Кобчик

Глава 10

Глава 10.

Воскресенье у меня и Дитриха прошло не по православному — почти весь день провели за трудами: краем глаза контролировали начало варки второй опытной партии мыла, а сами по уши извозились, вначале несколько часов выпекая клинкер из смеси известняка с глиной в соотношении три к одному (перемешивая в процессе приготовления), затем во дворе вручную размалывали. Критически оглядев, что у нас получилось — замесили раствор, обмазали им обломки кирпича и закинули в угол сарая, пусть схватывается до завтра в тепле. Если я ничего не напутал…

— Сразу говорю, жара этой печки для качественного цемента недостаточно, жалко подобие выйдет! — Проинформировал Дитриха, не заикаясь про температуру в 1200–1400 градусов, уже в курсе, что сейчас металл плавят, определяя жар по цвету расплава. — Эх, пять процентов гипса бы в эту смесь добавить, тогда быстрей застынет.

— У нас нет, — огорченно развел он руками. — а вот у Лариона Ивановича должен быть, у мастеров, ты же вхож в дом?

— Вхож то вхож, но с мастерами не сложилось. — Не стал вдаваться в подробности и тут опять вспомнил. — Но гипс добудем, я знаю, где он ещё пригодится, помимо цемента! А откуда его возят, Дитрих?

— Из Тулы…

Странно, если не изменяет память — на Урале несколько месторождений гипса точно есть, под Кунгуром и в Аше добывали. Не открыли залежи, скорей всего ещё. Посмотрел на Дитриха, чумазого как кочегар, понял что и сам от него не сильно отличаюсь и решил:

— Пошли отдыхать, пусть Митрич по новой баню топит!

Уже поздним вечером, в бане — спросил Дитриха:

— Слушай, мы же финансовый вопрос с тобой так и не обговорили толком! А ты здорово помогаешь, считай на неделе три раза по вечерам приходил, сегодня полдня убил, сколько я тебе должен за это?

— Херр Фальке! — Официальный тон Дитриха в бане прозвучал настолько комично, что засмеялся.

— Дитрих, ну договорились же на ты!

— Герман, не знаю откуда у тебя столько идей и как это всё вяжется с тем, что ты многих простейших вещей не знаешь, но мыло отменного качества с первого раза получилось! Ты же при мне Демьяну сказал и заставил записать, в каких пропорциях следует всё взять! Это никакими, как ты говорил, опытами и не пахнет! И цемент этот, ты заранее знаешь, что должно получиться, так ведь⁈ Ты какие-то гильдейские секреты знаешь⁈

— Хорош мне дифирамбы петь, мы вроде финансовую сторону нашего сотрудничества начали обсуждать? Давай к делу ближе!

— Пай хочу в вашем предприятии, херр Фальке! — Выпалил Дитрих, вновь перейдя на вы. — Располагаю небольшими накоплениями и готов вложиться!

— Чем ты там располагаешь…

— Полтораста рублей!

— Дитрих, давай начистоту: ты мне нужен не меньше, так что с паем и его размером решим, вкладываться не надо пока, особой роли не сыграют эти твои полторы сотни. Вот если бы ты ещё мог больше времени уделять нашим проектам…

— С завода уйти не могу, — поник Дитрих. — я все годы обучения в горном училище за счет милости Лариона Ивановича проживал, негласный договор был, что к нему и работать пойду после окончания…

Вот тебе и восемнадцатый век и темные предки: и обучение по целевому набору есть, и даже какая-никакая, но система образования. Мой папка будущий, опекун то есть, Антон Сергеевич — тоже какое-то профильное заведение заканчивал, медицинское. В отрытую сманивать молодого специалиста у здешнего хозяина — совсем не вариант, пусть пока на двух ставках поработает, а там война план покажет…

Пока же поинтересовался, как обстоят сейчас дела с патентным правом, кажется, они ещё привилегиями назывались. Дитрих не обрадовал: зачатки правовой системы есть, выдают штучные привилегии на «промыслы, торговлю и изобретения в ремёслах и художествах», но без покровителей во власти — получить их нереально. Опять всё упирается в то, что надо искать подход к Лугинину, заинтересовать его (у меня пока только мыло и цемент, к сожалению). В противном случае мои начинании и «изобретения» — все кому не лень могут скопировать…

Ещё раз напомнил Дитриху, чтоб передал отцу: наши договоренности на изготовление оборудования надо оформить документально и провести через бухгалтерию — не хватало знакомство с приезжающим заводчиком начинать с того, что вскроется наша афера. Доброжелатели найдутся, все живут друг у друга на виду, только название громкое завод, а по факту — деревня. И так уже по мелочи успели навести взаимовыгодное сотрудничество, пора прекращать столь нагло действовать.

