Избранные (СИ)

Глава двенадцатая Селеста

Прошло две недели после выздоровления Эсмеральды и Габриэля, а это означало только одно — наследному принцу пора возвращаться домой. Все эти две недели я провела в постоянных хлопотах — оказалось, что доктора не позволяют сестре исполнять ее обязанности, и они временно переходят ко мне. Почти на всех мероприятиях и Советах мы появлялись с Эсмеральдой вместе, поэтому я сомневалась, что ее работа сможет осложнить мне жизнь. Оказалось, что пока я охотилась или сражалась на мечах с братом, она занималась огромным количеством вещей, которые кто-то назвал важными. Каждый день мне приходилось почти постоянно сидеть у стола и лично отвечать на письма послов, членов Совета, принцев и принцесс, королей и королев… Я искренне думала, что это работа отца, но, как оказалось, посол мира — это не просто название. В мои обязанности так же входила проверка отчетов о Просветителях и прямая связь с Ищейками, а еще организация благотворительных мероприятий и планирование миролюбивых миссий…

— Я не уверена, что ее высочество одобрит то, как я хозяйничаю с ее проектами, — неуверенно пробормотала я, кивая на кипу бумаг.

Главная советница и помощница Эсмеральды леди Де Броуз, которую приставили следить за мной, лишь пожала плечами и позаботилась о том, чтобы мне заменили свечу.

— Пока принцесса не поправится, это ваш пост. Она сказала, что полностью вам доверяет, а если у вас есть вопросы, вы можете обратиться к ней.

— Вы прекрасно знаете, что принцессе не позволяют сейчас заботиться о делах.

Она неприязненно посмотрела на меня и снова передернула плечами. Что эта женщина вообще здесь делает?

В итоге я удалила ее и до окончания моего недолгого правления справлялась со всеми делами сама. Наверное, никогда в жизни мне еще не приходилось работать днями и ночами, не прерываясь ни на сон, ни на развлечения. Все это заставило меня усомниться в том, что Эсмеральда — человек.

Мой братец в это время занимался вещами куда более интересными. Он — будущий король, а вовсе не посол мира, поэтому негоже ему тратить свое время на такие глупые занятия. Через неделю после моих страданий и его каникул, отец наконец взял Адриана с собой в Кравер, где должен был состояться бал по случаю совершеннолетия Кристины и Совет, на котором обсудят условия их брака. Я даже перестала ему завидовать.

Никто во всем дворце не праздновал выздоровление сестры больше, чем я — раскидав все бумаги на ее столе, я влетела к ней в комнату и осыпала все ее лицо поцелуями. По случаю поправки Эсмеральды в ближайшее время обещался бал, на который съедутся представители всех регионов. Накал страстей после инцидента в Стейси поутих — беспорядки были устранены, а отец выступил с личным обращением к семьям погибших, принося свои извинения за то, что они были подвергнуты самому жестокому суду. Принимая во внимание условия происшествия, он все-таки согласен, чтобы Лакнес выплатил весенцы семьям пострадавших. А если кто-то что-то и знает о правлении, так это то, что деньги решают все. Я абсолютно не считала нужным извиняться перед семьями убийц за участь, которую те заслужили, но восстания — это то, что нужно нам всем сейчас меньше всего. Король Стейси выступил с ответной речью, где принес свои извинения за происшествие с принцессой и пообещал максимальную безопасность всем новоприбывшим в его регион.

Но это, конечно, все слова.

Выздоровление Габриэля тоже весьма меня волновало. Я навещала его несколько раз, но интенсивная работа не позволяла мне выкроить и лишней минуты на себя. К тому же, его постоянно отводили на какие-то процедуры или в кабинет Советов, где он связывался с семьей или что-то обсуждал с Адрианом. Будь он в более добром здравии, я предположила бы, что они пьют вино, закинув ноги на стол и обсуждают, каково это — быть королями. Хотя, впрочем, я слишком строга к своему брату.

В день, когда их обоих выписали из госпиталя, я постучалась в его комнату, и, дождавшись разрешения войти, приоткрыла дверь.

Габриэль, одетый в одни лишь штаны и высокие сапоги, сидел на кровати и перебирал документы, разложенные вокруг него. Когда я вошла, он поднял глаза и улыбнулся:

— Простите, ваше высочество, я не одет.

— Это могло бы волновать меня меньше всего, — я подошла ближе и опустилась на край кровати. — Рада видеть вас в добром здравии, ваше высочество.

— Спасибо, что навещали меня, — пробормотал он, отложив документы в сторону, — я был тронут.

