Искательница бед и приключений

Глава 13 Детская загадка

Течение подхватило первую лодку и швырнуло к воротам.

Иверс обернулся и крикнул:

– Держитесь! Джемма...

Договорить не успел: лодку подбросило, она проскользнула между створками и скрылась из виду.

Бронзовые ворота стремительно приближались. Нас с Аджибом несло наискось. Перед створками из воды торчали камни и металлические части – остатки запорного механизма.

Волна крутанула лодку, зубчатое острие с треском пропороло каучуковый борт.

Воздух с шипением устремился наружу, под днищем закипели пузыри, лодка накренилась на один бок, с другой ее захлестывали волны.

Баллоны были изолированы и не давали нам пойти ко дну, но мы зачерпнули воды, холодные потоки заливали ноги.

Зубец удерживал лодку на месте, она подпрыгивала и билась о край ворот. Меня обдавало водопадами ледяной воды, я почти ничего не видела, кашляла и захлебывалась, но понимала – если не освободимся, нам конец.

В ворота с гулким звоном впилась пуля.

– Не стреляй, ты, огрызок скудоумный! – вопил вдалеке Муллим. – Кидай крюк! Цепляй их, вытягивай!

Я уперлась в створку и отчаянно толкнула. Лодка чудом освободилась и нырнула в темноту за воротами.

Нас понесло по узкой пещере, которая заканчивалась низким проломом в каменной стене. Вода хлестала в него безумным потоком. Пена кипела и изливалась во мрак.

В страхе я что было сил вцепилась в боковые ремни.

Лодку закрутило, бросило вперед и увлекло под скалу.

– Ложись! – крикнул Аджиб.

Я упала на дно, приподняв голову, чтобы не захлебнуться. Рядом растянулся проводник. Его губы беззвучно шевелились; рев воды глушил звуки, но я поняла, что Аджиб взывает к Гумари-защитнику.

Сверху, как крышка гроба, надвинулся каменный потолок, и последний отблеск света исчез позади.

Нас поглотила ревущая, беснующаяся тьма.

Я зажмурилась. Тело и мысли словно онемели от холода и страха.

Лодка летела, подпрыгивая и покачиваясь. Скоро шум поутих, лодка выровнялась.

Я приоткрыла глаза, но ничего не увидела. Однако почувствовала, что каменный потолок проносится над нами совсем близко. Нечего и думать подняться. Я сжалась, каждую секунду ожидая удара о камень.

Безумная гонка продолжалась минут пятнадцать или больше. У меня онемело тело, а зубы стали выбивать дрожь от холода.

Однако я воспряла духом. Рано или поздно подземный поток вырвется на поверхность. Куда-то нас да принесет. Надо выжить еще чуть-чуть.

И вдруг поняла, что различаю трещины и уступы в потолке. Близился источник света, а с ним и шанс на спасение.

Но вместе с ним близилось что-то еще – весьма страшное.

Гул, утробное клокотание, плеск. Звук воды, срывающейся с высоты.

Впереди водопад, нас несет к нему!

Не успела я осознать грядущую опасность, как впереди истошно закричала Эвита. Наша лодка рванула вперед, опрокинулась и рухнула вниз. Меня накрыл с головой поток воды и пены, рука выскользнула из ремня, я вылетела в пустоту.

А потом – мучительное чувство падения, удар и темнота.

Очнулась от того, что меня трясли и полоскали, как мокрую тряпку, а грудь сжимало железными клещами. Горло и легкие мучительно жгло, в желудке крутило.

Знакомый мужской голос что-то орал мне в ухо, но слов я понять не могла из-за болтанки в мозгах.

Тут меня тряхнули так сильно, надавив под ребра, что к горлу подступила тошнота, я закашлялась и извергла из себя не меньше тонны воды.

Сразу стало легче, и я наконец разобрала:

– Молодец! Еще, давай! Дыши! Давай, черт побери, кашляй!

– Хватит! – хрипло взмолилась я и затрепыхалась.

Мне в ухо с облегчением выдохнули, а потом осторожно усадили на что-то твердое. Жесткие объятия разжались.

Дрожащей рукой я откинула волосы от лица и проморгалась.

Передо мной на корточках сидел мокрый до нитки профессор Иверс и счастливо улыбался.

– Пришла в себя? Давай, шевелись помаленьку. Голова кружится? Где болит? – допытывался он. – Ты меня видишь? Ну-ка, кто я? А ты кто? Какой сегодня год?

– Если отвечу неправильно, ты опять назовешь меня пустоголовой недоучкой? – огрызнулась я.

Профессор захохотал.

– Отлично! И все-таки дай я тебя осмотрю.

