Избранные (СИ)

Глава девятнадцатая Эланис

Я просыпаюсь от резкого, сладковатого запаха мяты и настойчивого кашля у меня над ухом. Приоткрыв глаза и поморгав, я различаю Дока, который требовательно буравит меня взглядом.

— Ну вот, девочка, уже гораздо лучше.

— Мне надо идти, — шепчет чей-то голос, — не нужно, чтобы нас видели вместе.

Док отстраненно кивает, но смотрит только на меня. Я пытаюсь повернуть голову, чтобы увидеть того, кто говорит, но не могу пошевелиться.

— Я думала, мы собираемся обсудить некоторые вещи, — раздается еще один ворчливый шепот.

— Не хватало только, чтобы король зашел сюда проверить, как она! Эйдан и так уже несколько раз околачивался у двери! — рявкает кто-то на повышенных тонах.

— Ты смеешься? У короля достаточно Искупителей, чтобы не беспокоиться за нее. Хотел бы — остановил бы все это представление до того, как она поцеловала пол.

— Только не говорите, что не понимаете, зачем все это было. Он хотел проучить ее. А заодно и всех тех, кто осмелится не повиноваться ему. Никто не неприкосновенен — вот его посыл.

— Тогда почему он не убил ее? Казнил бы на площади под предлогом и все.

— Он тратит деньги на ее содержание, кусок опилков. Ему надо было проучить ее, а не убить.

— Сплетники, помолчите! — рявкает Док.

Док помогает мне приподняться и заставляет выпить какую-то таблетку. Я морщусь от горького привкуса, но послушно делаю все, что он велит. Голова гудит, а перед глазами все плывет, но вместо того, чтобы обращать внимание на боль, я старательно прислушиваюсь к своим чувствам Искупительницы. Мое пламя превратилось в сморщенный комочек и с трудом откашливается дымом, заставляя меня тяжело вздохнуть. Наконец, все вокруг приходит в некий фокус, и я могу осмотреться.

Я нахожусь в личной кладовке Дока, как мы прозвали ее со Скилар. Кроме меня здесь находятся Ева, Давина, Скилар, Нора, девушка, которую я увидела, когда входила в Тренировочный зал и два парня в золотых костюмах Искупителей, с которыми я и словом не перекинулась. Все они наблюдают за мной с разными чувствами, но в одном они солидарны — каждый озабоченно хмурится.

Давина тут же подбегает ко мне и участливо заглядывает в глаза.

— Что случилось? — хриплю я, оглядывая их.

— Ты потеряла сознание, — объясняет Давина, — после этого испытание продолжилось, а тебя отнесли к Доку…

Мне хочется задать ей тысячу вопросов, но мы обе знали, что только один сейчас имеет значение.

— Кто выиграл? Кто выиграл поединок с Оракул?

Парень, стоящий чуть поодаль со скрещенными руками на груди, неопределенно фыркает.

— Ты, — улыбается Давина, — ты и я. Нас обеих признали победительницами.

Я облегченно закрываю глаза и приваливаюсь головой к спинке кровати.

— Я бы на твоем месте так не радовался, — подает голос темноволосый, коренастый парень, стоящий в углу.

Это заставляет меня понервничать. Я приглядываюсь к нему, пытаясь вспомнить, видела ли его раньше, но мне ничего не приходит на ум, однако он, несомненно, выглядит очень знакомым.

— Почему? — спрашиваю я.

Давина бросает на парня раздраженный взгляд.

— Гарван, это может подождать.

— Ничего уже не может подождать, — рявкает Гарван. — Мы должны решить это. Сейчас.

— Гарван, спокойствие — это философия жизни, — изрекает Док, рассматривая колбочки на полке возле моей кровати.

Моя голова снова идет кругом.

— Что происходит? О чем он говорит?

— Никто не знает, что именно ждет победителей, — неприязненно косится на меня Гарван, — и вряд ли ваша участь будет такой уж завидной.

