игнорировать его уже не получалось.

— Фрайгерр Коршунов, вы не заболели внезапно? — И лицо такое серьёзно участливое. Или издевается, аспид, или реально беспокоится. С его белобрысой мордой никогда не угадаешь.

— Я абсолютно здоров! А с чего ты вообще взял?

Он помялся.

— Несвойственные вам речевые обороты, и вообще…

— Нормально всё, забей. Это я тренируюсь перед возвращением на преподавательскую деятельность!

— Спасибо, вы успокоили меня. — И сел. Ага, доклад окончен!

Издевается или нет, а?

— Короче. Так! Пока некоторые тут присутствующие сбивали докладчика с мыслей, спешу доложить: им это не удалось! Господа, мы едем в квартал Красных фонарей. Но не за тем, за чем подумали некоторые присутствующие. Вначале мы заберем одну девушку. А потом ночью, вдумчиво и не торопясь, вернёмся в одно из самых злачных мест уже неоднократно упомянутого квартала. И вот там…

— Охренеть! — совершенно по-русски, причём, с моими же интонациями выдал Хаген.

— Не перебивай! Я, может, впервые почувствовал вкус к пустословию! А ты? Ещё вассал называется! Всё настроение перебил!

Видели бы вы удивлённо-тупые лица Атнона и Сани. По-моему, они вообще потеряли смысл моих разглагольствований.

— Короче. Посадка днём. Быстро находим искомую девушку. Забираем её с собой на «Дельфин», взлетаем. Висим над морем до ночи, потом возвращаемся. Мне нужно в одно весёлое заведение наведаться. Кое-что разъяснить. Можете идти со мной, но сразу предупреждаю, будет много крови. Вопросы?

— Наша задача? — Когда пошла конкретика, мой дойч сразу почувствовал себя в родной стихии.

— Ты, как не маг, контролируешь десантный модуль. Чтоб был там, где надо — в кратчайшие сроки. А вот вы, Антон, и вы, Александр, можете мне здорово помочь. Всю силовую сторону я беру на себя. Но там стопроцентно будут гражданские. — Я помялся. — Рабочий персонал из числа женщин, так скажем… Им надо обеспечить отход от места моих… действий. Возьмётесь?

— Не вопрос! — хором ответили они.

Что ж, посмотрим, как в деле себя покажут.

ДВУЛИКИЙ ГОРОД

В свой первый выход в город я взял с собой только Хагена, оставив Швеца с Пушкиным на борту дирижабля.

Порт Амстердама произвёл на меня двоякое впечатление. Всё такое красивое, но как-то безалаберно. И ждал швартовки «Дельфин» долго, и возница, что вёз нас по указанному Эмме адресу, «благоухал» горелой коноплёй. Я понимаю, господа, у нас тоже такое изредка в увеселительных домах бывает, но чтоб посреди бела дня, да ещё и извозчик? Нет, о таком я даже не слыхал ни разу.

Необходимый дом оказался четырёхэтажной громадиной. Красивая лепнина, блестящие стёкла, всё выглядело до крайности респектабельно… пока мы не зашли в проулок. Крысы, запах мочи и крови.

Крови много.

Да это я даже обычным нюхом чую.

Поднялись по ржавой железной лестнице. Как они тут живут — ежели каждый день туда-сюда лазить? А если нога по весне подвернётся? Я посмотрел вниз.

Падали. Много раз. Ты что, не видишь?

И Зверь заботливо выделил мне для ознакомления и бурый скол на штукатурке, и кусочек, видимо, ногтя на ржавом бордюре. Мда. Европейская красота как она есть. У нас, конечно, тоже не всё красиво, но чтоб такая разительная разница между внешним и внутренним? Ну, не знаю!

Заканчивалась лестница на входе в мансарду. На маленькой площадке перед крашеной желтой краской дверью стоял старик в старой морской форме и курил трубку.

— Ваар аан ви? (к кому? — здесь и далее — перевод с голландского)

Хаген отстранил меня:

— Ишь хет геваль, ванн Лисси Браам! (По делу, к Лисси Браам!)

— Зе ис гелт шульдинг! (Она должна денег!)

Хаген повернулся ко мне:

— Он говорит, Лисси должна денег.

— Спроси: сколько и за что?

Хаген ещё несколько минут переговаривался с консьержем (или кто это был?).

— Фрайгерр, он требует восемьдесят гульденов.

— А не проще его головой вниз спустить?

Хаген улыбнулся:

— Всё-таки у нас с вами наблюдается удивительное взаимопроникновение нравов и мыслей. Именно об этом я и спросил его, поскольку вначале он требовал сто сорок.

— У тебя есть?

— Да, я разменял немного в порту.

— Заплати, и давай пойдём уже. Мне от этого места блевать хочется.

— Мне тоже. Я же говорю — взаимопроникновение мыслей…

Фон Ярроу расплатился, и мы зашли в длинный коридор. По обе стороны в стенах ровными рядами виднелись двери. Ага. С расстоянием между косяками как бы не в метр. Это не комнаты, это клетушки какие-то! У нас в Карлуке у маманиных коз стайки больше. А тут-то не козы, тут люди!

