КОМ-10 (Казачий Особый Механизированный, часть 10)

05. ПО СЛЕДАМ

БЛАГООБРАЗНОЕ СЕМЕЙСТВО

— Так ить какие просьбы? Только вот заберите этого… Подарок у нас вам есть, Ваше Высочество. Мы тут споймали одного. Отбить пытались, но… — Старик улыбнулся. А меня холодом обдало. Внутри рта старика ничего не было. Словно тьмой налито. Господи, да что это за твари-то тут?

— О! Пленный? Это очень хорошо. — Витгенштейн вдруг наклонился и схватил старика за плечо. Из-под латной перчатки побежал белый дымок, но глава Прохоровых, кем бы он не был, даже не поморщился. — Что за пленного хочешь? Говори! — И если раньше голос Петра был холоден, то тут аж арктическим льдом повеяло.

— Воды. Воды принесите. Простой чистой воды испить. Хоть по чарке!

Витгенштейн отпустил Прохорова. Сверился с бумагой. Холодно кивнул:

— Будет. Слово даю. Каждому по чарке. Но только по одной. Договор?

— Договор! — поспешно выкрикнул старик. — Ежели кажному, да по чарке! Да мы вам!.. Да завсегда…

Петя поднял ладонь, останавливая верноподданнические излияния:

— Теперь доклад. На объекте остались еще гражданские специалисты?

— Нет, ваше сиятельство. Всех порвали, ироды. Девочки из медсанчасти так кричали… так кричали…

— А что ж не помогли? — зло спросил Багратион.

— Так давно водички не давали. Силов вообще нету. Еле этого поляка схомутали, да и то всей семьёй навалились. Если бы была водичка-то, если б силы были, мы ж завсегда. Мы хоть и нежить, а русская. Тут же на пороге наговор лежит, если выйдем — силы теряем. А без воды-то…

— Да что ты заладил, вода, да вода, — взорвался Серго.

— Они утопленники, Волчок, всей семьей в паводок восемнадцатого года потопли. Вода им силу даёт. Уникальная вообще семья — очень охотно идут на сотрудничество с государством. И вообще… — Пётр быстро перечитал несколько листков. — Наши они, хоть и нечисть.

— Извините, ваше сиятельство, мы нежить, а не нечисть, — почтительно но твёрдо возразил старик. — Простите, но это разное… Мы даже в церковь ходим.

— Извините, нежить, — поправился Витгенштейн.

— Тогда и я прощения прошу, — склонил голову в коротком поклоне Багратион.

— А вы, простите, оборотень же? — Старик Прохоров повыше поднял руку со свечой. — Очень уж звериным духом пахнет.

— Да, — коротко ответил Серго.

— А какой? А какой вы? — из-за дедовой штанины высунулась любопытная мордочка белобрысой девчонки. Вот только после общения с графиней внешний вид здешних обитателей совершенно не способствовал умилению.

— Волк, — так же коротко ответил Багратион.

— Волк! Волк! Ой, мама! Волк! — запрыгала и радостно захлопала в ладоши девочка. — А вы можете показать? Я волков только в книжках видела, пожалуйста-пожалуйста…

— А ну цыть! — одёрнул её старик. — Извините её, ваша сиятельство и вы, господин оборотень. Дети, да ещё взаперти, дуреют от нечего делать. Хорошо, хоть книги есть, да ещё батюшка-учитель заходит… Заходил, — грустно поправился Прохоров.

— К сожалению, волка я вам показать не могу. Просто в этом коридоре не поместимся, так что ты извини, кроха.

— Ух ты! Такой огромный волк! — в совершенном восторге взвизгнула малявка. Потом погрустнела. — Ай, как жалко, что не увижу…

Пётр потыкал пальцем в свои листки.

— Вы когда в следующий раз обследование рек должны будете проводить?

— Должны были через три седмицы, а сейчас-то и не знаем уже когда.

— Всё будет по плану. Вот через три недели ты и увидишь князя Багратиона во всей красе. Покажешь, Волчок?

— Покажу, почему не показать? — рассмеялся Багратион.

