Князь поневоле. Потомок Ермака

Глава 5

В течение недели с самого утра у загородного имения нашего семейства появлялся почтальон с большим мешком за плечами, все внутренности которого были заполнены многочисленными конвертами с обратными письмами на моё имя. Мне приходилось вычитывать не меньше пятидесяти, а то и семидесяти писем, каждый автор которого старательно пытался описать собственные предложения, стараясь при этом не раскрывать секрета производства. Начиналось всё от самых простых безделушек и откровенного безумства, которого в умах изобретателей хватало с избытком, заканчивая действительно дельными мыслями. Вот только на многие из них мне банально бы не хватало средств, чтобы начать производство такого товара.

Однако одно из предложений меня зацепило всерьёз. Если большинство просто рассчитывало на чудо в получении немалой суммы в виде пяти тысяч рублей, то неизвестный мне изобретатель по имени Фёдор Ковалин предложил идею производства кожзаменителя.

— «Ваше светлейшество, надеюсь вы оцените мою идею и мы сможем наладить с вами плотное сотрудничество». — вслух читал я содержимое письма, стараясь не потерять концентрации.

Я выдохнул, вливая в себя очередную чашку успевшего давно остыть кофе. Оно было вкусным, и первые пару чашек я действительно наслаждался вкусом, но теперь банально вливал в себя бодрящий напиток, пытаясь хоть как-то продлить состояние банальной бодрости.

Мысль щёлкнула меня по носу. Казалось бы, что такого было в банальном кожзаменителе? В моё время таких заменителей хватало и даже с избытком, разной степени паршивости, но сейчас… Если мне не изменяет память, то предок кирзы появился в самом начале двадцатого века в ходе экспериментов Ивана Васильевича Поморцева, пропитавшего шерстяную ткань смесью яичного желтка, канифоли и парафина. Выходило, что в 1908 году кирза должна была пройти боевое крещение во время русско-японской войны, но в этой временной линии я ещё не слышал о подобном материале, а всех немногочисленных солдат, которых я встречал за свою недолгую жизнь в параллельной вселенной, снабжали исключительно кожаной обувью, по большей части представляющей из себя разного фасона сапоги.

— Владимир!

В моменте я уже свыкся с тем, что мой личный камердинер является моментально по любому зову. На этот раз старик также не сплоховал, моментально оказавшись на входе в кабинет. Как всегда, он был идеально выправлен, седые зачёсанные волосы приглажены, а костюм лишён малейшего изъяна. Я восхищался такой его выправке, надеясь, что Владимир и дальше будет исправно служить мне.

— Слушаю вас, господин.

— Владимир, подскажи мне, чем сейчас государство солдат снабжает?

Помощник моему вопросу удивился. Осознать это можно было по слегка вздёрнувшейся вверх брови, моментально вернувшейся в обычное состояние. Какое-то время он подумал, подняв взгляд к потолку, а затем с полной честностью проговорил:

— Господин, ответить на ваш вопрос не могу. Не столь обширны мои знания в области военной. Всё больше гражданскими делами при вашем семействе. Если вам совет такой нужен, то лучше вам Семёна спросить. Он сегодняшним утром из поездки в станицу свою возвращается. На похороны он не успел, но советы его будут куда ценнее, чем мои.

Тяжело вдохнув, я попытался вспомнить о том, кто же такой Семён. Попытки вспомнить в первые секунды оказались безуспешными, но затем из глубин памяти вышел образ.

Наш род изначально имеет корни в казачестве. Всё же, основателем семейства был Ермак Тимофеевич, заработавший для нашей дворянской династии престиж на многие сотни лет вперёд. При этом, даже учитывая нахождение в разных сословиях, Ермаковы о своих корнях не забывали, постоянно поддерживая отношения с Уральским и Сибирским казачьими войсками. Потому-то последние, в ответ на помощь от дворян, постоянно поставляли телохранителей для княжеской семьи за определённую заработную плату, последним из которых и был Семён, не так давно пришедший под руку Ермаковых, зачисленный в семейную охрану во время моей бытности в байкальском имении.

