Кобчик

Глава 8

Глава 8.

Двухэтажный дом (если первый полуподвальный этаж, обжитый прислугой, наполовину утопленный в землю считать за полноценный), выделенный Лугининым лекарю — понравился мне гораздо больше. Комнатка отведенная для меня хоть и не отличалась размером, но застекленное окно и кровать с подушками и периной были неоспоримым плюсом. Что уж говорить про застеленный домоткаными половиками настоящий пол — а жизнь то налаживается! Вот из таких мелочей, когда в туалете вместо соломы, заткнутой в щель меду досок, висит короб из бересты со мхом — и складывается уют…

Ещё и обслуги три человека из мещан: Марфа, немногословная домоправительница, её муж Митрич и дочь Глаша, раскормленная донельзя девица лет четырнадцати, ходившая по дому с таким видом сонным, словно никак не могла проснуться. Как бы то ни было — дом блюли в чистоте, кормили сытно, хоть и не без обязательной поправки на постные дни. Впрочем, мне как нехристю было послабление и я намеревался этим пользоваться вовсю. У меня молодой растущий организм, пусть сами постятся, особенно в холода, а я свой бутерброд с салом или мясом урву с кухни в любой момент, когда сочту нужным…

Распорядок дня обитателей лекарского дома не сильно отличался от уже привычного — ранний подъём, недолгие сборы и посещение церкви в полном составе, исключая меня. Я уже был там один раз, программу минимум выполнил. Да свечей взял, поставил за упокой души моих друзей, оставшихся в пещере будущего, а что осталось — перед иконой Николая Угодника зажег, попросив удачи во всех начинаниях.

Спокойно, без суеты умылся, осмотрел дом: в большой комнате, используемой лекарем как гостиная и приемная для пациентов, с настоящими часами на стене (уже вторыми, увиденными здесь — у Антона Сергеевича были карманные) надолго залип перед небольшим зеркалом, запалив канделябр о трех свечах, тщательно изучая, что мне досталось в наследство от реципиента, не обидела ли природа внешностью…

Так вот ты какой, херр Герман Фальке… Лопоухость, которая меня несколько беспокоила, оказалась не такой уж критичной, если отрастить волосы — можно замаскировать. Глаза серые, особой породистости в чертах лица не обнаружил: типичная славянская морда, скоро и волосы отрастут светлые, вернее, короткий ежик уже появился. А впрочем, учитывая повальную антисанитарию и вездесущих насекомых вроде блох и вшей — нафиг эту красоту, буду так ходить. Мне лицом не торговать, а форма черепа вроде ничего, без изъянов. Решено, будет Демьян раз или два в месяц так же брить наголо, под Котовского…

Дождался вернувшихся из церкви (зарядку утреннюю отложил, решив сделать её попозже во дворе госпиталя, совместив с пробежкой туда, инспекцией работ и занятиями фехтованием с Демьяном — здесь и двор тесный, и любопытных соседей больше) и сели завтракать. Как в ресторане — вдвоем за накрытым столом в гостиной, прислуживала Глаша, умудряясь не просыпаться. Разительная перемена, вроде только вчера из одного котелка с Демьяном и Аксиньей кашу наворачивал и вот уже пироги с капустой и грибами, калач из пшеничного хлеба, моченая брусника и клюква, что-то вроде киселя на десерт и никакого мяса, опять пост⁈

Лекарь, маявшийся после вчерашнего дурным настроением и больной головой — страдальческим тоном напомнил, что у нас сегодня визит к супруге Лугинина, считай к первой леди по местной табели о рангах. Заверил его, что помню всё прекрасно и перевел разговор на часы, благо висевшие на стене напомнили. Тоже себе хочу, карманные луковицу, как у Антона Сергеевича. И на производство надо хоть бы настенные, чтоб не на глаз технологическую цепочку отрабатывать, а тщательно записывать всё: и пропорции, и время приготовления.

Лекарю было явно не до часов, посоветовал посмотреть в лавках, их на весь поселок было три, не считая хозяйской при заводе, где работники могли в счет заработка приобрести продукты и товары первой необходимости, естественно — по чуть завышенной стоимости.

— Если что надобно, херр Герман, чего в наличие нет — переговорите с купцами, или по воде доставят летом, или по санному пути зимой…

Так, аналог наш маркетплейсов есть, что радует. Только вот учитывая логистику — сроки доставки несколько больше, чем я привык. Надо самому идти знакомится с ассортиментом местных воротил бизнеса, что я пока откладывал. Чувствовал, что не удержусь и начну тратить, это во-первых, а во вторых — с купцами всё равно придется знакомится, те же визиты наносить, так что не торопился с посещением лавок.

