Кобчик

Глава 7

Глава 7.

Каждый нормальный, состоявшийся в жизни человек, после тридцати лет живет с устоявшейся картиной мира в голове, знает как управлять Россией и должен уметь отстаивать свое мнение в интернете. И я не был исключением, в детстве Пикуля читал запоем, так что по поводу Биронщины, «кровавого правления» Анны Иоановны и «золотого века» Екатерины Великой никакого сомнения не испытывал. А на уроках ещё в советской школе твердо усвоил про огромную роль Емельяна Пугачева и Салавата Юлаева в национально-освободительном движении и борьбе за права крестьян и прочих неимущих слоев населения. И никаких сомнений не испытывал, живя с этакой кашей в голове, состоящей зачастую из взаимоисключающих параграфов. До того, как попал сюда…

Сейчас же свое мнение не отстаивать следовало (да и нету тут интернета с его иллюзией анонимности и безнаказанности) и на каждом углу высказывать, а засунуть глубоко и не проявлять активную гражданскую позицию ни в коем случае, по крайней мере пока не въеду в нынешние реалии, которые разительно отличались от всего того, что я прежде «знал». И на ходу пересматривать все свои прошлые заблуждения, избавляясь от стереотипов. А то ляпнешь что-нибудь не то и забанят согласно нравам здешней эпохи — кандалы, скорое судебное разбирательство без адвоката и в Сибирь. Это если против власти и её политики буром попрешь, а если частные обмены комментариями с оппонентом не заладятся, то вместо дизлайка — на дуэль вызовут. Одна радость — я некоторым образом имею отношение к модераторам, благодаря благородному происхождению, и от тех же телесных наказаний избавлен. До крупного косяка, а там не посмотрят на родовитость…

Вот и к немцу Отто, работающему на заводе мастером — заранее сложилось предубеждение. Тут и незнание им русского языка царапнуло сразу (при всем том, что со слов лекаря — двадцать лет почти жил в России, ну что тебе мешает выучить язык страны, где ты живешь и работаешь) и сейчас, когда вместо того, чтоб неспешно спуститься к заводу, до которого от силы минут пятнадцать пешком — Антон Сергеевич приказал Демьяну запрячь сани. Опять какие-то сословные заморочки, которые мне кровь из носу — нужно осваивать. До госпиталя он пешком ходил, не погнушался в первые дни батюшки покойного вещи самолично притащить, а тут погляди — официальная церемония с выездом, ещё и прислуга какие-то свёртки тащит в сани…

За те полчаса, пока Демьян возился с лошадью и санями, да ехали до завода — подробней расспросил Антона Сергеевича о местном начальстве. Главный здесь, наделенный правом казнить и миловать — Илларион Лугинин, хозяин всех Златоустовских заводов, куда относится и Сатка, и Миаз (как сейчас Миасс называют, впрочем, и Златоустовский завод сейчас через раз Косотурским величают, по горе близлежащей). А помимо владений на Урале — ещё мануфактуры имеет немалые в России, не считая торговых дел, в том числе и с заграницей. Есть ещё его управляющий, второй человек после купца первой гильдии, приказчик Федот Иванович Ахматов, курирующий весь заводской комплекс. В отличие от других заводских приказчиков, набранных из крепостных за сметливость и расторопность — вольный.

— Может с ним сведете, Антон Сергеевич, всё-таки русский человек, в отличие от этого Отто? Прав и возможностей больше опять же, по сравнению с мастером.

Лекарь, в общих чертах уже понимающей, зачем мне тесное знакомство с заводским начальством, от маклей с Ахметовым предостерег:

— И не вздумай, ворюга первостатейный! Тебя же и подведет под батоги, обобрав как липку! Лучше с херром Отто рядись, тот не просто мастер, а главный мастер! Он и в Миаз ездил работу налаживать, и здесь царь и бог для заводских!

— Как же тогда Лугинин его в главных приказчиках держит, — удивился я. — раз он вор?

— Дело свое знает, — нехотя признал Антон Сергеевич, у него контры какие-то с этим Ахметовым, судя по всему. — но и Илларион Иванович не просто так сюда перебирается, а чтоб пригляд хозяйский был! Ждем кормильца вскоре, должен до весенней распутицы вернуться…

На территорию завода заехали беспрепятственно, Демьян остался в санях при лошади, а мы с лекарем направились в контору — знакомиться с Отто Эверсманом.

— Гутен таг, херр Антон! Гутен таг, Герман!

