КОМ-10 (Казачий Особый Механизированный, часть 10)

20. ПО ТРЕВОГЕ

ПОДБИВАЕМ КОМАНДУ

На столе Ивана пронзительно (или мне так в тишине кабинета показалось?) заверещал телефон. Он на полнейшем автомате снял трубку и сказал деревянным голосом:

— Соколов у аппарата.

В трубке послышался бодрый и так неподходяще весёлый голос — я узнал Дашкова. А Сокол вот не узнал. Он отсутствующе таращился в стол, с трудом понимая, что ему говорят.

— Что?.. Михаил?.. Какой Михаил?.. Ах, прости! Миша. Прости, не до того. Нет, я не смогу вечером… Договаривались, но не смогу… Нет… Вылетаю в Египет, срочно. Катя пропала и… — разговор неожиданно оборвался, Иван с недоумением положил на рычажки телефона пикающую трубку, продолжая думать о своём. — Господа, — начал он…

И тут в окно, открытое по случаю летней жары, влетел Дашков! Сияющий огнём, который он, впрочем, тут же потушил и обернулся к Ивану:

— Дорогой друг, не буду говорить тебе резкости! Но неужели ты подумал, что я спокойно просижу дома, зная, что вы организуете спасательную экспедицию???

— А служба? — растормаживаясь, спросил тот.

— Какая служба? Ни одной войны, я сижу дома, выдумывая себе упражнения, чтобы не потерять форму. Да и… — Михаил рубанул воздух рукой, аж загудело слегка, — разве ради такого дела мне не дали бы увольнение, даже если и война⁈

— Действительно, — поддержал Серго. — Но Дашка меня убьёт. Опять, скажет, без неё.

— Не будем сбрасывать со счетов, — медленно произнёс Иван, что всё это может быть многоходовкой ради того, чтобы вытянуть нас из дома и совершить атаку на Кирюшку. — Он задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. — А может даже, и на Вильгельма младшего.

— Тогда Дарья… — начал Петя.

— Дарья должна остаться как прикрытие, — перебил его Иван. — Потому что лисы нужны будут нам там. — Он вопросительно посмотрел на меня: — Что скажешь, Илья? Естественно, я распоряжусь об усилении охраны.

— Если ты забыл, — напомнил я, — бабушка Гуриели как раз сегодня собиралась приехать. Девчонки поехали в порт встречать. Доехала уж, верно. Они с Дарьей кого угодно на двоих выморозят. Ну и маман со счетов сбрасывать не будем. Впрочем, дополнительная охрана лишней не будет.

— Но Марью и Соню берём тоже.

— И Есению! — подпрыгнул Дашков. — Хороший целитель никогда не лишний.

— Кажется, я это пару недель назад слышал, — пробормотал я.

— И это ведь оказалось правдой! — настойчиво упёр руки в боки Дашков.

— Да никто не сомневается, Миша! Берём Есению, — поддержал его Серго. — Как у неё с защитой, кстати?

— На четвёрку с плюсом. Щиты держать умеет, но иногда относится к этому небрежно. По-моему, рассчитывает на самовосстановление, если что.

— Видел я её папу в деле, — припомнил я Трансвааль и профессора Боброва, сплошь залитого своей и чужой кровью, — там такое самовосстановление — глаза на лоб полезут от изумления, ядрёна колупайка. А Есения, говорят, целитель по рангу не ниже папы.

— Значит, отдельно за ней присматривать не придётся! — обрадовался Серго. — Тем более берём!

— Так! — Михаил деловито оглянулся. — Отсюда можно позвонить?

— Давай, — кивнул Сокол. — Потом я.

ПОСЛЕДНЕЕ НАПУТСТВИЕ

Иван рассчитывал запросить у дяди «Вещего Олега». Снова. В общем-то, он его и получил. Когда мы, спешно собравшись, ожидали в воздушном порту…

Тут следует отвлечься и пояснить, что кроме всех нас, присутствовавших в кабинете Ивана при последнем разговоре и персон, нами названных, сверх того на поиски отправлялись Пушкин, Швец, а также знакомые вам по Бидару техники из тувинцев — Сарыг и Урдумай, с отличием в этом году окончившие своё обучение. Шагоходы же с нами!