— Вы спасли мою сестру. Не говоря уже о том, что вы — мой будущий муж. Я не могла поступить иначе.

На его лице появляется игривая улыбка:

— Я думал, вы не сентиментальны.

— Не путайте отсутствие сентиментальности с бессердечностью. Сантименты никому еще не приносили ничего хорошего, но черствость — это совсем не то же самое. Вы удивитесь, но я способна чувствовать благодарность.

— Значит, одного благородного поступка будет недостаточно, чтобы покорить вас?

— Боюсь, вам придется постараться еще.

Он тихо засмеялся, опустив голову.

— Что ж, думаю, это стоит того.

Я улыбнулась в ответ, и тут Габриэль потянулся вперед и сжал мою руку. Его серые глаза серьезно посмотрели на меня.

— Селеста, я прошу вас поехать со мной в Стейси.

— Но моя поездка запланирована не раньше, чем…

— Я знаю. Я хочу, чтобы вы увидели там все по-настоящему — без послов и советников, без Хранителей за вашей спиной. Только со мной.

— Габриэль, — я оторопело смотрела на него, — я убеждена, что вы спешите.

Он непонимающе качнул головой.

— Но разве это не то, чего бы вы хотели? Я предлагаю вам свободу. Сейчас. И я хочу, чтобы вы знали — каждый день жизни со мной вы будете свободной.

Я не знала, что сказать. Габриэль понятия не имел, как много он мне предлагал — больше, чем я могла бы принять. Я прямо сейчас взобралась бы на коня и понеслась за ним в Стейси, потому что я обожаю приключения, и мне осточертела жизнь во дворце. И мне осточертел Лакнес. Я так устала жить там, где моя жизнь мне не принадлежит — где я вынуждена подчиняться всем, кроме себя самой.

Но разве я действительно могу так поступить?

— Вы предлагаете мне сбежать?

— Нет, разумеется, нет… ваши отец и мать с братом уехали в Кравер и вернутся не раньше, чем через неделю. Мои родители сейчас тоже на приеме в Кравере. Ваша сестра не будет против. Я скажу, что возьму вас с собой на миссию. Не забывайте, что вы — моя будущая супруга. Если вы хотите…уехать со мной, то я обещаю, что вы вернетесь еще до возвращения его величества.

Если отец узнает, что я сбежала куда-то еще даже не с моим мужем, то он в лучшем случае отрубит мне голову. Конечно, если информация просочится, то можно представить это, как неофициальное знакомство с регионом и мое рвение стать королевой Стейси, но…черт возьми, это же будет скандал. А после того, что произошло с Эсмеральдой, приедет еще больше послов, которые начнут требовать моего сожжения за несоблюдение протокола.

Удивительно, что в мою голову вообще лезут такие мысли. Еще пару месяцев назад меня не пришлось бы спрашивать дважды.

Но я так хочу уехать…я хочу посмотреть на Стейси. Узнать, сможет ли этот регион сделать меня счастливой. И да, Габриэль прав — во время официальной поездки мне не дадут ни секунды побыть одной.

Принцессе не полагается быть безрассудной, но королеве — тем более. Я никогда не смогу сделать ничего подобного, когда стану тенью своего мужа. Уверена, моей маме не раз хотелось бы выкинуть какую-нибудь глупость, но она не может компрометировать нас. Сегодня мой последний шанс побыть просто Селестой.

— Вы обещаете, что никто об этом не узнает, кроме моей сестры? — требовательно спросила я.

Глаза Габриэля зажглись, и он закивал. Господи, а я думала, что он скучный и дотошный! Принц начинает нравиться мне все больше и больше.

И как я только на все это решилась?

— И вы выделите мне время на прогулку в одиночестве. И никаких Хранителей или кто там у вас охраняет регион! И позвольте напомнить, ваше высочество, что я еще не ваша супруга, так что мы будем жить в разных комнатах.

— Я все понял, — закатив глаза, усмехнулся Габриэль.

Сердце скачет у меня в груди от предвкушения и азарта.

— И когда мы выдвигаемся?

— Я приказал конюхам подковать и напоить коней. Осталось условиться с Эсмеральдой, приготовить вашего коня, и мы сможем выдвинуться этой ночью. С нами поедут Надсмотрщики из Стейси, с которыми я приехал, но они не болтливы. Ночью мы сядем на корабль, и нас переправят в Стейси.

Кажется, огромная кипа работы плохо на мне сказалась, потому что я практически без колебаний ввязалась в эту авантюру. Вот уж никогда не думала, что Габриэль будет моим…другом.

