Кобчик

Глава 6

Глава 6.

В понедельник Демьян, предупрежденный загодя с вечера — разбудил меня пораньше. Наскоро умылся, почистил зубы под уж привычный утренний перезвон колоколов и кивнул головой старому солдату (сорок четыре года стукнуло Демьяну):

— Ну пошли?

— Погодь, барин, — Демьян полез под лавку, выудил оттуда пару сапог и протянул мне. — Вот так-то лучше будет, чай в церкву идем!

— Это что, — удивился я, переводя взгляд на родные лапти, скорее даже на «Мерседес» в мире лаптей: с кожаной подошвой и подобием стельки из грубо свалянного войлока и вместо лыка сплетенных из кожи. — ты хочешь сказать, что у меня сапоги были, а я тут в лаптях ковылял?

— Расточительство это, в юфти по двору ходить, лапти в самый раз. — Наставительно проворчал Демьян. — Кто вас тут видит в лаптях-то. А про сапоги, нешто, опять запамятовали?

Спорить с этим скопидомом не стал, еле втискивая ноги в портянках в «новые» сапоги. То ли выросли ноги так, пока болел, то ли мой немец предпочитал носки, которые меня совсем не впечатлили — отдал их Демьяну. Вот ещё одна статья расходов нарисовалась: обувь и одежда, гардероб придется менять под свой вкус. А цены на одежду и обувь сейчас кусаются, мои шмотки если продать по нормальной цене — можно домик в деревне купить и скотиной обзавестись, как меня тот же Демьян просветил. Издержки кустарной мануфактуры, про ширпотреб и массовое производство в России ещё речи нет.

Сегодня у меня конец карантина, лекарь ещё вчера дал добро на свободный выход в поселок и после обеда вместе с ним идем на завод — к Отто. Будет Антон Сергеевич переводчиком в разговоре с «моим соотечественником». Ну а до обеда у меня свои планы и сейчас — посещение церкви. Демьян вчера, услышав о моем желании вместе с ним пойти на утренне богослужение — поскреб в затылке, засомневавшись:

— Ты ведь барин лютеранской веры, али католической? Энто у батюшки надо спросить позволено ли на богослужение…

— Бог один, Демьян! — Я потрогал приготовленные на этот случай пять рублей серебром в отдельном кармане. — А Никанор ваш вполне вменяемый батюшка, вот увидишь, ещё все наши начинания благословит и освятит!

Не на шутку раззадорил любопытство Демьяна о неких планируемых начинаниях, да так что он весь вечер крутился вокруг меня, но на все заходы и вопросы пока получил один ответ:

— Всему своё время!

Я ещё и сам не знаю, с чего начну, но начну обязательно! Пусть стартовый капитал пока смешон, зато есть идеи и их техническое решение, сейчас самое главное — кадры. И Демьян один из тех людей, что мне пригодятся. Он даже грамоте оказался обучен — прочитанный мной роман о Робинзоне Крузо сейчас читает, сопровождая прочитанное язвительными комментариями. В основном — недоволен количеством роялей, выпавших на долю моряка. А я смотрел на склонившегося над книгой Демьяна и размышлял, не вдарить ли по почтенной и неискушенной публике приключенческим романом, за авторством вот этого солдата в отставке? Ладно, эту идею пока придержу, до установления более доверительных отношений, а там долгими зимними вечерами напишу чего-нибудь, на основе воспоминаний Демьяна о солдатчине…

По примеру сопровождающего — перед входом троекратно перекрестился, сняв шапку и вместе прошли в храм, где наши пути разделились. Сословное общество во всей красе: чистая публика отдельно, смерды в стороне. А работники завода — на работах, для них утренний звон церковных колоколов — как заводской гудок. Я протиснулся поближе к Антону Сергеевичу, раскланялись церемонно и он шепнул с улыбкой:

— Ваше появление, херр Фальке, вызвало интерес у достопочтенной публики. Дворян у нас мало, больше купцов и чиновников при заводе, так что ждите интереса со стороны общества, сами понимаете — развлечений в нашем медвежьем углу мало…

Это я уже и сам заметил, без пояснений. Собравшие перешептывались, бесцеремонно меня разглядывая, а две довольно симпатичные девицы рядом — строили мне глазки, мило улыбаясь. Ещё духота в церкви, я вспомнил свой внешний вид, который пока видел лишь как отражение в воде, с досадой сразу же обратив внимание на некую лопоухость, что ещё больше подчеркивала наголо обритая голова и смутился окончательно. До предательски загоревших мочек этих самых лопоухих ушей.

Девицы, строившие мне глазки — синхронно прыснули в ладошки, о чем-то пошептались и принялись стрелять в меня глазами с утроенной силой, не забывая улыбаться и делать вид, что и сами смущенны не меньше моего. Вот ведь чертовки! И это в храме господнем! Смутили меня на ровном месте до того, что пришлось отвернуться и сделать вид, что поглощён изучением иконостаса.