Ну и батя — снова, по бидарскому варианту, зачисливший себя в «Пантеру» заряжающим. Меня все хором живо от техники оттёрли. Ты теперь, говорят, такая боевая единица — покрупнее «Саранчи» будешь, грех тебя в кабине держать.

Поди-ка поспорь!

Иван, кстати, своего «Святогора» тоже взял. Сказал, запас карман не тянет, а у военного скоростного транспортника трюмы большие.

Так вот, когда мы уже ожидали в воздушном порту, серебристая бандура дирижбанделя (на этот раз не дипломатического «Святослава Игоревича, а более сурового и практичного 'Суворова») возникла над нами вдруг, совершенно из ниоткуда.

— Однако, эта поездка обычной не будет, — пробормотал под нос батя и оказался совершенно прав.

На борту, в центральном офицерском салоне, нас ожидал сам государь:

— Приветствую, господа и прошу садиться.

Сарыг и Урдумай, привыкшие общаться разве что с императорским портретом, не дыша опустились на самые краешки стульев.

— Дядя, я… — начал Иван.

— Погоди! — остановил его император, приподняв ладонь. — Вы должны знать вот что. Через четыре часа после выхода на связь капитана дирижабля «Ветер пустыни» мы получили от Катерины тревожный сигнал. Не думаешь же ты, — посмотрел он на Ивана, — что, выйдя замуж, девочка лишилась покровительства семьи?

Иван мотнул головой, а император продолжил:

— Импульс высвобождённой энергии по системе прошёл, но ни расположение источника, ни даже примерное направление я вам назвать не могу, из чего можно сделать вывод…

— О магоблокирующей атаке! — прошептал Петя и прихлопнул рот ладонью.

Но государь не рассердился:

— Именно. Мы подозреваем террористический захват. Неясно пока, с какой целью, поскольку никаких писем, угроз или ультиматумов ни ко двору фараона, ни в Русскую имперскую канцелярию не поступало.

Все хмуро молчали. Государь прихлопнул по столу ладонью:

— Вы должны понимать, что ваша экспедиция — далеко не единственная, направленная на поиски свадебного кортежа. Работает несколько наших поисковых групп. Ещё больше работает египтян — и воздушных и наземных. Но… Интуиция подсказывает мне, что все они не найдут ничего. А вы… У вас есть шанс. Благодаря тому элементу хаоса, который вечно следует за вами — или впереди вас?

Мы с Иваном переглянулись. Наверное, надо было вскочить, вытянуться во фрунт и отчеканить, что мы оправдаем и не посрамим… но как-то не выскакивалось.

— Единственная у меня просьба, — государь осёкся и исправился: — Нет, условие! Вы берёте в усиление вот эту даму, — боковые двери открылись, и в салон вошла стройная светловолосая девушка в светло-серой полевой офицерской форме. Я даже не узнал её, пока Сокол не простонал:

— О, нет! Это обязательно?

Она дёрнула подбородком в сторону Ивана и ответила — вот при первых звуках голоса я её и узнал!

— Уверяю тебя, Ваня, я тоже не в восторге от этой перспективы, но Катя и моя племянница тоже.

— Верочка, — жёстко сказал император, — напоминаю тебе, что ты придаёшься в усиление этому сводному отряду. Твой непосредственный командир и начальник — Иван. Уточнений не требуется?

— Нет, ваше величество, я всё поняла! — чётко ответила Вера Павловна.

— Отлично, — государь слегка кивнул и поднялся с кресла: — Господа, сейчас мы в той точке, откуда был отправлен последний зарегистрированный сигнал. Отсюда начнёте вы свои поиски. Я очень надеюсь на вашу удачу — и исчез!