— Комната номер двадцать пять.

— Эмме говорила о шестой.

— На шестую у Лисси не было денег. Уже давно. Консьерж перевёл её в более дешёвую. А мог выкинуть на улицу. Я поэтому оставил его в живых. У старого боцмана ещё сохранилась совесть.

— Добрый ты, Хаген.

— Как скажете, фрайгерр.

Мы дошли до комнатушки с тусклыми латунными цифрами «двадцать пять». Теперь понятно, почему она была дешёвой — прямо за ней была полузакрытая дверь в туалет. Простой деревянный бак. И деревянные козлы над ним. Судя по всему — один на весь этаж. И воняло оттуда…

Хаген постучался. Ему что-то ответили, он обменялся с дверью несколькими фразами. Потом дверца приоткрылась на несколько сантиметров.

— Фрайгерр, будьте любезны, письмо.

— На! — Я протянул Хагену письмо Эмме. Тот сунул его в щель. Письмо исчезло, и дверь сразу же захлопнулась.

— Гостеприимно, что скажешь?

Она голодна и боится. Очень!

Да я уже понял!

И она больна.

Сильно? Сможем вылечить?

Не знаю. Кровь у неё бледная какая-то.

Да ядрёна колупайка! Анемия! Надеюсь, до Новосибирска довезем…

Через пять минут дверь вновь приоткрылась.

— Господа можейт что-то рассказайт о судьбе моей сестры? — спросили из темноты на ломанном русском.

— Мы можем не просто рассказать, мы уполномочены отвезти вас к ней, предварительно обеспечив всё возможное лечение. — В кои-то веки в этой двуличной стране я мог сам что-то сказать!

— У нас не-ет на это деньги.

— Госпожа Браам, я дал слово дворянина вашей сестре, что отвезу вас к доктору. К магу-доктору. Наш дирижабль «Дельфин» ждёт нас в порту. Вы можете бросить всё здесь и спокойно уехать. Ваш долг за жильё погашен. Только согласитесь уехать с нами.

За дверью замолчали.

— Эмме находийт богатый покровитель? Вы его слуги?

Пусть что хочет думает, лишь бы побыстрее из этой вонючей норы убраться.

— Можно сказать и так. Вы едете? Мы прилетели сюда специально за вами.

Снова пауза.

— Я не одна.

— Госпожа Браам, может, вы впустите нас, и мы сможем нормально поговорить?

Через несколько секунд дверь отворилась.

Тут ребёнок. Маленький. Ещё грудной. Очень голодный.

Твою-то дивизию!

— Хаген! Быстро купи какой-нибудь еды! Молока, хлеба, зелени, сыра! Что в этой дыре продаётся? Не знаю, что кормящим можно? Исполнять!

— Яволь! — Дойч убежал, топоча сапогами.

Комнатушка Лисси представляла собой деревянный гроб полтора на три метра. Из достоинств — только уходящий вверх потолок с висящими там тряпками и крошечное, вытянутое вверх окно. Около узкого топчана стояла большая, застеленная тряпьём плетёная корзина с младенцем. Больше в комнате НИЧЕГО не было.

Здесь не пахнет едой. Совсем.

Сейчас запахнет! Ты только зубы не свети, а то напугаем…

Ага.

— Собирайтесь, госпожа Браам. Эмме очень ждёт вас и беспокоится.

— Кто она вам? Вы говорийт о ней с такое тепло… Я немного чувствовайт…

Ядрёна колупайка, она ещё и маг-эмпат? Я впервые прямо обратил взгляд на сестру Эмме. Маленькая, худенькая брюнетка. И чудовищный шрам, разделивший лицо на две неровные половинки. Правая сторона словно уплыла вниз, и из-за этого казалось, что Лиссе саркастически ухмыляется.

— Она мой боевой товарищ. Вместе служили.

Ну а что, почти правда!

— Вы не лгайт. Только правду не говорийт. Не хотейт? Не хотейт обидеть Эмме?

— А чего мне её обижать? Госпожа Браам, мы приняли бой вместе с Эмме, и мной было дано обещание — помочь вам. И вот мы тут… — как-то неловко закончил я. Но зато сейчас вообще без вранья обошёлся.

— Хорошо. Я только одевайт Клаус.

Ждать пришлось недолго. Она завернула ребенка в какие-то ветхие тряпки, я пропустил её, и мы пошли на выход.

Двуличный городишко! Давно я не чувствовал такой бешеной, холодной ярости. Причём такой холодной, что родные Зверю льды показались бы жаркой баней.

Успокойся!

Я спокоен!

Зверь, словно извиняясь, шепнул мне:

Обернись!

Я обернулся. За мной по деревянным перекрытиям расползалась изморозь.

Ну, нам ещё одной Белой Вьюги не хватало!

Вот и я говорю — успокойся!

Спасибо. Постараюсь!

Я глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки. Мы ещё сюда вернёмся!

Ага-а-а!

И в кои-то веки с этим рыком я был полностью согласен.