Да что это со мной происходит⁈ И тут же пришел ответ, в виде переделанного стихотворения из детства: «Как я рад, как я рад, здравствуй снова, пубертат!» Против физиологии не попрешь, а мой организм — это тело подростка, которому ещё и шестнадцати не исполнилось. Тут весь накопленный жизненный опыт бессилен, когда гормоны с головой захлестывают. Надо в оба смотреть, а то моргнуть не успеешь, как уже тащишь одну из этих смешливых девиц под венец…

Вся торжественность заутрени пошла коту под хвост, ориентируясь на лекаря — я крестился и кланялся, а голову заполняли отнюдь не благостные мысли, а самые что ни на есть греховные. Едва закончилась служба и народ потянулся на выход, с облегчением оживленно переговариваясь — я позорно сбежал, протискиваясь к Никанору, подальше от девиц этих. Только кивнув на прощание напомнившему мне Антону Сергеевичу:

— Не забывайте, херр Герман, после обеда у нас визит к херру Отто!

Батюшка моё появление встретил с некоторым недоумением, которое моментально превратилось в участие и внимание, стоило мне выложит на стол скромную сумму «на нужды прихода и паствы». Серебряные монеты испарились моментально, как реквизит у фокусника, а батюшка в порыве чувств — осенил крестным знанием и благословил. А я всего-то поставил его в известность, что намерен осесть здесь на постоянное место жительство, заняться ремеслами и мануфактурой, ну и высказал надежду на взаимопонимание и всяческое содействие в начинаниях.

Осталось навести мосты с заводским начальством, а так же с исполнительной и законодательной властью, вернее — с её представителями на местах. Но за этим дело не заржавеет, думаю — в течении недели познакомлюсь со всеми значимыми фигурами здешнего общества, не без помощи Антона Сергеевича. Коррупция как она есть, но если хочу чего-нибудь добиться — следует играть по негласным установленным правилом, не в том я положении, чтоб их грубо нарушать.

На выходе из церкви меня дожидались Аксинья и Демьян, барин соизволил после церкви посетить богадельню. Нет, не с целью облагодетельствовать сирых, убогих, сирот и калечных, а оценить трудовой потенциал. По словам той же Аксиньи, финансирование богадельни было скудным и непостоянным, приписанные к этому заведению выкручивались как могли, по мере сил подрабатывая то на сезонных работах, то на подхвате. Кто был в силах, разумеется, вот и решил самолично оценить трудовой резерв возможный.

Сходил называется… Небольшой дом, гораздо меньше нашего гошпиталя — вмешал двадцать разновозрастных постояльцев, я как шагнул в любезно отворенную дверь, пригнувшись вошел в сумрак помещения со спертым воздухом, двухъярусными нарами и копошащимися на них детьми и недвижно лежащими рядом немощными — так сразу на выход повернул.

— Как же вы так живете⁈

Риторически вопросил Аксинью, на что та лишь плечами пожала. Понятно, что не от хорошей жизни они все там вместе собрались. По новому взглянул на неё со всё возрастающим уважением — не только себя блюла в таких условиях, но ещё и по мере сил заботилась о своих соседях.

— Ладно, пойдемте домой завтракать…

Всех сирых и голодных мне не накормить, но вот основную часть жителей этой богадельни постараюсь привлечь к работам, по возможности. И на Аксинью с Демьяном есть определенные виды, вот и сейчас смотрю на них — идут чуть в стороне от меня и только что за руки не держаться.

— Демьян, а Демьян, а чего вы с Аксиньей не поженитесь?

Вроде вопрос простой задал, а Аксинья чуть ли не в слезы, да и Демьян насупился и волком глядит. И молчат, решил додавить:

— В блуде ведь жить не по христиански!

— Не блудим мы! — Аж рявкнул Демьян, перекрестившись, тут же добавив. — Вот те крест!

— Ну это пока не блудите, — успокоил их я. — видно же, что до первой оттепели весенней. Ну так что вам мешает создать ячейку общества, Демьян?

Демьян ещё больше замкнулся, зато словно прорвало Аксинью. Так я узнал, что она бесприданница, а Демьян, хоть и отставной солдат, но постоянного и стабильного заработка, достаточного для создания семьи и обзаведения хозяйством не имеет.

— А Антон Сергеевич что же, — удивился я. — ты же у него в работниках, не платит разве?

Оказалось что платит, как с неким довольством заявил Демьян:

— Когда рубль с полтиной за месяц, а когда и два! — И тут же понурился. — Токмо ни дом не купить, ни скотиной обзавестись на энти деньги, а без свово дома какая семья?

