Князь поневоле. Потомок Ермака

Глава 22

Последняя ночь вымотала меня окончательно. Последние несколько дней в целом характеризовались тотальной нехваткой сна, а ночная заварушка, вкупе с длительной погоней, высосала из меня остатки сил.

К дому своих родственников я подъезжал на автомате, несколько раз едва не погрузившись в сон. Благо, скорость машины была не столь большой, а остающийся бодрым Семён продолжал будить меня, как только замечал хоть какие-то признаки моего погружения в царство Морфея. Только благодаря ему мы смогли доехать до имения без всяческих эксцессов.

Запарковав машину подле ворот загородного имения, я остановился, а затем перевёл взгляд на кобуру, лежащую на приборной панели. За последние несколько дней я успел потратить столько патронов, сколько не израсходовал за прошедшие месяцы, а убийство людей стало странной, морально неправильной привычкой. Если каждый выстрел раньше вызывал длительные душевные терзания, то теперь спуск крючка отзывался лишь отзвуком и заложенными ушами. Убийство стало привычным делом с того момента, как револьверная пуля пробила жирную голову Лебедева, а с тех пор от моей руки успело погибнуть достаточно людей, чтобы дальше мне было не видать Эдемских кущ.

— Княже, ты весь в крови. Не лучшим решением будет так заявляться в дом своих родственников, — заметил казак, критически оглядывая мой наряд, — Вам бы одёжку сначала поменять.

Я посмотрел на себя и обнаружил на куртке несколько крупных кровавых пятен, давно успевших свернуться и превратиться в нечто бурое. Впрочем, искать одежду сейчас было банально негде, ведь от города мы были уже на расстоянии нескольких километров, а в деревенских домах ничего подобающего найти не получится совершенно точно. Потому я, заглушив двигатель автомобиля, вышел из транспорта и в несколько рывков сорвал успевшую загрязниться одёжку. Будь я в прошлой своей жизни, то наверняка не выкидывал добротную вещь, использовав её в качестве робы для грязных работ, но сейчас я позволял себе значительно большее расточительство.

— Пойдём, Семён, — позвал я казака, закидывая винтовку на заднее сиденье машины и вооружаясь револьвером, — Не просто же так мы потратили целую ночь для того, чтобы выяснить правду.

В гостиной, у камина, сидел Пётр Ливен. Этот бледнокожий мужчина спокойно развалился в глубоком кожаном кресле, запутавшись в толстое шерстяное одеяло. Моё появление он не заметил, оставшись полностью недвижимым. Даже слуга, дежурящий ночью, не проявил даже частички удивления, видимо успев привыкнуть к моим визитам.

На небольшом кофейном столике перед ним лежала газета с вечерним номером "Томских вестей". Подобрав газету, я уселся во второе кресло перед камином и развернул её. На одной из первых страниц была расположена статья о вчерашнем судебном деле с моим участием. Журналисты были в своём репертуаре и дополнили действительность большим количеством глупостей, весьма далёких от правды. Мне же оставалось только улыбаться, медленно ползая взглядом по чёрным напечатанным строчкам.

— Пришёл? — устало прохрипел неожиданно проснувшийся в кресле младший Ливен.

Пётр сидел не шелохнувшись, лишь смотрел на давно успевший погаснуть камин. Даже дыхание его было столь ровным и мелким, что младшего графа легко можно было спутать с мертвецом. Впрочем, цвет лица Ливена был таковым, что мог выдать себя если не за мертвеца, то точно за вурдалака.

— Не ожидал, что так быстро придёшь, — прошептал Пётр усталым голосом без тени раскаяния.

— Ты даже не попытался скрыться. Против тебя столько доказательств, а ты сидишь в собственном доме и совсем не чешешься.

Пётр сел в своём кресле и взялся за хрустальную бутылку, наполненную золотистой жидкостью. Со звоном пробка отошла от горлышка бутылки, а напиток тоненькой струёй полился в гранёный стакан. Ливен со вздохом откинулся в кресле и сделал несколько мелких глотков.

