Князь поневоле. Потомок Ермака

Глава 14

В один момент я понял, что банально устал. Мне надоели постоянные проверки заводов и великое количество бумаг, в которых буквально приходилось закапываться для того, чтобы держать дела в своих руках. Постепенно находились клиенты и на обувку. К моему удивлению, особенный интерес к моим сапогам из кирзы проявили не армейцы или другие силовые структуры, а железнодорожники, многочисленные бригады которых трудились над расширением сети железных дорог в Сибири. Им также нужна была относительно недорогая и не требующая особенных забот обувка, достаточно крепкая для того, чтобы не стираться всего за один рабочий сезон. На их-то службу и шли партии кирзовых сапог, так что фабрика была обеспечена работой, а я надеялся, что народная молва разнесёт новости о новой обувке если не по всей стране, то по этому сибирскому суровому краю. Хотелось бы отыскать крупный заказ и для завода проводки, но сейчас эти мечты очень вряд ли были реализуемы. До сих пор далеко не все производства перешли на электричество, а о политике массовой электрификации можно было банально забыть. Государство было не столь заинтересовано в том, чтобы повышать спрос простого населения на электричество, ведь производственные мощности империи были не столь велики и определённо не способны обеспечить потребности двухсотпятидесятимиллионного населения, постоянно продолжающего расти.

В момент я решил просто отложить свои дела и немного развеяться. Мне банально осточертели постоянные разговоры с промышленниками и аристократами, захотелось простого общения с рядовыми людьми, не обремененными большим богатством или высоким общественным положением.

День был хорошим и располагал к прогулке, но мною было решено посетить стандартное питейное заведение. Владимир такому моему решению изумился и захотел было даже пойти вместе со мной, но такие его предложения я обрубил моментально. Осторожность камердинера была объяснимой, ведь неизвестно, что может стать с одиноким дворянином в окружении "черни", да и моё недавнее алкогольное путешествие в обнимку с зелёным змием. Если тогда отец был ещё жив, а потому было кому руководить делами семейства, то сейчас мой долгий запой мог оказаться критическим.

Пришлось покидать имение скрытно в относительно простом наряде, чтобы не привлекать к себе большого внимания. Такое моё решение можно было легко назвать неправильным, ведь семейные будут волноваться, а где искать пропавшего князя? В непролазных дремучих лесах Сибири? Где-то в кабаках Томска? Моё ночное исчезновение совершенно точно заметят через время и наверняка бросятся искать, но им придётся потрудиться.

Дойдя до ближайшей деревни, я поймал одного из извозчиков, который загружал стандартные деревенские товары на продажу. За небольшую награду он согласился довезти меня до Томска и высадить подле неплохого кабака. Правда, в глазах его мелькнул дурной блеск, и я скрытно поправил лежащий в кобуре револьвер. Расставаться с оружием я банально не хотел, понимая всю возможную опасность, которая могла мне грозить в случае дурной ситуации.

Извозчик высадил меня подле не самого худшего, но и отнюдь далеко не богатого района Томска. Над головой моей нависла большая вывеска "У Якова", явственно намекающая на то, что мне удалось-таки обнаружить питейное заведение. Особенно сильно пить мне не хотелось. Желание моё основывалось на том, чтобы послушать разговоры просто люда, судачащего обо всём и сразу ни о чём. Быть может, получится у меня и о себе чего интересного узнать.

Лучи полуденного солнца пробивались сквозь пыльные стёкла корчмы, выхватывая кружащие в воздухе частички пыли и линии табачного дыма. Мухи лениво жужжали над едой, а скрип протираемых кабанчиком стаканов резал по ушам.

Я вошёл внутрь, прищуриваясь от уличного света в сумрак заведения. На мне была не самая дорогая и даже побитая временем рубаха, выгоревшая на солнце, сапоги, специально испачканные дорожной пылью, и лёгкая куртка с широкими заплатками на протёртых локтях. Таким нарядом я нисколько не выделялся из кабачной публики. К моему удивлению, несмотря на пятничный полдень, который, в общем-то, оставался рабочим днём, людей в кабаке было слишком много.

У стойки сидело несколько извозчиков в выцветших поддёвках, выпивающих кислое пиво и переругивающихся из-за вчерашних заказов. У одного на щеке было видно синеющее пятно — то ли подрался, то ли нерадивая кобыла лягнула. Немного поодаль от них сидел тощий приказчик с больным жёлтым лицом, заказывающий третью чарку.

В углу устроилась компания грузчиков с речной пристани. Широкоплечие, с шеями, как у старых быков. Они громко хохотали, показывая друг другу рабочие мозоли, величиной с серебряный пятак. Один, с перебитым несколько раз носом, вытянул из-за пазухи какой-то неизвестный предмет и, судя по одобрительным смешкам, стыренный во время погрузочных работ.

Присев за столиком у стойки, я заказал не самого плохого пива, тарелку со сдобренной мясом и салом кашей и принялся ждать. Заметив портмоне с несколькими засаленными купюрами, глава корчмы расплылся в улыбке и сразу же поставил перед мной глиняную кружку, наполненную тёмным пивом. На вкус оно действительно оказалось не самым дурным, а потому я благодарно кивнул и принялся дожидаться каши, попутно рассматривая посетителей дальше, стараясь попутно улавливать разговоры.