И он полез меня осматривать!

Ощупал и покрутил голову, заглянул в глаза, принялся водить ладонями по плечам, ногам, бокам, мять и охлопывать.

– Не увлекайтесь! – я оттолкнула его – Я жива и ничего не сломала.

Мучительный кашель вновь согнул меня пополам; горло и легкие драло так, что на глазах выступили слезы.

– Где мы? Где остальные? – выговорила я наконец.

– Остальные там, – профессор кивнул в сторону, где на каменной площадке расположились наши спутники. – Они в порядке. Груз и лодки пропали.

Озия лежал на земле ничком, рядом с ним возились потрепанные Аджиб и Эвита.

– Переверни его на бок! – приказывала Эвита. – Постучи его по спине!

Аджиб послушался и так зарядил Озии кулаком между лопаток, что аспирант сразу ожил.

– Не надо! Не бейте меня! – проблеял он, кряхтя, сел и выплюнул много воды.

– А вот где мы, точно сказать не берусь, – задумчиво протянул профессор. – Полагаю, наша цель близка. Мы в антре – подземной каменной прихожей. Где хозяева держали непрошеных гостей. И если нас не пропустят дальше, нам придется искать дорогу в парадный зал. Собственно, других вариантов нет.

Профессор встал и махнул рукой, приглашая осмотреться.

Мы попали в круглую пещеру. Посередине плескалось огромное озеро. Дальний его берег скрывался в полутьме.

Справа шумел водопад, прищурившись, я разглядела темное отверстие, из которого нас вынесло. Мы упали с высоты не меньше десяти локтей.

Стены пещеры были отесанные, потолок высокий, сводчатый. От него исходило слабое свечение. Удалось разглядеть ряд небольших отверстий, сквозь которые и проникали лучи – мягкие, рассеянные, как будто их пропустили через ряд линз и отражателей.

– Световоды, – пояснил Иверс. – Я видел подобные в подземных катакомбах и гробницах. Но это сооружение не похоже ни на что другое.

Я заворожено кивнула. Нас занесло в странное место. По темной глади озера пробегала рябь. Волны плескались о выщербленные стены. Эхо от них шло звонкое, как в огромном зале. И было ясно, что построили этот зал так давно, что и вообразить сложно. Все говорило о его древности – и матовые, словно припыленные стены, и шероховатость плит под ногами...

Здесь было довольно тепло, но меня била дрожь. Сырая одежда неприятно липла к телу.

Я опустила голову и осмотрела пятачок, куда нам повезло выбраться.

Берегов у пещеры не было, единственная выступающая из воды поверхность – вот эта каменная площадка, похожая на причал. Квадратная, тесная, по восемь шагов каждая сторона, не больше.

Вода слева и справа бурлила – там из толщи скал вырывались в озеро подземные потоки.

Площадка примыкала к отвесной стене. На гладком камне виднелись изображения, но вглядываться я не стала – пока меня занимало другое.

– Что нам теперь делать? – спросила я, и тут же себе ответила: – Нужно выбираться. Но как? Других выходов не видно.

– Мы найдем выход, – твердо пообещал Иверс.

Он совершенно не выглядел подавленным. Даже, думается, ликовал в душе. Ведь мы нашли подтверждения его гипотезы и заметок Лилля.

– Что с лодками?

– Их порвало о камни и они утонули.

– А припасы?

– Остался только мой вещмешок.

Иверс поднял мокрую сумку, начал вытаскивать вещи и укладывать у стены.

– Три химических факела и коробка спичек в непромокаемом футляре. Сухой паек... впрочем, уже мокрый паек.

Он вылил из пакета воду и разложил несколько свертков.

– Галеты, чай, сахар, бекон. Также остался нож, фляга, блокнот, карандаш, моток троса с крюком, пакеты для образцов. Журнал экспедиции и карта Лилля промокли, чернила расплылись. – он сокрушенно поцокал языком.

– Мы лишились ружья, – заметил Аджиб. – Получится найти лодки и нырнуть на мешками?

Иверс покачал головой.

– Глубина приличная. Да и какой прок от оборудования, если мы здесь застрянем? Нет, наша первоочередная задача – найти выход.

– А если не найдем? – бурно заговорила Эвита. – Отсюда нет выхода! Ни одного окна, ни двери, ни коридора! Это место похоже на огромную могилу! Габриэль, скажи... будь честен... мы здесь умрем?

– Никто не умрет. Мы скоро выберемся на поверхность, – без тени сомнения пообещал Иверс.

Но Эвита лишь горестно покачала головой и закрыла лицо ладонями.

Аджиб положил ей руку на плечо.