— Тогда пусть завтра прямо с дороги подойдёт в мой кабинет.

Исполнительность казака меня удивила. Утром я ожидал увидеть одного из своих молодых служак, которых в семействе у меня было достаточно, но когда дверь кабинета распахнулась, то передо мной предстал молодой казак, будто сошедший со страниц историй Шолохова.

Парень был высокий, плечистый, с осанкой, выдававшей привычку к седлу. Лицо — смуглое, обветренное, с резкими скулами и упрямым подбородком, покрытым тёмной щетиной. Глаза парня были светло-серыми, холодными, как у степного волка, с пристальным, оценивающим взглядом. Волосы тёмные, почти чёрные, остриженные в скобу, как принято было у многих строевых казаков.

Семён стоял навытяжку, но без подобострастия — в тёмно-синем чекмене с алыми шнурами на груди. Шаровары Семёна были широкими, малинового хорошего сукна, заправленными в сафьяновые сапоги с мягкими голенищами, идеально подходящими как для боя, так и езды. На поясе казак расположил узкий ремень с серебряной прямой пряжкой.

Больше всего внимания у меня вызвало вооружение казака, которое полностью обеспечили из казны Ермаковых. Самой заметной единицей оружия была шашка — лёгкая, из дамасской стали, с чёрным роговым эфесом. Висела она на краповой портупее через плечо так, чтобы выхватить оружие было возможно одним лёгким движением. За пояс также был заткнут и кинжал бебут с рукоятью из морёного дуба и серебряным «напятником». Из огнестрельного вооружения при мужчине был только новенький «Наган» в чёрной кожаной кобуре на правом боку.

Казак щёлкнул каблуками, но не поклонился, лишь почтительно кивнув:

— Семён Каленик, ваше сиятельство. Заступаю на службу вашу, князь. — секундная пауза, и молодец продолжил с ноткой горести в голосе: — Соболезную вашей утрате, ваше сиятельство.

Голос у парня был низким, хрипловатым. Левую бровь пересекала тонкая белая линия шрама, дополняющая и без того лихой образ казака ещё большей храбростью.

— Приветствую тебя, Семён. — взглядом я указал на стул напротив моего стола: — Дорога с Урала, должно быть, сильно выматывает, так что незачем на ногах стоять. Знаешь ведь поговорку, что в ногах правды нет.

— Благодарю. — казак сдвинул стул и сел, продолжая держать ровную как линейка спину.

— До нашего семейства, где службу нёс, Семён?

— На персидском пограничье. Не раз в боях участвовал, так что оружию своему цену знаю, ваше сиятельство.

— Тогда помощь мне твоя нужна, Семён.

— Слушаю вас, ваше сиятельство.

— Раз ты на пограничье служил, то знаком должен быть с пограничными частями. Так вот, расскажи мне, как у инфантерии дела с обеспечением состоят? Именно у строевых частей, а не ваших казачьих отрядов.

Семён задумался, перебирая пальцами по бедру, затянутому в шаровары, после чего принялся размеренным голосом отвечать на мой вопрос:

— А чего тут рассказывать, ваше сиятельство? Из оружия винтовка системы Мосина с тридцатью патронами в подсумках, нагрудный патронташ, кожаный поясной ремень, фуражка, шинель, рубаха, часть палатки с колышками, алюминиевая фляга, котелок, лопатка сапёрная, штаны и сапоги кожаные. Вот и всё. Но сам понимаешь, княже, что это части пограничные, так что таскать снаряжение им необходимости нет никакой. Всё больше на пунктах оно остаётся.

— Сапоги только из кожи делает для армейцев? — спросил я, сильно прищурившись.

— А из чего же ещё сапоги делать? — с ухмылкой спросил меня казак, задумчиво закручивая отросший ус: — Из бересты что ли?

— И все ли обеспечены сапогами?

