КОМ-10 (Казачий Особый Механизированный, часть 10)

28. ДРУЖБА НАРОДОВ

ШТАБНЫЕ ПЛАНЫ

Короче, день был дан этому разношёрстному образованию на обустройство, а прям назавтра, с утра, нам предстояло отправиться на боевое слаживание. Что это за зверь такой, в условиях, когда все члены отряда — оборотни, я понимал с трудом. Ну да, думаю, отцы-командиры объяснят.

А потом началось самое муторное. Мы сидели в штабном корпусе и составляли, мать их, планы. Тёрли шеи, чесали в затылках. Рожали в муках, ядрёна колупайка! Всё требовалось расписать по регламенту, да чтоб в трёх экземплярах, да ещё с заверением у безопасника, да с согласованием с представителями египетской стороны… Вышел из здания администрации через четыре часа взопревший, как конь после пахоты. Вот ей-Богу, лучше б за рычагами шагохода на боевой выход сбегал! И не спрыгнешь теперь…

Как сказал атаман Никита Тимофеевич:

— Кому, как не оборотню, этими полузверьми командовать? — потом посмотрел на меня и разъяснил со значением: — Ты не думай, Коршун, я не со зла это говорю. Просто высших тут в отряде раз-два — и обчёлся. Все остальные — просто оборотни. Кому-то в штабах пришла светлая мысль, — он с сомнением посмотрел на список личного состава, — направить в зоны с максимальной вероятностью антимагии простых оборотней. Дескать, они не подвержены шоку. А боевая подготовка у них очень даже разная…

— Так я-то?.. — попробовал возразить я.

— Вот и думай, как справляться будешь! Ты в отряде, кстати, не один такой! Вот совместно и думайте. На то вам и дано время на слаживание. А то там, — атаман кивнул куда-то в сторону, — пока обычные солдаты да пилоты без магии на шагоходах воюют.

— Как же на шагоходах? — удивился я. — А магические контуры как же? Усиления? Модули пушечные и прочее?

— А вот так, каком кверху! — сердито ответил Гусев. — С хранения сняли старые образцы техники, чтоб не сказать «старинные», чудом в переплавку не угодившие. Из музеев, с постаментов памятных… Такое. Вообще без магических потрохов. Некоторые такие уродцы, чуть не кустарные образцы, ещё на пару́! Прям как на Первой Польской, будь она неладна!

Я сразу вспомнил заслуженный Дашковский паровой дирижбандель. Кажись, он тоже мог на чистом пару, без применения магии пыхтеть? Глядишь, его тоже мобилизовали. Аппарат, в смысле. Мишке в зоне высокой концентрации антимагии делать было нечего.

Выходит, наши на всякой древней рухляди против новейших англских безмагичных шагоходов бьются! Кисловатая картина. И Хаген, поди, там, и Пушкин со Швецом. Да и батя! С пулемётом он ловок обращаться, сто пудов напросился — вот тебе и разгадка, почему никто из них с раннего ранья в госпиталь не прибёг. А я-то удивлялся! Понятно, думал, Сокола да Витгенштейна, скорее всего, на приём важного начальства кинули. А остальные где? Вот и ответ. Даже если в бой не заслали, тренируются где-то в полях на ходячих самоварах бегать.

Таких вот глубоких полон дум, шёл я к своему домику. А! Забыл рассказать, мне ж ординарца выделили. Дожился! Теперь даже сапоги самому себе невместно почистить. Командир же, не хухры-мухры. Вот этот парнишка и вёл, показывая дорогу. И, кажись, боялся он меня до судорог. А, вот это неприятное чувство, да. Пусть уважает, любит, только не боится. Потому как где-то на задворках шевельнулось:

Страх — это вкусно! – А потом, перебивая себя же: — Не-е, любовь, смех, радость это вкуснее! Да-а!

Растём над собой, да?

Да! Мы самые!

Эт точно!

ПРАЗДНУЕМ ЖИЗНЬ

А около командирской палатки меня ждали все. Я имею в виду, все мои друзья. Только я их не сразу заметил. В затёртой полевой форме у входа в мой домик стояла… жена. И такими мечтательными глазами на меня смотрела, что я аж потерялся. Реально утонул.

Очнулся от приветственных воплей, хлопанья по плечам и мужским объятьям. А сам на Симу кошусь.