— А какой в этом смысл? — Пётр наконец повернулся в мою сторону, и в его глазах было заметное титаническое спокойствие человека, сделавшего свой выбор, — Мы оба знаем, что мой слуга мёртв, наши бумаги у тебя. — Мужчина сделал новый глоток, — Интересно, много ли ты вообще понял?

Я поднялся и медленно прошёлся по гостиной. Пальцы нервно барабанили по резной деревянной рукояти торчащего из кобуры револьвера. Можно было привести наказание в исполнение уже сейчас, я чувствовал внутри себя необходимую энергию, решимость, холодный расчёт. Вот только мне хотелось разрешить проблему без лишних трупов. Мало того, что убийство очередного дворянина мне будет нелегко, так и человеком для моего семейства он был далеко не чужим. Неизвестно, как на смерть своего брата отреагирует моя жена, а потому спешить с исполнением кровавого приговора я не спешил.

— Достаточно. Ты использовал революционные ячейки для прикрытия собственных дел. На самом деле тебе просто наплевать на все эти левые идеи. Тебя не волнуют их идеалы. Это была всего лишь... назовём это "деловой операцией". Похоже, ты захотел прибрать к своим рукам семейное богатство, воспользовавшись услугами террористов. Кровавая расправа над своим отцом. Это низко, Пётр. Очень низко.

Пётр рассмеялся сухими, безрадостными звуками. Смеялся он долго, тихо, сильно напоминая своим смехом крысиное шуршание где-то в подполье. Наконец, насмеявшись, он одним быстрым глотком окончательно осушил остатки алкоголя в своём стакане.

— Ты ошибаешься, Игорь. Ошибаешься. Я верил, верю и продолжаю верить в каждое слово. Просто я понял, что одними речами нашу страну и этот ужасный мир не изменить. Нынешние революционеры забыли о силе, которая есть у них в руках. Они отправляют своих глашатаев, снуют как крысы в рядах рабочих, "наполняя рабочие умы правильной пищей". Вот только происходила ли хоть раз революция словами? Падали ли режимы от громких криков или перешёптываний меж станков? Я могу подсказать тебе — никогда. Люди хоть сколько угодно могут шептаться, говорить, кричать, но пока в их руках не будет силы, то и изменений можно не ждать. Единственное, что может принести праведную революцию по стране, так это штыки и приклады рабочих. Сила и только сила — вот ключ к власти.

— Получается, что тебе плевать на народ и нужна только власть? — прищурился я.

— Все реформы и изменения приходят сверху, а не тянутся снизу. Нельзя менять страну и народ, если ты их не контролируешь. Наша страна утонула в болоте абсолютизма. Мы потеряли ту страну, которая старалась идти в ногу со временем. В то время, когда на Западе у народа есть представительство всё в том же парламенте, но что же у нас, князь? — спросил Пётр, — Всё пытаются решить из центра с опорой на старое дворянство. — Младший граф тяжело выдохнул, — Вот твой род насчитывает уже несколько сотен лет. Многие сотни родов тянутся к власти даже за самыми малыми крохами, а тысячи и даже миллионы умелых и амбициозных простых подданных короны не могут рассчитывать на пост выше простого управляющего, над головой которого нависает по несколько таких дворянчиков.

— Поэтому ты захотел устранить меня ещё тогда? — ухмыльнулся я, стараясь бороться с желанием выхватить револьвер из кобуры и проделать новую дыру в голове этого молодого революционера, — Потому что я очередной "дворянчик", пользующийся заслугами своего далёкого пращура?

— Не совсем, но ты близок. Похвально. — Граф улыбнулся, — Твой папашка был одной из шестерёнок старого и скрипучего государственного механизма. Стоит отдать ему должное, ведь он действительно тратил свои деньги и на простой народ, но лучше иметь врагов меньше, вот я и решил этим воспользоваться. Кто же мог знать, что мой горячо любимый отец решит обручить мою сестру с тобой. Хотя, тебе тоже надо отдать должное, ведь ты оказался расторопным. Хватило всего лишь двух покушений для того, чтобы ты начал действовать. Молодец, Игорь Олегович, молодец. Я бы похлопал тебе, но боюсь разбудить своего раненого отца.

