Князь поневоле. Потомок Ермака

Глава 7

Паровоз, окутанный клубами пара, тяжело вздохнув механизмами, подкатывался к перрону. Я встречал этот мощный транспорт, опираясь на исключительно декоративную трость с серебряным набалдашником. Рядом со мной стоял Семён, положивший ладонь на торчащую из ножен рукоять шашки. Казак был напряжён, но не мог объяснить своего состояния. Он постоянно озирался, смотрел по сторонам, едва ли не двигая ушами, как сторожевой пёс. Его тревожность передалась и мне, из-за чего я поправил кобуру с револьвером на всякий случай.

Изначально предполагалось, что встретить гостя должен был казак в одиночку, но планы изменились. Неожиданно накатившая на меня нервозность не позволила оставаться на месте, отчего на пару с Семёном я двинулся встречать долгожданного гостя.

Из остановившегося вагона третьего класса вывалилась разношерстная толпа из мелких купчишек, низкоранговых чиновников, мастеровых и крестьян. Среди них сразу был заметен высокий сутуловатый мужчина, одетый в поношенное пальто и шляпу. Мужчина шёл быстро, стараясь не "провалиться" в толпу идущих людей, нервно при этом прижимая к груди потрёпанный саквояж.

— Кажется, это он, — Семён кивнул в сторону растерянного мужчины.

Гость наконец смог отыскать нас взглядом и поспешил в нашу сторону, стараясь аккуратно раздвигать людской поток, который просто тянул его в другую сторону. Наконец он оказался рядом с нами и сделал почтительный поклон.

— Здравствуйте, ваша светлость.

— Приветствую, Фёдор.

Коловин выглядел, как типичный инженер из захудалого провинциального города. Лицо его было исхудалым, с глубокими морщинами у уголков рта, но с цепляющими горящими глазами фанатика. Из одежды был только лишь потёртое пальто с вытертыми едва ли не до дыр локтями, рубашку чёрного цвета с успевшими пожелтеть краями. Кожаные ботинки были стоптанными, но тщательно очищенными перед важной встречей, тогда как в руках был тот самый побитый саквояж.

— Я не ожидал личной встречи, — изобретатель ещё раз неуверенно поклонился, — Я думал, что меня встретят ваши люди. Человеку вашего положения не было необходимости встречать меня.

— Зато я вас ждал, Фёдор Николаевич, — я улыбнулся, похлопывая по плечу застенчивого изобретателя и направив его в сторону выхода из здания, — Ваше изобретение легко может перевернуть всё состояние. Пойдёмте, обсудим это за чашечкой чая или чего-то более крепкого. Что вы предпочитаете? Техасский виски, бургундское вино, германский шнапс или нашу классическую водку?

Коловин растерянно оглядел запряжённую в карету тройку и хмурого, как осеннее небо, Семёна, продолжающего смотреть во все стороны. Казак уселся на козлы, постоянно оправляя кобуру с револьвером.

— Мне бы сначала в гостиницу... — мужчина поправил саквояж, — Привести себя в порядок...

— Чепуха! — я махнул рукой, залезая внутрь кареты, — Гениальность не нуждается в крахмальных воротничках. Нам важны ваши идеальные мозги, а не красивая одежда. Садитесь.

Какое-то время мы ехали спокойно в карете. Изобретатель старался свыкнуться с обстановкой, постоянно озирался на сидящего на козлах Семёна, буровившего взглядом окрестные леса. Я же его не торопил, дожидаясь нужного момента. Всё же этот человек был ключом к нового рода бизнесу, который мне предстояло протолкнуть в массы, используя для этого все свои не столь многочисленные ресурсы.

— Перед началом разговора мне бы хотелось уточнить условия нашего сотрудничества, — учёный наконец соизволил говорить, — Будет очень нехорошо, если реальные условия нашего сотрудничества откроются уже непосредственно в момент начала работы.