— Да обними жену-то! Коршун, ты чего, как сам не свой! — наконец подтолкнул меня к ней Иван. А сам стоит, Машу приобнял, и лыбятся оба во все тридцать два.

Пришлось исполнять приказ великого князя. Не подумайте плохого, не то, чтоб я сам против был. Просто неловко на виду у всех было. Но справился. И даже на отлично, так считаю!

Батя, враз помолодевший, похвастался мне, что принят в расчёт артиллерийского орудия, тогда как Саня, Хаген и Антон, как я и подозревал, единым экипажем были посажены на древний агрегат, который сами не иначе как керосинкой и не называли. И у всех них сегодня на самом деле весь день шли учения.

Сокол снова возмущался:

— Нет справедливости в жизни! Эти, безмагичные, на чайниках со свистками поедут, те, зверюги, своим ходом пойдут! И только мы, бедные рядовые маги, вынуждены прозябать, улыбаясь толстопузым дядькам в больших погонах!

— По́лно уж страдать! — мягко сказала Маша. — Все живы. Будем и этому рады.

— Праильно! — весело поддержал её батя, тут же поразив всех неожиданными знаниями: — Как там эти средневековые студиозусы пели? «Будем счастливы, пока мы молоды!»*

*Строки из старинного студенческого гимна «Гаудеамус»

И-и-и, как на всех военных попойках… Да что на военных? На всех, по большей части, мужских попойках!…веселье затянуло в свой круг вообще всех, кто мимо проходил. Даже тех, кто крокодил. И бегемот тоже. Потихоньку вокруг моего домика вырос целый лабиринт из принесённых столов, лавок… Люди ели, пили, закусывали, общались.

Вот что меня всегда радовало, так это неизменно уважительное отношение в женщинам на подобных сборищах. Вроде бы, грубые казаки или просто бойцы, ан нет. Ты позволишь себе грубость в отношении дамы, да даже если она куртизанка из спец.отряда сопровождения — тебе ж потом руки́никто не подаст. Оно, конечно, находились уроды, только тех уродов потом по пескам да сопкам закопали. Не думайте, не сами мы их… Просто на войне, ежели тебе не поможет друг-товарищ, ты ж кончишься быстро.

Так что сейчас наши дамы сидели, словно королевишны какие в окружении рыцарей. И это вообще не учитывая, что почти всякая могла бы половину этого отряда, ежели магия есть, в порошок стереть. Но то такое.

Высокое начальство всячески одобряло происходящее братание — в том числе с братцами-крокодильцами, с которыми после третьей рюмки даже при отсутствии переводчика завязалось вполне себе взаимопонимание. Застолье ширилось, откуда-то притащились музыкальные инструменты, загудели дивные египетские флейты, переливами откликнулись арфы, забренчали какие-то странные погремушки и медные тарелки. Внезапно и девчушки выскочили — все по египетской моде разряженные, так при их виде у наших служивых чуть глаза не повыпадали от изумления. Девушки оттанцевали и хотели убежать, но тут с другого края рявкнула гармошка и в круг ворвался разухабистый парень с частушкой:

Раздайся, народ,

Тут медведь на круг идёт!

С крокодилицей спляшу,

Свою удаль покажу!

И пока египтянки хлопали ресницами, медведь (бурый, — подсказал мне Зверь) подхватил первую попавшуюся танцовщицу под ручку и закружился с ней в центре площадки.

С краю тут же выскочила рыжая девка:

Надо жёнкам подсказать,

Надо понаказывать,

Чтоб навили нам верёвок —

Муженьков привязывать!

В общем, пошёл хохот и общее разгулье. В круг аж очередь стояла, кажный хотел ловко чего-нибудь с подковыркой исполнить. С девчачьей стороны в кругу были египтянки, которые ни бельмес не понимали и только хихикали, да рыжая девка, которая частушек знала, кажется, мильён, а если не знала, на ходу придумывала. Мне особенно понравилась одна про парня, который с крокодилицей пошёл гулять, а как полез целоваться, она ему нос откусила. Но так я, братцы, хохотал, что забыл, в каком порядке слова в строку складывались…

А гвоздём сегодняшнего вечера стал… вы думаете, кто? Удивительно, но нашёлся среди прибывших оборотней мой старый случайный знакомец. Тигр с дальневосточного фронта! Задиристый да закусистый, тут он подвыпил и чувство самосохранения слегка подрастерял.

