Князь поневоле. Потомок Ермака

Глава 4

Траурный звон церкви святого Герасима разлетался над окрестными землями, возвещая о начале печального похоронного обряда. Во дворе церкви, что всегда находилась под покровительством рода Ермаковых, стоял гроб с телом усопшего, установленный на укрытом бархатом длинном столе. Весь воздух вокруг заполнил запах горящего ладана, смешивающегося с терпким ароматом еловых ветвей, разложенных вокруг.

Священник в тёмной ризе начал заупокойную литию, мерно раскачивая дымящимся кадилом. «Со духи праведных скончавшихся…» — разносилось вокруг. Родственники в чёрных траурных одеждах стояли вокруг гроба, надеясь, что их не коснётся судьба покойника.

После окончания заупокойной гроб бережно взяли шестеро слуг. Процессия двинулась к семейной усыпальнице. Все шли неспешно, с частыми остановками на чтение коротких молитв. Впереди несли церковные хоругви, за ними шёл священник с Евангелием в руках. Я, как ближайший родственник по мужской линии, шёл сразу за гробом, замечая, как апрельский ветер колышет чёрный креп на шляпах провожающих.

У склепа, украшенного фамильным гербом, совершили краткую литию. Когда гроб опускали в нишу, несколько родственников и старых слуг не смогли сдержать слёз. «Земля тебе пухом, княже…» — прошептал кто-то из толпы. Мария Васильевна первой бросила горсть земли вниз, глухо стукнувшуюся о закрытую крышку гроба, а за ней потянулась длинная вереница. Каждый бросал по малой земляной горсти, говорил последние прощальные слова, а затем отходил с тяжким чувством потери.

По возвращении в особняк началась поминальная трапеза. Длинные столы ломились от традиционных блюд — кутьи в серебряных чашах, блинов, медовых пирогов. В углу зала горела неугасимая лампада перед образом Спасителя, а на отдельном столике стоял портрет усопшего в чёрной рамке, перед которым лежали сложенные в крест ложки — символ прекращения земной трапезы. Старший священник, окропив стол святой водой, первым преломил поминальную просфору, положив начало печальному, но необходимому обряду поминовения.

Поминальные процессы закончились глубоко за полночь. Большая часть гостей разъехалась по своим домам и имениям, а потому только лишь немногие люди остались ночевать внутри нашего имения. Мария Васильевна же никому не отказывала в ночлеге. Всё же, они проводили её дорогого супруга в последний путь, а потому прогонять гостей было бы равноценно тяжкому греху. Тем более, что жёны дорогих гостей разговаривали с хозяйкой дома, отвлекая её от тягостных мыслей.

Мне же сидеть с оставшимися гостями не было никакого желания. Клоуном для развлечений я определённо себя не считал, а потому практически сразу принялся за бумаги, стараясь понять финансовое состояние нашей семьи. Прошлый князь был известен среди аристократии, как один из самых главных меценатов всея Сибири, а в особенности Томской Губернии. Из семейной казны он спонсировал многих государственных чинов, некоторые из школ и даже парочку больниц, которые содержали у себя больной люд. Естественно, что подобные большие денежные вливания не могли не сказаться на семейном бюджете, и перед тем, как увидеть нужные мне документы, я всерьёз опасался увидеть воистину громадные недостачи и долги. Всё же, я оставался не самым лучшим экономистом, а потому справляться с проблемами не смогу так просто.

По моему приказу документы подготовили сильно заранее, ещё за сутки до моего приезда, а потому мне оставалось тщательно сканировать страницу за страницей, часто вчитываясь в рукописный текст, написанный определённо не мастером в области каллиграфии. По всему выходило, что среди известных имён, которые были должны семейству Ермаковых, число которых успело перевалить за сотню, имелся также и сам губернатор. Если долг большинства составлял примерно от двух до семи тысяч рублей, то вот губернатор Томской Земли задолжал моей семье более пятидесяти тысяч рублей. Число, надо сказать, действительно огромное. В моём времени эта сумма была не самой большой, но вот при нынешних условиях… Такую сумму крестьянин, не в самой богатой провинции, был способен заработать чуть больше, чем за четыре века беспрерывного и упорного труда. Если переводить в более осязаемый продукт, то нынешний долг губернатора исчислялся более, чем полутора тысячам тонн соли или сотне тонн хорошей свинины. В общей же сумме, перед семьёй Ермаковых у заёмщиков долг был порядка пятисот тысяч рублей, а это только за период главенства моего отца. Сумма сия была неподъёмной даже для некоторых аристократических семей, чего уж тут говорить о мелких государственных служащих или купцах малых гильдий. К тому же я был почти уверен в том, что существовали мелкие займы, которые даже не поддавались документированию.

Резервы нашей семьи богатыми также не были. Последние несколько лет расходы сильно превышали доходы, поскольку на содержание семейства, слуг, имений и другого имущества приходилось более тридцати пяти тысяч рублей в год. Сумма действительно страшная, тогда как доходы едва-едва доходили до двадцати. Отец ещё мог позволить себе подобные расходы, но дозволено ли расточительство подобных масштабов мне? Нет, нет и ещё раз нет. Если не сократить расходы или экстренно не поднять доходы семейства, то полное истощение казны Ермаковых может наступить примерно через дюжину лет.