— Я бы очень оценила, если бы ты говорил более прямо, — раздражаюсь я.

— Вы бы лучше сначала убедились, что ей можно доверять, — подает голос девушка, которую я видела ранее. — Девчонка-то с принцем обжимается.

— Поставь под сомнение еще и мою верность, — бросает ей Давина.

— Я готов поручиться за Эланис, — добавляет Скилар.

Да что, черт возьми, происходит?

Я перехватываю взгляд Скилар и недоуменно смотрю на него. Его лицо выражает сочувствие, но он качает головой в знак того, что я должна остаться здесь и слушать.

— Эланис, — начинает Док, — то, что ты сейчас услышишь, настолько конфиденциально, что легче убить тебя, чем доверить тебе такой секрет.

— Хватит нагнетать атмосферу, Док, — закатывает глаза Скилар.

Док подходит к моей кровати, садится рядом и протягивает мне стакан воды. Я принимаю его, но не пью. Все мое существо обратилось вслух.

— Мы наблюдали за тобой с момента твоего прихода, Эланис, — начинает Док.

— Кто это — мы? — уточняю я.

— Мы зовем себя Орден Солнца. И мы здесь для того, чтобы свергнуть короля.

Мне кажется, я ослышалась. Стакан выскальзывает у меня из рук, но Док ловко подхватывает его.

— Будь осторожна, — с укоризной просит он.

— Что? — шепчу я чувствуя себя так, как будто очутилась в параллельной вселенной, — вы хотите свергнуть короля?

— Наше существование началось четыре года назад. В то время обнаружили моих сыновей, — Док поднимает глаза на парней, чьих имен я не знала, и я наконец понимаю, почему оба показались мне такими знакомыми, — я женился еще до того, как согласился работать в королевском дворце, но с тех пор не видел свою семью. После того, как моих сыновей обнаружили с даром Искупителей, я пытался отправиться на поиски жены, но все было тщетно. Она пропала. Бесследно исчезла. Впрочем, как и многие другие. У моих детей не было выбора — отправляться на службу королю или нет. Уже тогда я догадывался, что король собирает Искупителей не просто так. Он изобретает новое оружие, но мне были неизвестны подробности. Судя по слухам, испытания, которые выявляют сильнейших Искупителей, проводятся не просто ради секретных заданий и поблажек. Так король выбирает тех, чья сила находится в зените. Мы не знаем, что именно король делает с этой силой и как использует ее. Ради этого бойцы нашего Ордена и выиграли соревнования. Это оправданный риск, к сожалению, — тихо произносит Док.

Я смотрю на него так, как будто он вдруг заговорил на незнакомом мне диалекте ламантрского. Док выглядит абсолютно спокойным, как будто каждый день обсуждает заговоры, словно список покупок. Из его вечно пропахших мятой уст эти слова вылетают странными птицами, которых никто не ожидал увидеть в наших краях. У меня все это не укладывается в голове, но одна мысль уж точно не дает мне покоя.

— Вы все, — бормочу я, — вы все осаждали меня каждый раз, когда я пыталась выступить против короля. Вы говорили, что я не права, что заблуждаюсь…Скилар, и ты все знал?

— Мы не могли тебе сказать, — объясняет Давина, — во-первых, комната Дока — единственная, где можно говорить о подобных вещах. Она была спроецирована архитектором, который был членом Ордена Солнца. Он специально сделал ее звуконепроницаемой, но королю об этом неизвестно. Во-вторых, мы не могли тебе доверять, а теперь…

— Теперь что?

— Теперь мы взвесили все за и против, — раздраженно произносит девушка, которая явно не является моей большой фанаткой, — ты выиграла испытания, а значит, должна знать, что происходит. Ты нужна нам на нашей стороне. У тебя внушительный потенциал, а твой характер доказывает, что ты готова бороться. Но, а если честнее, то нам просто кажется, что ты обладаешь информацией.

Я смотрю на Скилар, ожидая его слов, но он лишь стыдливо опускает голову.