Эсмеральда, как и следовало ожидать, сказала, что я сошла с ума и наверняка ввяжу себя в неприятности, но протестовать не стала. Вместо этого она крепко обняла меня, наказала быть осторожной и не выходить на улицу без капюшона. И вообще желательно, чтобы никто меня не видел. В свою очередь она пообещала предупредить меня в случае, если родители решат вернуться раньше намеченного срока.

Вечером мы с Габриэлем в черных плащах, окруженные Надсмотрщиками, отправились в порт, находящийся в северной стороне Лакнеса, где сели на корабль, идущий в Стейси. Мы плыли два дня и две ночи, несколько раз совершая пересадки, и вскоре, усталые и измученные, добрались. Сойдя на берег, мы еще несколько часов скакали по равнинам, пока не увидели впереди подобие города.

Габриэль ни на секунду не преувеличивал. Стейси — это бесконечные луга и равнины, стройные ряды лесов, виднеющиеся вдали, и небесно-голубое небо. Я гнала своего коня так быстро, что Надсмотрщики за спиной озабоченно кричали, чтобы я остановилась, но Габриэль махал им рукой, что все в порядке. Ветер обдувал мне лицо, слезы лились из глаз, но я так и не смогла определить — от ветра или от счастья.

Габриэль отвел мне отдельную комнату в замке, который оказался чуть меньше дворца Спасителей. Он был почти точной копией моего дворца в Лакнесе, но все же казался более свободным. Как будто даже камни здесь были другие. Я не видела двух младших братьев принца — Джуллиана и Келсея — но по слухам они не поехали в Кравер.

— Твоя служанка неболтлива, так что не переживай.

Габриэль стоял у входа в мою комнату и осматривался. У него был усталый вид — наверняка после ранения такой путь дался ему нелегко, но в первую очередь он все равно позаботился обо мне.

Если бы Габриэль задал мне тот же вопрос сегодня, то я нашла бы не меньше сотни причин, по которым мне следует его полюбить.

— Если тебе что-нибудь понадобится, дай ей знать, — он провел пальцем по подсвечнику. — Знаю, тут темновато и вид не очень, но было опасно выдавать тебе лучшую комнату…

— Габриэль, — перебила я его, — все прекрасно. Лучше, чем могло бы быть.

Он бросил на меня удивленный взгляд:

— Что ж, я пойду. Завтра ты можешь взять коня или пойти прогуляться в город. Если ты настаиваешь, с тобой не будет Надсмотрщиков, но пожалуйста, будь осторожна. После того, что случилось с Эсмеральдой, мне не хотелось бы подвергать тебя опасности. Хоть Стейси и хорошо охраняется, никогда не знаешь, что ждет тебя за поворотом. Вечером мы соберемся вместе на ужин, а послезавтра я лично повожу тебя повсюду.

Габриэль знал, что самый ценный подарок, который он может подарить мне — это день наедине с самой собой.

В порыве благодарности и чувства уважения, которому я не могу найти точного определения, я обхватила его за шею и прижалась к его губам. Когда я открыла глаза, принц ошарашенно дотрагивался пальцами до моей щеки. Я едва удержалась от смеха.

— Спасибо, — пробормотала я, улыбаясь.

Габриэль, с трудом придя в себя, притянул меня ближе за талию и выдохнул:

— Если именно так ты будешь меня благодарить за всякие приятные мелочи, то я вынужден буду делать их постоянно.

— Ты же знаешь, что это не мелочи.

Когда я стану королевой, у меня больше не будет такой возможности. Последний шанс быть свободной — это эти несколько дней. Я не могла ими поступиться. Габриэль подарил мне все.

Он снова прижался губами к моим губам, и чем глубже становился наш поцелуй, тем лучше я понимала, что такое любовь.

Моя прогулка по Стейси заняла ровно три часа, потому что вместе со звоном часов башни на главной площади, я заметила что-то неладное. Я давно не охотилась, но мои навыки никуда не делись: я до сих пор чувствую каждый измененный шаг, каждый вздох, определяющий, что дичь что-то заметила. Просто я никогда не думала, что дичью стану я.

Охотник в каком-то смысле — тоже лишь животное. Куда более стратегическое, осторожное и до абсурда терпеливое. Каждый охотник прекрасно понимает, что у нападения есть свой час, а если ты не можешь его дождаться, то обязательно совершишь ошибку. Поспешность равняется опасности.

