Кобчик

Глава 16

Глава 16.

— В Санкт-Петербург поеду! — Объявил Лугинин, после того, как позавтракали, закусывая пиво моченым горохом. — Вот только домны запустим в ноябре, изделают мясокруток, скороварок и санный путь установится. Буду хлопотать об привилегиях, пока нас, как вы выражаетесь, херр Германн — на повороте не обскакали!

Лекарь от этой новости заерзал на лавке, прям распирало осчастливить общественность, пришлось осадить:

— Даже не думай, Антон Сергеевич! Мы как договаривались: соберёшь и задокументируешь основательную статистику, от и до. В том числе и по детской смертности, и по средствам гигиены в профилактике различных заболеваний! А мы Лариона Ивановича попросим нижайще, чтоб он нам микроскоп привез из столицы, тогда наглядно увидишь, как микробы от мыла и дезинфекции мрут. Графиков начертим, диаграмм разных и уже со всеми козырями можно будет бодаться с корифеями, которым все наши нововведения — как кость в горле окажутся…

Неймется ему и в чем-то понимаю — первые успехи окрылили, да и у Аксиньи статистика по роженицам (пусть и не очень пока большая) — внушала оптимизм. И это ещё не начали в полной мере испытывать ацетилсалициловую кислоту, что в коре ивы содержится — ждем дождей и похолодания, когда простудные заболевания и ОРВИ разгуляются. Да у меня лежит под замком почти килограмм кустарного героина, что-то я разошелся с маком — посадили гораздо больше, чем требовалось для собственных нужд и уж тем более для первых опытов.

Мало того, что мучает моральная сторона вопроса, так уже два раза кошмары снились с патрулем госнаркоконтроля из будущего. Столь мощный опиоидный анальгетик, несомненно — спасет множество жизней, а если ещё его применять по уму и вкупе с дезинфекцией и стерилизацией хирургического инструмента… Да этот опыт обкатать в условиях военного конфликта…

Плюсы перевешивали минусы от неизбежного злоупотребления, но вот опасался того, что сразу же всё это утечет к вероятному противнику. Так что приходилось осаживать опекуна: пусть вначале сами методики лечения комплексные отработают, обобщат опыт и технологии, затем уже можно врываться и шокировать медикусов современных…

— Сепараторы эти тоже надобно показать, — Продолжил купец. — чтоб одной зимой все сделать, сможете несколько для показа сделать?

— Сделают, дорого выйдет, раз штучное производство, но будет несколько рабочих экземпляров, там ничего сложного. — Успокоил купца, про себя радуясь такому повороту, привилегии, даже если не на всё получится оформить — очень замечательно!

— А главное, херр Герман — мыло!

Уже линейку из нескольких сортов мыла у меня варили: детское, хозяйственное простое, дегтярное и антипаразитное «Кобчик». И три вида туалетных: без всяких добавок и со скрабом из семян мака и льна. Производство расширилось и всё равно не удовлетворяло возросший спрос, да и упиралось во многом в недостаток сырья. Не зря я свиноводством озаботился, не просто так — тяжело в округе с ними, тут и старобрядцев много, которые свиней за нечистое животное считают, и башкиры по соседству не спешат их разводить.

А Лугинин всё это время присматривался к мыловарению и торговле растущей и даже больше, как сейчас выяснилось — сделал предложение, от которого невозможно отказаться.

— Мыслю, херр Герман, подобный сараи для варки мыла при своих мануфактурах поставить! — А губа то не дура у купца, просчитал все затраты на обустройство нехитрого производства, вероятную прибыль и отсутствие конкуренции (мыло то наше — получше привозного выходит) и решил ковать железо, пока горячо. — Не подумайте, вас не обижу, чай породнимся скоро! Привилегии на ваше имя всенепременно будут! И пора бы вам свое предприятие наименовать благозвучней, навроде «Мыло парижской фабрики Германа Фальке»!

— В топку Париж и иноземщину! Пусть будет фабрика «Сокол», а с вами, Ларион Иванович — заключим договор франшизы!

