КОМ-10 (Казачий Особый Механизированный, часть 10)

01. МЕЧЕМСЯ ПО ГЕРМАНИИ

В ТИХОМ ГОРОДЕ ЛИНЦЕ

Какое счастье, что существует заклинание очищения! Как, посмеиваясь, говорил батя: хоть в канаве изваляйся, а домой придёшь орлом. До такого, признаться, ни разу не доходило, но во множестве походов выручало меня изрядно. Да и после дуэлей сколько раз. Вот сегодня взять.

Не считая того, что под конец боя нам и краски досталось. А грязищи-то! Хаген — вовсе не маг. Фридрих до недавнего времени даром обладал столь хилым, что в приличных кругах об этом даже упоминать считалось неприличным — тоже защитный экран удерживать пока не научен. А у меня так внимание было другим занято, что в особо напряжённые моменты я про этот антигрязевой щит тупо и забыл. Так что кабина нашего «1-Н» оказалась изукрашена и болотно-глинистой кашей, и сухой пылищей поверх, и щепками, и листьями, и чем только ни попадя. И сверху по итогу разновцетно раскрашена. Но заклинание очищения лечит всё! Так что к итоговому рукопожатию мы сияли, как новенькие империалы. И шагоход тоже.

Вот такой сияющей компанией мы и шлёпали по утреннему Линцу, бодро распахивающему ставни и наполняющемуся народом. Пять утра, ядрёна колупайка! Жизнь бурлит!

— А что, Серго, пригласил бы ты свою Дашеньку на утренний моцион в пять утра? — спросил я, глядя на неторопливо вышагивающую впереди нас парочку с болонкой на поводке.

— Ну уж нет, — фыркнул Багратион в ответ, — мне, знаете ли, здоровье дорого. И благорасположение супруги.

— Я бы вот тоже лучше вечером, — неожиданно выдал вслух Хаген, — в театр бы. Или в синему…

Петя дружески приобнял его за плечи и задушевно покивал:

— Совсем ты, братец, обрусел. От нашего брата и не отличишь!

Эта мысль, озвученная князем Витгенштейном, на некоторое время даже погрузила меня в задумчивость. А был ведь ещё Багратион.

Впрочем, солнце светило, птицы пели, мой Зверь был доволен и жизнь в целом — прекрасна!

Хочу заметить, что несмотря на раннее утро, когда мы явились на порог дома семейства фон Ярроу, нас уже ждали. Не с караваями, конечно. Тут у них в Германии вообще как-то в этом отношении скуповато, но всё-таки завтрак выглядел куда приличнее, чем невнятная размазня в прекрасном павильоне Берлинского императорского сада. Я бы даже сказал, на папу Генриха и маму Вильгельмину весьма положительно подействовала прошлогодняя поездка «в русские гости». До сибирского изобилия, когда на столе с трудом место находится, чтобы новое блюдо поставить, конечно, не дотягивало, но баронское застолье даже императорский обед уверенно перекрывало. Как бык овцу, можно сказать. И по вкусности в том числе.

Эх, худовато кормят германского императора. Может, он поэтому и сердитый такой?

Маманя Вильгельмина как увидела исхудавшую нашу четвёрку — и сына в том числе! — ох, запереживала. А когда она сообразила, что самый тощий шкелет — это и есть Фридрих Вильгельм Август, принц Прусский, у баронессы чуть глаза от изумления не вывалились. И вся толпа родственников принялась выражать свои соболезнования и бурно вокруг хлопотать. Видели вы когда-нибудь, как хлопочут, вытягиваясь в струнку и пытаясь держать строй? Занимательное зрелище, я скажу.

Меня сей концерт погружал в состояние досады от избыточности охов. Маманю мою опять же взять — не стала бы она ручки к щекам прижимать и метаться. Я прямо вижу её: цыкнет зубом, головой покачает да вздохнёт, а дальше по обстоятельствам. Похудел? Ну так отъедаться надо, в чём вопрос.

Еле мы Хагеновскую семью убедили, что худоба эта — последствие магического удара, и самостоятельно недели за три-четыре нормального питания пройдёт. И для всеобщего успокоения принялись основательно подкрепляться.

— Хаген, спроси ты лучше про наше дело, — напомнил я.

— Что за дело? — слегка нахмурился старый барон фон Ярроу.

Вообще, надо вам сказать, весь клан фон Ярроу в этот раз гораздо свободнее на русском общался. Такое у меня впечатление, что они все усердно в языковых познаниях упражнялись и изрядно преуспели.

— Да! — оживлённо вспомнил Хаген. — Илье Алексеевичу требуется на постоянную службу смотритель замка Топплер, что недалеко от города Ротенбург-об-дер-Таубер. Замок небольшой, для проживания бездетной пары или одинокого человека подойдёт. Мы надеялись, что кто-нибудь из наших родственников согласится занять это место.

— Если же нет, — добавил я, — то мне придётся просить вас взять на себя поиск надёжного человека. Я вас, конечно же, отблагодарю.

Мы основательно потолковали об условиях, на которых я хочу нанять смотрителей и об объёме средств, которые я готов выделить на содержание самого замка и моста.