Я выучила психологию охотников до самой корочки просто потому, что сама такая. Я осторожно передвигалась по улицам Стейси, накинув капюшон, любуясь просторностью улиц, каких никогда не встретишь в Лакнесе, огромными лавочками и кипой людей. Все они были на одно лицо — кроме двух. Двое выглядели совсем не так, как остальные — они были спокойнее, их взгляд был сдержанным и слишком пристальным, чтобы не вызывать подозрений. На них были такие же черные плащи, как и на мне, что не позволяло хорошо разглядеть их наружность. Они стояли у лавки с овощами и о чем-то спрашивали торговку, но их тела были повернуты ко мне. Все мои внутренние рецепторы кричали.

Я находилась достаточно далеко от дворца, но если я затеряюсь в толпе, то, возможно, у меня будет шанс скрыться незамеченной. В конце концов, может, они просто узнали во мне принцессу.

Я двинулась в противоположную главной площади сторону, сливаясь с общим потоком людей — краем глаза я заметила, как они покинули торговку и ленивым шагом направились следом за мной.

Черт возьми.

Меня явно преследуют.

Если они потеряют меня из виду, то я могу скинуть плащ и остаться в одном платье, сбивая их с толку. Нет, платье слишком искусно сделано — оно не похоже на все остальные. Плюс к тому, если они знают, кто я, то это меня не спасет.

Хотя, возможно, привлеченное внимание станет моей защитой.

Я кинула взгляд назад — двое мужчин приближались неспешным шагом. Что же делать? Если скину плащ, то точно накликаю на себя беду — отец все узнает. Возможно, у меня есть шанс скрыться во дворце раньше, чем они до меня доберутся.

Я ускоряю шаг — они все так же продолжают неспешно следовать за мной. Кто же они такие? Одни из протестующих против убийства преступников, напавших на Эсмеральду? Откуда им известно, что я здесь?

Черт возьми, я не должна была приезжать. О чем я только думала? Что несколько дней, проведенные в Стейси, сделают из меня кого-то другого? Позволят мне забыть, что я наследная принцесса, у меня есть обязанности и долг перед Ламантрой? А мне всегда казалось, что наивность и я — вещи несовместимые.

Двое мужчин приближались в выдержанном темпе. Со стороны могло показаться, что они просто прогуливаются. Я ускорила шаг, бросая взгляды через плечо и стараясь оставаться спокойной. Охотник всегда чувствует запах страха.

Я свернула на людную улицу, надеясь слиться с толпой, но моя походка, моя одежда — все выдавало меня с головой. Я и подумать не могла, что быть Селестой Лакнес так хлопотно.

Улица расширялась, но я старалась держаться поближе к торговым лавкам — и это было моей главной ошибкой. Мне потребовалось меньше двадцати секунд, чтобы понять это. В Лакнесе улицы очень узкие и все расположено близко друг к другу, поэтому я по привычке двигалась возле знакомых лотков с фруктами и овощами.

Как глупо, Селеста. Загнать саму себя же в угол своих привычек.

Именно поэтому я всегда говорила, что люди абсолютно ничем не отличаются от животных. Мы живем инстинктами, которые нас убивают.

Кто-то хватает меня за руку и резко тянет за прилавок. Я спотыкаюсь, падаю и ударяюсь головой о лоток — из моего горла вырывается крик, но неизвестный зажимает мне рот ладонью. В ту же секунду он пытается связать мне руки веревкой, чтобы я не смогла воспользоваться магией. Вряд ли меня это остановит, но я должна установить с ним зрительный контакт, чтобы просветить его. Я вырываю руки и кусаю незнакомца за палец, но меня тянут вглубь прилавка, и я теряю ориентацию и способность мыслить здраво. Кровь, капающая с ресниц, заслоняет мне обзор, но все произошло за считанные секунды, и, судя по всему, никто не обратил внимания. Почему же никто ничего не заметил? Ведь когда я стреляю из лука в одну птицу, другие разлетаются. Люди же тоже стадные животные. Неужели в толпе никто не замечает никого, кроме себя?

Я брыкаюсь и заламываю мизинец незнакомцу, зажимающему мне рот — вместе со сладким хрустом раздается тихий, шипящий крик. Он ослабляет хватку, позволяя мне вырваться — я стараюсь подняться с земли за лотком и применить магию, но в следующую секунду передо мной вырастают двое моих преследователей, и один из них ударяет меня в лицо. Я поднимаю руки, глядя на одного из них — его глаза становятся огромными, и он падает передо мной на колени. В следующую же секунду меня ударяют по голове сзади, но я успеваю увидеть, как третий мужчина всаживает нож просвещенному в сердце.

Последняя моя мысль была на удивление оптимистичной. Если бы я могла, то улыбнулась бы мужчине, который занес свой кулак для удара. В конце концов, если мне суждено сегодня умереть, то я умру не наследной принцессой Лакнеса, а обычной, не самой везучей девушкой Селестой.