Ещё часа полтора рядились, обговаривая все условия сотрудничества: за оставшиеся до отъезда полтора-два месяца следовало обучить на практике несколько людей купца (а я им ещё и документацию обеспечу, не зря вся технология мыловарения расписана поэтапно), и ещё Ларион Иванович просил как можно больше мыла для демонстрации предоставить — по приезду в столицу, дабы время не терять.

— Сделаем, я ради такого даже ещё один сорт запущу, для состоятельной публики — с кофейным жмыхом!

Спустя несколько часов и опустевших кувшинов пива (я не притрагивался, ограничиваясь квасом) — ударили по рукам, сговорившись перед отъездом Лугинина и этот договор оформить на бумаге. Про вчерашнее задуманное сватовство я не заикался, но Ларион Иванович, как оказалось — ничего не забыл:

— Александре Максимовне я свою родительскую воля сегодня же объявлю, супротив не пойдет! Но вы, херр Герман, обождите пока недельку с визитами, пусть перебесится. А перед отъездом и сладим всё честь по чести, обручитесь, да я на вас купчую оформлю, те двести тысяч десятин в Куваканской волости! — И хитро улыбнувшись, добавил. — Четыреста рублей в семьдесят пятом году отвалил за покупку! А завод сразу после свадьбы!

За такое дело не грех было и выпить пива, немного. Надо обязательно Казачихину, исправнику уездному, выказать благодарность — мыла отправить и дистиллятов качественной очистки. Каторжане по его ведомству проходят и где именно они будут работать — в его ведении, так что такие связи стоит всячески укреплять.

О многом ещё не договорились, заикнулся было о том, что нам позарез нужно из столицы привезти, включая мало-мальски грамотных людей, которых завербовать получится, на что купец отмахнулся:

— Давно о сём и в Тулу отписал, и в Москву, и в Санкт-Петербург! О делах потом, сейчас надо решить, как вы дальше жить будете, чай Александра сейчас дворянкой по мужу станет, не зря растили, души не чаяли!

Ну да, Ларион Иванович с моим опекуном с азартом заняты обсуждением грядущих празднеств: вначале обручение, затем венчание и сама свадьба, как апофеоз всего. Лишь бы не подрались в процессе, вон как спорят, и пиво хлещут словно квас…

Оставил их наедине, а сам кликнул Демьяна и отправились в поселок осмотреть школу, всё-таки у меня в планах было как можно больше учеников с этого учебного года привлечь, боюсь — не хватит старого здания. Всех детей крестьянских надо обязательно через начальное школьное образование провести, в том числе из Соколовки. Будут весь учебный год с начала октября по середину апреля жить на Уржумке, распределю по семьям, а уж Аксинья с Демьяном проконтролируют, чтоб их не обижали. Ну и придется материально поощрить тех, кто приютит учеников, но об этом потом подумаем коллективно.

— Я конечно извиняюсь, но это звиздец натуральный!

Постройка, в которой располагалась школа и издалека выглядела неказисто, больше ассоциируясь с бараком, а вблизи и вовсе производила впечатление убожества. Ну вот как здесь детей учить разумному, доброму и вечному⁈ Так, вчера с Ларионом Ивановичем договорились о совместном финансировании образования и даже по рукам ударили, так что развернемся!

— Демьян, месяц у нас на то, чтоб поставить три избы больших и отопление сделать. Это подновить, — ткнул пальцем в сторону барака. — внутри всё вычистить, постелить полы и поставить печь капитальную, будет столовая! Придется стеклом пожертвовать, как чувствовал — заказал с запасом на окна. И вывеску первым делом сделать: «Общеобразовательная начальная школа имени купца 1-й гильдии Л. И. Лугинина»!

Через неделю Ларион Иванович посетил грандиозную стройку, где не только мои крестьяне ударно трудились, но и наемные работники (своих-то с кровью от сердца оторвал, но без школы будущего не видать), походил в задумчивости, почесывая затылок и сокрушаясь:

— Траты-то какие, херр Герман! — Затем опять покосился на вывеску и смягчился. — Впрочем, надеюсь, что вы знаете, что делаете…

Убедившись, что процесс пошел — позвал Лариона младшего и съездили с ним в Соколовку, где сразу объявил Прошке:

— На носу зима и вы у меня торжествовать будете! Десяток мужиков отбери, из тех кто косячит и с ленцой работает, заберу завтра с собой на комсомольскую стройку века. Буду перевоспитывать под неусыпным надзором!