Драка будет, — предупредил меня Зверь. Причём в самый тот момент, когда все хохотали, и казалось, что состояние расслабленное — дальше некуда.

Я повёл головой, прислушиваясь уже сознательно — и услышал! Сквозь гул голосов, сквозь хохот и притопы разобрал, как ехидный, подначивающий голос раскручивал тигра на драку:

— Видал, Ероха, мишка-то уже сколь чинов превзошёл? Казачий войсковой старшина уже! А ты всё хорунжий.

— Да отстань ты, Данька! Ну повернулась к нему воинская удача…

— Передом, ага, — хохотнул заедливый Данька. — А к тебе — задом!

Тут вокруг них ещё засмеялись, и я не разобрал, что тигр Ероха ему ответил.

— Я-то думал, меж вами не все слова ещё сказаны, — снова подкусил Данька. — Тогда-то вам есаул схлестнуться не дал, а теперь, поди, никто не запретит. Аль ты боишься? Думаешь, мало облик подрос? Или трусишь супротив герцогу выходить?

Тут я обернулся и поймал взгляд Ерохи, сердитый такой. Злой даже. Но сразу понял, что злится он больше на Даньку, приставшего к нему, как клещ. Однако было в нём и что-то ещё. Желание реванша.

Разберёмся-ка мы с этим, не откладывая на завтра? — спросил я сам себя, и Зверь радостно откликнулся:

Так и я про что! Разобраться надо!

Я направился к спорщикам, проталкиваясь сквозь толпу, и без обиняков спросил:

— Господа, у вас остались ко мне какие-то вопросы?

— Что вы-что вы! — зачастил Данил. — Ни в коем случае, ваша светлость! А вот друг мой, Ерофей Середин, большое желание имеет пригласить вас на дружескую… э-э-э… потасовку, так сказать. Поломаться по-товарищески, понимаете ли.

— Ах, желаете подраться? — я усмехнулся. — Это можно! Отчего бы и не подраться⁈

В этот момент гармошка вдруг как-то смолкла, и мои слова нарочито громко прозвучали в случайной паузе.

— Опять! — с досадой вскрикнула Серафима.

— Да ладно, чего ты? — успокоил её голос Есении. — Пусть подурачатся. Я, в конце концов, здесь.

Мигом вокруг нас была размечена ильиными огнями площадка — гораздо бо́льшая, чем пятачок, на котором танцевали — зверюгами-то мы куда как здоровее станем!

Елозливый Даня немного стушевался, когда договариваться об условиях к нему подошёл князь Витгенштейн.

— Избиение младенцев уж не устраивай, — усмехнулся, подходя ко мне, Петя. — считаю, эта драка в некотором роде должна стать началом вашего дальнейшего слаживания. И их сильно мордой в грязь не валить, и себя как следует представить.

— Без магии? — уточнил я.

— Без. Но со свойствами без ограничений. Так что ты в полном своём облике.

— И на том спасибо.

Зрители вымелись за световое ограждение (в сумерках, кстати сказать, удобно), и Петя объявил:

— Прошу начинать, господа!

Тигр обернулся первым, вызвав у меня невольное уважение. Вот это зверюга! Такой спокойно «Саранче» голову откусит, не поморщится. А, может, и «Пантере». Не удивлюсь, если он, воспользовавшись невнимательностью дохтура, двойную порцию водорослевого эликсира отхлебнул.

Я стоял, ждал. Тигра мягко шел вокруг меня, слегка поводя хвостом. Красивая зверюга. Ага.

Мы лучше! Дашь мне? — и столько желания, тоски по нормальному, простому бою было в этой мысли, что я не смог отказать.

Да па-ажалста! Мы самые! Только не убей!

Да!

И это последнее «ДА!» вырвалось у меня таким рёвом, что Ерофей не выдержал и бросился на меня. Ну как на меня? На то место, где я только что был. Зверь мягким рывком увел нас в сторону, всё еще не принимая облик. Тигр мгновенно свернулся — видимо, ожидая удара — потом выпрямился, вновь пошёл по кругу.

— Брезгуеш-ш-шь? — прошипел он.

— Ты чего? — даже немного удивился я. — Щас как дам за такие слова!

За кругом рассмеялись.