Утро понедельника началось с того, что я вместе со всеми домочадцами вышел на улицу, только они направились в церковь, а я трусцой в сторону острога казаков, с железным ломом на плече. На тренировку, а лом с собой — устроить и у них турник, заинтересовались они моим снарядом. Казаки в церковь не ходили, так как были старообрядцами поголовно, вот у уговорились на раннее утро для занятий. Десятник Степан ещё на стадии обсуждения будущих совместных тренировок выглядел довольным, на вопрос, в чем его интерес — не стал юлить:

— Так ить начальство наше приезжает, ваше благородие, уездный исправник Михаил Трофимыч! А мы не в лености и праздности время проводим, а в трудах неустанных — готовимся к воинской службе, хорошо энто вы как придумали!

— Смотри, Степан, — предостерег его я. — сильно себя не расхваливай с этими тренировками! А ну как понравится эта идея исправнику? Другие казаки тебе после этого спасибо не скажут, ты-то со мной хочешь молодых поставить, а он ведь может и всех заставить…

— Нешто не на пользу пойдет⁈ — Повысил голос Степан, оглядывая прислушивающихся казаков. — Да и припасов можно под энто дело стребовать дополнительно!

Турник поставили быстро, казаки, видя что благородие не чурается руки приложить — подключились. Вкопали столбы, вбили скобы, просунули туда лом (ну нету здесь труб пока) и приступили к разминке. Проделал комплекс упражнений под насмешливыми взглядами, подошел к турнику и хоть с трудом, но подтянулся девять раз. Казаки поскидывали верхнюю одежду и по очереди стали опробовать свою силушку, теперь уже улыбался я: мой рекорд удалось побить только одному, и то — всего десять раз подтянулся молодой казак.

Зато они все поголовно взяли реванш, когда взялись за деревянные макеты сабель — не тянул я пока в рубке. Чувствую, что без синяков не обошлось, зато удостоился скупой похвалы:

— Толк будет, ваше благородие! Весной с лошади лозу рубить как казак сможете!

У нас же есть лошадь, вернее у Антона Сергеевича, к тому же достаточно смирная, надо срочно вспоминать навыки из деревенского детства, а то я только пару раз в санях прокатился, как сюда попал. Обратно до дома я уже не бежал — умотался, да и прилетело несколько раз довольно чувствительно, такими темпами лекарь с Демьяном получат вожделенного калечного для опытов ещё до конца масленицы…

А ведь действительно — началась масленичная неделя! На заводской площади чучело соломенное стояло, а на обед Марфа потчевала блинами:

— Кушайте, Антон Сергеевич, кушайте! Скоро великий пост!

— Герман, — оторвался от блинов лекарь. — нас приглашают с вами в гости, надо расписать визиты так, чтоб никого не обидеть. Вы со мной предпочитаете пойти или сами?

— Я с вами, Антон Сергеевич! А без этого никак⁈ Вот же всю неделю по гостям ходил!

— Никак! — Отрезал лекарь, спорить не стал — ему виднее. — Вам кто больше по нраву: Катерина Ситникова или Лизавета Андриянова? К кому в среду пойдем?

— Это ещё зачем⁈ — Мне чуть кусок блина не встал комом в горле от таких заявочек. — Вы это бросьте, Антон Сергеевич, сводничеством заниматься! Я несовершеннолетний и недееспособной, во первых, во вторых — нет!

— А кто Глашку вчерась за жопу щипал⁈ — Сдала меня Марфа с потрохами.

— А чо она у вас постоянно спит на ходу⁈ И ничо не за жопу, а рядом! Давайте аккуратней с этими вашими визитами, Антон Сергеевич, без последствий в виде внезапной свадьбы, пожалуйста!

— Оженить надо барина, — продолжала бурчать себе под нос Марфа. — пока до греха не дошло…

Вечером пошли в гости к чёрненькой Лизе, тьфу ты, к семейству купца Адриянова. Я держался настороже, помня обеденные разговоры, а вид Елизаветы, подчеркнуто скромный, без прошлого макияжа — ещё больше убедил, что стоит держаться настороже. Отец семейства с одобрение отозвался о качестве присланного мыла и тут же начал юлить.

