Искательница бед и приключений

Глава 10 Демоны и ящерицы

Мы занялись обустройством лагеря. Большую часть работы взял на себя Аджиб, Бигал и Базаф неохотно помогали. Иверс неустанно подгонял парочку ругательствами и сам взялся разгружать тюки и ставить палатки. Я раскладывала съестные припасы. Унылый Озия копался в кофрах с фотографическими принадлежностями и заполнял журнал – Иверс велел вести ему строгую отчетность. Эвита путалась у всех под ногами и раздавала указания. Не сказать, что бестолковые, но совершенно лишние. Мужчины и без нее хорошо знали, что делать. Судя по резким ноткам, наша красотка пребывала не в лучшем настроении и хотела, чтобы все это поняли. В конце концов Иверс нашел, чем занять невесту.

– Дорогая, буду весьма обязан, если ты осмотришь скалы и поищешь петроглифы, – придумал он.

Эвита поджала губы, но подчинилась. Некоторое время она с брезгливым видом бродила возле стены, но скоро остановилась и закричала:

– Нашла! Тут что-то нарисовано!

Озия мигом сорвался и помчался к ней, размахивая на ходу фотоаппаратом. Мы с Иверсом тоже отложили дела и пошли глянуть.

– Кхм... это не совсем то, что нужно... – пробормотал Озия, но тут же спохватился и принялся расхваливать Эвиту за ее внимательность.

Я критически изучила столбцы символов, что покрывали стены у входа в ущелье. Научного интереса надписи не представляли – их нанесли не так уж давно, лет сто назад самое ранее.

– Это защитные символы, – негромко сказала я Иверсу. – Печати, что удерживают зло внутри. Видимо, ущелье встретило прошлых путешественников негостеприимно.

– Я понял, – хмуро откликнулся Иверс и тут же ласково обратился к Эвите:

– У тебя зоркий глаз, моя дорогая. Продолжай в том же духе.

– Спасибо, что оценил мои усилия, – ответила Эвита с сарказмом. – А то мне показалось, что ты меня и вовсе перестал замечать. Ведь день мне пришлось довольствоваться лишь обществом несносного проводника.

– Ты всегда в моих глазах и в моем сердце, – заученно выдал Иверс и поспешил отойти.

Эвита перевела на меня полный подозрения взгляд.

Несмотря на то, что невеста Иверса целый день провела в седле, выглядела она прекрасно. Дорожный костюм не помялся, бант на шее кокетливо завязан, ни волосок не выбился из прически. Однако в ее глазах бушевала буря.

– О чем вы целый день шептались с Габриэлем? – резко спросила она, решив не ходить вокруг да около. – Он к вам словно приклеился.

– Мы с доктором Иверсом обсуждали рабочие моменты.

– Какие именно?

– Маршрут, план исследований и все такое прочее.

– Для этого вам нужно было уединиться в скалах?

– Позвольте, в чем вы меня обвиняете?!

– Думаю, вы догадываетесь, – ядовито улыбнулась Эвита.

– Не имею ни малейшего представления.

– Ох какая наивность! – Эвита поцокала языком. От потока направленной на меня неприязни даже кожа на щеках вспыхнула.

– Вам не о чем беспокоиться, госпожа Зильбер, – сухо сказала я. – Не надо ничего выдумывать. И интриги плести тоже не надо; это не на пользу общему делу.

– Нет, Джемма. Это вы плетете интриги, – бросила Эвита, задрав голову. – У вас, видать, в этом богатый опыт.

Ее уничижительная интонация сильно меня задела. Даже в глазах защипало от обиды, чего не случалось со школьных времен, когда меня дразнили одноклассницы.

Я сжала кулаки. Хотелось ответить едким оскорблением, но пришлось сдержаться из уважения к отцу Эвиты. Мне предстояло работать на Мидаса Зильбера, если он выполнит обещание и возьмет меня в свой музей.