— Так вы тоже князь? — старику стало неловко: — Прощенья просим!

— Да, князь Серго Багратион, — Волчок коротко поклонился, — не стоит извинений.

— Ладно, давайте вашего пленника, — перебил неожиданные политесы Витгенштейн.

И та самая малявка, что хотела на волка посмотреть притащила за шиворот здоровенного бугая в пятнистой форме. И видно было, что, совершенно не напрягаясь, притащила. Ага. Сколько жей годочков, интересно?

— Вот. Забирайте! — Тень от руки старика коснулась лежащего пленника, и тот взвыл, судорожно дёргаясь, пытаясь вылезти из-под неё… Вот тебе и тени…

— Пошли, болезный, — я вытащил пленника из-под теней. Чуток силы Зверя влил в руки. А то прям стыдно немного за нашу человеческую слабость. Хотя, почему «слабость»? Вон, сидят же они, сверхопасные и сильномогучие, в тюрьме. В комфортной, но всё же тюрьме.

Пленник что-то закричал, захлёбываясь потоком шепелявящих, шелестящих слов. Я по-польски вообще ничего нет понимаю. Вот что за язык, а? Одни шипящие, блин горелый! А Петя что-то рявкнул в ответ, и мы потащились на выход.

РАЗВОРАЧИВАЕМ НА ЖЕЛЕЗНОГОРСК

Как же на улице светло! После мрака и живых теней «Объекта» на свежем воздухе было чудо как хорошо. Петя первым делом спросил в пустоту:

— Долгов, у тебя есть кто польский знает?

— Найдется, — негромко отозвалось справа.

— Допросить. Желательно, чтоб живой остался. Остальное на ваш выбор.

— Сделаем, Ваше Сиятельство. А степень сохранности? — поинтересовалась пустота.

— Я же сказал: на твоё усмотрение, — отрезал Пётр.

— Сделаем!

И пленник взмыл в воздух и рывками полетел в сторону.

— Тут мы всё что могли — сделали. — Пётр обернулся к покалеченным воротам. Смерил их взглядом. — Теперь в Железногорск. Я очень надеюсь, что Сокол успел.

— Чего-то мне гадать не хочется, — буркнул Багратион. — Давай, к башне и опускай «Пулю».

И мы резвенько побежали. В сторожевую башню Пётр заскочил буквально на пару секунд, потом стрельнул в небо белой ракетой, и длинная сигара «Пули» зависла над нами. Прицепились креплениями десантных систем. И, не дожидаясь, пока нас втащит в кабину, дирижабль развернулся в направлении моего рудника.

— Петя, а пластуны? — удивился Багратион.

— Серго, они пока на внешней охране объекта. Мало ли — вдруг кто из сбежавших к стае не прибился, а по округе шарится. По возможности — обездвижить, поместить под замки. При невозможности — упокоить.

— А ты чего доспех не оставил? — Я оглядел неловко пытающегося встать Петра. — Поди, подотчётная вещь?

— Потом верну. Может, ещё пригодится. Там, знаешь, такие твари поразбежались…

— Что, страшнее баронессы?

— Пожалуй, нет. — Витгенштейн уцепился за поручень и рывком поднялся. — Госпожа Енрикета Марти тут самая страшная. По сравнению с ней разбежалась мелочь. Но мне без доспеха хватит за глаза.

— Петя, — Серго положил ладонь Витгенштейну на плечо, — ты мне вот на какой вопрос ответь: зачем мы их держим? Я имею ввиду — живыми? Ну или какое к нежити слово правильное подобрать? Зачем?

— Зачем? — Пётр откинул забрало. — А ты в курсе, что из крови баронессы делают лучшее лекарство от рака?

— Крови? Там черная мерзость! — не выдержал я.