Мол и в поселке мало кто его покупает, это мыло, а если везти куда — так перевозка дороже встанет. Видя, что я особо не переживаю по этому поводу -доверительно поведал, что есть у него связи среди окрестных купцов и небольшую часть товара можно распродать здесь же, на Урале. Если по цене договоримся…

— О ценах договаривайтесь с моим управляющим Демьяном! — Отмахнулся я от торговли, чем заслужил едва видимый одобрительный кивок Антона Сергеевича. — А что до качества, это только первая партия и один из нескольких сортов, скоро другие сделают. Я рад, что качество вам понравилось, осталось узнать мнение их степенств Ситникова и Файзулина…

Вот, сразу как отрезало, замолчал, перестав ходить вокруг да около, пусть подумает. Как я уже говорил, тут их три купца из основных игроков, в чем-то конкурируют, где-то сообща действуют, при этом у каждого своя ниша экологическая. Андриянов больше продуктами занимается, Ситников тканями и ширпотребом, а Файзулин скотом, шкурами и меновой торговлей с соседями башкирами и татарами, даже в уездном Троицке у него лавка есть. И вместе с тем — не зацикливаются на узкой специализации, торгуют всем, что способно принести прибыль. И подозреваю, что налицо картельный сговор — во всех трех лавках идентичные товары есть, с одинаковыми ценами. В общем — те ещё жуки…

— Херр Герман, херр Герман! — Шепнула на прощание Елизавета, наплева на дочернюю почтительность. — А папенька сразу четыре куска вашего мыла продал, нам только один оставил!

— Не переживайте, Лиза, я вам еще передам, особо отмечу что именно для вас!

Ляпнул не подумав, а девица аж вспыхнула от радости, надо поаккуратней — как со словами, так и с поступками! А про качество своего мыла сразу знал: то что в лавках, привезенное — и рядом не лежало. Но и про небольшой рынок сбыта Андриянов не особо лукавил, всё так и есть: мыло пока товар штучный и не дешевый, не всем по карману, учитывая наценку за доставку, откуда, кстати, привозят это мыло? Тут у нашего небольшого мыловаренного завода фора: и сырьё местное всё своё, и логистика минимальная, не из Москвы везти.

— Завтра к Ситниковым пойдем? — Спросил лекарь по дороге домой, сразу по его виду заподозрил какой-то подвох.

— А что завтра, какой день?

— Вторник!

— Антон Сергеевич! Ну я серьёзно же! По масленичному что? Каждый день ведь со своими традициями и ритуалами, вот сегодня что надо было делать

— Сегодня встреча, свекр со свекровью невестку отправляют домой к родителям, а вечером приходят к сватам обсудить предстоящую свадьбу, — откровенно посмеивался лекарь, просвещая меня. — а завтра заигрыши, смотрины невест, в гости ходят, сватаются! А после великого поста и свадьбу играют…

— К Файзулину завтра идем! У него две девки всего, одна пешком под стол ходит, вторая ползает ещё…

Утром по той же схеме — к казакам побежал, и удивился, застав там нервничающего десятника при полном параде и чуть ли не полный состав гарнизона, даже в трактире меньше было народа, чем сейчас собралось.

— Чего у вас, Степан, начальство ждете?

— Вчера вечером изволили приехать, Ваше Благородие!

— А где? — Закрутил головой по сторонам, выискивая взглядом исправника.

— В усадьбе Иллариона Ивановича остановились, ждем-с!

— Чего стоим тогда, начинаем зарядку!

Сегодня тренировка удалась не пример интересней чем вчера, меня пощадили, не став особо гонять с деревяшкой, а вот я с большим удовольствием понаблюдал за учебными поединками. Часа полтора так прошло, я уже свою программу дневную выполнил и с казаками за компанию остался, да из любопытства. А Степан рядовой состав дрючил по полной, то и дело поглядывая в сторону особняка Лугинина — не показалось ли начальство. От служивых валил пар, а я слегка замерз, поэтому предложил Степану:

— Надо стрельбы устроить! Тогда точно услышит и из любопытства явится!

— Несите ружья и припасы! — Тут же без рефлексии приказал десятник.

— Степан! — Воззвал к голосу разума. — Пошутил я, куда ты стрелять собрался, тут дома вокруг! Где у вас вообще стрельбище?

— Нет у нас такого, — сознался десятник. — припаса мало, чтоб его зазря жечь, иной раз на охоту ходим только, там и палим. Отставить нести ружья, вытаскивайте из сарая манекен!

