КОМ-10 (Казачий Особый Механизированный, часть 10)

14. ЕГИПЕТСКАЯ СИЛА!

ВСЁ НАЧАЛОСЬ С МУЖСКИХ НАРЯДОВ…

Вот умеет же Дашка! Из неё иногда прёт такое, даже у сестёр Гуриели такого нет. А тут — поди ж ты!

Я вернулся на «мужскую половину».

— Господа, вынужден вас разочаровать! — с пафосом начал я с порога.

— И чем? — Витгенштейн отвлекся от карты, которую разложил на столе и сосредоточенно разглядывал.

— Придётся сменить костюмы.

— А-а! Ну это не новость, обычная практика. Особенно в таких случаях, как Катеринин, когда сторона жениха сперва к нам уважение проявила, в привычное для русских переодевшись — теперь и мы должны соответствовать.

— Обычная да необычная, — возразил Багратион. — В этот раз, я слышал краем уха, наши посольские что-то такое приготовили, что дамы пришли в некоторую даже экзальтацию. Нечто дивное, что «просто ах!» Прям даже опасаюсь. Твоя-то, Коршун, Серафима — барышня неизбалованная, как воспримет? А наши в ажитации пребывали, ожидая от нас, по-моему, особого эффекта. Так что я полон подозрительных предчувствий. Сообразно накалу эмоций там такое может быть… Короче, я в каюту. Пойду переодеваться.

Серго встал и с видом решительным удалился по коридору в свою каюту.

— Чего они там такого напридумывали? — Встревоженный Сокол тоже подорвался и скорым шагом ушёл к себе.

— Так. А пошли-ка все по своим каютам, и когда переоденемся, собираемся здесь. Сдаётся мне, этот случай посильнее всех будет. — Отец обозрел оставшихся и тоже ушёл.

Ну и мы с Витгенштейном следом. Прибытие скоро. Да и коли всё на высшем уровне решено — чего тянуть?

В каюте на кровати лежал кусок тонкой белой ткани и кусок кожи, расшитый золотыми нитками.

— Вот это щас не понял! — пробормотал я вслух. Забормочешь тут! Вот это сюрприз, ядрёна колупайка! — Это что? Это всё, что ли⁈

А, нет, поторопился я. Не всё.

Ещё на специальной подставке, задвинутый в самый угол каюты, стоял (или висел?)… кхм… парик. Прям натуральный парик! Черного волоса. Огромаднещий, как будто я в детском спектакле льва Бонифация собираюсь играть! Сходство нарушал особого вида платок, который надо было поверх парика напяливать.

А! Я понял! Я в этом цирке не Бонифаций, а бабушка Бонифация!

Заржать бы в голосину, если б меня сейчас не пугало, что помимо прочего я в таком сопрею мгновенно по жаре-то ихней!

И чего с лоскутьями тряпиц да кожи делать???

Не успел я прийти в окончательную ажитацию, как под той же тряпочкой заметил несколько странного вида скрученных трубочкой листков, на которых было нарисовано, как всю эту ерундистику нужно одевать. Ну, спасибо, порадовали! Детский набор «собери сам», пень горелый…

В придачу была приложена обыкновенного вида записка, в которой аккуратным почерком Симы значилось: «Илюша, очень тебя прошу не привередничать, а одеть всё, как тут написано. Екатерина сказала, что в России египтяне оделись по нашей моде, а теперь мы должны их уважить. Люблю тебя!»

Реветь медведем как-то сразу расхотелось. Да и… Ну а как???

Египетская сила…

Нет, ежели уважить, то… боюсь, придётся одеваться как просят.

Я с досадным кряхтением уселся в кресло, рассматривая начерченные на свиточке схемы. Ладно уж, чего тут куда…

Правда, для начала пришлось раздеться. Причём не до исподнего, а буквально догола. Потому как даже трусы тут полагались особые — крайне маленькие и какие-то срамные. Дальше началась головоломка с инструкцией. Незнакомое всё, неловкое…

Сначала, значицца, эти самые труханы. Потом ткань вокруг бедер намотать. Потом передник это кожаный. Натурально ж передник! Или как его обозвать? Фартучек?

Пф-ф!

Не дрейфить! На крайний случай у нас всегда есть родная шкура.

