Из Ро́ссии с любовью

Глава 29. О жизни нежити

«Жизнь иногда бьёт нас, это, конечно, очень неприятно, но придёт день, когда ты поймёшь, что ты не жертва, а боец, что справишься со всеми своими бедами».

И с чужими тоже…

Ушли драконы не прощаясь.

Я проснулась с непонятным ощущением лёгкости, словно долго тащила какой-то груз и вдруг без предупреждения меня от него избавили. Подскочила и поняла — мы в доме одни.

Ура!!!

Поспешно привела себя в порядок и выскочила на крыльцо.

Сколько вёсен я осознанно прожила? Наверное, не больше пяти-шести. В детстве переходные времена года не особо замечаются. Разве что осень с золотым листопадом. Да и то — когда сухо и нарядные листья, что плавно планируют с деревьев, можно собрать в букет. Когда же зарядит бесконечный дождь, нет в том никакой красоты, одно уныние.

Весна в моей жизни долго пролетала мимо. Я её, наверное, как все школьники, ещё слегка мысленно подгоняла: «Лето давай!» Тут и конец учебного года — когда за природой следить, если контрольные по всем предметам чуть ли не каждый день.

Но однажды, вот так же выйдя утром на крыльцо, осознала, что пришла весна. Почки набухли, трава проклюнулась, птицы в ветвях возятся и в груди что-то такое щемящее появилось. Захотелось жаворонком звонким в небо взмыть. Бабулю, вышедшую следом, обняла, закружила, неведомо чему радуясь. А она в ответ грустно улыбнулась:

— Выросла…

И сейчас, глядя на розовый рассвет, чувствую — щемит в груди. Да только радости нет.

Хорошо, что драконы ушли, но дальше-то что?

Не сегодня-завтра Пирр вернётся, чтобы дом в стазис погрузить. И куда я с детьми и нечистью пойду? То, что домового с компанией здесь не оставлю, решила сразу. Помню по сказкам, нельзя им без людей. Суть у них такая — служить и за хозяйством приглядывать.

Может, Эймери позвать? Он кашу заварил, пусть теперь и расхлёбывает. Но Пирр обещал поговорить с ним, а дракону я верю. Не дело бежать впереди паровоза.

От размышлений отвлёк выглянувший из курятника Рул. Призывно помахала ему рукой.

— Доброе утро, Мари, — мгновенно оказался рядом со мной наш животновод и не то пожаловался, не то проинформировал: — Коз больше нет, и овец унесли тоже.

— Да, в подарок Императору забрали, — вздохнула я.

Казалось бы, «баба с возу — кобыле легче»: не надо доить, сено сушить, сарай чистить… но как-то жалко животинок стало.

Мама дорогая! — мысленно всплеснула руками. — В этой непонятной ситуации впору себя жалеть и воспитанников своих, а я о козах страдаю.

— Если бы не куры, то мне и вовсе пропасть, — как-то безразлично, словно не о себе говорил, сказал Рул.

— Прости, не поняла…

— Я нужо́н только тогда, когда в хозяйстве скотина кака-никака есть, — объяснил парнишка. — Без работы я или захвораю, или в спячку уйду. А мне не хочется. Это старикам ещё можно в спячку, а я молодой, мало чего видел.

— Ты глупостев-то не болтай! — рядом с нами проявился Ланс. — Старикам в спячку тоже не хочется. Это дело такое… можно и не проснуться, а жить всем охота. Хоть нас и зовут нежитью, но солнышко всякая травинка любит.

Мои помощники замолчали, задумавшись каждый о своём. Думала и я. О том, что хорошо бы забрать этих славных ребят с собой. Только не знаю, где сама завтра буду.

— Доброе утро, мадемуазель Мария! — на крыльцо вышли мои воспитанники.

Гильом солидно шаркнул ножкой и поклонился, Инес сделала безупречный книксен, Авелин попросту подбежала, обхватила мою талию руками и подняла на меня радостную мордашку.

— Доброе утро, дети! — улыбнулась я и объявила: — Гильом, твоих подопечных забрали. Увы, мы остались без молока.

— А курочки? — вытянула шейку Авелин, пытаясь рассмотреть из-за моей юбки петуха и его гарем.

— А куры ждут, когда вы с Рулом будете их кормить.

И опять извечный вопрос: что готовить? Решила на обед, пожертвовав одной курицей, сварить домашнюю лапшу. Надо только Рула предупредить, чтобы тушку доставил тихо и незаметно. Не хочется Авелин расстраивать. Помню себя в этом возрасте: для меня вкусная жареная ножка никак не ассоциировалась с пеструшкой, вчера бегавшей по двору.

Не придумав ничего другого, смирилась с тем, что на завтрак будет омлет с сыром. Надеюсь, нам недолго осталось гостить здесь и скоро тема питания воспитанников перестанет быть моей ответственностью.

Подойдя к очагу, я тихонько позвала:

— Месье Жюль?

Домовой не ответил. Меня очень беспокоило состояние старика. Оправился ли он после такого потрясения? Что будет дальше делать, когда Пирр дом закроет? Есть у меня идея, но надо посоветоваться с нечистью.

