КОМ-10 (Казачий Особый Механизированный, часть 10)

21. РАЗВЕДКА

РЫСКАЕМ НАД ПУСТЫНЕЙ

Но за окнами пока ничего необычного не происходило. Всё тот же унылый пейзаж, едва скрашенный всё более уменьшающимися пирамидами на горизонте. Никаких признаков иллюзий.

А я всё думал: из каких же соображений государь Андрей Фёдорович нам этакую свинью подложил? Чего хотел добиться? Или, что тоже может быть, этим полётом он решал вовсе не наши, а какие-то свои вопросы? То же перевоспитание строптивой светлейшей княжны, например? Как её Айко здорово по носу щёлкнула! Ан — не заносись!

Я решил, что лучше уж пойти да выспаться, чем без толку в темнеющие окна таращиться. Пошёл в каюту, смотрю — батя спит уже! Вот армейская привычка — спать в любом удобном месте буде представится время. Потому как может случиться так, что потом и двое суток не уснёшь.

Забрался я на верхнюю полку, думал тоже быстро провалюсь, а сам лежу, мысли всякие гоняю. Способности ещё эти дурацкие! Нет бы что годное привалило — так теперь за языком втройне следить придётся! Думал-думал так и эдак, пока батя с нижней полки не проворчал:

— Илюха! Хватит уже скрипеть, спи!

— Извини, бать. Сплю.

— М-м, — промычал он и снова засопел. И я начал как бы в сонный такой туман проваливаться. И из этого тумана мне соображение выскочило: а что бы госпоже Белой Вьюге не влюбиться да замуж не выйти, а? Только в кого-нибудь шибко подходящего, чтобы из России-матушки ни ногой, а служили бы они оба на благо нашего богоспасаемого отечества? Вот я молодец! Надо бы как-то вызнать — кто для неё подходящим считается? Может, у Сокола спросить?

На этом я окончательно успокоился и уснул.

Разбудили меня резкие голоса и топот в коридоре. Подскочил на полке, с непривычки чуть лбом в потолок каюты не треснулся — дирижбандель же, маленькое всё.

— Ты, сынок, главное спросонья не оборачивайся, — пробормотал снизу батя. — Неловко ить перед государем будет, коли ты тут всё разворотишь.

Неловко — это прям не то слово.

— Да я проснулся уже.

Я соскочил на пол при свете небольшого ильина огонька-светляка, заскочил в крошечную туалетную комнатку, бегом-бегом утренние дела справил, очищающую волну прогнал, пропустил в комнатку отца, теперь мундир… Вроде, долго пишется, а на всё по всё — две минуты. И бегом по коридору в офицерский салон. Не последние примчали, между прочим!

— Ну что⁈ — тревожно спросил влетевший следом за нами Витгенштейн.

— Вижу обширную искрящуюся зону на горизонте, — сосредоточенно сообщил отец Гермоген. — Не знаю, братие и сестры, то ли это, что мы намеревались найти, но в этой пустыне кто-то явно прячет нечто большое.

В салон влетела (в буквальном смысле) Айко и доложилась Ивану:

— Невидимость на дирижабль установлена. Срок действия — четыре часа, затем смена маноаккумулятора. Можно это делать и на полном ходу, но можем моргнуть. Так что желательно бы присесть в скрытое место, перезарядиться — и ещё четыре часа можно летать.

Ах ты ж, пень горелый! Я и забыл, что наши с «Кайдзю» артефакт невидимости сняли и за год успели сделать вполне рабочую его копию. Несколько копий! Теперь лисам не обязательно силы на маскировку борта тратить! Отличная новость, вообще-то, несмотря даже на то, что пока оператору этой установки требовался приличный магический уровень.

Инженеры клялись, что ещё годик — и они выдадут такой вариант, которым сможет управлять даже весьма слабый маг, а может даже и вовсе немаг — просто, по щелчку тумблеров, и маноаккумулятор можно будет спокойно переустанавливать без отключки всего прибора, на малом резервном заряде. Но это были радужные перспективы, а пока мы радовались уже тому, что имеем.