— И вот именно эта черная мерзость активно жрёт раковые ткани. — Петя оглядел нас. — Если бы была другая возможность… Но её нет. А утопцы регулярно ревизию рек проводят. Где какая рыба или, наоборот, может дать передышку в промысле да зарыбление сделать. И делают это абсолютно бесплатно. Ты вот можешь войти в реку и сказать: «На пять километров ниже по течению кожевенники-плуты, минуя очистные сооружения, сбрасывают ядовитые воды в реку», — а? Я не могу. А ему стоит по колено войти — он вообще всё о данной конкретной реке знает. И вот так с каждой тварью, что там содержалась… В чем-то они каждая уникальны и полезны для Российской империи. Поняли?

— Поняли. Ты это, накал трагедии, снизь… Не надо нас тут агитировать… — Серго всё еще пребывал в раздумьях…

НАД ИЛИМОМ

Тайга неожиданно раздалась в стороны, и под брюхом дирижабля блеснула лента реки.

Шли мы невысоко — только чтоб верхушки деревьев брюхом не цеплять. Смысл подниматься, если всего пятьдесят километров преодолеть следует? Даже с учётом затрат на разгон и торможение в десять минут уложиться должны.

Не успел я это подумать, как машина затормозила так резко, что Петя в своём доспехе точно пролетел бы через весь салон, если бы Багратион, вовремя выставивший руку, не успел его поймать. Сам Багратион, успевший сесть, как и я, здорово долбанулся о спинку впереди стоящего кресла да в придачу с тихой руганью потирал отбитую руку.

— Что т!.. — возмущённо начал Витгенштейн, и тут в пассажирский салон влетел помощник капитана:

— Господа, мы просим прощения за экстренное торможение! Просим пройти в капитанскую рубку, там обзор значительно лучше.

По честности говоря, лучше б я этого не видел.

Это было маленькое стойбище на берегу реки. Ко здесь жил — эвенки или тофалары? — по мешанине окровавленных тряпок внизу теперь и не разберёшь.

— С*ка, я так надеялся, что до Железногорска они никого не встретят! — Петя отчётливо скрежетнул зубами. — Хоть чуть-чуть бы ослабели…

На картах никаких пометок касательно этого крошечного посёлочка не было и быть не могло — кочевники же. В недобрый час им поглянулось для стоянки это место.

— Оленей нет, — вслух подумал Серго.

— Если не были привязаны, то убежали, — мрачно пояснил Петя. — Всякая живность от нежити шарахается.

— А если были?

— Если были, то прикопаны где-нибудь тут недалеко. Берег для этого хороший — песочек, похоже. А некоторые из сбежавших тварей тухлятину любят. Впрочем, сейчас тут помогать уже некому, так что двигаем дальше. Вдоль реки! — приказал Витгенштейн капитану. — Остаёмся здесь, господа. Следим.

Мы расселись в кабине на откидные сидения.

— Что высматриваем? — уточнил я.

— Что угодно странное для этих мест.

— А как они днём двигаются? — хмуро оглядывая свой сектор, спросил Серго. — Их же солнечный свет должен… ну… сжигать?

— Ты ещё скажи, что любой оборотень в свете полной луны сразу превращается в животное, — хмуро хмыкнул Петя. — Что? Это же другое дело, да?

Мы с Серго переглянулись.

— Мне такое и в голову не приходило, — честно сказал я. — Или это только у волков?

— Да нет такого правила! — воскликнул Серго.

— Ну вот и про вампиров нет такого правила, — наставительно объяснил Петя. — Все разновидности вампиров равнодушны к солнечному свету. Не загорают, да. Любят действовать ночью, поскольку имеют преимущество перед большинством своих жертв, отлично видя в темноте. Вот на серебро и осину у них выраженная магическая аллергия. Серебро вызывает ожоги, осина — раздражение, препятствующее регенерации. В остальном обычный противник, вполне сопоставим с сильным магом — скорость, как у оборотня в пиковой форме, сила сопоставима с кайзеровским стальным кулаком, регенерация как у продвинутого целителя. Ничего такого, что невозможно было бы победить. Беда в том, что их не ждут. И их целая стая.

— Вон там! — хором воскликнули мы с Серго, и «Пуля» сбросила ход.