— Прости меня, Эланис, — бормочет он, — я не мог ничего сказать тебе до того, как они начнут тебе доверять.

— Поэтому ты отправил меня к Маккенне? — злюсь я, — чтобы она зарядила меня на борьбу?

— Маккенна не может быть членом Ордена, — качает головой Док, — но она знает о нашем существовании. У Маккенны маленькие дети, а она и так уже слишком многим пожертвовала ради их безопасности. Рассказать тебе свою историю было исключительно ее желанием. Мы никогда не стали бы просить ее об этом.

— Она сказала, что есть люди, которые хотят бороться, но вам нужен лидер. И что этим лидером должна стать я.

Эта мысль билась в моей голове, словно запертая в клетку птичка, а теперь вырвалась на волю, и, кажется, удивила не меня одну. Но сейчас, когда я высказала ее вслух и разделила с кем-то ношу, которая была для меня неподъемной, мне стало легче. Я еще ничего не знала об Ордене, но мне казалось, будто он стоит у меня за спиной и поддерживает за плечи, не давая упасть.

— Притормози, — скалится девушка, — для начала, как насчет того, что ты просто расскажешь нам все, что знаешь, а лидерство уже будешь выпрашивать потом.

Я оглядываю их, но не спешу ничего говорить. Во-первых, я действительно практически ничего не знаю, а во-вторых…да, большинство из этих людей — мои друзья, но они обманывали меня так долго, что я уже сомневаюсь, могу ли вообще им доверять.

— Вы здесь тоже из-за своих родителей? — я игнорирую девушку, что заставляет ее заходить по комнате от бешенства.

— Мы здесь из-за справедливости, — кряхтит Нора и подмигивает мне, заставляя меня издать изумленный вздох, — да, крошка, я еще не сдалась.

— Мы здесь из-за нашей свободы, Эланис, — произносит Ева, — мы просто хотим уйти. Ты же видишь, что наш ждет. Посмотри… — она делает паузу и сглатывает, — посмотри на мою мать. А ей еще повезло. За ней хотя бы сохранили титул Искупительницы. В основном, наша участь — это загнанная, полная страхов и ограничений жизнь Маккенны.

— Но вместе с собой мы захватим и этого засранца короля, — тихо произносит второй сын Дока — судя по всему, его зовут Бенджамин. Он выше Гарвана и более худощав, да и сам по себе куда больше напоминает отца.

— Разумеется, — соглашается Ева, — правда, мы еще понятия не имеем, как это сделать.

Я недоуменно смотрю на Дока, который все еще задумчиво расставляет баночки с лекарствами по местам.

— И за все эти годы вы так ничего и не придумали?

— Эй, не смотри на меня так! — оскорбленно восклицает Док, делая глубокую затяжку, — в Ордене никогда не состояло много людей, да и знаний нам не хватало. Все это время мы втирались в доверие, накапливали информацию… — он выразительно смотрит на Давину, которая краснеет.

— Давина! — изумляюсь я, — неужели ты прислуживала принцу и капитану ради сведений?

— Нет, — вздыхает она, — тут я тебе не соврала. Деньги действительно у меня в приоритете.

— Свобода важнее, — огрызается девочка.

— С тобой трудно спорить, Бланш.

Я недоуменно приподнимаю брови. От кого бы я меньше всего ожидала подобной страсти к борьбе — так это от Давины. В конце концов, она же яро заботится о своей семье, так почему решилась поставить под угрозу не только свою жизнь, но еще и своих близких? Кажется, я впервые замечаю отчаянный огонь, горящий в ее разноцветных глазах. Она такая же сумасшедшая, как и весь Орден Солнца — наверное, мы все отлично друг другу подходим. Теперь я даже представить себе не могу, как эти светящиеся от собственной силы люди могут кому-то принадлежать. И мне чертовски хочется быть такой же, как и они. Мне страшно, я полна сомнений и недоверия, но все во мне рвется присоединиться к этим отчаянным храбрецам, которым свобода оказалась важнее всего — даже собственной жизни.