«Суворов» подходил к закрытой иллюзией зоне сторожко, как охотник. Эх, жаль, что картинку, которую отец Гермоген видит, он может нам только словами обрисовать. Некромант же хмурился, сжимая в кулаке бороду:

— Загадочно, братие и сестры. Вижу, что большая территория обработана на отвод глаз, а что под отводом — то же искрение и ничего более. Разве что с того вон края территория круглая, забором умеренного свойства обнесена. Посредине также круглый купол высится.

Для чего территория круглой была сделана — это понятно. Постройки возводить не очень удобно, зато защиту и иллюзию ставить — самое то.

Мы столпились вокруг некроманта, напряжённо вглядываясь в пятно песка, в котором нам не было видно ничего.

— Машины за забором видать, — сообщил отец Гермоген, — а шевелений — как-то не очень.

— Может, рано ещё? — предположил Сокол. — Три часа ночи, так-то.

— Так давай спустимся да поближе посмотрим, пока эти тут третий сон видят? — предложил Серго.

— А если ловушка? — возразил Петя.

— И что? — сердито вскинулся Серго. — Полетаем — да домой?

— Вы ещё подеритесь, — остановил их Сокол, — тоже мне, горячие финские парни. Снижаемся. Пробежимся и глянем.

— Я могу сдёрнуть иллюзию, — негромко сказала Айко. — Такую большую — нет. Слишком много сил надо. Но с того края, где мы будем смотреть — да.

— Единственное, что меня реально беспокоит, — сказала Мария, если у них на такую площадь энергии на постоянную иллюзию хватило, то, верно, там повсюду и сигнальные маяки разбросаны?

— Не исключено, — согласился Иван, — и даже весьма вероятно. Поэтому так: сразу после обнаружения «Пантера» и «Саранча» обходят объект… или объекты справа. «Вещий Олег» — слева. Проносимся по территории, оглядываемся. Может, это просто подпольный спиртзавод или нарковары местные прячутся, тогда они нам вряд ли интересны. Сдадим координаты Атону и дальше полетим. Время на осмотр — полчаса, встречаемся в точке высадки.

— А я — что, так и буду скучать на борту? — недовольно высказалась Белая Вьюга, пришедшая самой последней. А я-то так надеялся, что она вовсе проспит!

— Ты, Вера, придаёшься в усиление к экипажу «Пантеры», — батя аж крякнул, но возражать даже и не подумал.

А светлейшая княжна Смолянинова возразила!

— Это почему к «Пантере»? Кто там вообще в экипаже? И с какой стати вдруг «Вера»?

— Отвечаю в обратном порядке, — жёстко сказал Иван. — «Вера» — потому что на время операции титулования в обращениях отменены. Все обращения по именам, для краткости, это приказ. Командир экипажа — Хаген, ты подчинена лично ему. — В этом месте фон Ярроу посмотрел на Белую Вьюгу и коротко кивнул. — И третье. Тебе должно быть совершенно всё равно, почему тебе велят делать то или это. Ты исполняешь приказ вышестоящего командира. Всё! — Иван прихлопнул по столу и словно забыл о существовании своей вздорной тётушки. — Илья — на «Саранче» в кармане, обращаться по необходимости. Айко! Сопровождаешь.

— Есть! — сказали мы хором.

— Сэнго и Хотару — с «Вещим Олегом». Невидимость полчаса удержать сумеете?

— Так точно! — выпучили глазёнки младшие лисички.

— Отлично! — обрадовался Иван и пояснил сразу всем: — Потому что малый артефактный постановщик невидимости у меня только один, и для «Вещего Олега» он маловат. Ставим его на «Пантеру», Вера должна справиться с управлением. Мы смотрим снаружи, по периметру. Урдумай на «Саранче» попробует по территории промчаться. Айко…

— Да, как договаривались. Попробую.

— Миша, прости, но ты пока остаёшься на борту. Вопрос с твоей маскировкой не решается никак. Соня, Маша, Есения — аналогично. Будьте готовы в любой момент и прийти нам на помощь, и бежать. Гера — фиксируешь всё. Если мы увязнем — отходите на точку, из которой возможна связь хотя бы с Мемфисом, передаёте информацию в наше посольство.

Хорошо, там такая чистка прошла, что можно надеяться на быструю реакцию.

— Сделаем, — пробасил отец Гермоген. — С Богом.