– Мы справимся, – мягко заговорил он. – Я провел по пустоши немало караванов и экспедиций, перегнал сотни табунов. Попадал в засады, песчаные бури, обвалы и наводнения. Помнишь, я говорил, что у меня не погибла и не потерялась ни одна кобылица? Это правда, спроси хоть у кого от Но-Амона до Хенны. И ты у меня не погибнешь. Это моя земля, госпожа, она добра ко мне, мои боги за мной присматривают. Будут присматривать и за тобой, раз ты моя спутница.

Эвита отняла ладони и искоса глянула на Аджиба. Он впервые обращался к ней напрямую. Кажется, его слова ее утешили.

Меня же куда больше приободрил вид Иверса. Он не показывал ни признака волнения. Окинул пещеру внимательным взглядом, упер руки в бока и улыбнулся.

– Поразительное сооружение. Как жаль, что у нас нет ни времени, ни средств исследовать его. Но мы вернемся. Проведем разведку, составим топографический план, описание... – он сладострастно вздохнул, предвкушая объем работ.

Его уверенность помогла мне обрести ясность мысли.

– Свет меркнет, – прервала я его. – Близится закат, скоро здесь будет темно, костер развести нам не из чего. Мы мокрые и голодные. Но мы живы и в безопасности. Бандиты сюда не проникнут. Нужно лишь переждать ночь, а завтра начнем думать.

– Что говорит твой Дар, Джемма? Ты что-то видишь?

Я пожала плечами.

– После такой передряги мне сложно воспользоваться Даром. Но я чувствую зов скрытого отовсюду. Это обнадеживает, но и сбивает с толку.

– Как в темном лесу, где огоньки горят со всех сторон, но ты не знаешь, на какой пойти и как до него добраться.

– Именно так.

Иверс подошел к стене.

– Здесь рисунки, и не только.

Мы столпились у стены, напрягая глаза.

Иверс достал коробок и чиркнул спичкой. Зыбкий огонек осветил ряд символов, выбитых в камне.

– Древнеафарские пиктограммы, – установил профессор. – Ну-ка, ну-ка. Кажется, математические расчеты. Не так ли, Джемма?

Я ошарашенно кивнула.

– Первая строка. Крылатый диск... символ солнца. Означает перерождение, спасение. Мощь, бессмертие. Единство власти царя. Путешествие между мирами.

– Спасение? – встрепенулся Озия. – Хороший знак! А это что? Две загогулины? Похоже на ноги.

– Это знак сложения. Затем символ божественной длани. Означает щедрость, помощь.

– К нам придет помощь! – воскликнула Эвита.

– На богов надежды нет, мы сами себе поможем, – отмахнулся Иверс. – Ниже ломаная черта – знак равенства. После нее жук-навозник. Символизирует восход, а также упорство, и еще несколько концепций.

– Это иносказание! – сообразил Озия. – Мы получим спасение через помощь, и увидим восход.

– Древнеафарские символы имеют множество толкований. Прочесть это послание можно как угодно в зависимости от контекста. Смотрим дальше.

Иверс зажег следующую спичку.

– Вторая строка. Трилистник – знак удачи – плюс крылатое солнце. Равно... кошка.

– Кошка? – изумилась Эвита.

– Ну да. Четыре лапы. Хвоста нет. Афарская порода. Символ плодородия, защиты от зла. Или же символ богини Бестат. Мягкой, ловкой, но хитрой женщины.

– Это значит, нам придется проявить ловкость и хитрость, чтобы выбраться, – предположил Озия. Аджиб с сомнением покачал головой.

– Третья строка. Божественная длань и трилистник. Между ними знак вычитания – видите, ноги идут в другую сторону? После знака равенства. Что это? Четыре плитки с рисунками. Опять кошка. Паук – символ изобретательности. Змея – предупреждение об опасности. И птица ибис – мудрость. Хм... и что это значит?

– Плитки уходят в стену, – я осторожно надавила пальцем, поверхность слегка подалась. – После знака равенства нужно выбрать символ и нажать.

– Джемма, не трогай! Это же артефакт. Сначала его нужно описать, зарисовать...

– Габриэль, чем записать и когда? Скоро стемнеет, а у вас спички не бесконечные. Не время соблюдать протоколы исследования.

Иверс огорченно крякнул, но склонил голову, признавая мою правоту.

– Здесь есть проход, – решила я. – Видите, борозда на камнях очерчивает скрытую дверь? Рисунки и плитки – кодовый замок. Нам нужно решить последний пример, выбрать правильный ответ, и проход откроется. Необходимо истолковать общее значение символов. Они складываются в некое послание.