— Ну, — требовательно смотрит на меня Бланш, — хочешь вступить в клуб — выкладывай, что знаешь.

— Ты могла бы быть помягче, — закатывает глаза Скилар.

Я в нерешительности смотрю перед собой, но понимаю, что выбора у меня нет. Орден Солнца — моя последняя надежда сбежать. Только на этот раз все будет так, как я хочу.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Я расскажу вам то, что узнала за это время, но при одном условии.

— Начинается, — стонет Гарван, — теперь она уже выставляет нам условия!

— Я ничего не выставляю. Я предлагаю вам сделку — если она вас не устроит, то мы разойдемся и забудем об этом разговоре.

— Из Ордена так просто не уходят, — угрожающе рычит Бланш.

— Да успокойся ты уже! — рявкает Нора.

Док осаждает их взглядом и поворачивается ко мне. Его лицо, к моему удивлению, светится лукавством и любопытством.

— Смотрю, кто-то уже научился всему необходимому во дворце. И чего же ты хочешь?

— Для начала мне надо узнать — кто выиграл третье испытание?

— Кристиан, — отвечает Давина, но его имя мне ни о чем не говорит.

— Что ж, значит из нас всех победители — это я, Давина, Скилар и Ева. Король обещал исполнить одно желание каждого из победителей. Я хочу, чтобы мы все отправились в свои старые дома. Под любым предлогом.

Комната взрывается надменными стонами и потоком закатанных глаз.

— Он никогда не пойдет на это, — качает головой Давина, — нам запрещено видеться с семьями.

— Тогда мне надо, чтобы вы придумали, как это устроить, — твердо произношу я. — Только на этих условиях я готова делиться информацией.

Я прекрасно осознаю, что король не выдаст мне расположение родителей даже, если я приду ночью с ножом в его комнату. Но если мне каким-то образом удастся собрать больше доказательств…если дома всех моих друзей будут пусты, как и мой…

Что ж, это будет означать только одно.

— Откуда мы знаем, есть ли у тебя вообще какая-то информация? — подозрительно щурится Бланш.

Я с улыбкой смотрю на Дока:

— Это оправданный риск, не так ли?

Я иду через катакомбы Солнечного города в гнетущем молчании. Моя голова все еще болит, но после чудесного снадобья Дока мне значительно полегчало. Скилар идет рядом, шаркая ногами по ступенькам и бесцельно водя руками по каменным стенам.

— Ты злишься? — наконец, спрашивает он.

Я пожимаю плечами, не глядя на него.

— Эланис?

— Я не злюсь, Скилар, — вздыхаю я, — но да, ты мог хотя бы намекнуть, что не считаешь меня сумасшедшей.

— Я и сделал это, — возражает он.

Я открываю рот, чтобы сказать все, что думаю по этому поводу, но в последнюю секунду решаю промолчать. Док был прав. У этих стен есть уши, а последнее, чего бы мне хотелось — это чтобы хоть кто-то узнал о существовании Ордена. Я прекрасно понимаю, что эти заряженные на борьбу Искупители — моя последняя надежда, и, если честно, я в действительности абсолютно не злюсь на Скилар. На самом деле, мне бесконечно полегчало от того, что за моей спиной все же есть люди, которые поддерживают мои убеждения.

— Я рада, что ты в порядке, — тихо произношу я.

Скилар улыбается счастливой улыбкой, и, кажется, между нами вновь начинает устанавливаться прежнее доверие.

Мы заворачиваем за угол, и Скилар мнется на месте, запустив пальцы в свои рыжие волосы.

— Тут я тебя оставлю. У меня еще есть дела в Солнечном городе, которые надо бы закончить. Доберешься сама?

Я киваю, и Скилар порывисто обнимает меня.

— Прости, — шепчет он мне на ухо, а затем отстраняется и сверкает лукавой улыбкой: — но не думай теперь, что можешь заполучить меня, детка!

