Избранные (СИ)

Глава тридцатая Эланис

Мне снится очень странный сон: я стою посреди безлюдного острова и по очереди выкрикиваю имена моих родителей. Меня заглушает вопль диковинных птиц, и я испуганно пригибаюсь, стараясь спрятаться от ужасов, которые могут поджидать меня за стройной чередой тропических лесов. Внезапно, у одной из птиц появляется лицо моего отца — она пикирует вниз и накрывает меня своими размашистыми крыльями.

Я раздаю громкий крик и вскакиваю в своей кровати.

— Тише, девочка, тише!

Вместо страшной птицы напротив сидит Док — он зажал в руке мокрую тряпку и в нерешительности на меня смотрит.

— Док? — бормочу я, не смея поверить своим глазам.

Мы находимся в каком-то месте, отдаленно напоминающем мне каюту: коричневые стены из дерева, жесткая кровать, небольшая лестница, ведущая наверх и плавно покачивающийся пол под моим телом. Док слегка улыбается и проводит тряпкой по моим рукам, покрытым свежими порезами.

— Тебе повезло, что Элитный отряд все еще подчинялся Эйдану, — говорит он, занятый моими ранами, — они очень точно метают ножи. Они специально бросали так, чтобы отключить тебя, а не убить. Несколько дюймов правее, и ты была бы мертва.

— Где Эйдан? — я пытаюсь вскочить с кровати, но моя голова кружится, и я падаю обратно. Если мы действительно на корабле, то значит, наш план удался, не так ли? Но кого мы забрали с собой? Сердце стучит у меня в горле.

— Не волнуйся, — произносит Док, мягко подтыкая мою подушку. — Он провел у твоей постели два дня, угрожая всякому, кто пытался занять его вахту. Я отослал его поспать. Вместе со Скилар, который тоже от тебя не отходил.

Все во мне взрывается облегчением. Давина сдержала обещание. Но мысль о том, что прошло уже два дня, немного сбивает меня с толку. Я прислоняюсь головой к спинке кровати и позволяю Доку очистить мои раны.

— Что произошло? — бормочу я.

— Ничего хорошего, — вздыхает Док, — когда никто из Ордена не вернулся в Солнечный город, мы с Бланш начали в срочном порядке собирать Искупителей. Ворвались Хранители и устроили там настоящую бойню, — он вздрагивает: — никто не понимал, что происходит… Оказалось, Эсмеральда приказала уничтожить Орден Солнца, но Хранители прорывались через всех Искупителей. Видимо, действовали они без особо четких указаний. Мы потеряли очень многих людей, — он вздохнул, — а потом Эйдан убил Эсмеральду и все закончилось. Хранители просто ушли, а мы с остатками Искупителей направились в порт. Кстати, короля тоже убили приспешники Эсмеральды.

— А что же произошло с остальными? Все из наших целы?

Док кивает, и выжимает тряпку, пропитавшуюся моей кровью. Только теперь я чувствую жжение в руках и острую боль в обоих плечах, но стараюсь не обращать на них внимания.

— Адриан очнулся от чар, — Док делает тяжелую паузу и мое сердце пропускает удар, — и, видимо, совершенно растерялся. Он пытался найти людей и пошел в Солнечный город, где мы и подобрали его, как ты просила. Хочу сказать тебе сразу, Эланис, он не был в восторге, но оставаться в регионе было бы для него самоубийством. Его судили бы за поддержку, которую он оказывал Эсмеральде — он никак не смог бы доказать, что был просвещен.

— А Корал? — продолжаю выпытывать я.

— Алхимик? — поднимает на меня глаза Док, и я утвердительно киваю, — ее нашла Нора. Она потерялась в катакомбах дворца, и Нора забрала ее с нами. Кстати, у нее странные отношения с Эйданом…я бы на твоем месте заволновался.

Я с усмешкой киваю и откидываюсь в подушках. Значит, никому еще неизвестно об их родстве.

— Эйдану сейчас непросто, — он вздыхает, — он забрал Стигму, но спрятал ее где-то в своей каюте и не хочет на нее смотреть. Он потерял восьмерых братьев, в том числе Джошуа.

Мое сердце сжимается от боли. Я стараюсь подбодрить себя тем, что обязательно буду рядом с Эйданом, когда он будет проходить через свои испытания. Мне просто хочется, чтобы этого оказалось достаточно.

— Как он? — тихо произношу я.