— Обеспечены, но это в мирное время и в частях, которые на месте одном стоят. Не мне вам, княже, рассказывать, какие деньги тратить на обеспечение приходится. У нас когда в последний раз крупная война была? Когда мы австрияков полсотни лет бивали по горам и полям, а затем и османов рвали на Кавказе? Сомневаюсь, ваша светлость, что война крупная вновь начнётся. Англичане на своих островах сидят, что-то в собственных колониях воротят, франки тоже гузно к стулу прижать смогли. От немцев уже ничего не осталось, итальяшек тоже в мелкий салат покрошили в последнюю войну. Сейчас только на границах приходится стоять, да может добровольцев отправлять в другие государства будем.

Семён говорил про Великую Европейскую Войну, фактически бывшую первой полноценной Мировой Войной, где участвовали не только европейские государства, но и все подчинённые им колонии. В это время в моей вселенной разгоралась вовсю Крымская Война, где супротив России выступала на четырёх фронтах коалиция из Европейских Государств. В это же время ситуация в этом мире пятидесятые годы девятнадцатого века представляли из себя масштабнейшую резню двух сторон.

В какой-то мере Великая Европейская Война сильно напоминала Первую Мировую Войну из моей истории. Фактически воевало две стороны, на одной из которых выступал союз России, Франции, королевства Обеих Сицилий и Скандинавского Союза. Другая сторона представляла из себя коалицию из Германских государств под предводительством Пруссии, Австро-Венгрии, Северной Италии под руководством Милана и Османской Империи.

Война была не самой быстрой и многих поставила в ступор. Ожидалось, что она закончится быстро, не больше пары лет, из-за тотального превосходства в готовых военных частях у Франции и России, но война растянулась почти на пять лет. На первых порах ожесточённые сражения позволили России пройти через Карпаты, но затем армия застряла в равнинах Паннонии, после чего практически все сражения сошли на «нет», превратившись в долгое стояние ближайших полутора лет, ровно до того момента, как Черноморский флот прорвал оборону флота османского и произвёл высадку прямиком в Стамбул, тогда как Валашский фронт пришёл в движение вместе с семьюдесятью тысячами солдат под руководством князя Ярослава Долгорукого и войсками Дмитрия Хворостина на Кавказе. Это продвижение фактически и привело к постепенному падению союза центральных государств Европы. Фактически, их сопротивление подходило к концу после так называемой «Балканской Весны Народов», когда одна за другой начали вспыхивать революции, начиная от Черногории и Сербии, заканчивая Грецией и Болгарией.

— Выходит, что проблемы со снабжением в войсках всё же существуют. — я многозначительно кивнул, посматривая на лежащий рядом вскрытый конверт, внутри которого лежало письмо изобретателя: — Знаешь, Семён, вскорости мне нужна будет твоя помощь. Нужно будет встретить одного моего дорогого и важного гостя.

— Дворянских кровей гость будет?

— Этого пока я не знаю, да и не столь это важно, Семён. Главное, что этот человек важен и нужен лично для меня. Сейчас же, если вопросов ко мне нет, то можешь идти отдыхать. Дорога сильно выматывает.

Казак вышел из моего кабинета, предварительно кивнув головой, а я принялся размышлять. С одной стороны, производство кирзы могло действительно оказаться очень прибыльным, пусть и сложным предприятием, но я понимал, что так просто влиться в обувную индустрию у меня не получится. Надо сказать, что славное имя моего рода не было гарантом того, что получится так легко произвести нововведение и внедрить его в массу. Как только я сообщу губернатору новость о том, что желаю организовать полноценный завод с необычной для нашего народа тканью, то весть эта моментально распространится в кругах сибирского высшего света, а там уже и до всероссийской богемной арены обсуждения будет недалеко. Вот в тот момент наверняка прознают о моих планах куда более богатые промышленники, занятые в производстве кожи. Нужно ли им нарушение монополии на товар? Сомнительно. Всё же, крепкая коровья и бычья кожа была единственным материалом, из которого было возможно производить обувь, и даже в моё время не потеряло собственной силы. Вот и есть очень большой шанс того, что крупные бизнесмены постараются поставить палки в любые мои попытки развития, а начинать конфликты с сильными России сей я ещё не был готов. Всё же, прошлый опыт частного бизнеса намекал мне, что если я решусь продвигаться, то нужно будет действовать до самого конца, несмотря на всю опасность.