— Да как я могу? — с улыбкой отвечаю я, хлопая его по плечу, — спасибо, Скилар. За все.

Он подмигивает мне и удаляется, а я продолжаю подниматься вверх по лестнице, пока редкие солнечные лучи не начинают просачиваться в темные коридоры. Неожиданно, кто-то дергает меня за руку и прижимает спиной к холодному камню стены. Я в ужасе вскрикиваю, но в полумраке прохода кроме меня и нападающего никого нет.

Мне зажимают рот рукой, но я вырываюсь и изо всех сил бью неизвестного ногой в пах. Раздается громкий стон, и в отсвете лампы я различаю скорчившегося на полу принца.

— О господи, — бормочу я, кидаясь к нему.

— Знаешь, ты могла бы быть и полюбезнее… — стонет Адриан, согнувшись пополам.

— Но откуда же я могла знать, ваше высочество? — восклицаю я, помогая ему сесть.

Он с трудом выпрямляется, облокотившись спиной о стену. Сквозь тяжелое дыхание я различаю редкие, едва слышные смешки.

— Что такое? — недоумеваю я.

Адриан поворачивает голову, и я сталкиваюсь с его карими насмешливыми глазами.

— Неудивительно, что ты сделала капитана в вашем поединке.

Я отвожу глаза и оставляю его слова без ответа. Думаю, он и так прекрасно понимает, как все было на самом деле.

— Что вы здесь делаете? — лучше уж сменить тему.

— Я искал тебя, — тихо произносит Адриан, глядя мне в глаза.

Со всеми этими событиями я совершенно забыла о нашем последнем разговоре. Помимо воли я почувствовала резкий холод между нами, который колол нас обоих. В ту же секунду мне немедленно захотелось уйти. Сейчас не лучшее время для выяснения отношений с принцем.

— Может, зря, — говорю я и порываюсь встать, но он хватает меня за руку и тянет обратно.

Я едва умудряюсь удержаться на ногах, и медленно оседаю рядом с Адрианом. Он смотрит на свои пальцы, сжимающие мою руку и перебегающие по кольцу, подаренному мне матерью. Я чувствую себя так, будто меня ошпарили, и отталкиваю его. Почему-то при мысли, что после тех слов отпрыск короля дотронется до последнего, что у меня осталось от родителей, меня начинает мутить.

— Я не хотел сказать то, что сказал, — бормочет он, все еще глядя на свою опустевшую руку.

— Я знаю, — я пожимаю плечами, — но все же вы это сказали.

— Не из дурных намерений.

Я едва удерживаюсь от желания закатить глаза.

— Ты и сама могла бы быть более тактичной, — продолжает Адриан, — и тот факт, что я ничего не сказал отцу…о многом говорит.

— О чем это?

— О моем отношении к тебе.

Внизу живота у меня появляется странное тревожное чувство. Атмосфера между нами накаляется, но я понятия не имею, что делать дальше — встать и уйти или остаться и позволить ему договорить.

— Меня не было рядом, я знаю, но я… — наконец он поднимает на меня глаза, — не мог перестать думать о тебе.

Я пытаюсь что-то сказать, но он прерывает меня:

— Подожди. Дай мне договорить. С того самого момента твоего появления во дворце я все понял. Твои рыжие волосы, зеленые глаза, твой острый ум, твоя борьба…все то, что показалось бы мне нелепым еще некоторое время назад, по какой-то странной причине очаровало меня. Ты…стала для меня не просто Искупительницей.

Мысли путаются в моей голове, но я ловлю первую за хвост: «Это все так не вовремя». Мне лестно отношение Адриана, но это лишь усложняет и так непростые вещи.

— Это невозможно, — я качаю головой, — ты знаешь, что это невозможно, особенно сейчас.

— Может, я и так слишком долго ждал этого момента.