— Резонно, — согласился я с его доводами. — но хочу вас обрадовать, если пойдете ко мне работать, ссужу вас и на дом, и на свадьбу! Без процентов, отдадите со временем, буду вычитать из заработанного.

Оба уставились на меня с недоверием и надеждой и тут же последовал шквал вопросов, что и как. Демьян считал себя обязанным лекарю и уходить от него не хотел. Успокоил его, что пока сможет совмещать обязанности, а там разберемся. Я вообще держал в голове, что Антон Сергеевич, уже не раз предлагавший мне то кров, то помощь — примет в моих проектах самое деятельное участие, осталось только договориться. С его стороны, особенно после подсказок по поводу дезинфекции и прочего — интерес просматривался явно.

— Вам сколько надо для полного счастья-то? — Наконец озвучил я главный вопрос, с которого и следовало начинать.

Будущие молодожены тут же отстали и ожесточенно шепча принялись спорить, вплоть до самого гошпиталя. Уже у ворот во двор ускорили шаг, догнав меня и Демьян, как будущий глава семьи — озвучил, как в прорубь нырнул:

— Сто рублев, Ваше Благородие! — И тут же поправился. — Но можно и в восемьдесят уложиться, коли продолжу у Антона Сергеевича служить и вы не меньше положите! У меня тут заморока небольшая, только печь раз в день протопить, да присматривать за двором!

Можно сказать, что договорились к обоюдному согласию, посоветовал пока цветущей от счастья паре не распространяться о намерениях создания малого бизнеса под мои патронажем, ещё не всё решено окончательно. Позавтракали, Аксинья опять убежала, а я, пропустивший сегодня зарядку — отправился во двор наверстывать, заодно прокручивая в голове предстоящий разговор с лекарем. Хотел ведь отложить его до знакомства с Отто, но как не крути — не лежала душа не при каких раскладах идти мало того что на архаичное производство, так ещё и изначально на подневольную должность.

Зуд деятельности словно охватил, засиделся во время вынужденного карантина. После зарядки — не стал задерживаться на обед в гошпитале, а решил сразу пойти к Антону Сергеевичу. Демьян вызвался сопроводить, хотя дом лекаря, где он квартировал — был виден со двора. Волнуется, впрочем, и я на взводе. Вроде продумал всё, а всё равно мандраж присутствует.

Антон Сергеевич нашему приходу обрадовался, заметив что я вовремя — как раз к обеду, который он с удовольствием со мной разделит. Отказываться не стал, с порога заявив, что у меня к нему серьёзный деловой разговор.

— Отлично! — Потер руки лекарь. — Вот за столом и поговорим, тем более и у меня, херр Фальке, есть к вам вопросы!

Едва разместились в гостиной — Антон Сергеевич тут же принялся за обсуждение выздоровления Прошки, и обстоятельств, поспособствовавших этому.

— Вы словно наперед знали, херр Фальке, про эту дезинфекцию и обеззараживание инструмента перед операцией. — Проницательно заметил лекарь. — так, словно вы уже не раз наблюдали подобное, ведь в результате вы не сомневались⁈

— Да, — не стал я увиливать. — больше того, в общих чертах мне известны и иные новые методы, как в медицине, так и в промышленности.

Лекарь пришел в возбуждение и вскочил из-за стола, принявшись вышагивать по комнате, на ходу рассуждая:

— Фатер ваш отрекомендовался рудознатцем, сведущим в выплавке металла и минералогии человеком, причем с рекомендательными письмами. Херр Отто очень сокрушался о безвременной кончине вашего батюшки, связывая с его приездом определенные надежды. Но откуда у вас такие познания в столь далеких областях от производства железа и горного дела, юноша⁈

— Не забывайте, откуда мы приехали в Россию, Антон Сергеевич! — Подпустил я тумана. На самом деле, откуда мы сюда приехали, я ни ухом не рылом был, даже про Померанию попу наобум брякнул.

Лекарю, впрочем, полунамека хватило и он с понимающим видом закивал:

— Ах да, Европа, а батюшка ваш, стало быть, с разными людьми знался?

— И помимо всего прочего, образование я получил всестороннее, хоть и домашнее! — Добавил я.

Бросив нарезать круги, Антон Сергеевич облокотился на стол и навис надо мной, обвиняющим тоном заявив:

— Вы мне морочите голову, херр Герман Фальке! То вы не знаете родного языка, но при этом знаете английский, то вдруг оказываетесь знаете такое, чему нас не учили в Госпитальной школе! Как вы это объясните⁈

— Давайте, Антон Сергеевич, в личное пространство к друг другу лезть не будем! — Ну не сознаваться же, что я попаданец. — Обстоятельства так сложились, что жить мне довелось не на родине, а скитаясь! Отсюда и английский язык, впрочем, это наши семейные дела, до которых другим интереса нет и распространяться о них у меня нет желания! Довольно и того, что я с вами поделился тем, что вашей лекарской деятельности касается. А тайны семейные умерли вместе с батюшкой, так что давайте не будем их ворошить!