ТИХОЙ САПОЙ

Дирижабль, продолжающий сохранять невидимость, приблизился к интересующей нас зоне и начал снижение. Как, всё же, здорово, что хотя бы для военных моделей придумали эту штуку, которая позволяет осуществлять контролируемое снижение — да что там, почти приземление! Если ещё и аппарель выдвижную учесть, то три наших шагохода спрыгнули в песок Сахары практически с полуметровой высоты. Куда как приятнее, чем на десантных тросах выгружаться!

Самым слабым местом нашего плана в части скрытности было то, что при обратной загрузке «Суворову» неизбежно пришлось бы снять невидимость, чтобы мы мимо него не промахнулись. Единственное относительно приемлемое решение, которое пришло нам о время коллективного обсуждения — посадить его в ложбинку меж двух барханов. Потом поднять для наблюдения, а через полчаса снова посадить.

А пока внешне всё выглядело… никак. «Суворов» под невидимостью, шагоходы под невидимостью. На песке, конечно, оставались рыхлые следы, но тут уж приходилось надеяться на ночь и не слишком усердное бдение местных часовых. Идею заметать следы магическими смерчиками отмели сразу как слишком демаскирующую — это ж придётся непрерывное заклинание генерировать! Тогда можно было бы и с невидимостью не заморачиваться, для любых маяков такое заклинание светиться будет, как раздражающий проблесковый маячок.

Вокруг стояла совершенно мистическая мёртвая тишина — иллюзия, она ведь не только изображения, она и звуки преобразует! Только слышно было, как песок пересыпается да ветер с лёгким шелестом касается верхушек барханов.

Честно сказать, это отсутствие звуков вызывало во мне острые приступы родительской настороженности. Знаете ли, когда дети маленькие рядом играли и вдруг затихли — сто пудов ведь, что-то творят! Так и тут. Подкрадывались мы. Затаились они. А что там внутри этой зоны — Бог весть!

Спустя короткое время следы «Вещего Олега» начали отдаляться, забирая влево. Пантера в свою очередь развернула направо, за ней и мы. Айко, сидящая рядом со мной на крыше «Саранчи» в образе белой лисы, поводила носом, словно принюхиваясь.

— Совсем скоро! — она слегка прищёлкнула пальцами, и меж когтей засветился голубоватый огонёк. Скатала его в шарик.

— И что это?

— Некоторое подобие пульта управления. Очень примитивное. Можно сказать, — она хихикнула, — совсем кустарное. Но оно позволит мне отлучаться от «Пантеры» на некоторое время. — Она тщательно затолкала светящийся управляющий шарик в щель между ящиком с инструментами, привинченный на верхней платформе, и фиксирующими его тросами. — Самое досадное, что он должен контактировать с внешней средой. Так бы я его в кабину кинула и всё. Но нет! — Она цыкнула зубом. — Издержки, так скажем, древних технологий. Попробуйте пошевелить.

Я ткнул в шарик когтем, слегка выпустив его из пальца. Искрит, шипит, но держится.

— Нормально! — оценила Айко. — Я пошла!

Она прыгнула за пробегающую сполохами маскирующую сферу и исчезла из вида.

Пару секунд ничего не происходило, а потом на протяжении доброй сотни метров воздух словно с треском начал расползаться на полотнища — над пустыней покатился звук: «хащ-щ-щ-щ-щ!.. хащ-щ-щ-щ-щ!.. хащ-хащ-хащ-щ-щ-щ-щ!..» Картинка задрожала, преображаясь, открывая взгляду неровную линию двухметровых щитовых заборов, обмотанных поверху колючей проволокой, округлый купол размером примерно со стадион в отдалении и обширное пространство, заваленное всякими деталями от шагоходов и просто обломками, вплоть до кусков обшивки.

Но прежде, чем глаз успел зафиксировать всё это, уши распознали человеческий крик — долгий, страшный, отчаянный. Человек умирал, и умирал жуткой смертью.

