КОМ-5 (Казачий Особый Механизированный, часть 5)

25. В ОБЩЕЙ ТРАДИЦИИ

РАССЛАБОН

Летели лениво, много дрыхли, в минуты случайного бодрствования перекидываясь такими же ленивыми фразочками:

— Серго, а вы куда меч-то у «Святогора» дели?

— Так это он и есть, да! Просто наклеили досок да краской заляпали.

— Забавно вышло!

— Да ну! Твои вон кокос смешной сделали — гораздо круче смотрится.

— А вы, получается, там же в военном порту его и наряжали?

— Конечно. Там ангары здоровые тёплые. А вы в университете, что ли?

— Ну да.

— А как шли-то потом? Народ, небось, набежал?

— Ещё как! Мы пока дотопали, прям столпотворение вызвали. Не каждый деть такой шагоход увидишь.

Посидели-потрындели немного, перекусили плотненько да по каютам и расползлись.

В следующий раз собрались уже ночью. Все участники будущего мальчишника, позёвывая, притащились в кают-кампанию.

— Чего-то мне скучно, господа. Давайте хоть в карты перекинемся? — предложил Пётр.

— Чтоб у тебя на свадьбе звезда во лбу горела? — ухмыльнулся Серго.

— В смысле? — уставился на него жених.

— Так мы же на щелбаны играть будем, вот тебе весь лоб и разобьём!

— Это почему это мне? Может, тебе?

— Не-е! Именно тебе, поскольку мы все тебя топить будем, — присоединился к Багратиону я.

— Да почему меня-то? — Витгенштейн сонно захлопал глазами. — Это что за ущемление в правах?

— А чтоб у тебя такое предвкушающее лицо не было! — обвинительно ткнул пальцем Серго.

— Петя, ты на себя в зеркало глянь, — я для верности показал на зеркало, висевшее на стене кают-кампании. — Словно кошак, сметаны объевшийся!

Петя посмотрелся, потёр затылок и расплылся до ушей:

— Признаюсь, есть немного. В смысле — не сметаны, а знаете, господа, я только сейчас начинаю верить, что Соня будет моей…

И такая у него в этот момент довольная рожица была, что Сокол не выдержал:

— Послушайте, мне одному его стукнуть хочется?

— Допустим, не тебе одному… — Багратион потёр заспанное лицо. — Но бить жениха — моветон. Давайте его просто выкинем в море?

— Шутники, — буркнул Витгенштейн.

Но в карты мы всё-таки сыграли. Впрочем, фортуна была к Пете благосклонна, и щелбанов все получили примерно поровну.

Воздушный порт острова Гавайи находился совсем рядом с береговой линией. И такого белого песка и ярко-синего моря я ещё не видел! Мы выгрузились прямо на этот песок, и шагоходы, покачивая своими брезентовыми юбками, пошагали к стоящим в отдалении домикам. Жара, особенно после нашей-то зимы — просто оглушающая. Но красиво, этого не отнять. Надо будет сюда семью как-нибудь вывезти. А то по северам всяким да по тундре только мне одному интересно и будет. А тут тебе море, песочек, пальмы эти, кокосы-бананы…

Ты же хотел сперва на холодное море, а следом — сразу на тёплое? Вот тебе и случай.

Действительно! Почему нет?

С этими размышлениями мы дошли до места. Аборигены с диким удивлением разглядывали шагоходы. Даже не сколько то, как наряжены, а просто — сами машины. На островах-то, если и есть, то только МЛШ, да и то самые что ни на есть мелкие, чуть крупнее «Клопиков». Особо здесь на громадинах не побегаешь. Просто негде. А тут — мы. Экзотика!

Пока Иван утрясал вопросы с документами, разрешениями на высадку боевой техники и прочей бюрократической шелухой, для нас тут же на берегу устроили приветственные танцы — как ждали! Ху́ла называется. Интересно, ударение чуть смести, и ругань, поношение обидное в национальный танец превращается.

Ну — повысунулись мы из шагоходов, смотрим.

Сначала мужик вышел полуголый, с минуту дудел в раковину, а потом девушки друг за дружкой выбрались из здоровенной палатки. И чего скажу — дурят нашего брата, бессовестно дурят. Одежды, конечно, скудные. Но всё, что интересно мужикам — прикрыто полосками ткани. И внизу, под пышными травяными юбками, и сверху, под гирляндами цветов. Так что никаких тебе эротических танцев. Ну, крутились, трясли юбками — и что? В Новосибирске, помнится, в варьете том, за которое я незаслуженно по шеям получил, и не так трясли… Короче, разочарование одно.