НОВЫЕ СПУТНИКИ

— Дамы и господа, — кисло сказал Иван, — позвольте тем, кто ещё не знаком, представить мою тётушку, — он развернул ладонь в сторону дамы, сложившей руки на груди: — светлейшая княжна Смолянинова Вера Павловна, она же — Белая Вьюга. Прошу, как говорится, любить и жаловать в меру сил.

Белая Вьюга фыркнула и подошла к панорамному окну:

— Действительно, похоже на Египет. Как ему это удаётся столь виртуозно?

И впрямь, даже корпус не дрогнул.

К окнам — благо их здесь было полно — поскорее приникли все.

— Какое раздолье для наведения иллюзий! — вслух подумала Есения. — Пески, сплошные пески до горизонта, особо и напрягаться не надо.

— Эх, зря Серафиму не взяли! — хлопнула пальцами по ладони Соня. — Вот кто под покров иллюзии заглянул бы! Знай летай да гляди!

— Не надо Серафиму Александровну тревожить, — отозвался незнакомый густой бас, и все разом на него повернулись.

В тех же дверях, из которых пришла Белая Вьюга, стоял высокий и неожиданно сухощавый молодой человек в монашеской рясе со знаками Печёрской обители.

— Поздорову, господа и дамы, — сказал он, окая на волжский манер. — Дар наш редкий. Мне с детками оставаться несподручно, нервничать оне начинают. А вам помочь — в самый раз.

Я смотрел на этого инока (которого моя матушка непременно бы окрестила «двумя метрами сухостоя» и отправила бы в кухню, отъедаться) и понимал, что не знаю, как детки, а я лично уже начинал нервничать. Особенно когда взгляд глубоких тёмных глаз обращался ко мне — аж холодом по позвоночнику обливало и шерсть на загривке норовила дыбом встать.

А ещё от него пахнет кровью. Свежей, — сообщил Зверь.

Да, впрочем, инок и сам немедленно и совершенно обыденно признался:

— К тому ж, дар мой подпитки требует. Забор энергии совершён мной только что, и дня на три его хватит.

— А потом? — с докторской прямотой поинтересовалась Есения.

— А на потом, коли понадобится, у меня ещё три «консервы» есть, в спец-каютах на нижнем уровне. Но о них вам переживать не надо, там на две недели автономного существования всё заряжено.

Душегубцы по одиночным камерам сидят, значицца. Тоже соседство такое себе. Впрочем, выбирать не приходится.

— Что ж, — Иван подошёл к столу, на котором были развёрнуты карты, — прошу сюда. Как вас зовут?

— Отец Гермоген, — прогудел некромант.

— Очень приятно, Иван Кириллович, на время экспедиции можно просто — Иван и даже желательно, для краткости.

— Понял, принял. Иван. Тогда и меня для краткости можно Ге́рой звать или просто батей.

— В картах разбираетесь?

— А как же.

— До какой высоты способны распознать иллюзию на земле, знаете?

— Если речь идёт о хотя бы относительно крупных объектах…

— На человеческое тело будем ориентироваться, — нахмурился Сокол.

— До трёх тысяч метров уверенно. Искрение увижу. Выше могут быть погрешности. Для подробностей придётся снижаться.

— А наша наведённая невидимость вам не помешает?

Гермоген задумался:

— Пожалуй, немного сбивать будет. Придётся ниже идти, для надёжности. Километрах в двух, где-то так.

— Ладно, тогда покуда без невидимости обойдёмся, — решил Иван. — Всё одно — сколько здесь висим, все желающие рассмотреть имели таковую возможность. Отсюда вам удобно обозревать?

— Вполне.

— Тогда прошу приступать. Остальных прошу не мешать работе наблюдателя. Можно разместиться за столами или вовсе разойтись отдыхать.

НАЧАЛО ПОЛЁТА

Первой, нервно дёрнув плечиком, ушла в обведённую ей каюту Белая Вьюга. Потом и остальные девчонки наши по закуткам потянулись, и даже лисы — оно у женского полу в подсознании природой заложено — гнездо благоустраивать. Пусть хоть временное.