Под передником обнаружился пояс. Вот пояс был богатый. Из какой-то толстой ткани, богато вышитый. Опять же, золота не пожалели и даже камнями самоцветными изукрасили. Интересно, это наши постарались, или египтяне-таки выдали?

Короче, морока сплошная. Думал, не успею до прибытия, придётся всем меня ожидать — опять неловко.

В общем, облачился я и вышел в кают-кампанию. А там уже Витгенштейн и Сокол стоят. По их вытянутым физиономиям я сразу понял, какое у меня сейчас выражение. Что называется, изумление во всё лицо — то друг на друга таращатся, то в зеркало, что на стенке в кают-компании привешено. Молча, что характерно. И руки эдак в стороны.

— Илья, это вообще, что такое? — драматически вопросил Сокол, узрев моё явление.

— Вот ты, Иван, нашёл, у кого спросить. Сейчас остальных дождёмся и пойдем жён наших пытать. Хотя я прям даже запереживал, в каком виде они нас встретят?

— Ты не пугай меня раньше времени! — вытаращил глаза он. — Если там какая срамота будет, я вообще никуда не пойду!

— А ребятки и так никуда не пойду! — папаня вышел в своей обычной парадке. — Подожду вас на борту. Я как увидел тряпки енти, так пошёл и у капитана дирижабля поинтересовался. Он будет всё это время ждать нас в порту. Извините, не по мне это. На старость лет ряженым павлином одеваться.

— Спасибо Алексей Аркадьевич. Здорово вы нас навеличили! — обиделся Сокол.

На что батяня только развёл руками.

— Извините, ваше высочество. Ну не могу я!

— Да ладно, чего там, оно понятно же! Мог бы я, тоже б отмазался, — тяжко вздохнул Иван.

ВИДЕЛИ БЫ ВЫ ЖЕНСКИЕ…

Дождавшись мрачного Багратиона и хохочущего Дашкова (вот душа лёгкая, беспечная!), мы спустились в женскую вотчину. И вот тут-то мне пришлось подбирать челюсть с пола в буквальном смысле этого слова. Впрочем, не мне одному.

— Это что такое? Дарья, объяснись сейчас же! — Рык Багратиона буквально на несколько секунд опередил синхронный вопль Ивана и Петра.

— Это что такое⁈ — Князья переглянулись, и Сокол ткнул пальцем в Марию. — Это что за бесстыдство⁈

Девушки нарядились в тонкие, полупрозрачные платья, поверх которых были накинуты ещё… э-э-э… платья? Не уверен я, что эти штуки, из сеток изготовленные можно так называть. Сразу вспомнилась сказка про хитроумную рыбацкую дочку, которая на приём к царю-батюшке явилась «не одета — не раздета». Только у наших барышень нити сеточек были унизаны разного цвета бусинами, а в «стратегически важных» местах — диски из золота, в каких-то орнаментах. Вот только было этих мест всего три. На груди, соответственно, два и на чреслах один — побольше. Оченно оригинально, ничего не скажешь. Я теперь почему-то отчётливо понимаю, что за хворь поразила сплошь русское представительство в Египте, что послы с жёнами на свадебные торжества явиться не смогли.

Пообщался бы я с ними душевно…

Вот тут согласен. Хотя бы ради компенсации морального урона полюбовался бы, как они штанишки со страху обмочат.

Непременно надо нанести им визит вежливости.

Нанесём. И, возможно, не только визит.

Кстати, у дам тоже имелись парики. Ага. Только поверх не платки вышитые, как на нас, а странные… вроде как короны из полосок золота и самоцветных камней. Всё вышесказанное создавало вид одновременно очень красивый, но и до невозможности эротичный.

— Ваня! — Маша сердито сплела на груди руки, разбросав по стенам тысячи солнечных зайчиков. — Что за вопросы? Это же дипломатический протокол! Не дури! Там все так одеты будут. Вообще все, кого пустят на празднество, и иностранные делегации тоже. Мы ещё более-мене прикрыты. У Катерины вообще грудь будет голая!

— В чужой монастырь со своим уставом не лезут! — ввернула Соня. — И вообще, мы раньше и более провокационно одевались, вам, кажется, это очень нравилось?

— Раньше ты моей женой не была! — не остался в долгу Витгенштейн.