Потом мы потопали на обещанный пустынный пляж. Далеко шли. Выгрузились.

А оказался он и ничего и не пустынный вообще!

Мало того, что какие-то шалаши уже были наставлены, так за нами следом такая толпа притащилась, ужасть просто! Одни давай палатки и навесы всяческие расставлять, другие костры разводят и уже чего-то жарят… Третьи… Вот с третьими я прям ошалел. Огромное количество народа, казалось, вообще ничего не делало, а просто деятельно мешало. Суетологи, ядрёна колупайка!

Вот мужик в травяной юбке — чего-то на углях жарит. Пахнет вкусно. А вокруг пять человек ему советы выдают! Я, конечно, стопроцентной гарантии выдать не могу, поскольку в языке-то местном не шарю совершенно. А с другой стороны — как это ещё понять, когда тебе в мясо пальцем тыкают, что-то вопят, а ты их вилкой здоровенной отгоняешь? По любому — непрошенные советчики!

И так во всем. Трое верёвку тянут — навес натягивают, а ещё четверо рядом толкутся, что-то им кричат. Удивительный народ!

Тут же рядом собрались личности, ко всеобщей суете вообще индифферентные. Маленький костерок, три парня в барабаны долбят, один на маленькой гитарке играет да пара девчонок танцуют. Местное музыкально-развлекательное сопровождение? Или это они так время проводят?

Смотрю, не один я такой ошалелый. Петя вон тоже удивлённо оглядывается.

— Ты когда это всё заказал? — обвел я рукой людское столпотворение. — Ты ж говорил: тишина, пустынный пляж? Какие тут бега на шагоходах? Потопчем же народ.

— Я тут вообще ни при чём, честно! — Петя даже в грудь себя ударил. — Это какая-то местная самодеятельность! Я ведь думал: мы сами, без привлечения внимания… Может, здешний чиновник какой-нибудь подсуетился? Узнал, что Великий князь приехал, выслужиться решил? Нет у меня других вариантов объяснения…

— Ну-ну, пока я тебе верю. Пока! — многозначительно покачал я пальцем. — Главное — шагоходы без внимания не оставлять, сопрут чего — и поминай как звали.

— Это ты правильно говоришь. Предлагаю посменно дежурить, а то обидно будет.

— Да зачем дежурить? Наш костёр и палатки где? — Я оглядел толпу вокруг.

— Э-э-э… не знаю ещё. Давай наших в кучу соберём и посовещаемся.

— Пошли.

С трудом протолкались к шагоходам. Мои так вообще «Пантеру» не оставляли. Саня Пушкин сидел прямо на башне, свесив ноги. И главное, уже в цветочном ожерелье — когда успел? Антон торчал в люке, генеральским взглядом обозревая окрестности, а Хаген стоял у опор и о чём-то трепался с местными. И откуда он язык знает?

— Хаген, ты что — гавайский разумеешь?

— Почему же, — обернулся ко мне смуглокожий абориген. Занимательный персонаж, кстати. Травяная юбка, браслеты, татуированный по самое не могу, даже на лице. Или это краска такая? Выглядит диковато, конечно. — Почти все на островах говорят по-русски. Имперский официальный, всё-таки. Многие учились в России. Ваш покорный слуга, — он прижал руку к сердцу, — окончил институт туризма в Санкт-Петербурге.

— Ну слава Богу, легче жить. А вот это вот всё, — я обвёл рукой окружающий табор, — что такое?

— Простите, но не каждый день к нам прилетают такие гости! И наш долг — продемонстрировать вам наше радушие и гостеприимство. Если бы вы заранее сообщили нам ваши пожелания, всё было бы гораздо лучше организовано. А то мы узнали о прибытии Великого князя с друзьями буквально пару часов назад…

Что-то меня тревожно кольнуло.

— Простите, а кто вам это сказал?

Видимо в лице моём что-то изменилось, потому что туристический деятель сказал тревожно:

— Из губернской канцелярии была телефонограмма, что прибудут господа из общественной комиссии по организации встреч высочайших особ…

— Из комис…

— Нет такой комиссии! — перебил нас Витгенштейн.

— Как же «нет»⁈ — туземец совсем разволновался и указал куда-то за мою спину. — Да, вон они, те господа, самолично присутствуют!