— Справляется. Его больше волнуешь ты, — Док делает паузу, а затем продолжает: — Габриэль и Селеста добрались до порта, а там сели на первый попавшийся корабль, идущий в Стейси.

— Селесте наверняка было тяжелее всех, — сглотнув, произношу я.

— Конечно, — соглашается Док, — она только что потеряла свою любимую сестру. Своего отца. Ее лишили брата. Ее мир перевернулся с ног на голову, но Селеста справится. Должен признаться, я не был в восторге от решения Габриэля. Ему нужно вернуться домой, но сомневаюсь, что Селесту примут с распростертыми объятиями в Стейси, который опять оказался ввязан в войну Лакнеса. Было бы куда безопаснее, если бы она последовала за своим братом и поплыла с нами.

— А кто же остался в Лакнесе?

— Ее величество. Каждый год она устраивала показательные казни и у нее набралось около десятка просвещенных Хранителей — они защищали ее. А пока она осталась разбираться со всем, что последует за предательством Эсмеральды. Скоро начнется борьба за престол Лакнеса и лучше бы нам держаться от нее подальше.

Мне становится нехорошо от мысли, что к власти может прийти кто-то более страшный и безжалостный, чем Тристан. Наш план все же не удался: мы собирались обеспечить Лакнесу счастливое будущее, посадив на трон Адриана или Эсмеральду, но все оказалось не таким, как мы думали. Я бросаю взгляд на Дока и хмурюсь: судя по тому, что я провела два дня на корабле, мы давно уже не в Лакнесе. Я не хотела бы бросать свой регион, но сейчас это было необходимо.

— И куда же мы плывем, Док?

Он пристально смотрит на меня своими умными глазами, и я замечаю, что во рту у него нет привычной мятной палочки. Кажется, скоро у Дока начнут дрожать руки.

— Я думал, это ты мне скажешь.

Я прячу глаза и делаю вздох. Разумеется, моя голова сейчас наводнена только одним: мыслями о родителях. Я не готова была легко принять на веру слова Эсмеральды, но вдруг хоть раз в жизни она не соврала? Что, если они действительно живы? Я знала, куда должна плыть я, но в действительности ли за мной должны следовать мои друзья? Они только что избавились от гнета Просветителей, и я не собиралась снова решать их судьбу.

Однако я понимала, что в одиночку мне сейчас до островов не добраться. К тому же, они кажутся мне весьма неплохой перспективой по сравнению с возвращением в Ламантру, которая наверняка встретит Искупителей враждебно. Нора была права — нас в страхе истребят, как только мы ступим на земли любого из регионов.

Я взвешиваю все за и против, и решаю сказать Доку правду:

— Послушай, Док, я буду честна с тобой. В комнате, в которой меня заперла Эсмеральда, у нас состоялся разговор. Она сказала… — я сглатываю, — что мои родители живы и прячутся на островах, где скрываются беженцы после Слепой войны. Мне нужно отправляться туда. Возможно, они окажутся настоящим раем на земле, где всем Искупителям найдется место, а может то, с чем мы там столкнемся, будет намного страшнее, чем наша участь в Лакнесе. Я в любом случае не думаю, что возвращаться в Ламантру сейчас будет разумно, но… если ты скажешь, что это слишком опасно, то я тебя пойму.

Док смотрит на меня так, как будто впервые увидел. Такое ощущение, что он пропустил мимо ушей все, что я сказала после фразы о том, что мои родители живы. Тряпка падает из его рук, глаза округляются, и он шепчет:

— Значит, там может быть моя жена?

Я не могу так обнадеживать его, поэтому качаю головой:

— Я не знаю. Но…мне хотелось бы это выяснить.

Глаза Дока немного тускнеют, и он упирается носом в ладонь, задумчиво постукивая каблуком по деревянному дну корабля. Наконец, он поднимает голову и кивает:

— Ладно. Все равно плыть нам больше некуда. Теперь мы отшельники и бежать можем только за пределы Ламантры. Я сообщу капитану корабля. Но, Эланис… — он выжидающе смотрит на меня, — не говори никому о своих родителях и моей жене. Не хочу, чтобы у кого-то сложилось неверное представление о наших с тобой мотивах.

Я облегченно вздыхаю, прикрыв глаза. Не знаю, на что я обрекаю своих друзей, но то, что они не оставят меня одну, придает мне сил.

— Даю слово, Док.

Через несколько часов, когда Док меняет мне бинты и покидает каюту, я медленно взбираюсь по ступенькам, поднимаюсь наверх и оказываюсь на палубе корабля. И взору моему открывается такой вид, какой я, наверное, не забуду до самой своей смерти.