Внезапно, он притягивает меня к себе за шею и припадает к моим губам. Его поцелуй сбивает меня с мыслей, заставляя потерять малейшую ориентацию. С трудом отдавая себя отчет в своих действиях, я тянусь к нему и запускаю руку в его золотистые волосы. Впервые за все время одиночества, лишений и предательств я в полной мере чувствую себя кому-то настолько нужной.

Просто, как бы я ни пыталась притвориться, что Адриан — именно тот, с кем я хочу это почувствовать, как только я открою глаза, реальность больно сшибет меня с ног.

Я отрываюсь от него, положив руку ему на грудь, словно преграду между нами. Наше тяжелое дыхание сливается, и я произношу:

— Хватит.

Он недоуменно поднимает на меня глаза и его лицо искажается:

— Что?

Я отстраняюсь, вновь обретая власть над своим телом. Обхватив себя руками, я заставляю себя посмотреть прямо на него.

— Адриан, ты действительно очень дорог мне. Ты мой друг, первый, кто отнесся ко мне по-человечески, а не как к куску мяса, который нужно обучить. Ты был тем, кто видел меня, а не просто Искупительницу. И я бесконечно благодарна тебе за это. И я правда тебя люблю. Просто…не так, как тебе бы этого хотелось.

Адриан молчит. Он потирает подбородок и отрешенно смотрит в сторону. Мое сердце падает куда-то вниз, потому что я никогда, ни за что на свете не хотела бы причинить ему боль.

— А кого ты любишь так? Эйдана? — усмехнувшись, произносит он.

— Это здесь абсолютно не при чем.

— Да черт возьми, брось, Эланис. Конечно же, при чем. Ведь в этом все и дело, правда? В том, что ты не можешь держать себя в руках каждый раз, когда видишь нашего милого капитана.

Его слова ударяют меня словно пощечина. Я краснею и качаю головой, но, черт возьми, он же прав. Сколько еще я должна скрывать это от самой себя? Может, тот факт, что мне совершенно ни к чему эти чувства не давали мне признаться в них самой себе.

— Да ладно тебе, Эланис, я не в обиде, — невесело улыбается он. — Странно. Я привык получать абсолютно все, не желая этого. А когда мне действительно чего-то захотелось…я оказался недостаточно хорош для этого. Какая ирония.

— Адриан, все совершенно не так. Ты замечательный… — мой голос срывается, и я замолкаю, потому что все мои слова сейчас кажутся неуместными.

Он усмехается, глядя куда-то вверх, и на секунду мне кажется, будто так он пытается сдержать свои слезы.

— В чувствах вообще всегда все непросто, да? Любовь… — он смакует это слово, словно пробует его на вкус, — какое глупое, ненужное осложнение. Я бы на твоем месте тоже его опасался.

Он встает и собирается уйти, но я не могу отпустить его просто так.

— Не надо, — говорю я.

Он поворачивается, проведя рукой по волосам, и рассеянно смотрит на меня.

— Что?

— Не надо опасаться любви. В конечном итоге, кому-то все равно будет больно, но ты хотя бы можешь выбирать, кто причинит тебе эту боль.

Он улыбается одними губами, кивая головой.

— Что ж, — невесело усмехается Адриан, — кажется, я только что выбрал тебя.

Я смотрю, как Адриан медленно спускается вниз по лестнице, опустив голову, и исчезает в тени коридора. Я чувствую себя такой опустошенной, разбитой и потерянной, что почти решаюсь броситься вслед за ним и взять все свои слова обратно. Да, я могла бы полюбить Адриана за его благородство, тонкий ум и самоотверженность, но есть одно «но». Через неделю, через месяц или через год, но я сбегу отсюда и отправлюсь туда, где нужна больше всего. Так что, в конце концов, я не разбила сердце Адриана, а сохранила его. Если бы ему стало от этого хоть на секунду легче, то себя в этом дворце я лишила не меньшего.