Я обернулся. И чувство тревоги буквально заорало! За кругом палаток стояла группа черноволосых мужчин, разительно отличавшихся от окружающих гавайцев. Местные-то… как бы сказать… немножко пухловатые, что ли. А эти — худые, лица словно из камня высечены, и хоть туземцы тоже были смуглы, кожа этих отливала краснотой. И не просто они стояли, а явно совершали какие-то приготовления!

— Тревога! Сокол! К бою! Тревога!

НА КРОВАВОМ БЕРЕГУ

Хаген, услышав мой рык, мгновенно бросил беседы и взлетел в кабину. Серго — всё-таки хорошо на боевом учат! — в два прыжка заскочил в люк «Святогора», туда же нырнул Иван, и машина, лязгнув, шагнула ко мне:

— Доклад! — прогудели динамики, а огромная рука повела раскрученным ротором крупнокалиберного пулемета.

— Инки! — показывал я уже из бокового люка «Пантеры». — Вон там! Целая делегация!

— Принял.

Экипаж уже ждал меня по боевому распорядку, осталось только люк захлопнуть.

Неизвестно, каков был первоначальный план краснокожих, но заметив наши передвижения, они засуетились хлеще, чем весь этот пляж.

Основная группа из полудюжины магов собралась в кольцо и принялась изгибаться, выстраиваясь в сложные фигуры. А вперёд выскочил высокий седоватый дядька, и… сразу стало понятно, зачем инкам понадобился цирк с изображением приветственной встречи великого князя.

Этот первый воздел руки, и от него метров на двадцать ударило серым тленом. Я не знаю, что это за заклинание, всё-таки школы у нас совсем разные. Но выглядело так, словно пеплом во все стороны долбануло. Люди, попавшие под действие этого заклинания, просто осы́пались, словно детские песчаные человечки. А фигура этого урода скачком выросла! Как бы не до пяти метров в росте добавил, гад.

На пляже мгновенно вспыхнула паника. Оставшиеся в живых побежали, опрокидывая предметы, загорелась ткань палатки, ещё одной, огонь перекинулся на шалаши, обволакивая берег серым удушливым дымом.

И всё это заняло едва ли пару секунд.

«Пантера» разворачивалась в сторону опасности. Первые шаги, самые медленные.

— Ну же! — нетерпеливо воскликнул Швец — и словно в насмешку над ним наш двигатель чихнул и заглох.

— Это что ещё? — Хаген непонимающе дёргал рычаги.

— «Святогор» тоже встал! — выкрикнул Пушкин. — Похоже на антимагию только наоборот!

— Антитехника? — с нездоровым исследовательским энтузиазмом спросил Швец.

— Считалось, что эта школа утрачена. Если это…

Что «это» Саня не успел сказать. Слова застряли. Из круга инков вышагнул второй маг, вытянул руки, и из них вырвались красные змеи, которые хватали бегущих людей и рвали на части. И этот тоже с каждой поглощённой жертвой становился выше, словно обрастая плотью. А оставшиеся трое, воздев руки, что-то вопили. Или это у них песни такие?

Что, так и будем сидеть?

Да щас! Ждать, что нас, как из консервной банки, выковыряют? Пошли!

Да! Шкуру давай!

Н-на!

Я накинул на себя максимально возможный щит. И откинул бронелюк:

— Хаген, я пробегусь!

Выскочил прямо в стелющийся дым, припал к песку, здесь воздух почище.

Быстрее!

Превращусь в последний момент — пусть будет неожиданность.

Хорошо. Дашь порулить?

Конечно!

Все эти сумбурные мысли мелькали, пока я бежал на врагов. А потом, проскользнув под рванувшейся в меня «змеёй», прыгнул. Уже в полёте приняв облик, я упал на змеерукого. И Зверь не подвёл!

Взмах — и голова с частью плеча и рукой инка улетела в сторону!

Я мельком проводил взглядом выпученные глаза и прыгнул на второго здоровяка!

Но эффект неожиданности уже пропал. Меня встретил хлёсткий удар прямо по морде.

Ар-р-рхх-щ-щ-щ!

Меня боком проволокло по песку. Зверь рывком вскочил на лапы. Хорошо, хоть щиты не пробило! Но палёной шерстью завоняло, туши свет. Хотя инка тоже глаза выпучил. Видимо, эффект должен был быть совсем другой? Ну уж извини…

Хотя не, не извини!