После завтрака началось натуральное паломничество пациентов, на «радость» Антону Сергеевичу.

— На меня поглазеть пришли! — Догадался я, на что лекарь лишь кивнул. — Значит как договаривались, Антон Сергеевич, рассказываете о пользе гигиены, советуете мылом пользоваться, девкам о пользительной и чудесной силе мыла против прыщей талдычьте!

— Вы бы лучше, херр Герман, скорей обещанное средство от головной боли изготовили!

— Будет, весной, не сейчас же по сугробам с ивы кору обдирать. А вы рассолу капустного, Антон Сергеевич, там тоже витамины!

Не задерживаясь в прихожей, полной внезапных пациентов — вышел на улицу и легким бегом направился к госпиталю, приковывая изумленные взгляды немногочисленных прохожих. Пусть привыкают, ещё один штришок к образу чудаковатого иноземца будет не лишним. И мне так проще скрыть все странности, прямо-таки бросающиеся в глаза…

Что порадовало — все нанятые работники уже были во дворе, включая трех приведенных Аксиньей детей из богадельни, двух пацанов и одной девчонки, что при моем появлении спрятались за её спину. А вот, что вместо строящегося сарая я застал консилиум, в котором участвовали все собравшиеся — разозлило:

— Почему стоим? Сарай сам себя не построит!

— Тут это, барин, — взял слово Демьян. — поспорили, простоит ли до следующего года, коли так ненадежно строить, али завалится по зиме?

— Ты как с ними подрядился, — кивнул я на притихших рабочих. — за сданный объект платим или на полный кошт взял с трехразовой кормежкой? Так они тут до морковкиного заговенья спорить могут…

— Как можно! — Возмутился Демьян, рыкнув на зашевелившихся работяг. — Как урок исполнят, тогда только расчет!

— Вот и пусть работают, а не лясы точат!

Работа закипела, а я занялся разминкой и упражнениями, в процессе поглядывая за усердием нанятых гастарбайтеров, причем в прямом смысле этого слова — все четверо были из вольнонаемных крестьян, приходящих на сезонные работы. Как сказал Демьян, нам и этим следовало радоваться, недостаток рабочих рук во всем заводе ощущался постоянно. Горно-заводской округ и раньше испытывал дефицит рабочей силы, особенно квалифицированной. А сейчас, когда едва минуло десять лет после бунта Емельки, изрядно проредившего население — и подавно проблемы с наймом. Лугинин на свои заводы со всей России крепостных свозил, вплоть до афер с покупкой пришедших в упадок предприятий у других заводчиков, с якобы их последующей реорганизацией, а на деле — чтоб перевезти кадры с семьями на Урал.

Когда я закончил с зарядкой и принялся отрабатывать связки ударов с Демьяном — у работников словно второе дыхание открылось, плотники принялись покрикивать на детей и подсобников, чтоб быстрее шевелились. А меня словно что-то изнутри грызло, какая-то мелочь, не дававшая покоя. Что бы добавить к физическим нагрузкам, исключая работу с тяжестями, противопоказанную для тушки подростка?

Прошелся по двору, посматривая по сторонам и осенило, подозвал Демьяна, разметил в снегу два места, где приказал к завтрашнему же утру вкопать два деревянных столба.

— Две скобы ещё железные туда приколотить повыше, — продолжил давать указания. — а железную перекладину я сам достану! Вот чего не хватало!

Обычный турник, который я вспомнил — оказал на внимательно прислушивающихся к распоряжениям наемных работников поразительный эффект: тот, что был у них за бригадира, вдруг принялся низко кланяться, взмолившись:

— Не серчай, барин, всё в срок по уговору выполним!

Затем навестил скучающего Прошку, озадачив его изготовлением небольшого овального тубуса-чехла из бересты, как раз под размер бруска мыла. Как образец, думая эти мыльницы под линейку премиум мыла приспособить. Прохор никаких трудностей не увидел, даже когда я ему сказал, что таких мыльниц потребуется много, хоть и не прямо сейчас.

— По весне берёсты надрать надо, барин, сколько потребно и потом хоть весь год сиди вырезай по выкройке! А я хоть сейчас спроворю, велите токмо нож дать да берёсты!