Передо мной расстилается синеющая морская гладь — солнце стоит высоко в зените и ласково дотрагивается своими лучами до волн, освещая линию горизонта. Я оглядываюсь назад, надеясь рассмотреть смутные очертания Лакнеса, но повсюду нас окружают лишь бескрайние воды. Сердце у меня начинает щемить, но я сжимаю пальцы в кулак и надеюсь, что когда-нибудь найду свой путь домой.

По палубе снуют Искупители в матросской одежде — мужчины с обнаженным торсом натягивают канаты и кажутся членами морской команды. Женщины же больше не в костюмах Искупителей, а в легких желтоватых платьях убирают палубу.

И во главе этого отряда стоит высокий, могучий мужчина и громким голосом отдает приказы, как истинный капитан. На секунду я просто облокачиваюсь о борт корабля и любуюсь его играющими мускулами, широкой грудью, мощной спиной, а когда он замечает меня — его темнеющими глазами.

Эйдан бросается ко мне, и я заливисто смеюсь, когда он аккуратно заключает меня в объятия и одаривает глубоким поцелуем.

— Ты в порядке? — шепчет он, хватая меня за лицо обеими руками.

— Как ты? — шепчу я, кивая в ответ на его вопрос, — тебе наверняка…

Он прерывает меня очередным поцелуем и качает головой, смеясь так, что мне кажется, будто у него из глаз сейчас брызнут слезы.

— Теперь я настолько в порядке, как не был уже очень долгое время.

Его надежная рука притягивает меня к себе, и я упираюсь носом ему в плечо.

— Поверить не могу, что ты со мной, — он утыкается мне в макушку, и сейчас я чувствую, что нахожусь в самом безопасном месте во всем мире.

В мою голову все же пробираются мысли, которых я очень хотела бы избежать. Изменилось ли все после смерти короля? Винит ли Эйдан меня в ней? Знает ли он о перевороте, который не удался? Судя по его взгляду, он счастлив меня видеть, но что будет завтра, когда капитан начнет привыкать к новой жизни без своего отца? Я решаю отложить все это на потом, а пока — наслаждаться тем, что есть у меня сейчас.

С Эйданом я понимаю, что не могу сдержать данного Доку обещания. Я рассказываю ему обо всем, что мы обсудили в каюте корабля, а особенно о той части, которая касается моей семьи.

— Я не теряю надежды, — вздыхаю я, — если то, что сказала Эсмеральда — правда, то мне нужно отправляться за горизонт. Там нам придется разделиться. Я отправлюсь искать родителей, а вы поселитесь где-нибудь в безопасности.

Он отрывается от меня и приподнимает за подбородок. Я смотрю в его глубокие карие глаза, рассматриваю знакомый шрам, и провожу рукой по его лицу, не веря, что однажды настанет миг, когда нам придется расстаться.

— Я пойду с тобой.

— Нет.

— Это не обсуждается.

— Ты нужен здесь…ты нужен Искупителям. Ордену Солнца. Ты нужен Валу… — он болезненно вздрагивает, — и тем, кто еще остался в живых из Элитного отряда. Им нужен капитан. А еще ты нужен своей сестре.

Эйдан несколько секунд смотрит на меня, а затем придвигает свое лицо вплотную к моему, как будто собирается меня поцеловать, и произносит:

— Послушай меня внимательно. Я уже чуть не потерял тебя однажды, и больше этого никогда не случится. Вал будет капитаном, а когда мы найдем твоих родителей, то отправимся на поиски места, где Искупителям больше ничего не будет угрожать. Вместе. Эланис, у тебя есть еще и другая семья — у тебя есть я. Давина и Скилар. Нора. Ева. Нам нужно держаться вместе. Скоро за нами начнется охота, а уж поверь мне, если бы этим ребятам дали шанс, они бы умерли, защищая друг друга. Мы вместе спаслись из клеток куда глубже, чем стены дворца. Ты не можешь больше притворяться, будто ты одна, потому что у тебя все еще есть семья. И сейчас она здесь, — он делает паузу, а затем смотрит на меня немного изменившимся взглядом: — У капитана всегда должен быть тот, кому он верен. У твоих ног мое сердце, Эланис, и весь Элитный отряд.