Эвита шагнула к пещере и поскользнулась на размытой ручьем глине. Вздорная дамочка замахала руками и чуть не упала; я инстинктивно бросилась к ней, толком не осознав, что хочу сделать – помочь ей или толкнуть в грязь.

– Уберите от меня руки! – зашипела Эвита. – Вы вся в пыли, не хочу, чтобы вы меня испачкали!

Она поймала равновесие и осторожно, на цыпочках, стала пробираться прочь.

– Грязь, грязь, всюду грязь! – продолжала шипеть она. – Грязь и вонь! Господи, как я ненавижу этот ваш Афар! Дикая страна, дикие обычаи, дикие люди!

– Между прочим, эта грязь, которую вы презираете, высоко ценится в столичных салонах красоты, – сказала я наобум, просто потому, что захотелось защитить землю моей родины. – Из нее делают косметические маски, которые возвращают коже сияние и упругость. Видите, красноватый оттенок глины? Это благодаря ценным веществам.

– Ну надо же! – всплеснула Эвита руками. – Самое ценное в Афаре – это его грязь и древняя рухлядь. Больше-то ему нечего предложить цивилизованному миру.

Если бы Эвита задержалась, я бы точно спихнула ее в ручей. От ярости у меня даже в голове застучало. До чего гадкая особа! Ох и попортит же она крови Иверсу. Но что его жалеть – видел, кому предложение делал.

Быстро опустилась ночь, на небе высыпали крупные звезды, и температура тут же ощутимо упала.

Мы собрались возле костра и поужинали разогретыми консервами и сухими лепешками. В свое время подобная еда изрядно мне надоела. Когда я уехала из Афара, поклялась, что в жизни не открою ни одной жестянки с тушеным мясом, а хлеб буду покупать только мягкий, лучшей выпечки.

Но поди же ты; стоило зачерпнуть первую ложку, как непритязательная еда показалась вкуснее всех деликатесов, что я пробовала в Сен-Лютерне, даже в знаменитом ресторане «Золотой осьминог», куда меня водил Абеле Молинаро.

Я ела с таким аппетитом, что два раза брала добавки. Мужчины не отставали. А вот Эвита еле-еле ковыряла ложкой в миске и кривилась каждый раз, когда ей попадалась жилка.

От костра, где устроились рабочие, подошел Аджиб и вручил всем по палочке с нанизанными кусочками жареного мяса. Мне он выдал две палочки.

– Передай второй госпоже, – велел он, загадочно улыбаясь. – Надеюсь, это блюдо придется ей по вкусу.

– Аджиб смиренно просит принять угощение, – я сунула шашлык Эвите.

Та жадно потянула носом и украдкой сглотнула.

– Передайте проводнику «спасибо», – высокомерно кивнула наша привереда. Поколебалась, укусила мясо белыми зубками, прожевала и облизнулась. – Неплохо, – признала она благосклонно. – На вкус, как молодая курятина. Очень нежная.

Эвита впилась во второй кусок.

– Проводники подстрелили какую-то птицу? – спросила она с набитым ртом. – Я не слышала выстрела.

Аджиб молча пожал плечами, хитро сверкая в темноте глазами.

Пришлось мне просветить Эвиту.

– Это мясо пустынной ящерицы. Считается деликатесом.

Эвита выплюнула полупрожеванный кусок и брезгливо вытерла губы.

– Фу! Гадость какая! Зачем вы мне сказали! Лучше бы я не знала.

Она швырнула остатки шашлыка прямо в костер, поднялась и гневно удалилась в свою палатку.

Иверс только вздохнул.

Аджиб принялся лицемерно сокрушаться:

– Горе мне! Как я мог совершить подобную ошибку! Но я полагал, что вторая госпожа знала. Мы ловили и готовили ящериц у нее на глазах. Но вторая госпожа не замечает тех, кто ей служит. Не дело выбрасывать хорошее мясо; пустошь Афара не прощает презрения к своим дарам.