Не зря я инстинктивно от службы в армии уклоняюсь, хватило два года срочной в своем времени. А казачество хоть и своеобразное, с определенными вольностями, но всё-таки военная организация, сейчас будут отсюда и до обеда заниматься строевой подготовкой. Не прощаясь — ушел по английски, на что никто внимания не обратил…

— Ты где ходишь? — Напустился на меня лекарь, едва переступил порог дома. — Михаил Трофимович ещё вчера вечером приехал, собирайся, пойдем опекунство оформим и заодно о покупке земли переговорим. Казачихин заодно и посоветует, как угодья прикупить лучше и где, а может и каторжных каких через него получится взять в работу!

— А разве земской исправник продажей земли занимается? — Удивился я.

— Мне-то откуда знать⁈ Вот и спросим у Михаила Трофимовича, так, гербовую бумагу взял, пошли! Постой, твои документы же ещё нужны! И паспорт, и прочее, для подтверждения личности!

— Антон Сергеевич, возьмите сами у меня в комнате! Чтоб не разуваться! — Если паспорт на русском я среди доставшихся бумаг нашел, то в остальном, что было на немецком помимо писем — не разобрался.

Добрались до усадьбы, где встретившей нас прислуге лекарь объявил о цели визита, после чего проводили до комнаты, выделенной исправнику хозяйкой. Раскланялись, Антон Сергеевич представил меня и объявил о цели визита. Казачихин, оказавшийся вполне себе представительным мужчиной слегка за сорок (привык к депутатам и чиновникам постпенсионного возраста в своем времени), не задавая лишних вопросов — тут же присел за стол, приняв протянутую бумаги.

Оформление опекунства после проверки моих документов заняло пару минут и заключалось в составленной бумаге, по сути — справке, под текстом которой мы все втроем по очереди расписались. В дверь постучались, после разрешения заглянула девица и проинформировала, что всех нас Татьяна Терентьевна через двадцать минут ждет к обеду. Синхронно достали часы (да, я приобрел пусть громоздкие, но настоящие часы, чуть меньше десяти рублей обошлась покупка), сверились и лекарь приступил к расспросам по поводу земли и рабочей силы.

Исправник, уяснив что нам требуется — высказал сожаление, что ничем поспособствовать не может: покупка и аренда вотчинных земель башкир под запретом.

— Только с высочайшего разрешения императорского правительства! — Провозгласил Михаил Трофимович и недовольно поморщился, добавив. — А после манифеста императрицы от восемьдесят второго года: «право собственности каждого в имении его распространено на недра земли, на все сокровенные минералы и произращения и на все делаемые из того металлы» — никто не спешит землю продавать, всяк мнит, что у него под навозной кучей за конюшней залежи рудные в недрах…

Антон Сергеевич с сожалением развел руками, словно говоря: «Я сделал всё, что мог». А меня словно мешком пыльным из-за угла ударили, лихорадочно думая, что же стоит предпринять и как выкручиваться из этой непростой ситуации — столько надежд и планов было завязано на сельское хозяйство. В столовой, где нас угощали обедом и всё теми же блинами — ел не чувствуя вкуса и практически не участвовал в общем разговоре, погрузившись в раздумья о своей доле тяжкой…

— Херр Герман, вы сегодня сам не свой! — Татьяна Терентьевна проявила заботливость на правах хозяйки. — У вас что-то случилось? Завтра вас вечером с Антоном Сергеевичем ожидаю на ужин!

— Обязательно придем, Татьяна Терентьевна! — Вяло изобразил энтузиазм.

По дороге домой Антон Сергеевич заметил, что не стоит опускать руки — ещё побарахтаемся, мне ведь не обязательно нужна земля в собственность, можно и арендой удовлетворится? В глубине души, конечно — хотелось именно свою землю и навсегда, желательно в окрестностях Миасса или Сатки, особенно после того, как узнал о манифесте на право собственности владельца на всё, что находится на участке. Но выслушав предложение лекаря, что можно арендовать именно под сельское хозяйство — согласился, что и этот вариант устроит.

— Лично обращусь к Иллариону Ивановичу, херр Фальке! Надеюсь, он мне не откажет, к тому же нам ведь не так и много требуется?

— Да, Антон Сергеевич, немного, на самом деле. А если с рабочими руками вопрос не решим, то дай бог своими силами десятину или две обработать…

Вечером нанесли визит купцу Файзулину, который порадовал: не торгуясь предложив забирать столько мыла, сколько я смогу ему предложить. Сразу настроение полезло вверх, на всякий случай поинтересовался, можно ли через него попробовать арендовать землю у башкир, исключительно для ведения сельского хозяйства. Тот задумался и пообещал узнать, но сразу предупредил, что если и получится, то далеко от златоустовского завода, здесь всё давно, вплоть до Сатки — принадлежит Лугинину.