— Ты лежи пока, это не к спеху. Детей из богадельни, значит, можно посадить на эту операцию. Прохор, ты в крепости ведь?

— К заводу приписан, как вся наша деревня, поначалу уголь жег, да возил, потом дядька в завод пристроил!

— Заводу ты сейчас, как калека — не нужен, Прохор, а вот мне пригодишься. Пойдешь ко мне работать?

Сомневался он недолго, уяснив, что заработком не обижу — с радостью согласился. Ещё бы, у него какое-никакое хозяйство есть, как выяснилось, в том числе и лошадь с коровой, с которыми сейчас жена его одна бьётся, да ещё два малолетних ребёнка на шее висят. А мне такой рукастый работник пригодится, буду собирать команду из того, что есть. Тут даже заводчики на работах и детский труд используют, чуть ли не с двенадцати лет, и женский, выбирая все доступные кадровые резервы подчистую. Так что и богадельню вниманием не обойду, постаравшись к делу пристроить кого только можно и вот таких вот увечных и немощных, как Прошка — следует привлекать. А с правовым статусом его разберусь, пусть даже придется выкупать…

На улице ещё немного постоял, посоветовал Аксинье не морозить детей, которые не хуже взрослых принимали посильное участие в стройке — пусть греются в госпитале почаше.

— И покормите их обязательно! Кстати, а почему всего трое, Аксинья, ты же говорила что пятеро сирот у вас?

— Одёжи у них нет, барин. — Потупилась она. — Завтра поменяются, кто сегодня на заработок выходил — отдыхать будут, а другие сменят их. А покормить уже покормили…

Подозвал Демьяна, сказав выделить Аксинье столько, сколько надо на одежду для детей, пусть самую непритязательную, всё равно изгваздают, но чтоб теплую. Впрочем, она сама разберется, не маленькая. Демьян тут же встал грудью на доверенный ему капитал (кстати, сколько там осталось, от тех двадцати пяти рублей — надо выяснить), принявшись ворчать. Мол это совсем излишние траты и пусть по очереди ходят, так и ртов кормить меньше придется и одёжу не покупать. Аксинья не говоря ни слова, так выразительно на него глянула, что Демьян тут же сбавил обороты, под конец и вовсе заключив елейным голосом под одобрительные кивки будущей супруги, что сиротам помочь — богоугодное дело.

— Барин, а раз мы сейчас работаем, нам можно теперь в школу ходить? — Набралась смелости девчушка и сразу же после заданного вопроса спряталась за надежную спину Аксиньи, откуда теперь поглядывала с любопытством, ожидая ответа.

— Какую ещё школу⁈ — Удивился я, посмотрев на Демьяна с Аксиньей. — Что за школа, почему не знаю?

Как-то не укладывались у меня в голове реалии конца восемнадцатого века, небольшой посёлок при заводе, больше похожий на кустарное производство и школа. Так то, мысль о необходимости воспитания собственных кадров и хотя бы минимальном образовании детей: на уровне уметь писать и считать для начала — давно в голове сидела. А тут, как выяснилось со слов охотно разъяснивших ситуацию помощников — уже несколько лет школа действует. При заводе и только для детей заводских рабочих и мастеровых, организованная всё тем же Илларионом Лугининым. Подробностей не добился, кроме того что школа была на три класса, да и откуда Аксинье с Демьяном их знать. Пересказали лишь то, что было им известно.

А уж не попаданец ли, подобно мне — этот таинственный Илларион Лугинин, только более удачно устроившийся? Вот сегодня и посмотрю, надо идти домой, кстати, раз на обед у нас визит к супруге заводчика, купца и по совместительству — мецената, организовавшего школу и не поскупившегося на госпиталь. Да нет, бред это, нормальный попаданец не стал бы экономить на госпитале, вместо нормальных окон затягивая окна бычьим пузырем. Как я уже заметил: и в заводской конторе нормальное стекло (относительно, конечно, до привычного мне качества не дотягивая) в окнах было, и дома у лекаря, не говоря уж о сверкающих на рассвете окнах строящегося особняка купца…

Уже уходя — вспомнил про необходимость вести строгий учет расходов (про доходы пока и речи нет) и пришлось вернутся, позвав за собой в дом Демьяна, подальше от навостривших уши всех присутствующих. Демьн, уяснив, чего я от него добиваюсь — расплылся в довольной улыбке:

— Всё учтено, барин, с меня и Антон Сергеич отчет требует кажный месяц, вот!