«Саранча» перескочила забор. Урдумай, напевая на ходу, резво вёл машину вокруг купола-ангара. Я успевал оглядываться и понимал, что даже если следов Катерины и Джедефа мы здесь вовсе не найдём, русским войскам непременно придётся наведаться на эту странную базу. Я обнаружил уже три остова от «Алёши Поповича», не считая целой россыпи валяющихся там и сям деталей — прошитых пулями, обгорелых, искорёженных. Не исключено, что тот поисковый отряд, с которым со вчерашнего дня была потеряна связь — вот он, именно здесь и лежит!

Мы совершили почти полный круг в обход купола, не подававшего признаков жизни, когда внутрь нашей сферы невидимости влетела Айко и закричала в распахнутый люк:

— Ходу! Ходу за забор, живее! Сейчас восстановится!

«Саранча» выскочила через забор (судя по следам, едва не впилившись в «Пантеру») и понеслась назад по своим же следам. В некотором отдалении за нами в песке появлялись свежие вмятины — Хаген шагоход ведёт. Вскоре к нам присоединился и «Вещий Олег».

Вот и ложбинка нужная!

Хорошо им на «Суворове», у них есть батюшка, видящий через морок. У нас Айко хоть примерно да чует, а Ивану с Хагеном каково? Впрочем, у Ивана есть Сэнго с Хотару, а Хагену бедному хуже всех. Зато он отлично след в след идёт, натурально, как индеец!

Мигнул маскировочный купол, перед нами, чуть в стороне, проявился дирижабль, в который мы дружно попрыгали, изрядно его раскачав. Впрочем, когда грузовые ворота трюма захлопнулись, было уже всё равно. Машина выровнялась и плавно пошла вверх.

«Суворов» быстрым ходом шёл над пустыней в точку связи. Вся поисковая команда собралась в офицерском салоне.

— Итак, подведём предварительный итог нашей быстрой разведки, — начал Иван. — Несколько наблюдателей могут подтвердить факт наличия на осмотренной территории повреждённых обломков русских шагоходов малого класса. Военных действий мы на Севере Африки не ведём, значит с высокой вероятностью это разбитый поисковый отряд. — Иван нахмурился и спросил словно сам себя: — Так? — и сам же себе ответил: — Так! Теперь Айко, твой доклад.

— Внутреннее помещение купола более всего напоминает завод или сборочный цех. Несколько линий. Похоже, производят шагоходы. Конкретно вооружения я не видела, только части от механизма опор, но если это, допустим, сельскохозяйственная техника — тогда зачем вся эта маскировка? Тем более, такими…

— Ах, что за домыслы! — с досадой высказалась (себе под нос, но весьма даже вслух) Белая Вьюга. — Неужели нельзя было отправить кого-то разбирающегося в вопросе? Каковы мы будем, если вызовем войска, а здесь — заводы по производству каких-нибудь сеялок?..

— Вера! — перебил её Иван. — Говорить будешь, когда тебя попросят. Продолжай, Айко.

Лиса кивнула, словно и не слышала оскорбления:

— Самое главное — не техника. В центре зала находится природная конструкция. Насколько я могу оценить — друидическая. Дерево, погружённое корнями в небольшой бассейн. Именно это дерево поддерживает купол мо́рока. Мы все удивлялись, откуда взялось столько мощных магов на поддержку иллюзии над столь обширной территорией. Так вот, магов нет. Точнее, их немного — один или небольшая группа. Вполне возможно, здесь всё ещё используются наработки того друида, который был уничтожен русским императором во время Дальневосточной кампании. Для поддержания друидического конструкта достаточно ученика, если только он всё выполняет чётко. Рискну предположить, что именно с этим куполом работал недостаточно умелый ученик, поэтому отец Гермоген и смог с лёгкостью разглядеть истинную сущность происходящего на земле.

— Но я всё-таки не пойму, — начала Соня, — откуда у древесного природного конструкта такая мощь?

— Я не договорила, — кивнула Айко. — Дерево забирает жизненную силу людей. Оно погружено в бассейн, в который стекает кровь. Кровь медленно умирающего человека. И тот, который лежит в бассейне этого купола — он тоже Зверь. Бегемот. Не Джедеф, другой, но тоже много силы. Когда я сбила иллюзию, дерево сразу начало забирать его жизнь быстрее. Он умер. Возможно, поэтому не было общей тревоги. Наверное, они решили, что пленник просто раньше скончался.