Один лишь Озия проявил сочувствие.

– Госпожа Зильбер легла спать голодной, – молвил он с упреком. – У меня есть медовое печенье. Пойду, отнесу ей.

Он порылся в мешке, выудил жестяную банку и побежал подлизываться к Эвите.

Иверс проводил аспиранта мрачным взглядом и проворчал:

– А нам Озия печенья не предложил.

– Доктор Иверс, что за нелепая претензия! Вы сами должны были позаботиться о своей невесте.

– У меня нет лакомств, чтобы поделиться с Эвитой. А в походе припасы общие. Так заведено. Сами знаете, как люди относятся к тем, что трескает вкусное в одиночку под одеялом.

– Не относитесь к Озии строго, доктор Иверс, и не дуйтесь. Завтра утром все будет иначе.

Мы почистили миски песком, сполоснули в ручье и начали готовиться ко сну.

Бигала оставили дозорным. Он зачерпнул пепла и насыпал тонкую окружность вокруг костра, рядом изобразил несколько защитных символов. После чего шагнул в круг и уселся у огня, хмуро поглядывая туда, где чернела расселина, как будто ожидая, что в любой миг из нее выползет демон.

Иверс тоже поглядывал в том направлении, только жадно.

– Жаль, что сегодня мы не успели зайти внутрь, – сокрушался он. – Впрочем, если взять хороший фонарь, можно выбраться на разведку.

– Потерпите до утра, Иверс. Я не суеверная, но все лезть ночью в ущелье – плохая идея. Кто знает, какой зверь мог устроить там логово? Мы видели реликтовые кактусы. А вдруг здесь сохранились и саблезубые львы, и пещерные медведи?

– Тому, кто схватывался в научной дискуссии с коллегами, никакие доисторические хищники не страшны.

– Откуда у вас только силы берутся, чтобы пускаться в новое приключение? После целого дня пути!

– Я неутомим, когда дело касается добычи знаний.

Иверс азартно спорил со мной, как подросток, которого взрослые отправляют спать.

– Делайте, что хотите! – махнула я рукой. – Я на боковую.

Я привела себя в порядок возле ручья. От ледяной воды ломило щеки, на зубах захрустели песчинки. Среди друзей в столице я прослыла как невероятная чистюля, но теперь о гигиене пришлось забыть. Однако липкая пленка пота на спине, грязь под ногтями и пыль в волосах меня не беспокоили; я легко смирилась с привычными неудобствами бродяжьей жизни.

В палатке было прохладно, я завернулась в плед, удобно устроилась, закрыла глаза и блаженно вытянула ноги. Где-то очень далеко скулил шакал, тихо бормотал ручей, потрескивали угли в костре. До боли знакомые звуки Афарской пустоши.

Словно мне приснились последние восемь лет, и тот сон был не таким уж веселым. Нынешняя явь, пожалуй, нравилась мне больше.

Дневная усталость навалилась разом, я быстро заснула, но спустя где-то час или два внезапно подскочила.

Села и попыталась определить, что меня разбудило. Не звуки, нет – снаружи стояла тишина. Тогда я прислушалась к себе: сердце колотилось, горло пересохло, голова налилась жаром. Так пробуждается мой Дар, но в этот раз чувство было иным, хотя и похожим.

Я откинула полог палатки и на четвереньках выбралась наружу. Лицо овеял прохладный ветерок. Костер почти погас, Бигал крепко спал, поджав ноги и прислонившись к горе рюкзаков. Из суеверного охотника вышел никудышный дозорный.

Лошади сбились у скалы темной массой. Их ничто не беспокоило; значит, хищников и чужаков поблизости нет.

Стрелки подбирались к двум. В три Бигала сменит Аджиб. Пока я не стала будить стража – сделаю это позже, когда вернусь в палатку.

Встав на ноги, запрокинула голову и глубоко вздохнула. Ночное небо в Афаре особенное. Звезды крупные, яркие, как в детской книжке, словно нарисованы на угольно-черном шатре.