— Ну и зачем было убивать отца? Он твоя родная кровь, трудящаяся в поту и крови для того, чтобы будущие поколения вашего семейства могли жить спокойно. Хотя, это был самый короткий путь для того, чтобы заполучить все необходимые ресурсы.

— Ты сильно упрощаешь! — Пётр резко обернулся, — Это была необходимость! Он тормозил прогресс. Какое бы ни приняло решение наша императорская семейка, граф Ливен всегда выступал им в поддержку! — Молодой Ливен хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, — Он был крепким столпом царской власти в нашем государстве. Я терял слишком много времени, пока он был жив. Вся страна умирала, и я не должен был молчать.

Я молча положил перед графом целую стопку писем.

— Твои переписки с революционерами. Особенно интересны страницы, где вы обсуждаете оружие, банковские платежи и взносы от сочувствующих на дело революции. Неожиданно меркантильно для революционера, ратующего за дело народной власти.

— Деньги... — Революционер улыбнулся, — Деньги есть ничто иное, как инструмент. Инструмент, которым мы пользуемся, чтобы достичь наших целей. Впрочем, не мне это тебе объяснять. Ты считаешь себя кроителем судеб, но фактически являешься точно таким же инструментом, которым пользуются вышестоящие люди. Для них мы не больше, чем пешки, которыми можно пожертвовать в любой удобный момент.

— Быть может и так, но сейчас меня совсем не волнуют высокие игры политиков. До них мне просто не дотянуться, а твою проблему нужно решать сейчас. Желательно, сделать это как можно быстрее, чтобы ты не натворил дел, что приведут к большим смертям.

— И что теперь? — Пётр налил себе в стакан новую порцию коньяка, — Прикончишь меня в собственном доме? Пустишь мне пулю в затылок, как сделал это с Лебедевым?

— Какой в этом смысл? — Я вернулся в своё кресло и покрутил стоящий на кофейном столике глобус, — Знаешь, человечество уже тысячи лет пользуется другим старым наказанием. Лебедева пришлось убить по обстоятельствам, иного выхода у меня просто не было, а вот с тобой другое дело. Гораздо проще будет отправить тебя в изгнание. У тебя достаточно денег для того, чтобы отправиться в любую страну и уже там продвигать собственные идеи, не подвергая опасности собственную семью. Германские княжества, Уругвай, Мексика, Американские штаты, Китай — многие страны будут готовы принять русского дворянина, в кошельке которого имеется несколько тысяч и даже десяток тысяч рублей.

— Слишком благородно для человека, который принял на себе роль палача. Почему же я должен тебе поверить? Может быть, что ты сейчас в глаза мне говоришь одно, а потом пустишь пулю в спину. Только ночью ты убивал моих людей, моих товарищей, а сейчас решаешь отпустить меня на все четыре стороны? Подозрительно, князь, подозрительно.

— Для такого моего решения есть одна ключевая причина — твоя сестра. Не будь её, и тогда пришлось бы тебе мотать свою молодую жизнь где-то на сибирских рудниках. Сомневаюсь, что тебе понравилась бы такая участь, но твоя сестра спасла тебе жизнь.

— Пусть так, князь. Ты победил, а значит суждено мне быть в изгнании. Даю тебе слово дворянина, что не стану больше проблемой для вас. Дай мне всего сутки, и тогда я покину страну на ближайшем поезде. Тёплое итальянское побережье давно ждёт меня.

Переговоры были заключены самым древним способом, которым уже сотнями поколений мужчины подтверждали свои соглашения — рукопожатием. Пётр не стал долго задерживаться в собственном доме, покинув богато украшенную гостиную всего через несколько минут.