— В смысле — у Катьки грудь будет голая? — Сокола, похоже, заклинило на главной информации, и половину он тупо пропустил, потому что так обалдел, что аж приморозился. А теперь, понимаете ли, немного отмер: — И что отец позволил? Это же…

— Это называется традиции. Национальный обряд. Иначе их боги не одобрят брак! — отрезала Мария. — А они сейчас, может, и не в таком статусе, как когда-то, но над землями Египта ещё властны.

Я право был рад, что Серафима скромно молчит. Пока князья препирались с женами, я внезапно осознал, что на Симе ткань была как бы не самая плотная. И в сочетании с синими бусами верхнего «платья» ансамбль создавался довольно целомудренный. Насколько целомудренным такое вообще может выглядеть. Есения, похоже, вообще от греха за стол села, локотками в стол упёрлась, подбородком — в ладони и наблюдает, ровно со стороны.

Спектакль!

Сокол бурлил, как перегретый двигатель, Маша хмурилась.

Оно конечно, всё познаётся в сравнении, так сказать. На княгине Багратион-Уральской вообще верхние бусины были все прозрачные — не иначе алмазы-накопители её любимые. И это создавало дополнительный эффект «вроде как наготы». Так что я прекрасно понимал Багратиона. Вон, он даже шерстью покрываться начал.

— Серго. Аккуратнее. Ты тут всё разнесёшь!

— Д-да… — прорычал в ответ он. Но, кажись, в руки себя взял.

— Это санкционировано императором, — добила князей Мария, — так что успокойтесь уже.

Иван, Серго и Пётр стояли, только воздух шумно глотали.

— Но если кто потом… хоть слово, хоть взгляд косой… р-разорву! — прорычал в итоге Багратион.

— А я помогу, — Пётр нашел взглядом Ивана. — Мы поможем! Мы хоть и не звери, но рвать тоже научены.

— Ой, да ладно тебе Волчок! — Дашка прижалась к Серго. — Пусть все слюной изойдут на меня красивую! Всё равно я только твоя! Только! — И смотрю, шерсть то окончательно улеглась. Умеют-таки женщины к мужскому сердцу ключики подобрать.

По итогу выходили в посадочный модуль уже под ручку кажный со своей супругой. У причальной мачты нас ждали четыре роскошных золочёных кареты. Вот по-другому назвать не получается. Как в той сказке, про золушку. И рядом четыре колесницы. Как оказалось — кареты для дам, а колесницы — мужчинам. Спасибо, в каждой возница сидел. А то опозорились бы как пить дать. Ни разу такой штукой не управлял. У нас же все повозки сидячие. А тут стоя править надо. Свой навык нужон.

Разобрались по местам. Хорошо хоть, опять же, распорядитель был. Показал, кто куда. Там на кажной карете и колеснице свои знаки нанесены были. Поди разбери — что? Расставили нас попарно, каждый в колеснице впереди кареты своей жены. Мы с Симой вторые получились. Неловко даже. Мне всё хочется природных князей вперёд пропустить — ан нет, не полагается по протоколу. Ну да не в обиду же. Оно и понятно — правила. Приспособлюсь уж как-нибудь.

Наконец колонну собрали — покатили к видневшимся впереди дворцам.

Вот что скажу: одежонка-то выданная — прям по местной погоде. Жара — ядрёна колупайка, аж мозг кипеть начинает! Пока скачем — ветерок овевает, ещё ничего, терпимо. А я представил, как оно потом будет — заранее вспотел.

По мере того как дворцы Мемфиса приближались, я начинал осознавать масштабы местных сооружений. Это ж какие-то несусветные каменные громадины! Вон колонны из камня вдоль дороги поставлены. Для красоты? А камня-то вокруг и не наблюдается. Песок один. Притащили как-то? Видно же, что древность, а не новострой. Оно понятно, сейчас грузовой дирижабль и не такие глыбы камня таскать могёт. А раньше как? Из земли вызвали? Каков тут слой песка, интересно знать?

Вскоре мы остановились на большой площади. От неё вверх к дворцам уходила пологая, кажущаяся бесконечной лестница. И пальмы тебе всякие, и маленькие прудики декоративные. Красота. И, вроде, даже прохладой оттуда потянуло. Спешились, пошагали. Вокруг народу толпы, все полуголые и в золоте. Не поймёшь с разбегу — кто есть кто. Да тут, я погляжу, и слуги тоже блескучим обвешаны. Поменьше, правда, чем господа. И, главное, парички у них поменьше. Интересно мне, они натурально вот так всё время ходят или за ради праздника выпендрились? И не спросишь ведь никого.

