Искательница бед и приключений

Глава 7 Новые члены экспедиции

– Давайте сядем, и я все объясню, – Эвита перешла на командный тон и принялась распоряжаться. – Эй, портье! Принесите нам чаю.

Она уселась на диван и закинула ногу на ногу. Иверс сел напротив, его каменное лицо не выдавало ни капли бурной радости, с какой мужчина должен встретить появление невесты.

Я устроилась на противоположном краю дивана.

– Когда ты приехала? Как добралась сюда и зачем? – спросил Иверс воинственно.

– Взяла билет на частный скоростной дирижабль, – Эвита отхлебнула из чашки, поморщилась и сунула чашку обратно в руки официанта. – Унесите. Чай едва теплый. Я не могу пить эту бурду.

Официант покраснел и поспешил заменить чайник.

– Я решила ехать с тобой, Габриэль, – беспечно продолжила Эвита, кокетливо обхватив руками колено. – Не могу же я ждать и терзаться неизвестностью, пока ты мотаешься по пустыне в компании малознакомых мне людей.

Эвита покосилась в мою сторону и поджала губы.

Ага, понятно, тут же сообразила я. Невеста взревновала. Ну да, кому понравится, когда твой жених делит тяготы и заботы путешествия с другой девушкой.

– Погоди, – Иверс поднял ладонь и нахмурился. – Что значит – ехать со мной?

– В экспедицию, – уточнила Эвита, принимая из рук официанта вторую чашку. – Изучать наскальные рисунки или что ты там собрался делать...

– Это исключено! – рявкнул Иверс, которого наконец-то прорвало.

– Почему? – Эвита опустила пару кусков сахара в чашку и быстро размешала. – Естественное желание. Я так решила и сделаю. Даже папа меня в конце концов поддержал.

– Наше предприятие трудное и опасное, – отчеканил Иверс.

– Вы, мужчины, вечно преувеличиваете, – махнула рукой Эвита. – Ты будешь рядом и сумеешь защитить меня от опасностей. Когда мы поженимся, я и так буду повсюду ездить с тобой. Не думал же ты оставлять меня дома?

Она фыркнула и потянулась за печеньем.

Профессор заскрежетал зубами. Ну да, именно на это он и рассчитывал – жена сидит дома, а он занимается наукой и исследованиями в свое удовольствие.

– Мы еще не женаты, поэтому ты не можешь меня сопровождать. Это неприлично. Что скажут твои знакомые?

– Все прилично. Я же не одна женщина в экспедиции! Госпожа Грез будет играть роль моей компаньонки. Мы поселимся в одной палатке, она будет мне помогать.

Тут уже я заскрежетала зубами.

– Но я и так способна выдержать дорогу, – самоуверенно продолжила Эвита. – Когда я училась в пансионе, мы с девочками ходили в походы, и в палатке спать мне уже приходилось. Я умею разжигать костер и отлично стреляю. Каждый год езжу с отцом на охоту на лис...

– Я куплю тебе билет на пароход, и завтра ты отправишься домой, – постановил Иверс.

– Нет, – улыбнулась Эвита.

– Нет?!

– Нет, нет, и нет. А если решишь уехать без меня, я найду проводника и все равно поеду за тобой. Тебе меня не остановить. Ты упрямый, но и я тоже!

Я даже немного зауважала Эвиту. Возможно, на ее месте я поступила бы точно так же.

Но все же ее планы мне ни капли не нравились.

– Джемма, ну хоть вы объясните ей, почему эта затея никуда не годится! – в отчаянии обратился ко мне Иверс.

Битый час мы на два голоса пытались разубедить упрямую дамочку. Какие только доводы не приводили! Но Эвита лишь улыбалась в ответ и стояла на своем. Она была непробиваема и, кажется, воспринимала спор как забавную игру.

У нас кончились аргументы. Эвиту не пугали ни дикие звери, ни змеи со скорпионами, ни мозоли, ни комары величиной с теленка. Я даже попробовала застращать ее историями об оживших мумиях и духах ущелий, но Эвита лишь презрительно хохотала в ответ.

В конце концов Иверс беспомощно глянул на меня, на невесту, и со вздохом сказал:

– Ладно. Но если...

– Никаких если! – Эвита захлопала в ладоши. – Я знала, что ты согласишься. Ты же у меня разумный мальчик!