И вдруг в этой сказочной темноте я заметила кое-что еще.

Из-за недалекого скального выступа взмыл красный огонек и прочертил небо, рассыпавшись искрами. А за ним второй, и третий!

Я следила за фейерверком вытаращенными глазами и пыталась сообразить, что за явление мне довелось наблюдать.

Похоже на потешные огни, что запускают мальчишки Хефата. Сорванцы берут комок навоза, пропитывают его керосином, поджигают и выстреливают им из рогаток.

Но какие мальчишки среди пустыни и скал, далеко от поселений?!

А может, это сигнал? Кто его подает и для кого? Черные копатели? Разбойники? Контрабандисты? Или... это и вовсе нечто неведомое?

Я протерла глаза. Огни больше не появлялись, звезды безмятежно перемигивались над ломаной линией скал. Однако меня это не успокоило – я решила разбудить Иверса и рассказать ему о том, что видела. Хотя он наверняка станет утверждать, что мне все приснилось.

Заранее злясь на упрямство профессора, я двинулась к его палатке. Зажигать фонарик пока не стала, чтобы не выдать своего местоположения. Не знаю, от кого прячусь, но лучше остаться невидимой.

– Доктор Иверс! – негромко позвала я возле входа. Мне никто не ответил. – Иверс! – я повысила голос, рискуя перебудить весь лагерь. Из палатки не донеслось ни звука. Даже храпа не слышно.

И что теперь делать?

Я еще раз внимательно посмотрела вдаль, в сторону выступа. Он находится на расстоянии пол-лиги от лагеря, не больше. Если там притаился кто-то незваный, то это не к добру.

И тут я заметила, что полог палатки не закрыт. Беспечность Иверса порядком меня разозлила.

Положим, бандита хлипкие крючки и кусок парусины не остановят, но для мелкой живности все же станет препятствием. Мангусты, пауки и ящерицы любят заглянуть в гости.

Я решительно откинула полог, посветила фонарем внутрь… пусто! Мешки, сложенная одежда, свернутое одеяло – и не следа профессора!

Куда он пропал? Отошел по нужде? Или с ним что-то случилось?

Нужно проверить, где остальные! В голову полезли страшные байки, которые ходят среди черных копателей. О лагерях, откуда ночью исчезали люди и не возвращались, словно их утащили демоны.

Первым делом включила фонарик и наведалась к палатке Озии. Полог был закрыт, но не до конца; вверху осталась щель, я заглянула внутрь и немного успокоилась. Озия никуда не делся: он крепко спал, свернувшись калачиком, натянув одеяло до макушки.

Эвита тоже проявила беспечность. У нее полог был не только открыт, но и сдвинут в сторону, чтобы впустить свежий воздух. Ну и устрою я ей завтра курс выживания в пустоши!

Я довольно шумно сунулась в палатку – Эвита не проснулась, но капризно замычала во сне. Она лежала, отвернувшись к стенке. Лягнула во сне ногой, а потом затихла.

Профессор все не появлялся. Моя тревога постепенно переросла в панику. Может, Иверс лежит сейчас где-то среди скал со сломанной ногой, а к нему подбираются шакалы?! Придется будить Аджиба и рабочих, пусть отправляются на поиски! Мы должны его спасти, пока не поздно!

В этот момент со стороны ущелья послышался шум. Я с ужасом прислушивалась к странным звукам: уханье, фырканье, урчание.

В голову полезли кошмарные предположения. В ущелье водится доисторический динозавр, он утащил профессора в свое логово и теперь давится его косточками!

Не помня себя от ужаса, я бросилась к ущелью – и застыла на месте, когда из нее вышел никто иной, как сам Гильмелькар, легендарный царь-дикарь.