На самом верху лестницы у огромных ворот во дворец нас встречали этот ихний бегемот и Катерина. И вовсе у неё сиськи не были голые! Это я сразу понял. Их прикрывал искусно выполненный нагрудник. Золотой, сияющий так, что глазам больно. Оно, конечно, исполненный так, что издалека прям — голая грудь. Но я-то уж сисек в своей жизни повидал! Смотрю, Сокол тоже Машку в бок локтём толкнул. Тоже осознал. А та только руками развела. Значит, и сама не знала. Или, опять же, притворяется. В женском племени никогда уверенным на сто процентов быть нельзя.

— Мы рады вас видеть! — Это, значицца, Бегемот в приветом выступает. Катерина просто стоит, улыбается. Хотя и видно, что устала. Ещё бы. Сначала этот официоз в Москве, теперь тут. Примученная, честно сказать.

В РУСЛЕ ТРАДИЦИЙ

Сама церемония, что удивительно, должна была проводиться под открытым небом. Занятно — почему? Столь богато у них тут понастроено, да и храмов проезжали несколько — однако ж вот так. Дивно.

На небольшом (по египетским меркам) каменном возвышении с плоской вершиной собрались, надо полагать, самые сливки общества. Нас, как приглашенных со стороны невесты, разместили немного правее. Впрочем, народу тут собралось — просто уйма. Разнообразные гости чинами пониже огромной неровной подковой огибали это самое возвышение и гортанно что-то выкрикивая, беспрерывно вертелись, переминались, хлопали в ладоши и тыкали пальцами в пустыню. Чего они там увидеть хотят? До горизонта — жёлтый песок и пустое небо.

Местные жрецы высокими голосами затянули тягучую песню. И довольно долго пели. И ничего не происходило. Однако напряжение толпы становилось всё более осязаемым. Чего ждём-то? Непонятность нервировала.

Вдруг вдалеке, в пустыне, показалась яркое пятно.

— О-о-о-о! — Взвыла толпа. Да, кажись, и на помосте тоже некоторые. А мы стоим переглядываемся.

— Приближаются. Дамы — самые сильные щиты, будьте готовы! — внезапно скомандовал Сокол.

— К бою? — негромко спросил Серго.

— Пока нет. Ждём. Петя, как твоё предчувствие?

Витгенштейн облизнул губы.

— Вот-вот что-то нехорошее будет. Нам ничего не угрожает. Только косвенно.

— Ясно. Действуем по обстановке, — кивнул Иван.

А у меня мысля проскочила — хорошо, что наши дамы в основном по морозу специалисты. Тут для египтян самая неудобная стезя. Они в основном по земле да по огню заточены. Ещё, правда, водники у них есть сильные, но мало их.

— Дашка, это накопители? — кивнул я на платье из бусин. На случай заварухи знать точно, на что рассчитывать.

— Да. Самые сильные выгребла. Если что, так бахну, всем тут мало не покажется, — напряженно вглядываясь в приближающееся нечто пробормотала Дарья.

— Пока только щиты. И Катерину прикрыть! — скомандовал Иван.

— Есть! — по-военному коротко хором ответили сёстры и Дашка. Есения промолчала, но руки её уже светились зелёным. А вы не думайте, что лекарь мало что в бою может. Возьмёт и сердце вам остановит. Или понос мгновенный обеспечит, ага. Повоюй-ка!

Я улыбнулся, и Мишка требовательно ткнул меня в бок локтём.

— Чего лыбишься, колись, пока не началось.

— Да представил Есению в облике карающем. Это ж ужас просто!

Он белозубо улыбнулся и фыркнул:

— Она может. Только не любит. Гиппократ и всё такое.

Пока мы перешучивались с Михаилом, стало видно, что светящееся пятно — это огромный… нет, не механизм. Зверь, похоже? Я только не мог пока понять, какой. Звериным взглядом всмотрелся…

А морда-то человечья! И паричок по египетской моде, ядрёна колупайка! С платочком!

Странная штука с телом как у гигантской кошки и вдобавок с крыльями на спине приближалась. Похож на этих… О! На грифонов с некоторых европейских гербов. Только с человеческим лицом. Ага.

— Сфинкс, — негромко проговорил Витгенштейн.