Даже если я прямо сейчас смогу забрать полностью все долги перед моим семейством, то ситуацию это нисколько не исправит, лишь отсрочит падение нашего рода в низину тотальной бедности. Однако у меня не было и малейшей возможности задуматься о том, чтобы изъять долг у остальных заёмщиков. Проблема заключалась в том, что если я совершу подобный манёвр, то моментально похороню свои отношения с остальными аристократами, а этого мне было не нужно. Всё же, от взаимоотношений с другими людьми зависело очень многое.

Из чего же получало доход семейство Ермаковых? Из-за того, что император Ярослав Освободитель издал «Манифест о Вольности Крестьянской» в одна тысяча семьсот двадцать первом году, начавший незамедлительное освобождение крестьян к половине восемнадцатого века, аристократии пришлось экстренно вливать накопленные средства в другие возможные источники дохода, стараясь вписаться в неумолимо наступающий на страну капитализм.

Мои предки немалые свои доходы старательно вкладывали деньги в многочисленную недвижимость в городе, отчего несколько домов на центральных улицах сибирской столицы находились под владением Ермаковых. По законам России нельзя было владеть отдельной квартирой, отчего все многоквартирные дома приносили постепенный стабильный доход от арендующих помещение людей. Прибыль была не столь великой, но вполне себе ощутимой, давно окупившей все вложения в строительство. Конечно, дома нужно было время от времени ремонтировать, но доход значительно перебивал вложения, так основное своё внимание я решил переключить на другой аспект доходов моего рода.

Те из родов, что были умнее и проворнее остальных, переключали своё внимание и вложения в сторону строительства промышленности. Естественно, что в Сибири и Урале не была столь сильно развита инфраструктура, чтобы обеспечивать большие промышленные комплексы, но вот ресурсами эти края были богаты, далеко оставляя всю западную часть государства.

Ермаковы также не отставали в области промышленности, возведя полноценный завод по производству проводов и кабелей. Мощности были не столь большими, но в значительной мере обеспечивали потребности Томской Губернии в проводах. Правда, нужда в проводах в этом сибирском краю была не столь большой, поскольку электрификация в России находилась в зарождающемся состоянии. Завод, впрочем, также окупал себя, но и он не исправлял ситуации с постоянно увеличивающимися расходами рода, пытающегося из всех сил поддерживать образ богатой аристократии.

Примерно к четырём часам утра мне удалось хоть немного осознать масштабы проблем, которые постигли моё семейство. Голова готова была расколоться в моменте, но несколько литров заваренного крепкого чая позволяли продолжать размышлять над тем, как оптимизировать расходы. Пришлось бы сильно ужать семейство в расходах, продать несколько имений, всё больше сосредоточенных по восточную сторону от Уральского Хребта. Распродавать имущество мне сильно не хотелось, ведь это определённо дало бы сигнал о бедственном положении Ермаковых, что сильно бы ухудшило моё положение среди остальной аристократии государства.

— Владимир!

Мой крик раздался в тишине дома грохотом парового молота, а мой камердинер появился всего через несколько секунд. По его лицу было заметно, что только недавно старый помощник пребывал в царстве Морфея, а теперь, сонно потирая глаза, стоял передо мной ровный как натянутая струна.

— Что прикажите, господин?

— Завтра отправляемся в Томск. У меня есть одна хорошая идея.

Следующим же утром, едва я только умудрился раскрыть тяжёлые как свинец веки, мы с Владимиром сразу же погрузились в одну из семейных карет и быстро двинулись в сторону Томска, взяв вместе с собой небольшой мешочек, полный серебряных монет с изображением лика нынешнего императора Григория на аверсе монеты. Казалось бы, можно было вооружиться чековым билетом, который можно было сунуть нужному человеку, но я прекрасно знал о том, какой же эффект оказывает блеск налички на жадного до денег человека.

Вместе с камердинером мы ступили на вычищенные до блеска ступени типографии. Мой помощник моментально отправил извозчика на отдых, приказав ему вернуться домой примерно через час.

За тяжёлыми металлическими дверями нас встретил грохот машин — ритмичный стук линотипов, скрежет громадных тяжёлых прессов, лязг металлических пластин. Воздух был густым от запаха чёрной типографской краски, расплавленного свинца и пыли от высохших чернил. По длинному залу с высокими потолками сновали рабочие в покрытых пятнами фартуках, откуда-то разносились крики и сдержанный, но эмоциональный спор.

— Ваше сиятельство, осторожнее, здесь скользко. — предупредил меня Владимир, указывая на немногочисленные, но широкие масляные пятна на полу.

Вдоль красных кирпичных стен громоздились столы с верстаками, где наборщики ловко собирали строки из металлических литер. В углу дымил раскалённым металлом сушильный аппарат, рядом с ним стопками лежали свежие оттиски — завтрашние номера газеты «Сибирский вестник».