Он был в точности таким, как его изображали на глиняных табличках: обнаженный по пояс, грудь густо покрыта шерстью, заостренная борода горделиво торчит вперед. На руках и плечах бугрятся тугие мыщцы, тело обвито блестящими змеями и как будто светится бронзовым светом. Само воплощение первобытной мужской силы и красоты!

Пока я хватала воздух ртом от такого зрелища, царь-дикарь наклонил голову и принялся скакать на одной ноге, хлопая себя рукой по уху и сыпя ругательствами.

Пелена наваждения, наконец, спала с моих глаз.

– Какого черта, доктор Иверс?! – прошипела я, пылая от ярости. Ну и самую малость от смущения. Полуголый и мокрый Иверс со стекающими по торсу дорожками воды выглядел весьма впечатляюще.

– А вы какого черта не спите, Грез? – сердито проворчал он в ответ.

– Где вы были?

– В ущелье, – он снял с уступа скалы заранее приготовленное полотенце. – Зачем этот глупый вопрос? Видели же, как я вышел.

– Зачем вы туда полезли? Среди ночи?! С ума сошли?!

– Я же сказал, что хочу заглянуть, осмотреться. Мне не спалось, и я не стал терять времени попусту. Далеко не прошел, но обнаружил небольшой бассейн с водопадом – его образовал ручеек. Вот, помылся заодно, – невозмутимо объяснял Иверс, тщательно вытираясь. Но потом заметил, как я на него глазею, нахмурился, подхватил и надел рубашку – но застегивать не стал.

Я опомнилась и стыдливо отвернулась.

– А вы почему так часто дышите? – полюбопытствовал профессор. – Что вас взволновало? За меня испугались? Надо же! Думал, вы будете рады, если я сгину.

Пускаться в бесполезные препирательства не было смысла.

– Мне тоже не спалось, вышла наружу и видела кое-что странное.

Я торопливо рассказала профессору об огнях. Иверс не стал выставлять меня на смех и даже принялся расспрашивать:

– Как далеко появились огни? Сколько всего их было? Они взлетели одновременно или через промежутки?

Наши голоса разбудили остальных. Мы стояли у ущелья, на некотором расстоянии от лагеря, но потеряли осторожность и заговорили громко, размахивая фонариками.

Первым вздрогнул и подскочил Бигал. Потом поднялись и подошли Базаф и Аджиб – проводники от палатки отказались и спали под открытым небом неподалеку от костра. Последним вынырнул из темноты лохматый и встревоженный Озия, на ходу зевая и протирая глаза.

Выслушав мой рассказ, мужчины принялись перебирать предположения, одно невероятнее другого.

– Демоны! Это были демоны! – наперебой причитали охотники, тряся амулетами. – Они следят за нами, идут по пятам, чтобы высосать нашу кровь! Нужно бежать, пока не поздно!

– Метеоры или зарница, – неуверенно предположил Озия.

А Аджиб спокойно, без тени сомнения заявил:

– Контрабандисты или черные копатели. Скорее всего, они заметили нас и дали знак своим сообщникам убраться. Этот народ не ищет неприятностей, они трусливы, как шакалы. Их можно не опасаться, но и бдительности терять не стоит.

– Ваши предположения звучат разумно, – нехотя согласился Иверс. – Кроме гипотезы о демонах.

Меня же теория о черных копателях не убедила. Да, большинство из них народ скромный, предпочитают прятаться по щелям и норам. Но вот только черные копатели не заходят в эти районы. Было среди их братии некое убеждение, что искать в ущелье нечего. Хотя, как оказалось, тут все же было чем поживиться – вот мы с Иверсом обнаружили целое кладбище. За нами следили?

Мужчины принялись обсуждать дальнейшие действия. И пришли к решению не беспокоиться из-за пары огней в небе. К тому же их не видел никто, кроме меня.