Я продержался недолго. Какое-то время я смотрел на медленно крутящийся перед глазами глобус. Сон постепенно захватывал меня, погружая в тёплые объятия. Нужно было бы избавиться от окровавленной одежды, почистить оружие после стрельбы и вообще отправиться в собственное имение, дабы успокоить домочадцев. Наверняка они были обеспокоены, заметив моё отсутствие столь ранним утром. Желательно было сочинить на скорую руку хотя бы слабенькую историю, объясняющую появившуюся на голове рану от вражеской пули, но мозг на подобное был уже просто не способен. Всё же, за последнее время я привык к комфорту, а потому организм намекал, скорее даже бил тревогу, указывая на то, что стоит отдохнуть как можно быстрее.

Глаза закрылись для меня незаметно. Это был первый раз за всё время в этом теле, когда мне приснился сон. В этих, искажённых фантазией снах, всплывали картинки о моей прошлой жизни. Воспоминания о конструкторском бюро, переговорах с промышленниками и армейцами, бессонные ночи за белыми листами с карандашом и линейкой в руках. Был ли я тогда счастлив? Сложно сказать. В то время мне приходилось тратить всё своё личное время на работу, а сейчас... Сейчас было как-то проще. За спиной был капитал, какой-никакой авторитет, заработанный несколькими поколениями до меня. Да что уж тут вообще говорить, если раньше не было даже возможности хоть как-то наладить личную жизнь, а теперь у меня была полноценная жена. Конечно, за всю свою жизнь я видел её меньше десяти раз, часть из которых вовсе была уже на самой свадьбе.

Прошлую жизнь можно и не называть счастливой, но нужно быть честным с собой и согласиться хотя бы с тем, что она была просто спокойнее. Не приходилось мне участвовать в интригах, а оружие в руки я брал не с целью лишить кого-то жизни, а разве что из конструкторского или спортивного интереса. Теперь же, за время нахождения в дворянском теле, я часто брал оружие с целью использования его по прямому назначению — для убийства.

— Чего разлёгся? — сквозь сон послышался голос человека.

С тяжестью открыв глаза, я посмотрел на мужчину. Это был хозяин имения, который, с последней нашей встречи, выглядел значительно лучше. Несмотря на тяжёлое ранение и не самое длительное восстановление, выздоравливал достаточно быстро. Такому здоровью, в его-то года, можно было позавидовать. Я же, получив пулю в лёгкое, наверняка бы отдал богу душу, а этот старый чертяка, сумевший некогда построить бизнес и карьеру в самом опасном и необычном регионе планеты, оказался обладателем просто титанического здоровья.

— А что я должен делать? Князю нынче нельзя отдохнуть в доме своего родственника? — спросил я, с тяжестью отрывая голову от подложенной заботливыми помощниками подушки.

— С твоими-то доходами пора бы съездить с моей дочерью в свадебное путешествие, как полагается достойным представителям дворянства. Не думал об этом, ваше благородие? — сварливо спросил мужчина, — Пора бы голову включать, Игорь Олегович. Пора.

С трудом поднявшись с кресла, я потёр лицо ладонями, смотря на ставшего неожиданно злым графа. В один момент мне захотелось рассказать ему обо всём, что произошло за последние несколько суток. Поведать бывшему дипломату о том, насколько сильно мог его потомок погрязнуть в опасных интригах против государства, которому сам граф Ливен отдал столько лет своей жизни. Почему-то я был уверен в том, что если дать точные доказательства виновности его сына, то старший из семейства Ливенов воспользуется всеми своими связями для того, чтобы наказать единственного собственного сына. Он и без того достаточно прохладно относился к Петру, успевшему отдать часть своей жизни обучению в столичных академиях, но так и не сумевшему дойти до высшего образования. О том же, чтобы младший из Ливенов пошёл по стопам отца, вовсе не заходило речи. Вполне возможно, что именно в академии Пётр сумел найти связи с просвещёнными левыми философами, которыми полнилась столица и в моём времени.

— Тогда приглашаю вас в путешествие вместе с нами. Сейчас вам, как никому другому, нужен свежий южный воздух.