Похоже, это была стоянка рыбацкой артели. Промысловики-сезонники. Обычно в таких отрядах человек по восемь…

По берегу валялись разбросанные бледные тела. У самой кромки леса пара приземистых тварей с переразвитыми челюстями обгладывали труп, не замечая зависший наверху дирижабль.

— Сжечь? — брезгливо скривился Серго.

— Желательно обездвижить до прибытия особого отряда, — покачал головой Петя. — Быстро и эффективно. Илья, заморозить их сможешь?

— Разве что ледяными штырями прибить. Или сразу ледяным блоком сверху шарахнуть. До Белой Вьюги мне далеко, чтоб всякие выкрутасы выделывать.

— Всё бы тебе грубая сила! — с видом недовольного профессора посмотрел на меня Петя. — Расплющим. Или того хуже — просто к земле придавим. Крепкие, твари. Пока летаем, выкопаются да сбегут… Делаем так: сосулинами их пробивай! Сразу не снимутся. Затем спускаемся, и ты вокруг них глыбы намораживаешь. До вечера хватит, просидят во льду, как лягушки примороженные. А там их по-любому примут.

— А если остальные в лесу?

— Вряд ли. Скорее всего на рыбацком баркасе ушли.

— И зачем бы это им понадобилось делать? — спросил Серго. — В сказках вампиры воду не любят.

— Именно. Вплавь бы не полезли, а на баркасе могли. Город меньше чем в двадцати километрах отсюда. На таком расстоянии скопление людей они отлично чуют.

— Им ещё управлять уметь надо!

— Серго, я тебя умоляю! Запугать пару рыбаков, чтоб доставили стаю на тот берег. Там же были и настоящие вампиры, а не эти…

— Действительно, наблюдаю указанное плавсредство на противоположном берегу, — подтвердил капитан, воспользовавшийся биноклем, пока Серго с Петей препирались.

— Давай, Илья! Как только люк откроем — тишина! Слух у них…

Неслышно отъехала в сторону створка люка, дирижабль бесшумно пошёл к земле. На десяти метрах над упырями я отправил вниз первое ледяное копьё, за ним второе. И если первое вошло удачно, проколов упыря почти насквозь, то второй успел дёрнуться, и ледыха попала ему в ступню, пришпилив к земле — надолго ли?

Хуже того, оказалось, что в тени веток сидел третий участник мерзкой трапезы. Он рванул в сторону, в лес.

— Морозь их, я догоню! — крикнул Серго и выпрыгнул в люк, оборачиваясь в полёте.

Я прыгнул следом.

Удобно быть большим!

Согласен! С трёхэтажной высоты сигагнул — а на лапы мяконько встал. Считай, как с русской печки на пол.

Пришпиленный за ногу уже выдрал из земли ледяной кол и им же на меня замахнулся… Да хрен тебе! Н-на! Ещё одну льдину в живот! Сосулина проткнула упыря и вбилась в лиственницу. Он задёргал клешнями своими, как таракан. Второй, сквозь всю тушку проколотый, шипел и скалился на меня, не оставляя попыток стянуть себя со льдины. И впрямь живучие твари.

Я споро наморозил вокруг них по трёхметровой глыбине. Застыли. Или вон тот глазами лупает?

Но мерзкие…

Из леса, треща деревьями, появился Серго. Он тащил третьего упыря за загривок. На лице Багратиона было написано столько омерзения, что мне стало не по себе.

Кажись, совсем невкусно.

Не говори…

Я поскорее наморозил вокруг ног упыря ледяную гирю. Серго тут же его выплюнул и помчался к Илиму, рот полоскать.

— Перекинься туда-сюда! — крикнул я ему вдогон. — Обернёшься чистеньким!

Сам же закатал в лёд третьего. Ну всё, до вечера не оттают.

— Илья скорее! И так десять минут потеряли! — крикнул Петя, и я увидел, что нас с Серго уже ждут болтающиеся десантные ремни.

Прицепились. Сразу полетели. Под ногами мелькала серебряная вода Илима.

Вот так. Это рассказывать долго. А на деле — десять минут.

Впереди ждал Железногорск.