Обговорили с ним процесс отправки детей на учебу, условия их проживания, Прохор сразу вник в перспективы, жалея что свои у него по малолетству пока не подходят для школы. Переночевали в Соколовке, не поленившись вникнуть, как у них в целом дела идут и ранним утром отправились домой, сопровождая назначенных старостой крестьян на стройку.

Помимо стройки пришлось и подготовкой преподавательского состава заниматься, о составлении полноценной учебной программы и речи не шло, будем по ходу корректировать. Пока наметили несколько направлений в обучении сверх уже существующей системы образования: медицина, основы сельского хозяйства и непосредственно производство, непременно с практическими занятиями. Будем прототип ПТУ многопрофильного создавать, отталкиваясь от существующей материально-технической базы и носителей знаний, которые смогут их передать детям…

Две недели пролетело с той субботы, когда в предбаннике обсуждали школу нового типа и вот уже три аудитории заводят под крышу и с учителями более-менее определились, а с Александрой так и не объяснился. Поэтому её эффектное появление на стройке стало неожиданностью: прискакала на лошади, не глядя бросила поводья работнику, шлаза блестят и решительным шагом ко мне направилась:

— Добрый день, херр Герман! — Взяла меня под руку и ласково выговаривая — увлекла от настороживших уши строителей. — Что ж это вы и в гости не ездите, и избегаете невесту? Добился своего⁈

— Александра! Давайте сразу обговорим, если я вам настолько не по нраву — неволить не буду! Можно и развестись потом, коли не сложится!

— Я тебе разведусь! — Ткнула локтем в бок, я и не заметил, как на ты перешли. — В общем так, Герман, я как твоя невеста тоже хочу детей учить! Зря меня что-ли с детства тиранили, буду первый класс чтению и письму наставлять! Дед сказал, что это с тобой обсуждать надобно, обсудили, надеюсь⁈

— Я только за, — сжал покрепче её руку, не отстранилась. — это ты хорошо придумала и видеться чаще будем!

— Пфф! Герман, жду вас в гости в ближайшее время, помните, вы самолетики нам показывали? Вот ещё что-нибудь придумайте в таком же роде, чем детей можно заинтересовать и непременно покажите! С Ларионом ведь не разлей вода стали, а мне тоже интересно, займите и меня чем-нибудь!

— Пожалуй и придумаю, — согласился. — воздушные фонарики можно сделать, они летать будут благодаря теплу от огня, на манер настоящего воздушного шара.

— Тогда всенепременно жду! — Церемонно раскланялась Саша, пародируя манеры своей бонны Беатрис и подмигнула, мило улыбнувшись. — Спасибо что заступился, Герман!

Александра уже покинула стройку и тут только до меня дошло, за что благодарила — я ведь в бане настаивал, чтоб в отношении будущей невесты прекратили применять телесные наказания…

Как дела на личном фронте пошли на лад, так словно крылья за спиной выросли, и даже неизбежный переход в православие не очень тревожил. К Лугининым отныне через день ходил, своеобразный негласный клуб устроили, где занимались с будущими учителями: Антоном Сергеевичем, садовником Левонтием, Ларионом, Дитрихом и прежними преподавателями из заводского управления. Саше особое внимание уделял, ей самой тринадцать лет (тут она всегда протестовала, стоило об этом упомянуть: «Четырнадцать в январе будет!»), как её воспримут ученики?

Со всеми этими хлопотами даже пришлось ежедневные тренировки сократить, теперь с Ларионом только через день выбирались к казакам. Вот он, в отличие от сестры — не особо горел желанием учительствовать, бурчал периодически, что не лежит душа. Ничего, первое время поможет, а там или втянется, или кого другого привлечем, если не пойдет. Пока хоть бурчит, но с тем, что учить детей надо — согласен, перспективу понимает…

Первое октября и открытие школы отметили с размахом, как мне шепнул Демьян:

— Не хуже, чем первый пуск домны празднуем!