Иверса перекосило так, что я всерьез испугалась за его рассудок. Признаться, я и сама кипела от негодования. Одного Иверса я еще смогла бы терпеть, но его невесту – нет уж, дудки! Не стану я с ней возиться. Пусть только попробует превратить меня в служанку, и скорпионы покажутся ей котятами.

– Раз мы все решили, давайте сходим в ресторан, – Эвита поднялась и расправила юбку. – Я ужасно проголодалась. Кстати, когда мы отправляемся?

– В конце недели, – буркнул злой Иверс. – У тебя еще будет время передумать.

– Я ни в коем случае не передумаю!

Мы с Иверсом поплелись за его невестой мрачные и задумчивые. Эвита же чуть не приплясывала.

Когда расположились за столиком и открыли меню, явился Озия. Увидев Эвиту, он впал в ступор. Пошел красными пятнами, моргал, и с трудом проблеял приветствие.

Эвита польщено улыбнулась, списав растерянность аспиранта на свою неземную красоту.

Когда Озию посвятили в возмутительные планы Эвиты, он начал заикаться.

– Весьма... рад, что в-вы поедете с н-н-нами.

– А уж я как рада! – воскликнула Эвита и озорно стрельнула в Озию глазами.

Парень покраснел еще пуще и уронил вилку.

Я глянула на него с отвращением. Похоже, он и правда очарован Эвитой до ступора. Неужто Маламун, афарский бог влюбленных, огрел его своей священной дубиной? В таком случае Иверсу он и вовсе вышиб мозги. Потому что Эвиту невозможно выносить более пяти минут, а он собрался провести с ней всю жизнь.

За час, что длился обед, я сумела составить о ней четкое представление. До крайности избалованная, самовлюбленная и глупая особа.

Эвита не замолкала ни на миг, причем говорила исключительно о себе, пребывая в полной уверенности, что всем интересны подробности ее пустой жизни. При этом она любую смену темы начинала со слов «А вот я считаю, что...». Произносила их снисходительным, непререкаемым тоном. Реплики собеседников пропускала мимо ушей и полагала, что ее мнение единственно правильное. Будь то выбор приправы к блюдам или обсуждение суммы, которую следовало потратить на лошадей!

К концу обеда мне хотелось ее прикончить.

Иверса, похоже, тоже посещало подобное желание. Потому что после пары ее назойливых реплик у него на щеке заиграл мускул, а вилку он сжал так, что побелели костяшки.

Но все же профессора можно было назвать образцом выдержки. Он ни разу не повысил тон, на все вопросы невесты отвечал с терпением мученика.

Интересно, надолго ли его хватит? Или он действительно влюблен в Эвиту до безумия и готов выносить все ее причуды? Загадка.

Ведь не мог же он сделать предложение по расчету! Зильбер, конечно, бессовестно богат, но и семья Иверса не из бедняков. Его отец унаследовал поместье и «старые деньги», потом приумножил состояние, торгуя на бирже, а сам Иверс, как мне было известно, разумно вкладывал сбережения и проявил деловую хватку, редкую среди ученых.

Настроение у меня испортилось, и я собралась потихоньку смыться в свой номер, когда официант подвел к столу мужчину в белоснежной тунике, серых холщовых штанах и круглой шапочке – национальной одежде афарских кочевников.

– А вот и Аджиб, наш проводник! – с облегчением сказал Иверс. – Прошу, садись и познакомься с командой.

Аджиб церемонно поклонился мужчинам, прижав руку к сердцу. На нас с Эвитой даже не глянул, но я не обиделась – так принято у кочевников.

– А не слишком ли он молод для проводника? – тут же влезла Эвита.

– Он весьма опытен, и уже встретил свою тридцатую весну.

Аджиб величаво кивнул.

Был он горбоносый, загорелый до черноты, жилистый и худой. Опрятный – мозолистые руки чистые, длинные волосы забраны кожаным шнурком. Взгляд горделивый, но с хитрецой.

Ну, кочевники все такие, себе на уме. Некоторые из их племени в последние годы оставили бродячую жизнь, осели в Хефате и неплохо преуспевали. Переняли городские обычаи, сменили тунику на костюмы-тройки с галстуками, работали торговыми представителями либо гидами для туристов. Словом, выбирали занятие, где требуется хорошо подвешенный язык.

Этот, впрочем, горожанином не выглядит. Настоящее дитя пустошей.

Больше всего его сородичи любят деньги. Но и о долге крови помнят, и раз Иверс говорит, что некогда он спас отцу Аджиба жизнь, то ему можно доверять.

– Профессор, ты писал, что мне придется сопровождать троих. Я вижу двоих. Кто третий едет с нами? – заговорил Аджиб на хорошем континентальном языке, но с гортанным акцентом.

– Он слепой или считать не умеет? – насмешливо сказала Эвита. – Перед тобой четверо, Аджиб.

Тот даже не покосился в ее сторону.

Я вздохнула и объяснила.

– Кочевники не считают женщин за людей, а доктор Иверс, видимо, в переписке не уточнил состав экспедиции.

– Не считают женщин за людей?! – захлебнулась гневом Эвита. – Габриэль, немедленно уволь этого дикаря. Подобное отношение я терпеть не собираюсь.

– Вы не так поняли! – попробовала утихомирить я ее. – Он не хотел вас унизить. У кочевников особые представления. Я вам потом растолкую.

– Нас будет четверо, – объяснил Иверс. – Я, господин Озия Турс, госпожа Джемма Грез и... в последний момент к нам присоединилась госпожа Эвита Зильбер, – закончил он угрюмо.

– Мы разрешаем тебе смотреть на нас, – сказала я Аджибу по-афарски, и проводник наконец-то перевел на меня взгляд, оценивающе оглядел с ног до головы и мигом все понял.

– Ты дочь Шакала, – сказал он, и я кивнула. О моем отце многие в Афаре наслышаны. Пусть его имя не на слуху, но прозвище гремит.

Аджиб отвернулся и отрицательно покачал головой.

– Прости, профессор, так не пойдет. Эта женщина – он кивнул в мою сторону, – не будет обузой, потому что знает Афар, его пути и звезды. Вторая женщина станет нам мешать и навлечет на нас несчастья.

– Ты уволен, – объявила Эвита не колеблясь.

– Парня нанимал я, и я с ним разберусь, – спокойно парировал Иверс.

Аджиб улыбнулся кончиками губ.

– Женщина должна слушаться своего спутника жизни. Тебе, профессор, не стоит брать ее с собой. Она твоя молодая жена, а афарка старая?

Тут уже я закипела. Да я старше Эвиты всего-то лет на пару лет, неужели не видит?!

Да нет, все он видит, успокоила я себя. Аджиб имел в виду не возраст, а статус и мудрость. Он мне, пожалуй, польстил.

– Скажи молодой, что она должна вернуться домой и ждать тебя там, – гнул свое Аджиб.

– Ты меня не прогонишь, Габриэль, – заявила Эвита дрожащим от бешенства голосом. – Я все равно пойду за тобой, да так, что ты не заметишь. И если я погибну, надеюсь, ты будешь долго по мне горевать. Объяснишь папе, как так вышло, что его дочь сгинула в пустыне.

Она задрала подбородок и раздула ноздри.

Я устроилась поудобнее, чтобы спокойно насладиться грядущей сценой. Ну, и как Иверс выкрутится? Такие дамочки как вцепятся в свое, то уж не отпустят.

Иверс вздохнул и произнес волшебные слова, которые мигом стирают все предрассудки и поверья:

– Раз группа увеличилась, я заплачу больше. Сколько? Назови цену.

Аджиб не колебался ни минуты.

– За старшую возьму как за сопровождение двух взрослых мужчин, а за младшую – как за четырех.

– Однако! – поразился Озия, а Эвита зашипела, как змея.

Тут же разгорелся торг, в котором Иверс проявил себя опытным дипломатом, знающим местные обычаи. Сошлись на том, что за меня Аджибу заплатят как за полтора мужчины, а за Эвиту как за двух.

– Благодарю тебя, профессор, за доверие и приятный денежный спор, – Аджиб довольно прищурил глаза. – Я готов служить тебе и твоим спутникам.

– Габриэль, ты должен его уволить! Немедленно!

– В Афаре все проводники такие, и другого ты не найдешь, – схитрил профессор. – Если тебе не нравится Аджиб, можешь вернуться на континент хоть сегодня.

Эвита яростно скомкала и отшвырнула салфетку. Но промолчала.

Я огорченно вздохнула. Увы, Эвита не отступилась от своего.

– Скажи своей младшей жене, что я буду заботиться о ней, как о любимой кобылице моего отца, – добавил Аджиб.

– Аджиб сказал... – начал профессор, а потом усмехнулся и закончил: – Ну, ты слышала.

– Ты можешь обращаться к нам напрямую, мы тебе разрешаем, – добавила я для Аджиба.

– Скажи этому... ослу, что я сама о себе прекрасно позабочусь, – прошипела Эвита. – Пусть он ко мне даже приближаться не смеет.

– Ты ее слышал, Аджиб, – флегматично бросил профессор, которому надоело служить телеграфом. – Уточню: Эвита еще не моя жена, а невеста. Госпожа Джемма мне и вовсе не невеста и не жена, а коллега. Как Озия.

– Теперь я тебя понял, – кивнул Аджиб.

– Давай-ка поговорим о деле. Что думаешь об этом маршруте? – Иверс развернул походную карту, и мужчины углубились в обсуждение деталей. При этом Аджиб мигом забыл велеречивость и говорил как обычный житель Хефата, и даже неплохо образованный. Видимо, кочевые ужимки он приберегал для случаев, когда нужно вытрясти из клиентов побольше денег.

Эвита тоже попробовала встрять в разговор и поделиться ценными указаниями, но мужчины ее игнорировали, а когда Иверс спросил у меня совета относительно найма носильщиков, Эвита рассердилась окончательно.

Встала и демонстративно сообщила, что уходит в номер, чтобы отдохнуть, и пусть Габриэль распорядится, чтобы перенесли ее багаж.

Иверс кивнул, явно не слыша ее реплики, но Озия тут же предложил свои услуги.

Когда парочка удалилась, мне даже дышать стало легче.

И как я выдержу два месяца?

Оставшиеся дни перед отъездом я не выходила из отеля. Муллим наверняка уже выяснил, где я остановилась, и будет крутиться поблизости. Мне одной встречи с прошлым более чем достаточно.

«Жемчужина Фиары» – не самое плохое место для добровольного заточения. К услугам гостей отель предлагал массажный кабинет, музыкальные салоны, библиотеку и несколько ресторанов. Однако все же настроение у меня было из рук вон.

Мужчины пропадали в городе с утра до ночи. Иверс обивал пороги чиновников, получая разрешения. Возвращался раскрасневшийся от гнева, но победителем, с довольным блеском в глазах. Бюрократам оставалось лишь посочувствовать; Иверс наверняка задал им жару.

Озия, по его словам, бродил по книжным магазинам, но в отеле появлялся ближе к полуночи и на расспросы отвечал туманно, краснея и отводя глаза. От него частенько пахло вином и женскими духами. Из чего я заподозрила, что парень открыл для себя таверны с «танцующими собеседницами», как в Хефате называли девушек определенного рода занятий. Стоило порадоваться за Озию – парню не помешает оторвать нос от учебников.

Эвита же с утра пораньше уматывала в магазины, чтобы «приобрести дорожный гардероб». Появлялась к обеду, а посыльные тащили за ней коробки и пакеты. Остаток дня она изводила меня рассказами о покупках и критикой местных магазинов.

Пришлось научиться отключать слух и кивать, как болванчик.

Хоть я и не выбиралась в город, времени зря не теряла. Собравшись с духом, написала и отправила родителям письмо. В нем призналась, что приехала в Хефат по делам и скоро отправлюсь к ущелью Карадонг. Но пообещала обязательно заглянуть к ним позже. Деталями предстоящей экспедиции делиться не стала, лишь упомянула, что меня ждет простая, рутинная, скучная работа. При этом понимала, что мама все равно будет переживать. А отец... хмыкнет, покачает головой, закурит трубку. Но затягиваться будет часто и сердито выбивать пепел.

Покончив с неприятным делом, я отправилась в библиотеку при отеле. Там взяла подшивки прессы за последний год и изучила заметки о местах вблизи ущелья Карадонг. Чаще всего их печатали в желтых газетенках, где публикуют выдуманные рассказы очевидцев о привидениях и двухголовых собаках.

Найденные статьи были того же толка: живописные очерки о гигантских тенях, что мелькают на скалах среди бела дня, о пропавших охотниках, бродячих мертвецах из забытых погребений, жутких находках, и прочей чепухе.

Чепухе ли? Ведь байки не берутся на пустом месте. Коренные жители суеверны, на древнее захоронение можно наткнуться в любом огороде, и страшных легенд в Афаре полным-полно. Но в ближайших к ущелью селениях концентрация подобных баек зашкаливала. Экспедиция обещала стать интереснее, чем я думала.

Мне надоело сидеть в четырех стенах, и поэтому день отъезда я встретила с радостью. Нам предстояло добраться на поезде до деревушки с выразительным названием Кранипетрас – то есть, Каменные Черепа. Оттуда уже двинем на своих двоих, хотя Иверс намеревался арендовать лошадей.

Утром мы всем составом прибыли на вокзал. Багаж отправили заранее. Причем стараниями Эвиты количество тюков увеличилось вдвое.

Солнце только встало, жара еще не наступила, свежий ветерок приятно бодрил. Эвита разоделась в пух и прах – в ее дорожном костюме можно было отправиться в оперу.

Озия зевал, моргал невыспавшимися глазами и кутался в летний плащ. Аджиб поверх традиционного наряда надел куртку путешественника со множеством карманов, а волосы спрятал под повязанной на пиратский манер повязкой. Наш проводник держался невозмутимо, с горделивым презрением, а его глаза хитро поблескивали под прикрытыми веками.

Я выбрала наряд, в каком всегда отправлялась в поездки с отцом. Широкие брюки заправила в высокие ботинки, надела тунику до середины бедра и куртку, а на шею повязала красный платок, который можно накинуть на голову или на лицо, чтобы защититься от пыли, или привязать к палке и помахать, чтобы подать знак бедствия. Ни тесного корсета, ни колючих чулок, ни каблуков – красота!

– Какая необычная мода, – Эвита ехидно улыбнулась. – Вас можно перепутать с носильщиком.

– Пусть не модно, зато практично. А вот ваш костюмчик скоро придет в негодность. Ткань светлая, подошва на ботинках тонкая. Быстро ноги собьете.

Эвита глянула на Иверса, ожидая поддержки или комплимента, но тот не ответил на ее взгляд. Профессор оделся в том же стиле, что и я, и, надо признать, в наряде охотника за приключениями выглядел живописно.

– Вот и наш поезд, – объявил он во весь голос.

И подтолкнул нас к вагону первого класса, что с шипением распахнул двери перед платформой.

– Иверс, это не наш поезд! Этот идет до Таф-ар-Целоры! – изумилась я. – Совсем в другую сторону.

Озия озадаченно поправил очки, Эвита нахмурилась и притормозила, а Аджиб спокойно запрыгнул на подножку.

– Мы едем до Таф-ар-Целоры, – приказным тоном заявил Иверс, да так громко, что люди на платформе оглянулись. – Там и только там мы будем вести поиски.

– Что за фокусы? Немедленно объясните, что происходит! – попробовала я сопротивляться, но Иверс подхватил меня за талию, приподнял и запихнул в вагон. Следом загрузил Эвиту.

– Иверс, вы белены объелись? – возмутилась я, но Иверс лишь отмахнулся.

– Озия, не отставать! – рявкнул он, сунул растерянному проводнику банкноту, учтиво пропустил Эвиту вперед. А поскольку я все еще упиралась, он схватил меня за руку и потащил вглубь вагона мимо деревянных дверей.

– Здесь роскошно! – обрадовалась Эвита. – Какие купе наши?

– Дальше, дальше! – нетерпеливо гнал ее Иверс.

До меня дошло – что-то нечисто. Рука профессора была как железная, он непреклонно тянул меня вперед, команды бросал грозно, как полководец. Поэтому я замолчала и дала довести себя до последнего вагона.

– Габриэль, я не понимаю! – заверещала Эвита, потому что двери купе кончились – дальше шло багажное отделение. – Уже дали звонок к отправлению. Мы поедем как бродяги, на крыше?

– Тебя это не устраивает? – Иверс остановился и прислушался. Зашипел пар, истошно заголосил свисток, лязгнули сцепления, состав дернулся, и вокзал плавно поплыл назад.

Иверс преспокойно открыл наружную дверь, выскочил на платформу с обратной стороны, сдернул нас с Эвитой, а уж мужчины спрыгнули сами.

– Сюда.

Он не мешкая проводил нас к вагону соседнего поезда – ржавого, ободранного, с допотопным паровым локомотивом, – заставил подняться и вручил проводнику пачку билетов.

Проводник тут же закрыл дверь, поезд выдохнул пар, и, трясясь как припадочный, потянулся прочь от Хефата.

– Доктор Иверс, что это было? – отмерла я наконец.

– Небольшая уловка для тех, кто может за нами следить. Пусть думают, что мы теперь катим в Таф-ар-Целору любоваться на изученную вдоль и поперек Цитадель Мертвецов.

– Неглупо, – нехотя одобрила я.

– Я проверил, за нами никто не последовал, – подтвердил Аджиб.

Ошарашенный Озия только руками развел.

– А как же наш багаж?

– Уже едет туда же, куда и мы. Не беспокойтесь, я все предусмотрел.

– Зачем кому-то за нами следить? – ахнула Эвита. – Милый, у тебя развилась паранойя!

– Она у меня всегда была, – с энтузиазмом отозвался Иверс. – С буйными припадками. Ты разве не знала? Ну вот, теперь можно спокойно занять места и выпить чаю. Наша станция лишь через пять часов.

Неоспоримым плюсом эскапады Иверса стало то, что Эвита надулась, закрыла рот и молчала до конца пути.

Никаких купе в поезде не было, мы уселись на деревянные скамейки в общем, тесно набитом вагоне. И нам еще повезло, потому что на следующей станции подсели новые пассажиры, местные крестьяне. Они расстелили коврики прямо в проходе, среди баулов и клеток с цыплятами, расселись, подогнув ноги, и пили мутный чай из обшарпанных стаканов, что бесплатно разносил проводник.

Скоро стало душно, открыли окна. Озия тут же расчихался от угольной пыли; парень выглядел недовольным, но расположился на скамье с видом бывалого путешественника, свернув и подложив под голову плащ. Аджиб откинулся на спинку и задремал. Эвита брезгливо выпятила нижнюю губу и недовольно морщилась, когда бродячий торговец совал ей под нос лоток с товаром или когда кто-то проводил по узкому проходу козу на поводке. Время от времени Эвита с негодованием посматривала на Иверса, но, к счастью для всех, решила наказать его молчанием.

Кажется, она впервые поняла, что рабочий вариант ее жениха сильно отличается от того, кого она привыкла видеть в городской гостиной. Она вздрогнула, когда Иверс громогласно потребовал чаю, и поморщилась, когда он грубо осадил торговца.

Мне же было... хорошо. Вагон задорно покачивался, за окнами тянулись то деревушки, то рощицы песчаных сосен, то скальные стены, то развалины башен, то равнины, утыканные каменными истуканами, что стояли на земле Афара с доисторических времен. Крепкий сладкий чай показался необычайно вкусным.

Соседи – деревенский небритый парнишка и почтенная старуха в платке – пригласили сыграть в карты.

Скоро к нам присоединился профессор, и время пролетело незаметно.

Мы шлепали засаленными картами по лавке, азартно выкрикивая принятые в таких случаях присказки. Суть была в том, чтобы ответить противнику в рифму, да позабористей. Давно я так не хохотала! Кажется, впервые за восемь лет я смеялась свободно, не думая, какое впечатление произвожу на окружающих.

Удивительно, но мне стало нравится чувство юмора Иверса. Хотя таких грубых шуток не услышишь даже в портовой таверне.

Мне удалось два раза его обыграть (благодаря спрятанному в рукаве тузу, но об этом он не узнал), и я с удовольствием стукнула картами по профессорскому носу ровно десять раз.

– Полегче! – прогнусавил Иверс, потирая переносицу.

– Это чтобы вы не задирали свою выдающуюся часть лица.

– Я отыграюсь, и вам не поздоровится.

– Мечтайте! – фыркнула я. – Еще партию?

– Кранипетрас! Стоянка пять минут, – объявил проводник, и наша команда поднялась и двинулась к выходу – кто-то с энтузиазмом, кто-то с опасением, а кто-то и с сожалением.