— Что ж, я думаю, — кивнул старый барон, — часа через три мы сможем сказать что-то более конкретное по этой теме. А пока — желаете отдохнуть или, быть может, осмотреть окрестности?

Мы переглянулись.

— В принципе, ничего против того, чтобы поглазеть на Линц, не имею, — сказал Иван. — Когда ещё удастся побывать?

— А то кто спросит — а мы кроме полигона для шагоходов и не видали ничего, — поддержал его Серго.

Ну как же! Ещё мы видели знаменитую пивнушку, которой больше трёхсот лет, — подумал я про себя, но вслух говорить не стал. Спасибо, «Три кружки и топор» хоть остались невредимо на своём месте стоять, а то всяко могло обернуться.

— Я тоже никогда не бывайт в Линц и смотреть с удовольствием, — чинно кивнул Фридрих, — надо успевайт, пока мы не поехали назад. Время до вечера не так много.

— Как «до вечера»⁈ — хором воскликнули старшие фон Ярроу.

— К сожалению, — немного смущаясь, ответил Хаген, — возникли обстоятельства, вынуждающие нас вечером уже улететь.

— Совсем? — упавшим голосом спросила мама-Вильгельмина.

— Между прочим, — вступил и я, — Хаген очень надеялся, что вы в этом году приедете к нам на жительство. Участок хороший недалеко присмотрел, попросил пока не продавать, придержать с месяц. А вы что же? Передумали?

Барон и баронесса слегка помялись:

— Может быть, мы ещё раз приедем в гости? — предложил папаша-Генрих.

— Конечно, приезжайте! — обрадовался Хаген. — Поживёте у нас подольше.

Да и не захотите уезжать, — снова прибавил я про себя.

— Послезавтра через Линц проходит «Дельфин». Мы можем выписать вам талон на бесплатный посадка. Люди и вещи, — незамедлительно толсто намекнул Фридрих, в голове у которого удерживались целые простыни дирижаблевых расписаний.

А пока мы отправились прогуляться по Линцу. Тут я не буду вас утруждать подробностями. Были они вполне ожидаемые — пара старинный церквей, крепость (аж средневековая, и потому довольно простых очертаний), парки. На порт мы смотреть не поехали — довольно мы по портовому району в прошлую ночь нагулялись. Больше вам скажу, такое у меня впечатление, что во многих местах нас узнавали и предусмотрительно держались подальше. Сие наблюдение вызвало сильную досаду в великом нашем князюшке, который не прочь был продолжить ночное развлечение. Но все вокруг германские подданные были уже учены и на рожон не лезли.

Погуляв так часа этак три, мы вернулись в дом фон Ярроу и были приглашены к барону Генриху в кабинет.

— Господа, у меня есть для вас несколько, я надеюсь, приятных новостей. Прежде всего, посовещавшись и рассмотрев несколько кандидатур, мы пришли к общему мнению, что можем рекомендовать смотрителем замка Топплер дядю Конрада…

В общем, нам была представлена вполне подходящая (и главное — имеющая опыт в подобных делах) семейная пара. Дети у них уже выросли, но сами управляющие были всё ещё бодры и полны сил. Я с удовольствием передал им права на присмотр и надлежащую хозяйственную деятельность. Естественно, попутно мы оформили целый портфель бумажек — без этого никак.

— Между прочим, в документах сказано, что замок передаётся с землями в границах озера, — заметил я, — а там по самому берегу каких только палаток не нагорожено, да и добыча водорослей по озеру идёт. Решили, поди, что прежний герцог помер, нового нет — вот и набежали. Если ваш дядя Конрад сумеет навести вокруг замка порядок и взять происходящее под свою руку, я буду только рад. Хоть на налоги за тот же замок наскребём.

Явившийся Конрад заверил меня, что это вовсе не проблема, и он даже готов был бы мне обрисовать свой план наведения герцогского контроля… если б я хотел его слушать. Может — пусть делает. И так этот замок — сплошная боль головная.

Второй неплохой новостью было то, что в гости старшие фон Ярроу прилетят не только с тем же Фрицем, который в прошлый раз немного у нас гостил, но и с его пассией. И если девушке всё понравится…

— А если не понравится, то пусть Фриц не расстраивается, — усмехнулся Хаген, — уж в чём в Сибири недостатка нет, так это в красавицах. И уговаривать переезжать не придётся.

Младший братец, заслышав о такой перспективе, слегка стушевался. Но… А мало ли?

Проговорили мы обо всяких делах до самого обеда, который порадовал меня несказанно. Маман Вильгельмина явно старалась не ударить в грязь лицом перед русскими гостями, хотя родню её порывы, похоже, слегка пугали.

В общем, посидели славно и совсем уж готовы были двинуться в Топплер, как нас внезапно догнала телефонограмма, доставленная курьером. На моё имя, что характерно.

— И чего там? — поинтересовался Иван. — Не секретное?

— Ихнее величество кайзер любезно напоминают нам о церемонии проводов их сына Вильгельма, на которой нам желательно быть перед отправкой в Российскую империю. Завтра в двенадцать часов пополудни.