Я утираю струящиеся по щекам слезы и прокладываю себе дальнейший путь через Солнечный город. Осталось только одно дело — один человек, которого я должна была обнадежить. Обо всем остальном я подумаю позже.

Кухня встречает меня разгоряченностью тел, криками, жаром и суетой. Я мгновенно теряю голову от соблазнительных запахов, напоминающих мне о том, что я не ела еще со вчерашнего дня, но меня отвлекает стоящая передо мной женщина. Она пыхтит с подносом в руках и пытается протиснуться мимо.

— Госпожа, подвиньтесь! — просит она раздраженным голосом, явно желая отвесить словечко посерьезнее.

— Простите, — я отодвигаюсь, позволяя ей подойти к печи, — подскажите, а где Маккенна?

Она вытирает руки о фартук и рассеянно смотрит на меня слезящимися от дыма глазами:

— Кто?

— Маккенна, — недоуменно объясняю я, — она здесь работает. У нее еще два ребенка — Алвена и Генри, они всегда рядом.

Женщина хмурится, а затем ее лицо проясняется:

— Аааа…она больше не работает здесь.

Мне кажется, что я ослышалась.

— То есть как?

Женщина пожимает плечами, разворачиваясь за новой порцией печенья.

— А куда же ее перевели?

— Меня не посвящают в подробности, — ворчит она.

Внизу живота у меня поселяется ужасное, щекочущее чувство. Я хватаюсь за край стола, потому что у меня такое ощущение, что еще секунда и я упаду.

— А дети? Где ее дети? — повышая голос до опасного крика, выпытываю я.

Женщина недовольно пыхтит:

— Кажется, их забрал король на какое-то обучение. А теперь извините, мне пора идти.

Она делает быстрый реверанс и с криками куда-то бежит. Я стою посреди кухни, мешая поварам пройти, не замечая ни возмущенных возгласов, ни едкого запаха дыма, ни отвратительной духоты. Осознание сшибает меня с ног, заставляет глотать слезы прямо на виду у всех. Я закрываю глаза, стараясь прийти в себя, но все, чего мне хочется — это разрыдаться или ударить кого-то или исчезнуть.

Я срываюсь с места и бегу из кухни — пробегаю по коридорам мимо покоев приезжих гостей, мимо комнат Искупителей, огибаю ошалевших Хранителей, бегу в главный зал, где все еще снуют герцоги и герцогини, обсуждающие забавные соревнования. Я бросаюсь на второй этаж и выбегаю на небольшой балкон, где передо мной раскидывается Лакнес. Я задыхаюсь от прилива кислорода, от порывов ветра, которые заглушают мою боль, от изнывающе прекрасной синевы моря и белых парусников, окруженных чайками. Я зажимаю рот рукой и считаю секунды до тех пор, пока придут Хранители и скажут мне убираться отсюда.

Маккенна нарушила договор, и король узнал об этом. Судя по всему, кто-то видел нас вместе и донес — у этих стен действительно есть уши. Но я знаю, что Маккенне было все равно, что будет с ней — теперь ее дети, единственные, кто имел для нее значение, отправились в рабство к королю. Маккенна пожертвовала своей свободой, чтобы не допустить этого, но Алвену и Генри сослали туда, где им место — в Искупители. Я понимаю, что, возможно, в этом нет моей вины — королю нужен был лишь повод, чтобы забрать подрастающих детей, обладающих интересующим его даром. Но Маккенна рискнула всем, чтобы помочь мне, чтобы дать Алвене и Генри шанс, которого не было у нее. Все, о чем она меня просила — это решиться подумать о ком-то, кроме себя.

Я так отчаянно пыталась это предотвратить, но стало слишком поздно. Все эти люди, которые стали частичкой моей души, изменили меня. Больше все это касается не только меня и моих родителей. И за них всех, за подло отнятую жизнь Маккенны, ее детей и тысячи других невинных, я должна отомстить. Я стану той, кого они ходят видеть. И Тристан Лакнес, тринадцатый правитель Лакнеса, заплатит за все.