— Если ваша идея действительно реализована уже хотя бы в одном материале и его реальные характеристики окажутся хотя бы примерно схожими с тем, что я ожидаю, то вы сразу же получите пять тысяч рублей моментальным платежом и предложение контракта с заработной платой в тысячу рублей за год, а также полноценным производством со всеми необходимыми средствами для того, чтобы дальше вести свои изучения и производить ваш инновационный материал. Оплата поступит сразу же либо наличными средствами, либо окажется на вашем счету в любом банке, который вы посчитаете нужным.

— Это хорошие условия, — ответил Фёдор, немного предварительно подумав, — Будут ли наши трудовые отношения закреплены официально?

— Само собой. Всё будет сделано в соответствии с законами нашего государства. Единственное, что патент на производство вашего материала будет мною выкуплен.

— Я согласен, — мужчина раскрыл саквояж и вытащил оттуда плотный кусок плотного листового материала размерами примерно тридцать на тридцать сантиметров, который протянул мне, — Держите. Это опытный образец моей ткани. Пропитка каучуком, не пропускает воду, в несколько раз дешевле кожи!

Я взял лист обработанной ткани. Тяжёлая, плотная, но не особенно грубая. Если провести пальцем по поверхности, то ощущается мелкая фактура, будто посыпанная речным просеянным песком. Не кожа, конечно, но и точно не простая ткань. Здешняя кирза была чем-то средним. Она была жёстче, чем привычный брезент, но мягче, чем обработанная шкура. Когда сгибаешь, то она сначала сопротивляется, но потом поддаётся с лёгким скрипом, похожим на звук замёрзшего снега. От стука отзывается глуховатым, сильно приглушённым звуком.

Отвернув крышку от своей небольшой фляжки, я полил кусок ткани с горлышка, но жидкость скатывалась, как с гусиного пера. Запах был не таким страшным, скорее привычным ещё с момента срочной службы в армии. Этот материал даже близко не был благородным. Кирза напоминала страшную рабочую лошадь, которая вытерпит вообще всё, но полюбить её очень сложно.

— Вы показывали своё изобретение военным? Они должны были просто с руками оторвать подобный материал. Он просто идеален для производства долговечных сапог.

— Я пытался. Начальник Нижегородского гарнизона предложил мне встречу, попробовал сшитые из этого материала сапоги, но отказался. Не буду долго цитировать все те слова, которые он произнёс в мой адрес, но можете быть уверены, что никаких хороших слов за это время сказано не было. Он постоянно утверждал, что это же не натуральная кожа, а значит, что ноги солдатов будут потеть, а это значит потерю боеспособности. Всё же болезни ног — самые страшные в долгом походе.

— Это глупость. Ваша ткань прекрасна. Поверьте мне, пройдёт совсем немного времени, и вашей ткани будут щеголять все солдаты, начиная от обычных стрелков, заканчивая артиллеристами и теми, о существовании кого вы ещё не подозреваете.

Неожиданно наш разговор прервало ржание лошадей и громкие крики Семёна. Развернувшись, я заметил безвольно склонившегося кучера. В небольшом окне, которое связывало козлы с самой каретой, было видно небольшое красное отверстие с правой стороны его виска.

— На пол! — рявкнул я на изобретателя, выхватывая из-под полов пальто револьвер, моментальным движением взводя курок непривычного и не самого ухватистого револьвера.

Рывком я открыл единственную дверь в карете и сразу выпрыгнул, заметив спрыгнувшего с козел Семёна, который уже держал в руках свой револьвер. Ситуация была непонятной, но факт мёртвого возницы был налицо, а значит, покусились на княжескую особу, чего просто так спускать на тормозах было нельзя.

— Вылазь!

Мой крик заставил изобретателя пулей выбраться из кареты и лосем ломиться в придорожные кусты. Семён же пару раз выстрелил в противоположную от дороги сторону и жестом показал мне двигаться за изобретателем. Препираться я не стал и сразу побежал в "зелёнку", нашаривая в кармане пальто патроны россыпью.