Тувинцы тоже в каюту ушли — всё-таки стеснялись они дворянского общества.

Иван отправился в кабину к пилотам, по поводу маршрута разговаривать. Гера прохаживался вдоль окон — по одному борту, по другому — молча сканировал местность. Мы остальной мужской компанией уселись за стол посреди салона, завели негромкий разговор.

— Слушай, Петя, — я вспомнил, что две недели уж хотел поинтересоваться, да всё забывал, — от тех обломков, что мы от «Скорпионов»-то насобирали, хоть какая-то польза получилась? Или так — на переплавку только?

— Ну почему «только на переплавку»? Там много чего интересного нашлось. Кое-что и нашим друзьям-товарищам на расковыривание достанется, дайте только домой вернуться.

Пушкин со Швецом тут же взяли охотничью стойку и принялись Петю допытывать — да что, да как, да сколько дадут?

— Ох, дадут вам, парни! — усмехнулся батя. — И догонят, и добавят!

— Да мы ж для науки! — чуть не обиделся Антон.

— Дадут, сколько нести сможете, — тоже отшутился Петя.

— Смотрите, мы ж с погрузчиком придём! — предупредил Пушкин.

— Ладно, за своих уж я похлопочу. Кстати, Илья, прежде, чем мы самый интересный синий «Скорпион» забрали, пришлось тела изъять и непременно на каменное поле переместить.

— И куда они? — удивился я.

— Исчезли вместе с полем, представьте себе, — выразительно поднял брови Петя. — Такая у них традиция. Жертва богам или типа того.

— А родственники?

— Никто не возражал. Да для такого случая, наверное, кенотафы* предусмотрены. Но так даже и к лучшему получилось.

*Кенотаф — символическая могила или памятник, установленный на месте, где нет останков покойного.

— Это почему? — удивился Серго.

— Да потому что кое-кто, если вы помните, перед боем крикнул Мину… — Петя посмотрел на меня, — что?

— Что? — я поёжился. — Я толком и не помню…

— А я помню, — строго сказал Петя. — Ты крикнул: «Хрен тебе по всей морде!»

— И? — Дашков захлопал глазами. — Что — прям вот так⁈

— Представьте себе, — развёл руками Витгенштейн. — Обугленное всё, но всё равно… узнаваемо.

— А-а-абалдеть, — протянул Пушкин и посмотрел на меня так, что мне совсем стало неловко:

— Да я ж не думал, что…

— Илюх, — задушевно обнял меня Серго, — надо себя заставить.

— Чего заставить?

— Думать!

— Тьфу ты, ядрёна колупайка! Ужас какой-то! Хоть в отшельники иди! А снять это никак нельзя? Отрубить способность, я не знаю, ментально?

Петя вздохнул:

— Пока непонятно. Над твоим случаем целая научная лаборатория бьётся. Только ты уж, Илюша, лишнего постарайся больше не выкрикивать. Особенно в сторону важных государственных лиц…

Я чуть сквозь землю со стыда не провалился, но тут вернулась сперва Есения и с порога начала спрашивать:

— Илюш, я знаю, Евдокия Максимовна тебя ни за что пустого не отпустила бы. Если мы окажемся в зоне антимагии, на какие эликсиры я могу рассчитывать?

Пошли совсем други разговоры. Потом сестрёнки Соня с Машей вернулись, за ними — лисы. Вскоре появился стюард и объявил, что ужин подан в офицерской столовой, куда мы все и направились, кликнул по дороге тувинцев.

Последней к столу вышла светлейшая княжна Белая Вьюга (или, как я нынче только и узнал — Вера Павловна; так, пожалуй, и буду её звать).

— Приятного аппетита, — кисло пожелала она всем присутствующим, дождавшись, пока Серго, как галантный кавалер, подвинет ей стул.