Радушно встретил нас главный заводский мастер. Лысый здоровый мужик, без парика почему-то (ну вот так мне представлялся немецкий мастер в России этого времени), и с характерным красным носом, намекающим, что русификация приезжего специалиста всё-таки состоялась, если не на языковом, так на ментальном уровне. Меня он даже обнял, расчувствовавшись, что-то приговаривая на немецком. Единственно, что понял, так это:

— Зер гут, Фальке, зер гут!

— Херр Отто очень сожалеет о постигшей вас утере, — синхронно переводил лекарь. — и со своей стороны обещает помочь и составить протекцию, буде вы решите остаться здесь.

— Не, Антон Сергеевич, давайте домашнюю заготовку, что я очень благодарен, но решил попробовать свои силы в предпринимательстве!

По мере того, как лекарь рассказывал ему о моих намерениях, Отто начинал поглядывать на меня со всё возрастающим интересом, не забывая высказываться:

— Зер гут, Фальке, зер гут!

Потом влупил кулаком в стену, зычно крикнув:

— Фетька, комм цу мир!

Незамедлительно появившемуся Федьке что-то приказал, при этом Антон Сергеевич повеселел и водрузил принесенный из дома сверток на массивный стол хозяина, переведя мне:

— Сейчас Дитрих придет, сын достопочтенного Отто! Завод вам покажет и всё вот это, а мы пока тут посидим, поговорим. Вам же интересно было, херр Герман, как тут всё устроенно?

Я только кивнул, а тут и Дитрих пожаловал — точная копия отца, лет навскидку не больше двадцати пяти. Только что не лысый пока. Отто представил сына, лекарь меня и обменявшись с Дитрихом чопорными полупоклонами понял, что знакомство состоялось. Тут же нас без церемоний выставили на улицу и Дитрих, скорчив покровительственную мину — повел меня на экскурсию.

— Я горное училище в том году закончил, в Санкт-Петербурге! — Сразу же зпохвастался Дитрих, едва мы остались вдвоем. — А вы, херр Герман, какое образование получили? Папенька прочил вас на заводе устроить…

— У меня только домашнее, да по верхам нахватался в Европах всякого. Дитрих, а расскажите, пожалуйста, про учебу в горном университете⁈ Трудно пришлось, какие предметы изучали?

Мой интерес был неподдельным, и в самом деле — очень любопытно, какой сейчас уровень образования. Поняв это после первых же уточнений и наводящих вопросов — Дитрих с жаром принялся рассказывать о проведенных годах в стенах альма матер. По ходу показывая завод и его основные сооружения.

И если производство конца восемнадцатого века не особо впечатлило, то по мере рассказа Дитриха о своей учебной программе — меня всё больше накрывало комплексом неполноценности. Арифметика и алгебра, геометрия и маркшейдерское искусство, минералогия и металлургия, рисование, химия, механика и гидравлика, физика — это если в ПТУ такому учат, то что преподают в университетах⁈ Насел на Дитриха, выясняя уровень его знаний и понял — учили его на совесть.

А он, в свою очередь, после моих расспросов — уже и на меня не так свысока стал поглядывать. Нашел родственную, а главное — позарез необходимую мне душу! Забросил удочку на предмет частных и оплачиваемых консультаций для малого бизнеса, нацеленного на инновационные технологии и смог уже его заинтересовать, немного приоткрыв свои задумки, без конкретики, правда, пока — промышленный шпионаж не вчера появился…

— А давайте на ты, герр Фальке! — В конце концов первым, как старший, великодушно предложил Дитрих, протягивая руку.

— Заметано, — Ответил на рукопожатие. — значит, в ближайшее время пока займемся мылом, я тебе примерные технологии и пропорции подскажу, с тебя по реактивам идеи и советы! А человек, что будет непосредственно эксперименты проводить — есть, и даже грамотен!

— Мне больше интересна твоя идея про так называемый цемент, — практичный немец (хотя какой он немец, большую часть жизни в России прожил) сразу ухватил суть, а главное, коммерческий потенциал сухих смесей и их использование. — но и химия мне интересна, так что к твоим услугам, дашь знать, когда понадоблюсь!