Я прижимаюсь к его плечу и тихо киваю. Мы вернемся к этому разговору позже, когда настанет время. Док сказал, что до островов нам плыть не меньше месяца — это в том случае, если за нами не вышлют погоню, в чем он сомневается. У меня будет месяц на то, чтобы насладиться свободой, Эйданом и своими мечтами.

— Ты уже познакомился с ней? — тихо спрашиваю я, и мы оба понимаем, о ком идет речь.

Его лицо становится таким неуверенным, что мне хочется смеяться, и он осторожно кивает.

— Она замечательная, — тихо произносит он, — я пытаюсь узнать о ней больше, но пока мы только присматриваемся друг к другу. Она сказала, что мама погибла во время бойни во дворце Спасителей, так что мы — все, что друг у друга осталось.

При этих словах я вздрагиваю, как от удара. Корал не рассказала Эйдану о том, как на самом деле умерла Оракул, и я догадываюсь, что она приберегла эту возможность для меня. Мне все еще стыдно смотреть Эйдану в глаза. Я не представляю, чем может обернуться для него эта новость и как он отнесется к тому, что я замешана в смерти его мамы. Что бы Оракул ни совершила, но она все еще оставалась его матерью. Я отняла у Эйдана то, что он сам никогда не решился бы отнять у меня.

Он замечает нотки замешательства на моем лице, и я тут же прячу его у Эйдана на плече.

— У тебя есть я, — шепчу я, — и у тебя всегда буду я, что бы там ни было.

— Я знаю, моя огненная Эланис, — он поднимает глаза и смотрит куда-то мне за спину, а затем со смехом замечает: — ну а сейчас мне придется тебя отпустить, потому что сюда движется страшная орда.

Я оборачиваюсь ровно за долю секунды до того, как в меня врезаются Давина и Скилар. Скилар притворно рыдает у меня над ухом и кричит:

— Моя крошка жива! А мне-то никто не верил!

— Скилар, на тебе не царапинки! — восторженно кричу я, обнимая его так, что грожусь раздавить его ребра.

Он гордо вздергивает брови и смеется:

— Какой-то сотни Хранителей недостаточно, чтобы причинить мне вред!

— Я так счастлива, что с тобой все в порядке! — восклицает Давина, обнимая меня с другой стороны. Ее плечо перебинтовано, и она осторожно держит руку на весу, но улыбка ее кажется не менее яркой.

— Осторожнее с ее ранами, — недовольно замечает Эйдан, но они лишь бросают на него снисходительный взгляд.

Позади них мне с улыбкой машут руками Нора и Ева. У их ног я замечаю осторожные личики Алвены и Генри, и от этого у меня становится так легко на душе!

Однако уже через секунду я замечаю другое выражение глаз, и у меня падает сердце. Адриан держится чуть поодаль ото всех, и каждый Искупитель, проходящий мимо, одаривает его неприязненным взглядом. Я не знаю, что известно людям о его роли в плане Эсмеральде, но его явно не хотят видеть на корабле. Скилар оборачивается на него и издает легкое «упс».

— Да, он все хотел с тобой поговорить, — яро шепчет он мне на ухо, — но, если хочешь, я скину его в воду, мы поплывем дальше и сделаем вид, что не слышим его криков.

Я тихо смеюсь, а Эйдан приподнимает бровь, что наводит меня на мысль, что именно так он и собирался поступить.

— Я так рада вас видеть, — бормочу я, обнимая их в последний раз и салютую своим друзьям из Ордена Солнца.

Когда все начинают потихоньку отходить от меня, что Эйдан делает с особым недовольством, ко мне осторожно приближается Адриан. Принц смотрит на меня совсем не так, как раньше — на его лице написана смесь подозрения и сомнений.

— Рад видеть тебя в добром здравии, — не очень искренне произносит он.

Я пытаюсь подобрать слова, потому что не знаю, как мне теперь с ним общаться. Все, что я знала об Адриане вышло из-под пера Эсмеральды, а этот принц — незнакомец для меня. Такое ощущение, что я общалась с куклой, а настоящий Адриан все это время удивленно смотрел на меня и недоумевал, какого черта я делаю. Теперь мы стоим друг напротив друга, но дистанция между нами не могла бы стать больше.

— Взаимно, ваше высочество, — слегка улыбаюсь я. — Как ты…себя чувствуешь?

Он приподнимает бровь, как будто я слишком много себе позволяю.

— В порядке. Я все еще прихожу в себя и обретаю свою волю, — сдержанно сообщает он. — Хотел поинтересоваться — может, ты знаешь, что со мной собираются сделать?