Едва я ворвался в ближайший придорожный лесок, как чуть ли не столкнулся с человеком, словно сошедшим со страниц старых историй про разбойников. Он был высоким, одетым в какое-то тряпьё, с длинным кинжалом в руках, без части и без того успевших погнить зубов. Незнакомец явно не ожидал встретить меня в такой ситуации, а потому остановился всего на секунду, соображая, что же делать.

Меня же от встречи пробрало чистым страхом. Палец сам по себе рефлекторно нажал на спуск. Он у "Нагана", как и у многих револьверов одинарного действия, был тяжёлым, но палец легко преодолел сопротивление, и оружие бахнуло. Пуля вырвалась из короткого ствола и ударила незнакомца прямо по середине груди.

Бандит удивлённо посмотрел на расплывающееся красное пятно на своей серой рубахе, а затем оскалился, делая шаг в мою сторону и поднимая устрашающего вида кинжал над головой для удара. Несмотря на ранение, выглядящее со стороны страшным, этот человек оставался опасным. В отличие от меня, этот бродяга определённо не боялся пустить кровь и, быть может, давно успел забрать хотя бы одну жизнь.

Впрочем, я умирать не собирался. Попытавшись шагнуть назад в кусты, я выпрямил руку и уже осознанно два раза нажал на спусковой крючок. "Наган" быстро хлопнул, и в следующий момент человек рухнул на землю, раскинув руки в сторону. Я совершенно не был уверен в том, что нападавший погиб от трёх ранений, и нужно было бы сделать контрольный выстрел, но в тот момент мой лихорадочный мозг соображал очень неправильно.

Всего в нескольких метрах от меня оказался ещё один из нападавших. На продолжавшие хлопать выстрелы он вообще не обращал внимания, с остервенением продолжая колотить прикладом своего ружья валяющегося у дерева изобретателя. Тот пытался прикрываться своим саквояжем, что получалось у него очень проблематично. Допустить смерти своей золотой коровы я определённо не мог, а влетевший в кровь адреналин позволял действовать так, как не мог представить себе раньше. Барабан револьвера опустел ещё на два патрона, а голова нападавшего превратилась в мясокостные осколки, разлетевшиеся по сторонам и осыпавшие изобретателя красным дождём.

— Князь, живой?!

Из кустов выбежал казак. Семён в одной руке держал дымящийся от выстрелов револьвер, а в другой — собственную окровавленную шашку, с которой медленно стекала каплями рубиновая жидкость. По его лицу было видно, что адреналин серьёзно ударил ему в голову, и теперь мой телохранитель больше напоминал бывалого гладиатора, чем здорового человека.

— Кто это такие?

Мой вопрос повис в тишине, пока я экстренно принялся перезаряжать не самый удобный револьвер. В голове возникли образы спидлоадера, который сейчас мне бы пригодился, но пришлось заниматься перезарядкой револьвера по одиночке, выбивая опустевшие гильзы и забивая внутрь новые патроны.

— А мне откуда знать, княже? Какие-то головорезы. Нам лучше бы отсюда сматываться. У меня с собой всего на один барабан патронов осталось.

— У меня не больше, — я подбежал к лежащему на земле изобретателю, — Поднимайся, давай, уходить надо!

Фёдор испуганно посмотрел на меня, но поднялся только после того, как я резко дёрнул его наверх. В этот же момент Семён подобрал ружьё погибшего разбойника, но разочарованно выругался, отбрасывая ставшее бесполезным разряженное ружьё. Конечно, можно было попытаться обыскать труп человека в поисках патронов, но нам нужно было бежать.

Подталкивая своего нового знакомого, мы устремились дальше внутрь леса. Мы были уже достаточно далеко от города, чтобы городская полиция смогла услышать выстрелы, а потому нам оставалось только бежать и надеяться на нас самих. Сейчас я старался не думать о том, что впервые сделал смертельный выстрел впервые за несколько лет. Отнимать жизнь мне было не впервые, но в прошлый раз меня переживания захлестнули с головой, тогда как сейчас разум был кристально чистым, напоминая студёную колодезную воду.