На выходе я поймал пристальный взгляд консьержа.

— Позаботьтесь о ней, — на вполне понятном русском произнёс он. — Лиссе — хорошая девочка.

— Обязательно, старик.

Я отдал ему честь и начал спускаться по лестнице. На половине нас встретил запыхавшийся Хаген. Попытался сунуть Лиссе бумажный пакет с едой и взять ребёнка. Но та судорожным движением вырвала свёрток и молча протиснулась мимо него.

— Она согласилась?

— Как видишь. Сейчас спустимся, поймай пролётку. Только чтоб кучер был в нормальном состоянии.

— Яволь!

— Что купил?

— Фрайгерр, — стушевался Хаген, — тут рядом нет нормальных магазинов. Тут только… пирожные продают да сладости всякие. Я взял немного. Довезём до «Дельфина», а там уж накормим нормально.

— Ну и ладно. Надеюсь, час они потерпят. Я не знаю, можно голодающим кормящим матерям пирожные?

— Господа, эти выпечка вообще никому не нужно едейт. Они с наркотик. — Тихий голос Лиссе заставил Хагена отбросить пакет, словно он был полон ядовитых змей. Впрочем, это почти так и было. — Если вы хотейт бы покупайт нормальную еду, то это только на той стороне канал, через два квартал.

— Госпожа Браам, вы можете потерпеть пока мы не приедем на дирижабль? У нас отличная кухня, и мы будем рады угостить вас.

— Очень давно меня никто не называйт госпожа. А сегодня уже много раз… — Она неловко улыбнулась и наклонила голову, попытавшись спрятать лицо в тени капора. Или как там эта странная шляпка называется?

Когда надо, Хаген может действовать с ужасающей эффективностью.

Он бросился под колёса ближайшего извозчика, вскочил в повозку, и оттуда вылетел какой-то толстяк. Фон Ярроу крикнул ему вслед что-то ужасно любезное (прозвучавшее на контрасте с действиями настолько дико, что толстяк бросился прочь) и приглашающее махнул в нашу сторону рукой:

— Прошу, госпожа Браам!

Я помог ей забраться в повозку.

— Рююден наар де хавен (гони в порт)! — заорал Хаген. — Драй призен (три цены)!

Извозчик, видимо, так проникся возможностью заработать (или перспективой вылететь со свистом вслед за прежним пассажиром), что мы прилетели в порт аж за четверть часа.

ЭВАКУАЦИЯ

По-видимому, Лиссе так до конца нам и не поверила, потому что, задрав голову и не обращая внимания на то, что с неё свалилась шляпка, она вытаращилась на «Дельфина».

— Это правда есть дирижабль? «Дельфин». Я плохо читайт по-русский, но это есть «Дельфин»?

— Он самый! Сейчас мы поднимемся на борт, вас ждет вкусный ужин и душевая. Извините, но сменной женской одежды у нас нет. Можем предоставить чистую форму матросов.

Хаген кивнул:

— Постараемся подобрать по росту. А на пелёнки не стесняйтесь использовать простыни.

Мы поднялись на борт. А нас встречал небольшой строй матросов, во главе с капитаном. Сергей Викентьевич в полном парадном мундире, с золотом эполетов, с орденами, вышел вперёд и коротко поклонившись торжественно произнёс:

— Экипаж и пассажиры дирижабля «Дельфин», компании «КТК» рады приветствовать уважаемую гостью на борту. Надеюсь, вам понравится путешествие с нами.

По-моему, они перестарались. Лисси лишь слегка кивнула и спряталась за меня. Я, извиняясь, развёл руками и, взяв её под локоть, повёл в каюту, которую мы ей выделили.

— Вот ваша комната, госпожа Браам. — Я негромко велел Хагену: — Поесть распорядись!

— Уже распорядился.

Мы выделили ей стандартную офицерскую каюту. Это было лучшим вариантом из возможных. Отдавая распоряжения перед нашим с Хагеном выездом в город, я немного переживал за скромную обстановку. Понятно, что сестра у Эмме явно не избалована. Но я просто не ожидал, в каких спартанских условиях Лисси жила, и теперь невольно сравнивал каюту с конурой, где она обитала. Небо и земля! Причём я не скажу, что тут прям верх роскоши. Это ж всё-таки изначально — армейский дирижабль, простора, комфорта да всяких украшательств тут минимум. Но всё равно…

— Ужин будет через десять минут. Душ — вот за этой дверцей. С кранами, я думаю, разберётесь. Все прочие удобства — тут. Ужин вам сюда занести? Или удостоите нас чести пообедать в кают-кампании?

— Нет. Я, пожалуйста, тут… Я… до сих пор не верийт… — Она положила свёрток с ребёнком на кровать и провела рукой по полированной столешнице. — Как красиво!

— Хорошо, я пока оставлю вас. Устраивайтесь. — Я вышел и осторожно закрыл дверь.

Так, треть дела сделано.

Почему треть?

Я до последнего опасался, что она нам не поверит.

А-а-а, теперь настало время повеселиться!

О-да-а!