Лариону Ивановичу спасибо, я первую школьную линейку немного по другому представлял. Вездесущий Никодим отслужил благодарственный молебен, на небольшую площадь перед школой, забитую родителями учеников (не стал жлобится и поспособствовал тому, чтоб из Соколовки смогли приехать родственники школяров — пусть своими глазами посмотрят, как и в каких условиях дети будут жить и учиться, а то надумают там от неизвестности, а ещё больше домыслят) и просто любопытствующими заводчанами выкатили несколько бочонков хлебного вина, на сколоченные из досок столы выставили нехитрую снедь. Приказчики и десятники выбили у бочонков дно и принялись разливать по подставленным чаркам

— Детей ведем в столовую! — Приказал я, внося правки в регламент праздника. — Там их покормим! Проходим ребятня, не задерживаемся, пшеничные калачи остынут!

Немало копий сломали в процессе обсуждения, стоит ли учить совместно девчонок и мальчишек, однако удалось настоять на своем и сейчас смотрел, как едва разместившиеся в разом ставшей тесной бывшей школе ученики сметали со стола калачи, моченую бруснику и клюкву с малой толикой меда. Но вот подрастающее поколение насытилось и пока робко зашушукалось, можно и первый урок начинать, вводный.

— Итак, дети, как вы успели заметить — школа отныне новая! И учить вас будут по другому, добавятся предметы и время обучения! Но и кормить вас будут тоже каждый день! А на третьем классе учеба не закончится, но только для тех, кто покажет способности и усердие, поднимите руки, кто считать умеет!

Да, из старого состава, кто в прошлом году обучался — мало детей было, новеньких в несколько раз больше. Причем у нас тут не только крестьяне, а из мещанских и купеческих детей добавилось учеников, благодаря политике открытых дверей. Руки подняло едва ли два десятка, ну что, попробуем разговорить этих:

— Вы заводских рабочих дети, не первый год учитесь, верно? — Дождался утвердительных кивков и продолжил. — Кто знает, сколько ваши родители получают на заводе?

Воцарившаяся тишина смутила, но вот один из мальчишек вытянул руку и дождавшись разрешения говорить — высказался:

— Тятька мамке-то не говорит, скока получил, а нам и подавно!

Ладно, такого развития я не ожидал, но по своему подготовился, заглянув в ведомости по зарплате на заводе. Просветил детей, сколько за год получает ученик, рабочий, подмастерье и мастер (десятников, учетчиков, писарей и приказчиков оставил на потом) и предложил пересчитать эту оплату по месяцам — знающие счет тут же принялись загибать пальцы. Эх, а хотел ведь ещё чтоб дети пересчитали заработную плату в основных продуктах питания, наглядно и на пальцах разъяснив разницу между квалифицированным трудом и подсобными работами…

— Герман, там писец какой-то! — Шепнула Александра, кивая на окошко, за которым продолжало разгораться веселье, уже и песни затянули. Лексикон у Сашеньки после двух недель частого общения со мной претерпел некоторые изменения… — Давай их уведем на эту, на экскурсию, вот! Да хоть к нам, Левонтий им оранжерею покажет, про сад расскажет, а я распоряжусь, чтоб после угостили!

— А Татьяна Терентьевна не заругает? — Засомневался я.

— Пусть только попробует! Да и ты потом возместишь! — Коварно улыбнулась будущая невеста. — Пошли-пошли, я ещё в Туле на такие праздники насмотрелась! А у меня как раз дома и самолетики и несколько воздушных фонариков есть, займем детей до вечера!

Вот не зря она мне с первого взгляда понравилась! И хорошо, что почти все учителя в сборе, быстро договорились, вывели детей, построили в колонну и направились в усадьбу. Татьяна Терентьевна, как мне кажется — такому нашествию не обрадовалась, но не показала виду. Пошептались с Александрой и нас всем скопом запустили на территорию, где детей разбили по классам и развели в разные стороны, чтоб не допустить скопления критической массы, при которой дети становятся неуправляемыми. Тех, кто постарше — забрал Левонтий:

— Пойдемте смотреть оранжерею, кто чего сломает — руки вырву!