Дети ели не капризничая, однако без особой охоты. Оно и понятно. Нет привычного разнообразия блюд, слуг, готовых угождать, изящной сервировки. Можно какое-то время наслаждаться новизной, но жить так всегда у моих воспитанников, как и у меня, желания не было. Но как изменить ситуацию, я пока не знала.

Перед едой вновь позвала домового, но, увы, он по-прежнему не откликнулся.

Помыв посуду и убрав со стола, я решила провести урок арифметики. Предварительно выяснив, что и Гильом и Инес знают таблицу умножения, задала им простой пример:

— Сколько получится, если к двум прибавить два и умножить на два?

Мальчик, хорошо разбирающийся в математических действиях, решил задачку почти не задумываясь и кивнул мне, давая понять, что ответ готов. Инес немного подумала, закусывая нижнюю губу и хмуря тонкие бровки, но скоро и она посмотрела на меня с улыбкой:

— Восемь!

— Виконт, вы согласны с ответом своей сестры? — обратилась я к Гильому.

— Нет, мадемуазель Мария, — отрицательно качнул головой мальчик.

— Можете объяснить Инес, в чём она ошиблась?

— Конечно!

Я не манкировала своими обязанностями, а давала возможность Гильому научиться толково объяснять то, что он знает сам.

— Поняла, поняла! — отмахнулась от брата девочка. — Шесть будет. Мадемуазель Мария, а можно ещё такой пример?

Хорошо, когда дети учатся с охотой, — порадовалась я и продолжила урок, одновременно наблюдая, как Авелин играет с котёнком.

Через некоторое время пришлось прерваться. В приоткрытую дверь заглядывал Рул и делал какие-то непонятные знаки.

— Хозяйка, я курицу принёс, — прошептал он осторожно. Соблюдая правила конспирации, заглянул мне за спину и протянул миску с ощипанной куриной тушкой.

— Вот и славно! — похвалила я помощника. — Будет лапша на обед.

— А можно мне голову забрать? — слегка потупившись, попросил Рул.

Согласиться я не успела. Рядом стоял хмурый Жюль.

— Нечего его баловать! Ишь какой попрошайка! Иди делами займись. Проследи, чтобы пух и перья по двору не летали, — замахал он руками на своего подчинённого.

— Строго вы с ними, — радуясь тому, что домовой вернулся, улыбнулась я.

— Зато ты слишком добрая, — проворчал Жюль, забрал у меня миску с курицей и пошёл к очагу. — Иди, учи деток, а суп я и сам приготовлю.

После обеда, уложив детей отдыхать, я решилась на разговор с нечистью. Присела на тёплых досках крыльца и прямо спросила:

— Со мной в замок переедете?

Первым, как самый молодой, вскинулся Рул. Он уже с аппетитом схрумкал куриную голову с шеей, кончики крыльев и когтистые лапы, которые я отвоевала у Жюля для него, и, видя мир в розовом цвете, готов был за мной хоть на край света. Подпрыгнул, реагируя на вопрос, но поняв, что старшие товарищи с ответом не торопятся, вернулся на своё место и виновато поглядел на меня.

Ланс осознал вопрос и замер, затаив дыхание. Потом шумно выдохнул, завозился суетливо, зачем-то осмотрел свои карманы, снял и вновь надел шляпу. Проделывая всё это, он не сводил глаз с домового.

— Как я понимаю, решающее слово за вами, уважаемый Жюль? — обратилась я к старику. — Что скажете?

Но Жюль с ответом не торопился. Он не реагировал на тихое поскуливание нетерпеливого Рула, на шуршание стеснительного Ланса, на мои вопросы. Жюль думал. Наконец, кашлянув в кулак, домовой сказал:

— Переехать-то не беда, да вот кому мы там нужны будем? Замок старый, устроенный, там своих духов-помощников хватает. Думаю, что нет нам там места. Будем в спячку ложиться. Вот проводим вас и…

— Не хочу! — взвизгнул Рул. — Не хочу я в спячку! Если меня Мари с собой не возьмёт, я в лес убегу… или в горы…

— Одичаешь… — вздохнул Ланс, который тоже в спячку не хотел, — а дикую нечисть господин Хранитель Долины не потерпит. Изведёт…

— Пусть! Пусть изведёт! Но и в спячку не хочу-у-у-у-у-у-у…

Последнее слово у Рула получилось таким тоскливо волчьим, что у меня комок в горле встал — ужас, как жалко стало парнишку.

— Подождите вы в спячку! — не выдержала я. — Почему решили, что никому не нужны? Во-первых, вы нужны мне. Я с вами подружилась, а у меня на родине говорят, что мы в ответе за тех, кого приручили! — Сказала, а потом вспомнила, что слова эти принадлежат французу, но сейчас это было уже неважно. — Во-вторых, когда мы были в замке, я посоветовала управляющему построить около тракта таверну. Там стопроцентно нечисти ещё нет. Хотите туда? Там будут лошади для Рула, клумбы и кусты для Ланса, сначала трактир, а потом, надеюсь, и гостиница для вас, Жюль.

Ланс и Рул с надеждой уставились на Жюля, ожидая его решения.

— Ну, если так… — с нарочитой неохотой начал домовой, но продолжение фразы мы уже не слушали.

Я сгребла своих помощников в охапку, нежно прижала к груди и счастливо рассмеялась:

— Никаких спячек, друзья мои! У вас будет новый дом.