В среду утром опять тренировался с казаками, которые и сегодня в полном составе явились, до обеда наведался в госпиталь, где Демьян похвалился новой партией, на этот раз простого хозяйственного мыла. Ну это для меня простого, а здесь на этой основе можно и дегтярное сделать, благо недостатка берез и бересты в округе не наблюдается, да и само это мыло на ура пойдет, как дешевое и удобное для бытовых нужд. Самое главное — приучить народ им пользоваться и вот тут дешевизна играет на руку, пусть оценят удобство, по сравнению с щелоком. А уж рекламную кампанию в отдельно взятом горно-заводском округе проведем как следует!

К вечеру и походу в гости готовился слегка волнуясь, осознав, что хорошее отношение ко мне Татьяны Терентьевны — дорогого стоит. Мне бы ещё тогда обратить внимание на то и дело подмигивающего мне лекаря и его неудержное, совсем не ко времени — веселье…

Странности начались сразу: Татьяна Терентьевна встретила нас даже не как дорогих гостей, а близких и богатых родственников. Даже не по себе стало в какой-то момент, почувствовал себя Хлестаковым из пьесы Гоголя, принимаемого простодушными жителями уездного города за ревизора.

— Мой мальчик! — Хозяйка погладила меня по голове. — Михаил Трофимович рассказал о ваших затруднениях, не волнуйтесь, приедет Ларион Иванович скоро и обсудим!

— Мы вчера с купцом Файзулинным обсуждали возможность арендовать землю у вотчинников, — я хоть и был в замешательстве, но стоило показать, что и сам на что-то годен. — в Айлинской и Тырнаклинской волости!

— Это же далеко! — Вмешался Казачихин. — Зачем вам туда перебираться, мой юный друг? Тем более ваш опекун по долгу службы не сможет там за вами присматривать! А поспособствую со своей стороны вам всячески устроится на новом месте! Решим и с крестьянами, и казаков попрошу поспособствовать с обработкой земли на первое время, коли готовы будете заплатить…

Да что, черт возьми, происходит? А накал идиотизма и не думал спадать, Татьяна Терентьевна встала из-за стола, лично поднеся мне огромное блюдо с блинчиками:

— Выберите, херр Герман, вот с икрой черной, с медом, с вареньем. — монотонно перечисляя, она не сводила с меня глаз, словно от того, что я выберу — что-то зависит.

— А вот давайте этот, с икрой! — Ткнул пальцем я. — А хрена тертого нет, да перца острого или черного?

— Угощайтесь, херр Фальке, сейчас распоряжусь! — Она села на место, достала платок, промокнула глаза, высморкнулась и почему-то обратилась к лекарю. — Ничего, Антон Сергеевич, у нашей Александры тоже характер не ангельский! И сирота, без отца шестой год растет…

Тот на это заявление так закивал согласно, что я начал наконец подозревать, во что меня втравливают. Как минимум — с Александрой этой опекун мой очень хорошо знаком. А пока стоит сделать морду кирпичом и вытерпеть этот спектакль до конца, а уж Антон Сергеевич мне всё объяснит, по дороге домой! Под конец ужина Татьяна Терентьевна превзошла саму себя, обмазав мне голову маслом, судя по запаху — оливковым, хорошо купцы первой гильдии живут! А мы с лекарем конопляным давимся…

— Кто она, Александра эта, внучка? — Лекаря взял за грудки, едва отошли от усадьбы. — Ты во что меня втравил, Антон Сергеевич⁈

— Я попрошу! Ну же, херр Фальке, успокойтесь и возьмите себя в руки! Между прочим, Сашенька прямая наследница Лариона Ивановича, наряду с тремя братьями! Полноте вам всерьёз воспринимать фантазии Татьяны Тереньтевны, она просто души во внучке не чает, вот и пытается её судьбу обустроить!

— А я то здесь причем? Ни капиталов, ни собственности⁈

— Нобилитет, херр Герман! — Назидательно пояснил он, поправляя одежду после того, как я разжал руки. — Братья у неё в Преображенском полку служат, вернее числятся, и по выслуге лет получат дворянство, а Александра — увы…

— Ну уж нет, Антон Сергеевич, это не мой метод! — Сразу же обозначил свою позицию во избежании дальнейших недоразумений. — Так и до Татьяны Терентьевны эту мысль донесите, только без меня! А что, Александра эта, кривая, косая или перестарок, чего ей в столице дворянчика подходящего не нашли раз припекло⁈

— Сами увидите скоро, херр Герман! До конца недели должны приехать, вот и познакомитесь!

И доктор закатился со смеху. Ну не скотина ли он после всего этого, а ещё опекун называется…