Разобрали детей, даже Ларион, сжалившись надо мной — забрал себе предназначавшихся мне, дал время передохнуть и осмыслить, почему всё пошло не так. А я, выдохнув с облегчением — пошел извиниться к хозяйке, что вот так нагрянули без предупреждения. Татьяна Терентьевна извинений не приняла:

— Бросьте, херр Фальке, не чужие люди! С вашим появлением как при покойном Максиме Ларионовиче оживилось всё. Тот тоже завсегда с друзьями как приедет…

Молодец, Александра! Сменил Лариона, научив детей играть в «сифу» и «слона», сам с ними побегал, ближе к вечеру детей накормили не скупясь. Вернулся домой сам Ларион Иванович, изрядно навеселе, махнул детям, присмиревшим при его появлении:

— Играй, детвора! А завтра за учебу чтоб принялись со всем прилежанием!

Вспыхнуло солнце закатом, на дворе благодать, Александра толкнула, вырвав из задумчивости:

— Герман, не спи! Давай скажи что-нибудь напутственное, запустим фонарики и по домам всех отправим, и они умаялись, и мы вымотались!

Мучить детей длинной речью не стал, у них и без этого сегодня масса впечатлений. Поздравил ещё раз с первым учебным днём, наказав учиться прилежно, покосился на Сашеньку, которая в нетерпении возилась с принесенными их дома воздушными фонариками (семь штук всего сделали из вощеной бумаги, для горелки использовав залитую стеарином тряпицу) и закруглился. Детям на мою речь было параллельно, но хоть из вежливости выслушали, не шумели. А вот Александру с фонариками встретили радостными возгласами, словно и не бесились весь день, какие энергичные!

А уж какими криками они провожали взлетевшие в темнеющее осеннее небо фонарики! Да что там дети — прислуга высыпала во двор и все домочадцы! Праздник удался, особенно с такой эффективной концовкой! Детей направили по домам, блин, моим ведь еще два часа до Уржумки плестись, если пешком. Родители их начало учебного года отметили на славу, по всей видимости, и про них забыли… Заметался было, чтоб решить вопрос, но успокоил Захар, заведующий у купца службой безопасности:

— Не беспокойтесь, барин, на телегах отвезут, Александра Максимовна заранее распорядилась!

А Татьяна Терентьевна приказала накрыть столы на воздухе и повечерять почти-что в семейном кругу: прислуга вынесла и раздула самовар (не зря Лугинины из тульских купцов ведут родословную), застелили скатертью стол и принялись споро выносить из дома различные кушанья, не все значит — дети смели. Однако насладиться вечерней идиллией в полной мере не получилось: вначале набатом неожиданно грянул церковный колокол, затем у пруда, как раз недалеко от храма разгорелось зарево. Вот тебе и последствие праздника, не иначе как с пьяных глаз подожгли что-то, налицо неосторожное обращение с огнём! Это соображение я не преминул высказать вслух, назидательно добавив:

— Техника пожарной безопасности пишется кровью и угоревшими при пожаре!

— Герман! — Сзади подкралась Александра и мурлыкнула на ухо. — А давай я к тебе сегодня перееду, прямо сейчас и выедем⁈

— Саша, а как же правила приличия, что дед скажет с бабушкой⁈ Я-то не против!

Она лишь глубоко вздохнула, что-то пробормотала о непроходимой немецкой тупости, но от меня не отошла, прильнула прямо, приобнял её. Тут и новости подоспели, казак подскакал и не слезая с лошади — крикнул через ограду:

— Батюшке Никодиму сарай сожгли! Растащили ограду баграми, только сарай и сено заготовленное вспыхнуло, не залить! С неба огонь наслали!

В голове забрезжило смутное понимание, кто это наслал огонь с неба, а я-то ещё радовался, что фонарики в сторону пруда летят. Не все долетели, получается…