Особенно сильно меня заинтересовала группа, сидящая прямо по центру кабака с большим круглым столом. Людей по одному внешнему виду я различал не столь хорошо, но достаточно хорошо успел поработать с военными, чтобы выделять их слёту даже из плотной толпы. Потому-то я легко смог обнаружить среди собравшейся компании бывшего солдата. Он узнавался по выправке и, очень даже может быть, кавалериста, поскольку спину держал ровной как струна. Перед ним стояла небольшая тарелка с закусками и стакан с чем-то мутным, едва опустошённым на треть.

Двое других подозрительных типов были в дорожных припыленных кафтанах, но с городскими манерами. Один из них что-то увлечённо чертил обломком карандаша на растрёпанном на столе листе. Попутно он делал пассы руками, показывал неизвестные фигуры, сопровождая ими своё объяснение. Похоже, что они были ключевыми фигурами за столом, тогда как оставшаяся часть группы всё больше молчала, а происходила из рабочего городского класса.

Я не обратил бы внимания на эту группу людей, если бы не одна из фигур. Этот человек казался мне знакомым. Со стороны он выглядел как обычный рабочий, но несколько раз он показал мне свои ладони, полностью лишённые привычных для них мозолей. Он иногда бросал в мою сторону взгляды, но всё больше старался слушать вещающих "городских". Я готов был дать руку на отсечение, что именно его я видел общающимся с наследником Ливенов, но тогда этот человек выглядел как представитель высшего света, тогда как сейчас определённо старался косить под рабочего. В отличие от остальных, он держал левую руку в области бедра, беря стакан в правую.

Кто он? Ответить на этот вопрос сейчас я не мог, но был практически уверен в том, что самым обычным гражданином он точно не был. Вот только он меня сильно напрягал. Казалось бы, встреча эта была совершенно случайной, но прошлые пару встреч сложно было назвать чем-то случайным. Если этот человек был способен входить в дома графов, то просто так сбрасывать его со счетов было нельзя.

Я отвернулся, перехватив взгляд этого странного человека. У меня складывалось чёткое ощущение того, что меня он узнает наверняка. Вокруг людей было много, но для внимательного человека не станет проблемой отгадать мою истинную личность.

Как только мне принесли тарелку, пышущую густыми облаками пара, то я принялся есть медленно, старательно пережёвывая и без того мягкую кашу. Я пытался хотя бы краем уха уловить разговоры вокруг. Двое старательно обсуждали, что появившийся в городе цыганский табор вновь принялся воровать из окрестных сёл животину, обманывать людей и пудрить мозги гаданиями. Выход крестьяне предлагали самый простой — самое стандартное насилие, бывшее едва ли не самым старым способом вариантом решения конфликтов. Не согласиться с их предложением было проблематично хотя бы из-за того, что даже в моё время отношения с этим восточным народом были в крайней степени напряжёнными. Другие несколько человек судачили о том, что цены на продукты в последнее время только и делают, что продолжают повышаться, несмотря на приближение лета, которое уже стучалось в дверь. Дескать, зима была слишком сложной, а потому многим переживание этого сезона очень сильно ударила по бюджету.

Неожиданно в корчму вошёл неизвестный человек. Дверь он открыл по-хозяйски, едва ли не выбивая её пинком, а сидящие за круглым столом разразились целой волной приветствий, жестами зазывая пришельца присоединиться к их небольшому застолью.

Пришедший был невысок, но плечист, с коренастой фигурой кузнеца, привыкшей носить тяжести. Рубаха из грубого холста, заправленная в широкий кожаный ремень, потёртый жизнью. Одежда обтягивала его мощный торс, а сапоги были затянутые в поношенные, но крепкие, с толстой подошвой, сапоги.

К компании людей человек подошёл неспеша, оценивающим взглядом окинув при этом зал. Глаза у него были тёмными, узкими, как щели в броневых листах. Взгляд же был тяжёлым настолько, словно на плечи положили по многокилограммовому бетонному блоку, прижимающему меня к земле своей тяжестью.

Мужчина шагал тяжело, но точно, словно отбивая ритм своими шагами металл. Поздоровавшись со всеми обитателями круглого стола, он сел на крепкий деревянный стул, жалобно скрипнувший под его недюжинным весом.

Мне показалось, что когда он садился, то пазуха его оттопырилась и на мгновение из-за ткани выскользнула крепкая рукоять широкого ножа, который определённо предназначался не для того, чтобы нарезать хлеба и колбаски, если, конечно, колбаса ещё не мёртвая и не бегает по двору весело похрюкивая.