Зверь прыгнул вновь. Здоровяк попробовал построить прежний удар. А я извернулся в полёте и рванул руку синими когтями! О, вот и красненькая закапала!

Инка что-то гортанно крикнул. В меня вновь устремился серый веер! Хорошо, для меня в медвежьей шкуре он медленный.

Зверь прыгнул в сторону. И уже в прыжке я увидел, как за оставшейся пятёркой краснокожих гадов раскрывается огромное оранжевое окно портала.

Вопли достигли новой высоты. Вот они орать горазды! А в оранжевый проём шагнула увешанная перьями фигура.

Это вообще что такое?

Шагоход?..

Огромный раскрашенный мужик!

Метров двадцать в высоту! Увешанный перьями и, кажись, черепами. Только вот столь громадных птиц, чтоб такие перья были — не бывает. Как и животных с такими черепушками…

Вот тут нам, Зверюшка, и пришёл северный пушной зверёк…

Это почему?

Да мы ж ему ниже колена!

Ну и давай откусим, что болтается!

Фу ты, дрянь какая! Оторвать — согласен, но в рот — нет уж!

Уж как получится…

Надо чтоб как надо получилось. А как не надо — получаться не надо!

Пока гонял всякие дурные мысли, я обходил по кругу этого исполина. Неудивительно, что он мне шагоходом показался — просто огроменный мужик! Это ж скольких он людей выпил, что такого роста стал?

Тут песок дрогнул, взвыли привода, и мимо меня прошёл «Святогор». Завели-таки! А на башке гиганта вспух взрыв. И «Пантера» подключилась! Ну всё! Теперь ваши не пляшут! Это тебе не безобидного мишку обижать, это сорок пять тонн русской стали при поддержке пятидесяти немецкой!

Сокол разбежался и рубанул инку бутафорской булавой. Но — это она булавой была ненастоящей, а вот меч внутри — самый всамделишный! Гигант отмахнулся возникшей у него в руке кривой палкой, долбануло искрами. Энергией выхлестнуло в мою сторону! И я понял, что опять лечу, кувыркаясь по песку.

Сильный, но лёгкий, ядрёна колупайка!

А давай тех, кто портал открыл, покусаем? А то ещё кого вызовут. Нам таких тут не надо!

Давай!

Но, видимо, такая замечательная мысль пришла не только мне одному. Купол колдунского щита вспух красными переливами. «Пантера» давила крупняком, перегружая защиту инков!

А теперь наш выход.

Зверь рванул вперёд и… я был неприятно удивлён оставшимся, как оказалось, ещё целым «маленьким здоровяком». Когда мы уже вот-вот, почти… этот гад ударом ноги сбил меня с ног, и меня — опять! — проволокло по песку! И выбросило в море!

Агр-р-р-х-х-х!

Я попытался вскочить и понял, что меня что-то держит за задние лапы. С рыком развернулся… На меня огромными глазами таращилась маленькая девушка. Одна из тех, что танцевали нам под барабаны и гитару.

— Замани его сюда! В море! — перекрикивая волны и грохот разгорающейся на берегу схватки, завопила она мне.

— Зачем⁈ — рыкнул я.

— Замани! Прошу! — и нырнула в воду. И только бурун воды мелькнул на том месте, куда она прыгнула.

Заманить? Да пожалста!

Здоровяка даже заманивать не пришлось. Он сам прибежал, размахивая здоровенным топором. И где он его до сих пор прятал? Я встал на задние лапы и приготовился к рукопашной. А в такой позиции мы с ним одного роста! А то прям синдром неполноценности можно заработать, на мелькающих гигантов глядючи!

Ничего, что в воде по пояс?

Отлично! Мы самые!

Да!

Щас мы его!..

Инка пёр на меня, как паровоз. Я приготовился. Вот он забежал в море по колено, и… его в один укус перекусила огромная, как бы не с два меня, акула.

Да что ж сегодня за день то такой — вокруг одни гиганты! Как бы я тут не самый маленький!

Неправда! Мы самые!

Ну нет, ты видел? А? Видел? Вот тебе и схватка с равным по росту соперником!

Из воды выскочила давешняя девчонка.

— Спасибо тебе, Умка!

— Меня Илья зовут! — буркнул я. Ни хрена себе, кто тут водится! Теперь я понимал Серго и его нежелание со мной помахаться. Девочка-акула!

Но это всё потом! Я мотнул головой, прогоняя дурные мысли, и бросился к магам-портальщикам.