Я удивленно смотрю на него:

— Ничего. Почему с тобой должны что-то делать?

— Ну, я же предатель, — недовольно цедит принц.

— Ты не был самим собой. Адриан, послушай, во все этом не было твоей вины. Я знаю, какой ты, — не очень уверенно убеждаю его я. — Ты хороший человек, и я прошу тебя поехать с нами — во имя твоей безопасности и потому, что мне не хочется терять тебя.

Честно говоря, я понятия не имею, кто такой принц на самом деле и чем чревата его компания. Мои собственные слова отдают горьким, возбуждающим привкусом лжи. Но я так же догадываюсь, что сейчас в этом враждебном мире ему нужна рука, которая поведет его за собой, а еще — друг. Человек, который отнесется к нему не как к предателю короны, а как к тому, кто оказался очередной жертвой дворца Спасителей.

Однако его высочество уж точно не собирается так просто уступать мне.

— Ты же понимаешь, — кривится Адриан, — что все мои чувства к тебе были ненастоящими? Я был просвещен.

Я бросаю на него взгляд и вздыхаю. Черт возьми, да я уже разобралась.

— Понимаю, — соглашаюсь я, — но не все подвластно просвещению, Адриан. В тебе действительно есть все то хорошее, что я видела. Ты способен на любовь, а значит заслуживаешь шанс.

Он совсем не выглядит убежденным. Что ж, я пыталась.

— Знаю, сейчас совершенно не в моих интересах говорить это… — протягивает Адриан, — но если ты зовешь меня с собой только из надежды, что во мне снова проснутся светлые чувства к тебе, то зря. Тот я был твоим другом, Эланис, но этому мне тошно от одной мысли о дружбе, к которой меня принудили. И уж тем более от такой любви.

Он отходит от меня к остальным Искупителям, которые все еще смотрят на него с презрением, и я выдыхаю. В какой-то степени я понимаю Адриана. Он пытается избавиться от всех оков, которыми его сковала Эсмеральда, обрести полную свободу, даже если это означает отречься от всех людей, к которым он когда-то был привязан. Но я обязательно что-нибудь придумаю. Найду способ вновь завоевать его доверие, выяснить, кто же он такой на самом деле, а потом доказать ему самому, что тот хороший, сострадательный Адриан — вовсе не дело чар Эсмеральды. Все это в нем. И да, она заставляла его делать ужасные вещи, но он должен найти способ простить себя за это. Я наблюдаю за тем, как неприязненно косится на него Ева. И мы тоже должны.

— Наслаждаешься бризом?

Я оборачиваюсь, резко выдернутая из своих мыслей. На меня смотрят голубые глаза Корал и от этого взгляда мне становится не по себе. Я бы с удовольствием забыла о последних минутах Оракул, но ее дочь не дает мне этого сделать ни на секунду. Она настолько на нее похожа, что мне становится не по себе — разве что темные пряди обрамляют ее белоснежную кожу.

— Я рада, что ты с нами, Корал, — улыбаюсь я, приглашая ее присоединиться ко мне, но она лишь неприязненно смотрит на мою руку.

И чем я вызвала ее немилость?

— Я видела, как ты обнимаешься с Эйданом. Я не расскажу ему о том, что ты сделала в катакомбах дворца, — мрачно глядя на меня, обещает Корал, — но лишь пока. Предоставляю тебе возможность быть честной с ним — хотя бы для разнообразия.

Не дав мне ни секунды на ответ, она оставляет меня в одиночестве и удаляется в сторону кают корабля.

Ну, замечательно. После того, что вытворяла ее мамаша, странно, что она вообще кого-то обвиняет в нечестности.

Но, на самом деле, она права. В глубине души я понимаю, что ответственность за смерть Оракул лежит на мне. Я понятия не имею, как Эйдан отнесется к этой новости, но он и так потерял слишком многих. Я не хочу обрушивать на него эту бомбу сейчас. Возможно, пройдет время и ему станет легче, а я, наконец, смогу во всем признаться.

Но сейчас мы вместе — он возле меня, и впервые будущее не кажется мне таким уж мрачным. Я вижу, как вдалеке загорается полдень, озаряя море яркими лучами весеннего солнца, и думаю о том, что вместе мы способны на великие вещи. С моими друзьями, с Эйданом и верой друг в друга мы покорим еще не один регион и когда-нибудь сможем вернуться домой. Мы обязательно снова увидим Лакнес. И мы будем вместе.