Вытащил из укромного места бумагу, исписанную убористым почерком и протянул мне. Изучать подробно было некогда — уже время поджимало, но по диагонали посмотрел, в очередной раз порадовавшись, что такого ценного кадра, как Демьян — приметил сразу. И мало что приметил, а уже и к себе в команду взял! Придется и обратно до дома бегом добираться, эх, надо часами обзаводиться, надо!

Успел, даже пришлось ждать, пока лекарь соберется. Тот волновался, словно к английской королеве на прием идем, всю недолгую дорогу до частично построенного особняка — изводил меня наставлениями, как держаться и себя вести, чтоб не вызвать неудовольствия дражайшей супруги Иллариона Ивановича. Вот тоже странно, доктор подобно мне — из не особо родовитых, но всё же дворян. И такой мандраж перед неофициальным визитом даже не к самому купцу первой гильдии, а к его жене. Хотя, если принять во внимание тот капитал, которым располагал Лугинин — сие не удивительно. Лекарь ещё упоминал, что несколько лет назад Илларион Иванович занимал место городского главы Тулы, что тоже показательно — абы кого городским главой не изберут.

А уже очутившись внутри, в правом жилом крыле здания — я и сам проникся. Особенно на контрасте со всем доселе виденным — купеческий особняк впечатлял. От златоустовского краеведческого музея, каким я его помнил — было мало знакомого, подозреваю, что с поры постройки здание неоднократно перестраивалось и реставрировалось. Высоченные потолки (куда там сталинкам), лепнина, паркет и главное — здоровые окна. Не удивлюсь, если выяснится, что бюджет стройки сопоставим, если не превышает — стоимость постройки завода…

А вот хозяйка особняка, несмотря на волнение лекаря — встретила нас довольно радушно, сразу же позвав к столу. Может, материнский инстинкт сработал при взгляде на меня лопоухого, или скука роль сыграла, но за обедом, продлившемся часа полтора — пришлось развлекать сухонькую старушку подобием светской беседы. Больше, чем на половину заданных вопросов — приходилось мычать, тщательно подбирая ответы.

Ну вот откуда мне знать, что и как там сейчас в Европе? Хотя по легенде — недавно оттуда приехал с отцом, два года назад. А уж о многочисленных московских знакомых, которыми интересовалась Татьяна Терентьевна — мне вообще было неведомо. Поняв, что от меня толку мало, пожалев сироту, что остался один на чужбине — она переключилась на лекаря, оставив меня покое. Жаловалась на приступы мигрени, а Антон Сергеевич — тут же показал на меня, всячески расхваливая, пообещав что к лету постараемся совместными усилиями создать средство от головных болей.

Пришлось вкратце рассказать о своих планах, впрочем — хозяйке это оказалось не очень интересно и я постарался закруглиться побыстрее. Поинтересовался про школу, на что Татьяна Терентьевна зевнула и сказала, что это начинания мужа, в которые она не вникает. А вот следующий заход, с вопросами про особняк и его строительство — оказался удачным, и разговор оживился.

По мере рассказа хозяйки я охреневал всё больше и больше, ну и вот прояснилось заодно, что это за непонятные конструкции вокруг дома были, начиная от здорового котлована в парке (и ведь руками всё сейчас делают, нет никакой строительной техники), заканчивая каркасом рядом. Как с гордостью поведала Татьяна Терентьевна: вместо ямы будет пруд, с подаваемой с гор по трубам водой, а каркас застеклят под зимнюю отапливаемую оранжерею.

А когда среди подаваемых блюд обнаружил картошку, то вообще пришел в возбуждение, тут же попросив продать немного, если есть. Татьяна Терентьевна поначалу удивилась, потом понимающе улыбнулась:

— Ах вы же откуда-то из Пруссии, херр Герман? Бедный мальчик, несладко вам пришлось, у нас это никто не ест почти, надо у садовника спрашивать. Сидите, херр Фальке, я распоряжусь, возьмете сколько надобно!

Можно сказать, что только из-за одного картофеля — не зря сходили! Ну а я, проявляя неподдельный интерес как к стройке, так и к планируемым саду и оранжерее — получил милостивое приглашение заходить в любое время, чем и собирался воспользоваться не откладывая надолго. И с садовником накоротке пообщаться, и особенно с братьями строителями, не сомневаюсь, что найдем общий язык!