Наличие ножа у этого человека заставило меня присмотреться к остальным. Оружие по законам было в свободном обращении, а потому не было совсем никаких проблем прийти в любой магазин с доказательством своего подданства российскому государю, да и купить себе пистолет или револьвер самых разных калибров, ценности и убойности. Единственное, что нельзя купить, так это полностью автоматическое оружие, но его в целом было не столь много. Единственное, что использовалось из автоматического вооружения, так это пулемёты, а ручного стрелкового автоматического вооружения очень сильно недостаёт. Даже полуавтоматические пистолеты были не самым частым товаром среди оружейных магазинов, большая часть продаж которых крутилась вокруг гладкоствольных ружей и многочисленных револьверов.

Я весь превратился в слух, стараясь не поворачивать головы и вслушиваться в любой звук, издаваемый компанией. Группа, которая только-только общалась на повышенных тонах, с прибытием незнакомца замолкла, понизив голоса сразу на несколько тонов. Всё внимание разнообразных знакомцев обратилось к этому коренастому мужчине, взглядами выпрашивая у него хотя бы слово.

— Новости? — голос принадлежал человеку, которого я встретил на графском приёме.

— Рабочие на Баженовском руднике копят злость, — через недолгую паузу ответил новоприбывший, неожиданно низким голосом, будто исходящим из трубы, простучав предварительно пальцами дробь по столешнице. — Поговаривают, что контора туда управляющего поставила нового. Дескать, из самой Москвы прибыл. Только дурости в нём многовато. Ведёт себя так, словно полторы сотни лет назад родился, когда слова бояр были законом.

— И что рабочую ненависть вызывает?

— Мало того, что управляющий новый самодур, которого поискать надо, так и к рабочим он едва ли не как к холопам относится. Только наш брат такого отношения уже не приемлет, — коренастый вздохнул. — Не давеча, чем пару дней назад, двоих в копях придавило. Балки на тех участках уж совсем старые были — часть погнила, часть от чиха порушиться простого была готова.

— А управляющий?

— Управляющий? Лебедев из той оравы идиотов, который и толики процесса не понимает. Говорит, что тела вытаскивать из-под завалов не собирается — дескать, сами виноваты. Только если их оттуда не достать, то скоро вовсе невозможно работать будет. Это не только не по-христиански, так и запах от мертвечины разлагающейся смертельный. Вентиляции на тех рудниках тоже нет. Изначальный хозяин тогда на всём экономить пытался, так что и выходит страх один, да ужас с ним под руку идёт.

— Рабочие условия выдвинули?

— Куда там, — мужчина хлопнул тяжёлой ладонью по столу, отчего многочисленная посуда подскочила и ударилась со звоном о столешницу. — Они ко мне в ночную смену приходили. Требовали, чтобы я забастовку возглавил, но я им ждать покамест приказал.

— Не хочешь рисковать? — голос знакомца из графского имения был безэмоциональным.

— А ты как думаешь? — тягостно вздохнул мужчина. — Понятно, каковы у народа требования: восемь часов смены, больничная касса за счёт нанимателя, расчёт за работу каждые две недели, да смещение управляющего нынешнего.

— Ни разу не удивили. Рудники там не самые лучшие, но и хозяевам конторы дела до рабочих не будет. Лебедев у них там навроде ссылки, пока какое-то расследование в столице проходит. Слухи от наших столичных друзей доходят, что он родственник чей-то, так что хозяева быстрее шахты эти затопят, чем его с поста снимут.

— Потому и не хочу рисковать сейчас. Одно дело, если правительство на уступки пойдёт, на переговоры кого-то из высоких чинов отправит, но сам ведь понимаешь, как оно может быть. В прошлом году рабочих в Донбассе армейские разгоняли, а нам супротив них как идти? С кирками и лопатами против винтовок переть? Мужики наши на попятную идти не собираются — духа у них хватит. Только если по нам из винтовок палить будут, то в шахты загонят как пить дать. А долго мы там осаду держать сможем без припасов-то? Вот о том я и говорю, что без оружия мы долго рудники оборонять не сможем. Если барин твой свою часть разговора выполнит и оружие нам принести сможет, то и я в долгу не останусь — людей на бунт подниму в первую же ночь.

— Вам там полноценную войну организовывать нужды нет, — ответил коренастому бунтарю графский человек. — Много крови принесёт много печали, а если и мертвецы среди полицейских объявятся, то туда не просто жандармов подтянут, а части регулярные. Они-то не просто с пистолетами и револьверами, а пулемётов у них хватает и даже артиллерии. Вам там главное недели две высидеть, чтобы барин мой свой план успел в дело привести.

— Под рукой у меня три сотни рабочих. Администрацию шахт мы слёту взять можем с инструментом в руках взять. Охраны там ночью мало остаётся — те только утром на пост из деревни приезжают. А рельсы разобрать нам несложно будет. Костры подле деревьев разожжём и такие узлы из узкоколейки закрутим, что пуп надорвут потом развязывать. Недельку мы так точно выиграть сможем. А простой нескольких копей на неделю многим промышленникам боком выйдет, кому стали недоставать будет. Там уж и другие сориентируются на забастовку подняться.

— На это я бы так сильно не рассчитывал, но ты, Степан, готовь людей. Пусть они своего боевитого пыла не теряют. Пару дней и оружие будет у вас. Мой хозяин уже вышел на нужных людей.

— Мы справимся. Наше дело правое.