Тут только заметил, что увлекшись беседой, мы уже не первый круг наматываем по заводскому двору. А рабочие заводские что-то не видать, чтоб вкалывали как каторжные. Оживление некоторое присутствовало у кузнечных молотов, а вот показанные Дитрихом домны — простаивали. Спасибо экскурсоводу, просветил: известного мне круглосуточного производства нет пока, да и большая часть работ завязана на сезоны года и крестьянские нужды. Так железо плавят и выделывают в основном с поздней осени, торопясь заготовленную руду переработать до наступления весеннего половодья, когда вся продукция сплавлялась барками по Аю. А летом вообще жизнь заводская погружалась в анабиоз — приписные крестьяне занимались огородами и полями, как и вольнонаемные работники.

Расстались совсем по приятельски — Дитрих как раз хвастался имеющейся подзорной трубой и обещал весной, как вода прогреется, показать где девки купаются голышом, не ведая о достижениях технического прогресса. Как вдруг оборвал рассказ и совсем неподобающе недавнему ученику горной академии взревел на весь заводской двор:

— Куда⁈ Какого хуя⁈

После чего скомкано попрощался, заверив что все предварительные договоренности в силе и бросился к замеченному им непорядку, устранять. Не иначе — рабочие технику безопасности нарушили, или скомуниздить чего пытались. А я, обрадованный новым знакомством (и его пользой, чего душой кривить) — расчувствовался: вот вроде конец восемнадцатого века, а сейчас чем-то родным повеяло, атмосфера как в моем строительно-монтажном управлении, когда я там в молодости практику проходил…

Вернулся в контору, и лекарь, и мастер встретили меня с таким оживлением, что к гадалке не ходи — пьянствовали. Впрочем, на это же намекал накрытый стол. Поблагодарил Отто со всем уважением, попросив Антона Сергеевича перевести, ну и по поводу сына высказался, что рад знакомству, отличного специалиста вырастили, херр Эверсман и всё в таком же духе. Думая улизнуть до дома, но не тут-то было — заставили присоединиться, ладно хоть пить пришлось символически, да и они не настаивали особо, а вот пообщаться пришлось.

Лекарь по пьяни уже выложил о том, что будет моим опекуном, и про совместный бизнес планируемый намекнул скорей всего. Мне подмигнул и с радостью заявил, что херр Отто поможет нам со всеми начинаниями всем, что располагает, за скромный прайс. Сам Отто, развалившись на стуле на это добродушно прогудел:

— Я, я, мин херц!

И ещё что-то добавил по немецки, Антон Сергеевич перевел:

— Для единственного сына своего старого друга — поможет всем, чем сможет! — И тут же икнув, добавил. — И вы мне, херр Фальке, сейчас как сын!

Ну тут понятно, что накидались основательно, буркнул вполголоса, чтоб не услышали:

— Батя алкаш — горе в семье! — И уже специально для лекаря. — Антон Сергеевич, я сегодня в госпитале перекантуюсь, не теряйте!

Тот с негодованием принялся возражать, что согласно нашим договоренностям я могу прямо сейчас переезжать к нему, мне и комнату уже подготовили по его распоряжению. Отто тоже возбудился — еле отбился от них. На улице подошел к Демьяну, уведомил его что домой направляюсь, тот пресек мои поползновения идти пешком, сказав что отвезет и заодно перекусит, этих ещё не скоро по домам развозить. Ну хоть разъяснилось, что конный выезд на завод с визитом был вызван не этикетом, а практической необходимостью.

— Антон Сергеевич то наш с Отто часто так? — Уточнил у Демьяна.

— Так с самого приезда кумпанействуют, два года почти. Два или три раза в месяц…

Следующий день оказался не менее насыщенным: переехал к Антону Сергеевичу, а на дворе госпиталя два привлеченных Демьяном плотника и два разнорабочих принеси-подай — начали строительство сарая мыловаренного. Ну и я там же присутствовал, любопытствуя: делегировать полномочия Демьяну окончательно всегда успею, а пока будет не лишним самому понаблюдать. Впрочем и без дела не сидел, ближе к обеду привезли первые сани, нагруженные кирпичом для печи будущей, так что не выдержал и помог разгрузить (игнорируя возмущение Демьяна), складывая их в аккуратный штабель внутри намеченного периметра для сарая. А наемные работники копали ямы и устанавливали опорные столбы, в общем — работа спорилась.

А за обедом, уже в новом доме, Антон Сергеевич заявил:

— Мы приглашены, херр Фальке, с визитом к Татьяне Терентьевне Лугининой, завтра к обеду!

— Началось… — вздохнул я.

— Да, — подтвердил лекарь. — вся неделя будет занята, сами же говорили, что с купцами необходимо налаживать сношения…