Аджиб велел Базафу сменить приятеля в дозоре и пригрозил ему страшными карами, если тот уснет. Охотники угрюмо отмалчивались. Иверс предложил на всякий случай погасить костер до утра, чтобы не привлекать к лагерю внимания. Аджиб стал с ним почтительно спорить, считая, что огонь отпугнет лишних людей – да и зверей. А вот для терпящих бедствие может стать спасением. У кочевников пустоши не принято гасить огни на ночь.

Озия тряс головой и потягивался, ему не терпелось вернуться в палатку и продолжить прерванный сон. Он судорожно зевнул – да так и застыл с раззявленным ртом.

Ночную тишину прорезал жуткий звук. Он словно шел сразу ото всюду – из-под земли, из толщи скал и из глубины ущелья. Глухой, вибрирующий и скрипучий, какой издает огромная каменная плита, если ее начнет ворочать великан.

Длился звук не более трех секунд, но вызвал у всех оторопь.

Лошади забеспокоились и тонко заржали. Иверс настороженно вскинул голову. Охотники пали на землю ниц, прикрыв затылки руками, и разразились стенаниями, где часто звучало слово «демоны».

У меня захолонуло сердце. Но когда звук затих, я все же попыталась найти ему объяснение:

– Голос пустоши... Такое бывает в Афаре. Это природное явление.

– Порой каменистые породы и пески из-за перепада дневных температур издают скрип и грохот, – подтвердил Аджиб с некоторым сомнением.

Я удивленно воззрилась на него. Надо же, какие термины и законы физики знает необразованный кочевник!

– Или обвал в ущелье, – добавил Иверс. Его глаза сверкали любопытством.

– Это песня Небеджа, демона тьмы! – упорствовали охотники. – У него черный лик и горящие глаза. От него не спастись!

И тут раздался новый шум со стороны лагеря – шорох, возня, восклицания. Палатка Эвиты зашаталась, из нее на четвереньках выполз демон Небедж в белой сорочке с кружевами. Угольно-черный лик монстра иссекали трещины, из которых сочилось что-то вязкое и красное.

При виде этого явления охотники подскочили, бросились друг другу в объятия, потом расцепились и с воем удрали в темноту.

Даже невозмутимого Аджиба проняло. Он отскочил и мазнул себе лоб и грудь защитным знаком.

Озия ойкнул, Иверс попятился.

– Дорогая, что с тобой? – спросил он самую малость дрожащим голосом.

Монстр уставился на Иверса блестящими глазами – очень белыми на темном лице – и визгливо поинтересовался:

– А с вами что? Что это был за звук?

– Что у тебя с лицом? Ты ранена?! – чуть не сорвался на крик Иверс.

– Это маска из глины, – объяснила я торопливо, не зная, плакать мне или смеяться. – Я сказала Эвите, что местная глина имеет косметический эффект. Вот она и воспользовалась на нашу беду.

– Вы обе с ума сошли?! – рассердился Иверс.

Следующие полчаса были потрачены на объяснения. Иверс коротко ввел Эвиту в курс дела, рассказав, что мы наблюдали любопытные природные явления.

Эвита заявила, что маска сильно стянула кожу и отправилась к ручью смыть грязь. И тут обнаружилось, что глина схватилась намертво.

Девица стонала, скребла и терла, поливая меня обвинениями.

– Вы специально посоветовали мне глину! Хотели мне навредить!

– Ничего я вам не советовала, не врите! Я просто поделилась сведениями. Откуда мне было знать, что вам взбредет в голову мазать грязью себе лицо! В салонах глину очищают и обрабатывают специальным способом.

– Передай второй госпоже, что красную глину легко размягчить лошадиным навозом, – подал голос Аджиб. – От него кожа делается белая, нежная.

– Передайте этому дикарю, чтобы сам мазал себе физиономию навозом! – чуть не сорвалась на крик Эвита.

– Пусть меня утащат демоны, если я еще раз возьму женщин в экспедицию! Устроили тут! – с чувством сказал Иверс, сплюнул и отправился спать.

На востоке уже порозовела полоса восхода.