Сидеть долго в раздумьях я не стал. Обычно в такие моменты рождается желание не рисковать, отступить, пойти на попятную, а это в моём деле было слишком опасно.

Я не сразу заметил, как в моих руках оказалось металлическое перо, рядом на столе образовалась хрустальная баночка с чернилами, и в этот момент я остановился. Нет, меня не страшила возможность вступления в сложную торговую войну. Меня тревожило именно отсутствие весьма банальных навыков. Если в прошлой своей жизни я брал автоматическую шариковую ручку только в случаях необходимости подписать какой-то из документов, то вот с перьевыми ручками никакого опыта у меня не было от слова «совсем». Нет, конечно, когда-то в далёком школьном детстве меня с экскурсией таскали в славный, но небольшой город Невьянск, где нас пытались погрузить в эпоху, в которую я, по воле повернутой на фокусы судьбы, оказался сейчас. Тогда у меня и была первая попытка написать своё ФИО при помощи самой обычной металлической перьевой ручки.

Выдохнув, я погрузил расщеплённый металлический кончик имеющейся у меня ручки в иссиня-чёрные чернила. Первая же попытка моментально увенчалась громадной кляксой, расплывшейся бесконечным озером по белому листу тетрадного формата. Сия неудача несколько стеганула меня по самолюбию. Казалось бы, если раньше мне удавалось производить полноценные снайперские комплексы, то как я могу не справиться с самым простым приспособлением для писания.

Тихо чертыхаясь, я постоянно совершал попытку за попыткой, используя всё новые и новые белоснежные листы. Одни из попыток практически доводились до конца, выводя нужный мне текст, но затем я то ставил кляксу, то рвал лист, вновь заливая лист чернилами. Однако, когда даже письмо было окончательно готово, то я захотел вмазать себе здоровенного леща из-за очередной банальной ошибки. Письмо было составлено по всем канонам русского языка, с полностью правильной грамматикой, пунктуацией, орфографией. Вот только был один неприятный момент, который практически полностью перечеркнул все мои достижения в чистописании. Правила-то соблюдены, и они принадлежали русскому языку, но язык этот был после большевистской реформы, которой в этом мире, напомню, до сих пор не существовало. Уж не знаю почему я забыл об этом, но привычка всё равно оказалась значительно сильнее.

Тихо чертыхаясь, я в очередной раз переписал письмо, следуя уже нужной и актуальной для этого мира грамматике. По итогу вышло, что на все эти попытки у меня ушло порядка двух часов и четырёх десятков листов, которые громадной скомканной горкой под столом. Этот случай меня сильно позабавил, но стал большим уроком, что нужно иногда подавлять старые привычки, которые могут только помешать в дальнейшей жизни.

— Владимир!

— Слушаю вас, ваша светлость. — проговорил мгновенно показавшийся из-за двери мужчина, поправляя выбившиеся из причёски волосы: — У вас есть ко мне поручение?

— Правильно, Владимир. — я глазами указал подойти поближе к столу: — Выполнить ты должен будешь его сам, ибо ценность большая. — на столе перед помощником показался конверт с письмом: — Езжай на телеграфную станцию и передай сообщение в Нижний Новгород на указанный адрес. Доплати конторе за срочность. Мне нужно, чтобы гость прибыл как можно быстрее, так что деньги не экономь. Если будут брыкаться, дескать все почтальоны заняты, то именем моим лучше лишний раз не свети и заткни их монетами. Понял меня?

— Конечно, господин. Разрешите выполнять?

— Ступай. Сделай всё как можно быстрее.