— В Берлине, надо полагать? — слегка скривился Иван.

— В нём.

— Вот не было печали! Я так надеялся, что он забудет.

— А сразу нормально проститься они не могли? Без энтих ихних штучек? — довольно раздражённо поинтересовался я. — Весь мозг ведь сыну проклевали!

— О-о, брат, — просветил меня Петя, — мозги проклевать — это отдельно, а проводы по протоколу — особая статья. Тут, если ты думаешь, что маманя жаждет ещё раз сыночка увидать, чтоб на грудь ему кинуться — это ты ошибаешься. Это для светской хроники предназначено.

— Для газет, что ли?

— И туда тоже. Фотографии. Красная ковровая дорожка, оркестр, торжественные напутствия — вот это вот всё.

— Ядрёна колупайка…

— Я не желайт с ними разговаривайт! — сердито заявил Фридрих.

— Да ты можешь и не разговаривать, — Иван душевно приобнял его за плечи. — Только конфликт между державами нам не очень нужен. Просто приди, постой. Хочешь им своё «фи» выразить — так и молчи, сделай морду тяпкой.

— Тяпкой? — слегка растерялся Фридрих.

— Ну вот так, — великий князь изобразил. — И пусть утрутся. Немножко постоим-потерпим да полетим. Всё равно обратный путь из Ротенбурга над Таубером мимо Берлина лежит. Ну задержимся на часок. Заодно за казённый кайзеровский кошт техобслуживание «Пуле» в главном воздушном Берлинском порту закажем.

Выражение лица Фридриха изменилось. Он довольно мстительно поджал губы:

— Я! Так ему и надо!

СНОВА РОТЕНБУРГ-ОБ-ДЕР-ТАУБЕР

На сей раз «в герцогство Топплер» мы приехали под вечер — хоть вокруг и как бы «отдых на во́дах», а народу — никого, тишина, ровно вымерло всё. Нанятый в воздушном порту якобы «для перевозки мебели» грузовичок задней дверью к входной двери замка припёрли. Фридрих устремился в подвалы первым — каменную западню устранять.

Мало кто в последние дни так страшно радовался явлению нашей компании, как профессор Кнопфель. Он даже возопил, когда Фридрих распаковал коридоры, и дверь в лабораторию открылась:

— Вы вернулись!

— Пора бы вам привыкать к обязательности исполнения данного слова, профессор, — строго пожурил его Петя. — Иначе страшные вещи могут случиться.

— Всё собрали? — уточнил я.

По честности, утомила меня уже Германия, домой хочу.

— Яволь! — отрапортовал профессор. — Извольте взглянуть на список оборудования!

— Отдайте Фридриху, он у нас по хозяйственно-тыловому обеспечению, — по привычке переиначил на армейский лад специальность Фридриха я, — и за вашим начинанием тоже он заодно присматривать будет. Вот ему и списки.

А то для меня немецкое лязганье читать — смерти подобно. И каждый раз как будто проклятья тренируешься произносить.

Это я, конечно, про себя подумал. А то, поди, обидно им такое слышать, немцам-то.

— Берёте только самое важное, — напомнил профессору Сокол. — Рабочие журналы, реактивы. А то сейчас возьмётесь шкафы и тумбочки грузить. Такое нам без надобности, да и не влезет, пожалуй.

— А как же посуда лабораторная? — встревожился профессор.

— Только если какая-то редкая, которую на заказ особо делать надо. А обычного хоть стекла, хоть металла мы вам горами навозим.

— А если…

— Вы берёте только то, что нельзя купить обычным порядком, — рубанул я. В прошлый раз же было уж всё обговорено — что за шарманка опять? — Образцы водорослей взяли?

— Образцы! — Кнопфель заполошно воздел руки к потолку и по-немецки выкрикнул: — Густав! Курт! Наполнить вон те бидоны с герметичными крышками!

— Воду начнём набирать — по-любому, кто-нибудь приметит, — озаботился Серго.

— Найн! — категорично взмахнул рукой профессор. — Не заметят. Забор организован непосредственно в лабораторию. — он снова заполошно всплеснул руками: — Густав! Только свежую наливайте! Из резервуара не брать!

— Яволь! — откликнулись лаборанты-громилы, а Кнопфель посетовал:

— Такие дуболомы! Глаз да глаз нужен.

— Два глаза? — по-армейски пошутил Серго.

Профессор покосился на его непроницаемое лицо и не нашёлся, что ответить.

Помощнички профессора в полчаса стаскали и скидали в фургон всё необходимое. Тут как раз подъехал новый управляющий Конрад с супругой — они немного от нас отстали, поскольку присматривали за выгрузкой из «Пули» своего скарба. Да оно, на самом деле, и к лучшему получилось. Профессор с помощниками сидели в фургоне, Фридрих как раз снова запечатал камнем покинутую лабораторию, и те, кому не следовало, не встретились.

Сокол проинструктировал меня, как передать управляющему доступ к магической печати дома, мы распрощались и отбыли.

В Берлин.

И по традиции, всем подарившим награду: