Искательница бед и приключений

Глава 5 Ловушка в трюме

Меня потряхивало после стычки, поэтому в свою каюту я не пошла, а отправилась в салон для пассажиров, где кипело веселье, звенели бокалы и играла музыка.

Заняла место в углу и заказала мятного чая, чтобы успокоиться. Я все еще негодовала, барабанила пальцами по столу, сердито фыркала, но порой злорадно улыбалась, вспоминая обескураженное лицо Иверса.

Вот так-то, дорогой профессор, не все готовы терпеть ваш буйный нрав или трепетно вздыхать, когда вы мечете громы и молнии. Я еще научу вас хорошим манерам!

Скоро за мой столик подсел первый помощник капитана, начав с любезного: «Будет ли мне позволено составить компанию прекрасной пассажирке?»

Я благосклонно глянула на его статную фигуру в парадном мундире, лихо подкрученные усы и разрешила присесть.

Первый помощник принялся сходу очаровывать меня байками о морских приключениях, но его хвастливые рассказы и приторные комплименты скоро наскучили, и, улучив момент, я сбежала без извинений.

Час уже наступил поздний, палуба опустела, море потемнело, на носу загорелись сигнальные фонари.

Поднялся ветер, гнал высокие волны, и пароход, несмотря на стабилизаторы, все же ощутимо покачивало. Пока морская болезнь не давала о себе знать, но лучше не испытывать судьбу.

Я направилась к своей каюте, и тут из теней в нише коридора ко мне обратился стюард:

– Госпожа Грез, вам записка.

Он угодливо поклонился и протянул сложенный кусок бумаги. После чего поспешно отступил и исчез, как по волшебству.

Я развернула записку и хмыкнула, узнав ее автора.

У Иверса характерный почерк – с наклоном не вправо, а влево. Во всем-то профессор стремится действовать наперекор!

Строки были неровные – надо думать, Иверс писал в спешке, на качающейся палубе.

Содержание вызывало множество вопросов.

«Джемма, мне есть что сказать вам наедине. Готов взять свои слова назад. И сообщить еще кое-что важное касательно нашей цели. Не для чужих ушей. В каютах стены тонкие. Жду вас на палубе “дельта” возле гидранта номер пять. Док. Г.И.»

Ух ты! Неужто доктор Иверс готов извиниться? Понятно, почему он выбрал для этого знаменательного события безлюдное место. Не хочет, чтобы кто-то видел, как он унижается. Ну-ну!

И все же в моей груди вспыхнули искры удовлетворения и чисто женского тщеславия.

Может, не стоит идти? Пусть помается возле гидранта, подумает!

Ну нет, я не какая-то там жестокосердная дамочка, которая заставляет мужчину ждать впустую, особенно если он сделал первый шаг к примирению.

Доктор Иверс в целом разумно предложил «высказаться раз и навсегда». Откровенный разговор поможет нам смириться с компанией друг друга в этом путешествии, будь оно неладно...

Да и хочется послушать, какие слова выберет именитый профессор, чтобы признать свою неправоту. Возможно, впервые в жизни. И что же такое он имеет сообщить «касательно нашей цели»?

Сверившись с планом на стене, я спустилась по трапу, пока не вышла на нужную палубу глубоко в недрах судна.

Тут мое изумление возросло стократ. Ну и место выбрал Иверс для свидания!

Впереди тянулся голый, тускло освещенный коридор. Никаких ковров и картин; лишь металлический пол, алюминиевая обшивка да редкие лампочки. Пассажиры здесь не обитали, но располагались технические помещения. За переборкой рокотали и ухали моторы, пахло машинным маслом.

Следуя указателям, я достигла дальней части коридора, никого не встретив, и нашла гидрант номер пять в темном пыльном закутке. Даже члены команды редко посещали это унылое место. Как доктор Иверс умудрился его разыскать?

Тут-то и кольнули первые нехорошие подозрения.

Но какие? Этого я не могла пока сформулировать. Что-то было тут не так, и все.

– Доктор Иверс! – негромко позвала я, но голос утонул в шуме мотора и потерялся в бесконечном коридоре.

Стало тревожно, даже волосы на загривке поднялись дыбом. Захотелось убраться прочь как можно скорее, и я не стала больше ждать, а опрометью выскочила из закутка.

Далеко уйти не успела. В этот миг лампочка погасла, а меня крепко схватили, прижав руки к телу, и приподняли в воздух.

В первый миг я даже не испугалась – только пискнула, онемев от шока, ничего не соображая.

Мозолистая ладонь плотно запечатала мне рот и нос, я едва могла дышать. И вот тут-то паника затопила меня с головой, я начала брыкаться и пинаться и даже попала каблуком по чьему-то колену.

В ответ меня сильно встряхнули. Напавший тяжело дышал в ухо, а вторая пара рук – негодяев было двое! – споро меня обыскивала.

Затрещали пуговицы и швы, грубые пальцы залезли в карманы жакета, охлопали грудь, бока, бедра.

Я исхитрилась и что было силы укусила за мерзкую ладонь. Под зубами противно хрустнули сухожилия, негодяй охнул и отдернул руку.

Тут уж я времени терять не стала – завопила, что было мочи, хотя со сдавленными легкими это было непросто сделать!

– Уходим, – буркнул второй.

Меня небрежно швырнули на пол, локоть и бок взорвались болью. В темноте прогремели удаляющиеся шаги.

Нащупав переборку, я поднялась, нашарила и повернула рубильник. Лампочка озарила пустой коридор.

Я осмотрела и ощупала себя, убедившись, что пострадала не сильно. Подумаешь, жакет порвали, да пару синяков заработала! Зато жива.

Огляделась – ни следа сумочки. Меня хотели ограбить и для этого заманили в темный коридор? Кто, зачем? Я далеко не самая богатая пассажирка. Но негодяи даже состряпали записку, подделав почерк Иверса (откуда он им знаком?) и подкупили стюарда! Нужно срочно известить капитана, пусть примет меры. Тоже мне, пароход первого класса!

По коридору шла быстро, но осторожно, постоянно оглядывалась и прислушивалась – не хватало вновь натолкнуться на бандитов! И только благодаря этому различила странные звуки. Они доносились из темного прохода, который перпендикулярно вливался в коридор.

Там глухо ругался мужчина, время от времени его ругань перемежалась сильными ударами и грохотом. И голос этот определенно принадлежал доктору Иверсу! Его затейливые речевые обороты я узнаю где угодно.

Проход оказался тупичком с одной-единственной дверью, на которой висела табличка «Тросы и цепи». Дверь дрожала от ударов – в нее бились изнутри. Задвижка прыгала и трещала, скобы уже наполовину отвалились.

– Доктор Иверс! – крикнула я. – Вы там?

На миг наступила тишина, а потом Иверс проревел:

– Кто ж еще! Откройте дверь, Джемма!

– Сейчас!

Я засуетилась, осмотрела и ощупала замок.

– Заперто на ключ! Сбегаю за подмогой. Ждите!

– Черта с два! Отойдите! Быстро!

Изнутри словно тараном грохнули, и запор не выдержал. Дверь распахнулась, и в закуток вылетел изрядно помятый и невероятно взбешенный доктор Иверс.

Он отдышался, выпрямился и уставился на меня. Встревоженные глаза профессора мигом отметили и порванный жакет, и мой помятый вид.

Сообразительности Иверсу было не занимать, он сразу сложил два и два.

– Вас тоже заманили в ловушку? Сильно пострадали? Как вы выкрутились?

– Да, заманили. Я в порядке. Выкрутилась чудом.

Хорошо, когда человек понимает тебя без слов – пускаться в подробные объяснения у меня не нашлось сил.

Однако хорошенько разглядев Иверса, я всплеснула руками и едва удержалась, чтобы не запричитать жалостливо. Но лишь сказала:

– Вам досталось больше. Слушайте, вас же избили! У вас кровь на лице.

– Ерунда, – отмахнулся он. – Больше пострадало мое самолюбие. Провели, как идиота! Как я мог поверить, что вы решите...

Он осекся.

– Вам тоже передали записку? – догадалась я. – От моего имени? И что в ней было написано?

– Неважно, – Иверс моргнул и отвел взгляд. – Куда важней вопрос – кто и зачем. Впрочем, «зачем» – понятно. Меня застали врасплох. Я дожидался вас, как олух, когда на меня напали сзади, скрутили, затащили в подсобку и обыскали. Уверен, им нужна была карта Лилля!

Он схватил меня за плечи и страстно спросил:

– Вас тоже обыскивали? Вы оставили карту в каюте или носили в кармане? Они ее забрали?!

– Тихо, тихо! – я легонько ткнула профессора кулаком в живот, чтобы остудить. – Карту я ношу при себе, меня обыскали, забрали сумку, но карту не нашли. Я хорошо ее спрятала.

– Где она?!

– Тут, – я показала себе на грудь. – Сунула в корсаж сорочки, куда же еще! Бандиты не успели до нее добраться.

– Дайте ее сюда!

Рука Иверса вцепилась мне в блузку. Нет, он точно не в себе!

– С ума сошли?! Вы что себе позволяете!

Его пальцы смяли ткань ворота, затрещали пуговицы, и Иверс опомнился.

Он застыл со смущенной гримасой на лице, потом осторожно убрал руку и отступил на шаг.

– Так-то лучше, – я запахнула жакет. – Вы ведете себя как дикарь, доктор Иверс. Вас, наверное, по голове били? Иначе такие выходки объяснить не могу.

– Простите, – сказал он деревянным голосом. – Что-то я переволновался.

– За меня или за карту? – Я махнула рукой. – Не отвечайте. Знаю, что судьба карты вас тревожит больше.

– Отнюдь, – он помотал головой. – Провожу вас в лазарет. Вы выглядите бодрой, но все-таки пусть доктор вас осмотрит. Сам отправлюсь к капитану и потребую найти и задержать подлецов. Уж я вытрясу из них правду – кто их нанял и зачем.

– От одного из тех негодяев несло анисовым табаком. Я узнала запах. Бандиты в переулке, помните? Усатый тип жевал анисовый табак. Потом пытался ограбить Абеле. Теперь он притворился стюардом, принес нам вино, а потом подсунул записки. Он сбрил усы и бакенбарды и прятал лицо, поэтому я его не сразу узнала.

– Выходит, за нами следили все это время. Мерзкое дело, Грез! – нахмурился Иверс. – Пойдемте. Нельзя не терять ни минуты. Слышите, двигатели сбавляют ход? Вот-вот пароход сделает краткую стоянку в Фаракии. Здесь «Либерталия» возьмет остальных пассажиров – но и наши молодчики получат возможность улизнуть на берег.

Он протянул руку:

– Обопритесь на меня, Грез. Вы прихрамываете. Зачем соврали, что вам серьезно не досталось? Вот что – я вас понесу.

И он с самым решительным видом вознамерился подхватить меня на руки.

– Не валяйте дурака, Иверс! – испугалась я. – О себе лучше позаботьтесь. Если рухнете, я вас не дотащу. Придется бежать за подмогой, а одного вас в этих трюмных лабиринтах оставлять не хотелось бы.

– Как мило, что вы обо мне беспокоитесь! С чего бы это?

Подбадривая себя препирательствами, мы быстро добрались наверх.

Но все же опоздали: «Либерталия» уже пришвартовалась. Несмотря на глухую ночь, на палубе стало людно. Поднимались новые пассажиры, члены экипажа бегали туда-сюда, занятые своими обязанностями, и найти капитана оказалось сложно.

Я остановилась, пораженная внезапной мыслью, и схватила Иверса за рукав:

– Озия! Нужно проверить, что с ним! А вдруг и он пал жертвой бандитов? Они не знали, у кого карта!

Мы бросились в каюту Озии.

На стук никто не откликнулся, и мое сердце зашлось от тревоги.

– Дьявол! – выругался Иверс и рванул ручку. Незапертая дверь бесшумно скользнула вбок.

Столкнувшись плечами в проходе, мы ввалились внутрь.

Каюту освещал ночник, и при его слабом свете стало ясно, что здесь побывали незваные гости. На ковре стоял распотрошенный саквояж, одежда Озии валялась где попало, а сам он лежал на кровати, укрытый до макушки, и не даже не пошевелился, хотя шум мы произвели изрядный.

– О боже! – выдохнула я, не находя в себе сил подойти – я опасалась обнаружить на кровати бездыханный труп.

Иверс же без сомнений сдернул одеяло и перевернул бесчувственного Озию на спину.

Тот не открыл глаз, но издал длинный, переливчатый храп.

– Спит! – изумилась я и потрясла его за плечо. – Озия! Вставай!

Никакой реакции.

– Озия! – я потрясла его сильнее, но в ответ парень лишь сладко замычал и почмокал губами.

Иверс погремел чем-то за моей спиной и через миг на Озию обрушился водопад.

Иверс отбросил кувшин в сторону, поднял Озию за плечи и больно ущипнул за нос.

– Ма-ма... – промычал Озия. – Не... не надо. Можно я не пойду сегодня в школу?

– Это не нормальный сон, – сказал Иверс. – Парня чем-то одурманили. Все это время он спал, как убитый, и не слышал, что его каюту обшарили. Руку даю на отсечение – в наших каютах мы найдем тот же бардак. Сволочи все предусмотрели, кроме того, что мы с вами не стали пить вино, которое поднес нам тот услужливый стюард.

– Я тоже подумала, что снотворное было в вине, – кивнула я. – Заметьте, бутылки в каюте нет, а ведь Озия забрал ее с собой. Они замели следы.

– Что случилось? – Озия, наконец, разлепил глаза, и его взгляд был дурным и расфокусированным. – Джемма? Доктор Иверс? Вы тут зачем? Я что-то пропустил?

– Ничего важного, – сказала я. – Но ты больше не засыпай, голубчик.

– Боже, как трещит голова... – промямлил Озия, потирая виски.

– Сейчас велю принести тебе крепкого чаю – нужно вымыть остатки отравы.

– Побудьте с ним, Джемма, – Иверс поднялся. – Пойду к капитану и попробую найти того стюарда и его сообщника. Хотя они наверняка успели смыться на берег. Отличное начало экспедиции, черт побери! Но если наш преследователь думает, что сможет меня остановить – пусть выкусит. Теперь-то я еще больше уверен, что иду по следу важного открытия!

– Странный вывод, – заметила я скептически. – Я вот, напротив, – уверилась, что ваша теория о затерянном святилище – безумие. Потому что привлекает полных безумцев!

– Великие открытия порой сводят людей с ума, – подтвердил Иверс. – Поэтому нам, здравомыслящим людям, приходится вдвойне сложней. Однако не на того напали. Уже если Габриэль Иверс за что-то взялся, он дойдет до конца.

– Это-то меня и пугает, – сказала я мрачно, хотя Иверс не услышал – он уже покинул каюту.

На следующее утро весь состав экспедиции собрался в каюте Иверса на совет.

После непростой ночи мы с Озией сидели вялые и подавленные. А вот Иверсу все было нипочем. Злая энергия в нем так и бурлила, хотя досталось ему больше всех. Озия отлично выспался, я успела перехватить пару часов сна, а вот профессор до утра оставался на ногах.

Профессор переговорил с капитаном, но, как и предполагалось, толку вышло немного.

Поначалу капитан наотрез отказывался верить, что в его команду затесались бандиты. Он не желал отрываться от дел, да еще в разгар портовых хлопот, пока «Либерталия» стояла в Фаракии.

Все же капитан подтвердил, что никакого дарового вина для пассажиров предусмотрено не было, а значит, фальшивый стюард предложил нам бутылку из собственных запасов – да еще напичканную снотворным, что вырубило Озию на несколько часов.

Настырный Иверс все же добился согласия капитана на допрос членов экипажа. Который не принес существенных результатов. Среди матросов, стюардов и рабочих Иверс не признал нападавших, да и во время швартовки все члены команды находились на виду друг у друга, а значит, им было некогда устраивать засады.

Один стюард припомнил, что видел двух незнакомцев в составе команды, одетых в форму корабельной прислуги. Он решил, что компания наняла новеньких, которых не успели представить экипажу. Но вот только этих новеньких и след простыл, а палубный матрос рассказал, что с корабля в порту сошли три человека и растворились в толпе. Мужчины, один с перевязанной ладонью.

Капитан настойчиво советовал беспокойным пассажирам – то есть, нам, – сойти на берег, обратиться в контору агентства с претензией и с недельку подождать другое судно, пока идет полицейское разбирательство.

Иверс отверг предложение.

– Мы продолжим наш путь, – говорил он, упрямо сузив глаза. – Теперь известно, что наши преследователи сошли в Фаракии. Надеюсь, на борту их сообщников не осталось. В Афаре нас не достанут. Как только мы отправимся к ущелью, окажемся вне их досягаемости. Ведь карту они не получили, а идти за нами украдкой не выйдет – они чужеземцы, им придется нанимать лошадей и проводников, а это привлечет к ним внимание.

– Ваш неведомый противник, Иверс, может нанять местных головорезов, – прервала я его, морщась от гудения в затылке.

– Не исключено, но мы будем настороже. По всему видно, что эти типы предпочитают действовать украдкой. Они хотели забрать карту и упустили ее. Скорее всего, на этом они угомонятся.

– Оптимизм, достойный идиота, – буркнула я под нос.

– Ну, и что вы предлагаете, Грез? – потеряв терпение, Иверс оскалился. – Отправиться домой? Валяйте, я вас не держу.

Я промолчала. Предложение было соблазнительным; стоило его обдумать. Абеле, конечно, будет негодовать. Он прекрасно знал, что экспедиция ожидается опасной, и все же спровадил меня в качестве соглядатая. Ну, Абеле мне не родной дядюшка. Не стоит заблуждаться – я для него всего лишь полезная служащая, и его привязанность ко мне имеет пределы.

– А вы что думаете, Озия? – обратился Иверс к аспиранту. – Тоже хотите домой?

Озия помялся, повздыхал.

– Я остаюсь, доктор Иверс. Джемма, прости, может, я неправ, учитывая все случившееся, но надеюсь, что ты поймешь мою точку зрения...

– Да говори уже!

– …Я считаю, что нельзя бросать проект на полпути, – извиняющимся тоном закончил он. – Мы должны поступать так, как считает доктор Иверс. Я тоже ученый, и я тоже заинтересован в том, чтобы экспедиция оказалась небесплодной. Ты как хочешь, но я отправлюсь с ним... по маршруту карты.

– Ладно, – пожала я плечами. – Я тоже остаюсь как личный представитель Абеле Молинаро.

– Кстати, о карте, – вступил Иверс. – Грез, отдайте ее мне. Немедленно. Я настаиваю.

– Да пожалуйста! Носить ее при себе опасно для жизни. И не забудьте снять копию.

– Молинаро ведь запретил.

– Мой патрон вам не доверяет, и правильно делает. Но Абеле не пришлось защищать карту ценой собственного здоровья. Поэтому с радостью передаю ответственность вам. Забирайте карту и делайте с ней, что хотите.

– Наконец-то вы рассуждаете толково! Нам отвернуться? – Иверс покосился на мою грудь. При этом легонько вздохнул.

– Зачем? – не сразу сообразила я.

– Ну... вам же нужно достать ее... из вашего потаенного места.

– Ах вот оно что! Да нет, отворачиваться не нужно. Смотрите на здоровье.

– Вы уверены? – спросил Иверс сдавленным голосом.

– Конечно. Потому что я переложила ее в карман.

Я достала и вручила карту профессору. Он разочарованно дернул уголком губ.

– Вы позволите мне взглянуть на карту? – робко попросил Озия. – Я столько о ней слышал, но ни разу не видел.

– Лучше не стоит, – Иверс сунул карту во внутренний карман пиджака. – Чем меньше людей будут знать о маршруте, тем лучше. А то вдруг вас похитят, будут пытать, и вы им все выложите.

Озия сильно побледнел и сглотнул.

– А во мне вы уверены, что я не выложу все под пытками? – спросила я насмешливо, догадываясь, что Иверс поддразнивает Озию. А может, и нет.

– Скорее, это похитители выложат вам все как на духу, да еще на коленях будут просить прощения за все грехи.

Он нахмурился.

– Шутки шутками, но дело в том, что бандиты знают о раздорах в нашей группе и воспользовались им. Послали нам с Джеммой фальшивые записки… это меня тревожит. Нам нужно забыть ссоры. И по возможности не разделяться. Джемма, нам следует заключить мир, – закончил он тоном, каким обычно объявляют нападение.

– Я с вами не воюю.

– Вы знаете, что я имею в виду, – он насупился. – Оставим пустые перепалки. Дело и только дело! Ну, что скажете? Пожмем друг другу руки?

Он требовательно сунул мне крупную ладонь.

Я нерешительно протянула руку, рассчитывая лишь на формальное рукопожатие – легкое соприкосновение ладоней – но Иверс крепко сжал мою кисть и не сразу выпустил. Было странно чувствовать давление его твердых пальцев и сухой жар кожи.

Он уставился на меня так пронзительно, что я невольно покраснела и даже вздрогнула.

– Обещаю, Джемма, что обеспечу вашу безопасность, – внушительно проговорил Иверс. – Раз уж вас навязали мне, я не буду спускать с вас глаз. Вы вернетесь домой живой и здоровой.

Я лишь на миг растерялась, но в долгу не осталась.

– В свою очередь, я тоже стану присматривать за вами, доктор Иверс, как я обещала вашему будущему тестю. Постараюсь вернуть вас любящей невесте в полном комплекте.

Иверс невесело усмехнулся.

– Замечательно! – восторженно воскликнул Озия. – Добрые отношения и мир гарантируют успех дела! Я очень рад за вас, коллеги, что вы сумели переступить разногласия.

И даже носом швыркнул от умиления.

Мы оба глянули на него с досадой и разомкнули руки.

– Остаток пути предлагаю сидеть по каютам, – Иверс сгреб бумаги и поднялся. – Послезавтра «Либерталия» швартуется в порту Хефата. А там уже начнется настоящая работа. Приключения и открытия ждут нас, господа.