Мы углублялись внутрь бесконечно дремучего сибирского леса, скрываясь от многочисленных преследователей. Оказалось, что их было значительно больше десятка, и многие из них оказались вооружены. Сей факт был вовсе неудивителен, учитывая, сколь просто в здешнем Российском Государстве можно было купить огнестрельное оружие. Меня скорее удивлял тот факт, что это определённо была попытка убийства. Конечно, можно было подумать о том, что нападение было совершено с целью грабежа, но тогда иначе не было никакого смысла стрелять перед попыткой отнятия имущества, а значит, устранить меня собирались сразу же, не прибегая к предварительным "ласкам".

Не сказать, что моё тело даже в прошлом было хорошо подготовлено к длительным передвижениям бегом, чего уж говорить о нынешнем теле, а потому примерно через пару километров я хотел выплюнуть лёгкие и развалиться на земле, изображая из себя ставшую ковром шкуру крупного животного. Хотя моё состояние ещё можно было назвать хоть сколько-то живым, тогда как изобретатель от каждого шага плевался, кашлял и старательно изображал из себя выживший чудом труп. Лицо его было настолько белым, словно его полностью обескровили. Пожалуй, единственным, кто был в нормальном состоянии, был только лишь Семён. В отличие от нас доходяг, он был профессиональным воином, который с самого детства готовился к войне, а не изнеженным аристократом или интеллигентом, привыкшим пользоваться собственным мозгом, а не мускулами.

— Есть какие-то мысли, Семён? — спросил я, присевшись у дерева и скидывая с плеч только лишь мешающий при беге плащ, успевший значительно пропитаться потом, как и вся оставшаяся на теле одежда, — Что за душегубов послали по мою душу?

— Какие-то обычные бродяги, — заявил Семён, старательно очищая шашку пучком сорванной травы, — Хотели бы вас убить наверняка, то послали бы кого-то умелого, а это неясно кто. Напали группой, но стрелять никто не умеет. Хотя, вдарили бы они из всех стволов сразу, и от нас с вами ничего не осталось бы.

— Я надеюсь, у вас не каждый день такой, — сумев отдышаться, проговорил изобретатель, утирая целую реку проступающего на лбу пота, — Иначе с вами работать я отказываюсь. Луче в своей маленькой лаборатории днями корпеть, чем под пулями гибнуть. Хотел бы свою жизнь отдать — пошёл бы в солдаты. — Фёдор прокашлялся, — Надо будет сообщить губернатору. Он явно не оставит просто так покушение на убийство знатного человека.

— Нет, — жёстко обрубил я, взводя курок револьвера, — Сначала я сам разберусь с ситуацией.

Что-то внутри меня подсказывало, что губернатор с огромной долей вероятности уже в курсе всей произошедшей ситуации. Вполне себе возможно, что именно он и стоит за организацией покушения. Почему я так решил? А всё просто: наверняка через его уши проходит вся возможная информация, а все мои поползновения в сторону желания открыть новый завод совершенно точно могли стать достоянием общественности. С Горохова я не брал слова о том, что мои желания он сохранит в секрете, а значит, что информация могла легко просочиться в область высшего света всего Томска. Сложно, сложно, крайне непонятно. Однако у губернатора явно могут быть намерения уничтожить меня. Перед семейством Ермаковых у него была такая великая задолженность, погасить которую легко банально не получится в короткие сроки. Я же, учитывая необходимость использования больших средств, легко мог обратиться за погашением набранного долга, а это губернатору банально не нравилось. Хотя это могут быть только мои подозрения, и в них нужно разобраться перед тем, как провозглашать голословные объявления и начинать конфликт со стороной, которая в несколько раз сильнее меня и имеет прямой доступ в монарший двор.

— Ладно, — я ударил себя по коленям, делая подряд несколько быстрых глубоких вдохов, — Поднимайся, профессор. Сначала в усадьбу вернуться надо, а уж потом будем решать, кого обвинять.