Да, Иван с супругой, Петя и Михаил тоже, рядом со мной Айко на стул плюхнулась, бедному Серго досталось за всех отдуваться. Вера Пална чопорно оглядела Сэнго и Хотару, (раздувающихся от важности от того, что их тоже посадили с кавалерами — Сашей и Антоном, которому Хаген уступил такую честь), скользнула взглядом по батяне, тувинцам и монаху…

— Странно. Я думала, что вы, дорогой племянник, имеете более чёткое представление о титуловании.

За столом повисла тишина. Я сперва аж не понял. Зато Иван, а за ним Серго, Петя и даже вечно бесшабашный Михаил разом покраснели. А Хаген наоборот — побледнел, что ль, и этак салфетку отложил. И Антоха с Саней вслед за ним. Тувинцы и батя, как и я, хлопали глазами. Зато отец Гермоген усмехнулся в бороду и пробасил:

— Ловко ты, дочь моя, придумала — в боевом походе титулами меряться!

И тут до меня дошло! Эта светлейшая, мать её, княжна предъявила Ивану претензию, что он её не по чину низко посадил??? Рядом с Серго, который всего лишь князь?

И второй раз дошло! А она-то хотела рядом с герцогом сесть! Я в этой ихней иерархии теперь даже её чутка повыше, а со мной села кто? Лиса! И эта ледяная дурнина восприняла всё так, словно её специально задели, что ли⁈

Айко, что характерно, поняла это куда быстрее меня, потому что откинулась на спинку стула и заливисто засмеялась, аж голову запрокинула.

— Ведите себя пристойно, барышня! — попыталась срезать её Белая Вьюга. — Я требую уважения. Я надеюсь, вы в состоянии понять, кто я такая?

Айко перестала смеяться и прямо на неё уставилась:

— Конечно, знаю. Ходят настойчивые слухи, что вас прочат в жёны моему отцу. — Она ехидно улыбнулась: — Надеюсь, вы не ждёте, что я буду навеличивать вас маменькой?

— А, так это она⁈ — сразу оживилась Хотару. — А можно я буду звать её бабушкой?

— И я! — радостно завопила Сэнго (забыв, что она — важная дама с кавалером). — Всегда хотела бабулю!

— Что за бред⁈ — теперь покраснела и Вьюга. И не просто так — пятнами пунцовыми пошла. — Это смехотворное предположение, и я настаиваю, чтобы при мне его не повторяли!

— Хорошо! — милостиво кивнула Айко. — В таком случае… Раз уж дело на то пошло, я хочу, чтоб вы тоже понимали, с кем имеете дело, — тон её вдруг стал очень жёстким, а глаза лисы — холодными: — Я дважды была замужем за императорами Японии. И дважды осталась вдовой. Согласно законам Российской империи, я являюсь вдовствующей императрицей. Можете обращаться ко мне «ваше императорское величество».

От этого заявления все за столом просто онемели, и только батюшка Гера гулко хохотнул:

— А не врёт! Вижу — не врёт!

Вера Павловна встала и бросила салфетку в пустую тарелку:

— Прикажите подать мне ужин в каюту! — и удалилась, цокая каблуками.

— Илюха, даже не думай! — предупреждающе поднял ладонь Петя.

— Чего не думай? — надулся я.

— Чего бы то ни было — лучше не думай. Вот прям воздержись. Ей с нами ещё работать.

— Да и ладно! — я хлопнул в ладоши, разгоняя дурацкие мысли и повернулся к Айко: — А что, ваше императорское величество, ещё курочки?

— Не откажусь! — весело засмеялась она.

— Так это что — серьёзно? — батя удивлённо покрутил головой. — А энти выдерги — они что ж? Принцессы?

— Вообще-то — да, — кивнула Айко. — Но лучше им об этом лишний раз не напоминать.

— Сместились мы, однако, — словно сам себе сказал отец Гермоген. — Кушайте, братие и сестры, я быстренько в окна гляну.