Лекарь, смущенный моим отпором отступил, но видно, что заинтригован до крайности. Дело времени, когда опять в душу полезет, ну а пока смущенно пробормотал:

— Да-да, херр Фальке, конечно же вы правы, прошу простить мое любопытство!

Озвучил ему то, что меня тревожило больше всего на первое время: свой правовой статус и несовершеннолетие, до наступления дееспособности. Лекарь отмахнулся: пока у меня у меня нет имения, либо другой собственности, включая крупных капиталов — можно не беспокоиться. А я, вопреки уверениям Антона Сергеевича — тут же обеспокоился:

— Капиталы будут! Пусть и не сразу, но появятся! Надо сразу юридический вопрос решить, чтоб потом не доводить дело до судебных тяжб!

Было у меня опасение, что могут появиться дальние родственники, о которых и не подозреваю, стоит только жирком обрасти в виде материальных ценностей. А если с производством не заладится, так всегда лежит в загашнике запасной вариант с золотом в соседнем Миассе, его, насколько я помню — только в самом конце восемнадцатого века обнаружили. Но и опять всё упирается в дружную команду единомышленников и лично преданных людей, в одиночку такие дела не провернуть…

— Могу я над вами опеку взять, если вы не против, — нерешительно заметил лекарь. — или предводитель губернского дворянства может назначить!

— Назначать не надо! Вы меня более чем устраиваете, Антон Сергеевич. Надо это только оформить, и чем раньше — тем лучше!

Проявленным с моей стороны доверием он так проникся, что незамедлительно разлил по бокалам наливку домашнего изготовления и провозгласил тост: «За дальнейшее сотрудничество и развитие медицины!» Одним тостом он не ограничился, едва закусив — принялся рассуждать о том, как впишет свое имя в истории и конечно же, совершит переворот. Пришлось спустить его с небес на землю, объяснив, чтоб без приличной собранной статистики выздоровевших, причем заверенной и подтвержденной официально — не стоит соваться. Читал я, как затравили пионера стерилизации, венгерского акушера…

Антон Сергеевич, по мере обрисованных ему перспектив, если он сунется раньше времени предъявлять на суд медицинской общественности не подтвержденные и новаторские методики — мрачнел всё больше. Пришлось подсластить пилюлю, пообещав ему в скором времени несколько препаратов жаропонижающих и противовоспалительных добыть, уж простой отвар из коры ивы с помощью Аксиньи сообразим как сделать. Ну и дозировку подберем, со временем, главное, как я постарался убедить лекаря — не торопиться.

— Ну а ваши предприятия, кои вы намерены организовать, херр Фальке, — еле оторвался от своей излюбленной темы лекарь. — что для них нужно?

— Деньги, народ и земля. В идеале — собственное сельское хозяйство уже этой весной организовать, выйти на самообеспечение. Землю в собственность можно приобрести, если не здесь, то в ближайших окрестностях?

— Скоро Илларион Иванович вернется из Санкт-Петербурга, — задумался лекарь. — он многим моим начинаниям благоволит, так что если его заинтересуем, будет земля. А вот с народом тяжелее, в заводе не хватает… А что с деньгами, велика ли сумма требуемая? Я несколько стеснен в средствах пока, но тысячи две-три изыщу.

— Достаточно для начала, ну а пока будет решаться с землей вопрос, надо незамедлительно ставить опытное производство, будем технологию отрабатывать. Вполне хватит дома обычного и сарая.

— Так госпиталь! — Обрадовался лекарь. — Все равно простаивает большую часть времени! Ну и можно еще один или несколько сараев там поставить!

У меня первым пунктом стояло как раз начать изготовление мыла, вернее — отработки технологии производства, с тем чтоб при желании можно было увеличить выход продукции. Наталья увлекалась мылом ручной работы, а через неё и я вник немного, и ролики на ютубе смотрел, и читал. Если жена пользовалась уже готовой мыльной основой и отдушками, то я вопрос изучил более основательно, так что не сомневался, что сварим не хуже, чем сейчас в лавках продают, пусть и не с первой попытки. А вот размещение мыловаренного производства на территории госпиталя, да ещё и по соседству с мертвецкой — смущало немного…

— Антон Сергеевич, мы ведь собирались на завод! — Внезапно вспомнил я изначальную цель прихода.

— А нахер нам херр Отто⁈ — Скаламбурил лекарь и засмеялся.

— А вот тут вы ошибаетесь, Антон Сергеевич, — попенял ему на недостаточное видение будущего. — связи с производственниками, особенно неформальные — наше всё! Собирайтесь, пойдем и будем знакомится со всем уважением, мне чего только не надо для первоначального обустройства лаборатории!