Главный редактор, заметив наше появление, поспешил навстречу, протискиваясь между станками. Это был коренастый мужчина лет сорока, в помятом пиджаке, с жидкими волосами, зачёсанными на лысеющий лоб. Чернильное пятно на его указательном пальце выдавало в нём человека, недалёкого от труда своих подчинённых.

— Княже! — радостно крикнул редактор, — Чести не ожидал! — мужчина вытер руку о брюки, оставляя на ткани новые пятна, прежде чем протянуть её, — Прошу прощения за беспорядок, но газеты ждать не могут. — на мгновение он замолчал, — Приношу свои искренние соболезнования в связи с гибелью вашего достопочтенного отца.

— Опустим это, Дмитрий. — пожимая руку, ответил я, взглядом указывая на кабинет, поднимающийся над основным помещением печатного цеха, — У меня есть к вам дело. Думаю, что мы будем полезны друг другу.

— Конечно-конечно, князь. Пройдёмте.

Мы быстро поднялись на следующий этаж. Дверь скрипнула на старых петлях, пропуская нас в святая святых газеты — кабинет, где рождались и редактировались новости, поступающие затем на газетные страницы. Помещение внутри напоминало каюту капитана во время шторма — тесное, перегруженное, но организованное по своей особой логике.

Массивный дубовый стол, покрытый целой сетью царапин и чернильных клякс, занимал центральное место этого кабинета. В этом хаосе расположились чернильница, дюжина заточенных разноцветных карандашей, аккуратно заточенных до хирургической остроты, пресс-папье в виде печатного станка, стеклянная бутыль с мутной жидкостью и плавающим нечто внутри.

— Ну что, ваше сиятельство, — хрипло произнёс редактор, доставая из ящика стола потёртую жизнью флягу, — о чём мы будем беседовать в этом храме свободной мысли?

— Мне необходима услуга от вас. — начал я издалека, харизматично поставив брякнувший монетами мешок на толстый стол редактора, — Естественно, что услуга оплачиваемая, но и не самая обычная.

— Может смочим наш разговор хорошим напитком? — спросил редактор, поднимаясь из-за своего стола и подходя к стеклянному шкафу, — Виски, коньяк, водка?

— Обойдусь сегодня без алкоголя, и вам советую быть трезвым, ведь от этого зависит ваш личный заработок.

— Что же вы хотите поручить мне, ваше сиятельство?

— Мне нужно, чтобы вы связались с редакторами остальных газет европейской части и на странице «Сибирского Вестника» расположили статью о том, что князь Ермаков ищет таланты. Если кто-то из подданных Российского государства имеет интересные изобретения и желает их реализовать, но не имеет к этому средств, то князь Ермаков предлагает им награду в пять тысяч рублей серебром и предложение о сотрудничестве. Предложения могут быть из любой сферы. Думаю, вы сможете придумать, как лучше всего написать текст. Всё же, это именно ваша работа.

Редактор на какое-то время замолчал, затем взял один из лежащих на столе блокнотов, вооружился графитовым карандашом и принялся покрывать желтоватые листы надписями, написанными мелким убористым почерком. Затем мужчина почесал затылок тупой частью карандаша и взглянул мне в глаза.

— Какова же цена вопроса?

Я толкнул мешок серебра в сторону редактора. Монеты прошуршали внутри мешка, и редактор с жадностью в глазах развязал тесьму, рассматривая содержащиеся внутри серебряные кругляши. Поскольку мною было решено идти прямиком ва-банк, а потому одному из крупнейших издателей всей Сибири пообещал три сотни рублей в качестве платы за помощь. Дмитрий был мужчиной деловым, готовым взаимодействовать со всеми, кто имеет деньги. При этом свою часть сделки он выполнял всегда с полным вовлечением, а потому никакой подставы от этого немолодого человека не ожидалось.

— Княже, на это мне понадобится не меньше трёх дней. У меня есть знакомые в столичных гильдиях печатников, у меня есть с кем договориться, но моментально сделать это не получится. Естественно, что за размещение статьи у других газетчиков нужно будет выплатить вознаграждение за услугу.

— С этим нет никаких проблем. Всю причитающуюся сумму я буду готов выдать в нужный момент, но мне нужно обеспечить выполнение наверняка. Вот только, — я медленно потянул с рук перчатки, сел в более сосредоточенную позу и добавил во взгляд стали, — можете мне не рассказывать о том, что вам нужно целых три дня на выполнение моей задачи. Конечно, вы человек занятой, за вашим управлением несколько цехов, но в «Сибирском Вестнике» статья должна появиться уже завтра, а в «Московском Рассказчике»… Их редактор упёртый, сомнительно, что он захочет перепечатывать последние главные страницы.

— Вы найдёте общий язык, я уверен в этом. В конце концов, сомневаюсь, что вы хотите ссориться с одной из старейших сибирских семей. Пусть «золотой век» дворянства уже прошёл, но у меня достаточно подвязок для того, чтобы несколько ухудшить вашу жизнь. Сомнительно, что вам это нужно.

— Не нужно. — поникшим голосом проговорил редактор.

— Вот и славно. Выполните моё поручение, и тогда мы сработаемся. Газеты в наше время — страшная сила.