– Давайте думать, – тут же заявил Иверс. – Когда-то я писал статью о символике священных текстов. Итак, крылатое солнце. Спасение или бессмертие. Прибавить длань.

– Вы сказали, длань означает божественную помощь, – вступил Озия. – Может, следует вспомнить слова молитвы?

– Возможно.

Иверс тут же принялся цитировать по памяти сакральные тексты. Аспирант перебивал его и переспрашивал. Разгорелся ученый спор. В нем упоминалась семиотика, мифологические концепты, криптография и прочие умные слова.

– Зачем рассуждать? Давайте по очереди нажимать на плитки, – предложил Аджиб. – Тут всего четыре символа. Легко найти правильный.

– Сдается мне, не все так просто, – усомнился Иверс. – Но не попробуем – не узнаем, верно?

– Позвольте мне, – вызвалась я.

Все затаили дыхание. Едва слышно клацали зубы – Эвита дрожала от холода.

Я решительно ткнула пальцем в первую плитку с символом кошки. Почувствовала сопротивление и надавила сильнее. Квадрат ушел в стену, раздался щелчок... а когда убрала палец, плитка выскочила наружу.

И в тот же миг уши разодрал оглушительный скрежет, пол содрогнулся.

Мы стремительно обернулись: часть площадки откололась и рухнула в озеро. Вода плеснула в ноги, я оступилась и покачнулась, но Иверс успел схватить меня за талию и притянуть к себе. Я прижалась спиной к его груди и часто дышала, наблюдая, как волны бурлят и бьются о край площадки. Она стала в два раза меньше. Теперь ни лечь, ни присесть...

Когда все стихло, Иверс заговорил:

– Вот и расплата за ошибку. Интересно, сколько попыток нам дают? Если две, то после следующего неправильного ответа мы окажемся в воде.

Я непроизвольно прижалась к нему. Профессор был таким же мокрым, как и я, но от его тела исходил здоровый, сильный жар. Не хотелось, чтобы Иверс меня отпускал.

Аджиб, Озия и Эвита сцепились локтями и прильнули к стене, опасаясь сверзиться с карниза. К счастью, профессор положил мешок с последними припасами далеко от края, и он не сгинул в пучине.

– Продолжаем думать, – велел Иверс.

Очень осторожно мы развернулись и обескураженно уставились на изображения.

– Теперь мы знаем, что кошка – ответ неверный, – печально подытожил Озия. – Если только не нужно нажимать символы в определенном порядке. Солнце вкупе с ладонью дают жука-навозника. Что за ерунда! Какой в этом смысл?

– Навозник означает восход, – напомнил Иверс. – Но также удачу или физическую смерть.

– Смерть! – в ужасе повторила Эвита.

– Символы такие разные, – недоумевал Озия. – Что между ними общего?

– На плитках для выбора ответа изображены только животные, – заметила я.

– И это неспроста, – подхватил Иверс. – Джемма, ты выросла в Афаре. Есть идеи?

Он легко сжал мои плечи. Мы все еще стояли прижавшись друг к другу. Я подняла голову и глянула на него через плечо.

– Эти символы давным-давно не используются. Они из древнего, забытого языка... вы знаете его лучше меня, Габриэль.

– В том-то и беда, что я знаю слишком много. В голову приходят тысячи способов истолковать эти комбинации.

– Похоже на книжку с загадками, – подала голос Эвита. – Для детей, которые еще не выучили буквы и числа.

Иверс выпустил меня и уставился на Эвиту пораженно. Потом хлопнул себя по лбу.

– Ну конечно! В ответах только животные. Вот вам и числа. Кошка. Паук. Ибис. Змея! Все понятно!

– И что это значит? – неуверенно спросила Эвита.

– Ты дала гениальную подсказку, дорогая. Спасибо! Теперь я знаю ответ.

Профессор на миг задумался, а потом небрежно, но сильно стукнул кулаком по одной из плиток.

Мы хором ахнули и прижались к стене, ожидая катастрофы.

– Что вы наделали! – крикнул Озия.

Однако пол не шелохнулся. А вот скала за нашими спинами задрожала, раздался жуткий скрежет, часть камней вместе с замком подалась вглубь и медленно отъехала в сторону.

– Путь открыт, – обыденным тоном сказал Иверс.

– Погодите! – воскликнул Озия, пораженно вглядываясь в темный проход. – Не успел разглядеть – какую плитку вы выбрали? И как вычислили нужный символ?

– Мы искали сакральное толкование, но ответ лежал на поверхности, – усмехнулся профессор. – Ребенок бы догадался. А вот наши ученые головы оказались слишком заумными и все усложнили. Ну-ка, подумайте хорошенько и поймете!