— Так за тем, вроде, и собрались? — рыкнул тигра и улыбнулся. Хотя до Айко и её дочерей ему всё же далековато…

О чём я вообще думаю?

Тигр вновь метнулся ко мне, и огромная лапа загребла воздух. Над головой, поскольку Зверь заставил меня прогнуться, мало что не на мостик. А потом снова увёл в сторону от очередного удара.

— Да бейся ты! Сколько можно бегать? — не выдержал кто-то за световым кругом. Как бы не Данила этот… Засланный казачок, кажись…

Опять мысли дурные.

Но зверь словно услышал призыв, и следующий удар я уже принял на голубые когти. Мда. Может я в размерах-то громадному кошаку уступал, а вот в когтях — нет. Мало того, мои голубые серпы, однако, отрубили ему пару когтей. Но это уже так, мимоходом отметил. Амурец бешено бил меня лапами, пытаясь прорваться к шее, но Зверь легко уходил, отбивал удары, а потом просто долбанул тигру по морде, и пока тот ошеломлённо мотал головой, пригвоздил его к земле вилкой из когтей. У нас так буку показывают малышам. А теперь два пальца такой «Буки» впились в землю вокруг шеи тигра, и сколько бы он не вырывался — не получилось. Весу во мне всё-таки много.

— Господа, поединок закончен! — вошёл в круг Петр Витгенштейн. — Надеюсь, понятно, чьей победой? — Он оглянулся, по секундантской привычке удостоверяясь, что не найдётся недовольных.

Я сбросил облик и похлопал тигра по громадной шее.

— От здоров же ты, ядрёна колупайка!

— А если бы бой был по-настоящему? — раздался голос из-за круга.

— Взять провокатора! — резко повернулся Витгенштейн.

В темноте раздались короткие звуки борьбы, рычание, тут же оборвавшееся болезненным скулением. Судя по всему, взяли смутьяна.

— А ежели кто думает, что в реальном бою было бы по-другому… — Петя внимательно посмотрел на круг, — Илья Алексеевич, покажешь?

— Хочешь? — спросил я тигра, всё ещё сидящего в облике. — Только не обижайся, ладно?

Хорунжий кивнул. В его жёлтых глазах зажглись огоньки реального любопытства. Уже хорошо, хоть не злится за проигрыш.

— Только я вас предупреждаю! — сердито сказала вдруг Есения. — Если вы сейчас по-боевому сшибаться собрались, я тигра из кусков собирать не буду! У меня такой вал раненых до сих пор, а я на баловство энергию…

— А что, госпожа докторша, — спросил её кто-то из глазеющих, — аль за медведя вы не переживаете?

Дашкова только возмущённо фыркнула, всем своим видом показывая — мол, глупости какие!

— Давай! — благословил нас Петя. — Только без членовредительства…

Я кивнул и отошёл к краю круга.

— Готов? — Тигр кивнул огромной головой.

— Айко… — я развёл в стороны ладони. А тигр уже висел в воздухе, его лапы беспомощно били воздух, и из пасти даже не рык — так, сипение вырывалось. Кажись, лиса ему глотку-то основательно пережала. А потом передние лапы оказались растянуты в стороны. О! Уже и дочки подключились.

Нас накрыла ощутимая пелена безмолвия. За кругом, похоже, даже дышать перестали.

— Хватит, — попросил я.

Хорунжий рухнул на землю и мгновенно сменил облик.

— Это… кх-х-ха… что сейчас было? — он мял себя по горлу.

— Во многих знаниях много печали. Вставай, тигра, пошли, выпьем!

Он поднялся, хлопнул меня по ладони.

— А выпьем, господин командир!

Я оглянулся, скользнул по толпе казаков взглядом, не находя заеду-Данила. Никак, он и оказался провокатор? Или просто, извините, дурак? Впрочем, Петины ребята его приняли — у них не забалуешь. Если этот Данил и в самом деле злоумышленник, да вдруг не один, завтра уже о его подельниках всё известно будет.

А если не найдут дурного умысла и отпустят, я так и так ему велю завтра котомку собирать — и на выход. Не нужны мне в подразделении такие остолопы, что ради глупого веселья товарищей под монастырь подводят…

Дорогие товарищи, финальная глава десятого тома и старт одиннадцатого — в понедельник, 20 октября, около 7 утра по Москве!