Искательница бед и приключений

Глава 2 Охота за картой шарлатана

Я вошла в прихожую особняка Абеле Молинаро и чуть не растянулась на коврике, споткнувшись о Ганимеда. Хозяйский кот находил место для лежанки с таким расчетом, чтобы причинить хозяевам и гостям как можно больше неудобств.

– Скотина ты разэтакая! – выругалась я, села на корточки и почесала подставленное мохнатое пузо.

Из гостиной выглянула горничная, белокурая кокетка Эми.

– Господин Молинаро дома? – спросила я.

– Еще не прибыли, – просюсюкала та. – Изволят задержаться.

– Он будет с минуты на минуту. Приготовь чай, будь любезна.

Эми убежала в кухню, а я отпихнула кота и потащила добытый у Шульца ларец в кабинет.

Когда переступила порог, невольно поежилась. В последние месяцы кабинет моего патрона превратился в самое неуютное место в доме. И все благодаря новому увлечению Абеле Молинаро.

Он взялся собирать артефакты погребальной культуры, и теперь повсюду в кабинете висят посмертные маски, на полках шкафов стоят урны с прахом, а рядом с сервантом громоздится вертикальный саркофаг, похожий на страшного голема.

Саркофаг в точности повторяет очертания своего обитателя – древнего царя амиритян. Грубо выполненная фигура пялится на посетителей выпученными белыми глазами, а к пузу прижимает увенчанный черепом скипетр.

Абеле любит приводить в кабинет неприятных ему гостей. Увидев обстановку, надолго они не задерживаются.

Я заканчивала раскладывать бумаги на столе, когда по лестнице бодро протопали ботинки, дверь распахнулась и в кабинет, мурлыкая песенку, влетел мой патрон.

– Джемма, Джемма! Трудолюбивая пчелка! Вся в трудах, вся в хлопотах! Какую богатую добычу ты притащила сегодня в наш улей?

– Добыча небогатая, но любопытная, учитывая связанные с ней обстоятельства, – я приняла у Абеле Молинаро трость, придвинула ему кресло и указала на бумаги.

– Может, после чая? – попробовал тот увильнуть.

– После чая вас разморит, или вы пожелаете поехать в варьете, а вы мне нужны срочно и со свежей головой.

Абеле Молинаро своеобразный работодатель. Он знатно покуролесил в молодости и до сих пор считает, что возраст не помеха веселью.

Ростом он не вышел, но взял живостью. Мордочкой Абеле похож на зубастого лиса, седину закрашивает черной краской, одевается по последней моде – носит остроносые штиблеты, костюмы в полоску и яркие галстуки. Водит компанию с разношерстной публикой и его частенько видят в обществе артисток варьете.

Однако в свое время он сумел сколотить обширную империю «Раритеты Молинаро», включающую в себя аукционные дома, галереи, антикварные салоны.

Теперь-то он отошел от дел, но никак не угомонится. То и дело пускается в сомнительные авантюры – но руководствуясь практическим расчетом.

– Сплошной мусор, – констатировал Абеле, перебрав бумаги. – В топку его!

– А это? – я сунула карту ему под нос.

Абеле лишь отмахнулся.

– Чушь. Я бы сказал, что карту нарисовал мальчишка, бредящий приключениями. Смотри, ну что за названия! Тропа Скелетов. Лабиринт Проклятых. Город Бронзовых Монстров! За сто верст отдает бульварным романом.

– Однако часть подписей этот мальчишка сделал на малоизвестном афарском наречии.

– Не убедила. У мальчишки был словарь под рукой, богатая фантазия и уйма свободного времени.

– Карту рвался заполучить профессор Иверс.

Как я и рассчитывала, признание задело Абеле за живое.

– Иверс? Этот буйный тип с научной степенью и широкими связями?

У моего патрона глаза полезли на лоб.

Я коротко рассказала о встрече в лавке Шульца и о том, как чуть не лишилась и ларца, и карты.

– Говорил тебе, не броди одна по закоулкам! – бросил патрон в сердцах. – Но на черта эта бумаженция Иверсу, хотел бы я знать?!

Абеле побарабанил пальцами по столу.

– Ларец из особняка Лилля?

– Так сказал Шульц. А кто такой Лилль?

– Одиссей Лилль – этнограф-шарлатан. Утверждал, что афарские легенды о забытом городе и жрецах-автоматонах – сущая правда. Лилль давно сгинул без вести, его дом простоял десять лет пустым, прежде чем вдова Лилля продала мебель старьевщикам. Ну вот, все и объяснилось. Карта, несомненно, плод его бреда. Иверс подхватил ту же горячку. Хотя подобного от него не ожидал. Голова у Иверса хоть и буйная, но ясная. Смотри, Джемма – на обороте карты еще много чего написано. Ты прочитала?

– Не успела. Я плохо владею этим наречием, понадобится время, чтобы перевести.

– Попробуй. Как знать... – небрежно бросил Абеле, но я уже поняла, что он попался на крючок. Любая загадка для него была как морковка для осла. – Попроси Озию помочь.

Я поморщилась, потому что не хотела уступать право первооткрывателя. К тому же молодого аспиранта я втайне считала конкурентом за внимание патрона. Озия Турс, дипломированный историк-реставратор, набирался в фирме Абеле опыта, а на деле служил у него кем-то вроде секретаря и фотографа. В жизни не встречала более унылого типа.

– Сама справлюсь.

– Ну, как знаешь, – пожал плечами Абеле и предупредил. – Чай пить не буду. Еду в варьете.

Он сладострастно улыбнулся и похлопал меня по плечу.

– А ты обнови каталог, ответь на письма и изучи эту писанину подробнее. Хотя, на мой взгляд, пустая трата времени! Но раз тебе так хочется, переведи надписи.

Абеле хихикнул.

– Надеюсь, они не содержат жуткого проклятья, которое настигнет нас ночью в постелях...

И как накаркал! Потому что ночью случилось нечто неожиданное. Не говоря уже о последующих днях и ночах, когда события и вовсе понеслись бешеным галопом.

Я до полуночи корпела над переводом и когда закончила, признала, что Абеле прав. Подделка, розыгрыш, глупая шутка – только не серьезный документ.

Пометки на обороте карты указывали путь к мифическому городу Бронзовых Монстров, в котором располагался некий «Храм Странника». Автор карты утверждал, что всякого, кто осмелится войти в храм, встретят неслыханные опасности и ловушки. Но коли путник дойдет до конца, не потеряв голову, узнает то, что изменит судьбы мира. Ну и получит возможность поживиться, куда ж без этого.

Пусть к святилищу этнограф описал подробно. Все промежуточные пункты носили странные названия. Как то: «Перевал Кровавая Плаха», «Пещера Забвения», «Мост Костяного Дракона» и прочие страшилки.

Тут-то я и заподозрила, что читаю заметки начинающего писателя к приключенческому роману.

Потому что я, выросшая в Афаре и исходившая Но-Амон вдоль и поперек, сроду подобных названий не слыхала.

Хотя мелькали на карте и знакомые места – Ущелье Карадонг, то есть – «Черная пасть». Богами проклятая дыра, куда даже мой отец не совался. Сплошные камни, расселины и голые скалы.

Наши предки не разбивали там поселения, не возводили храмы и не устраивали захоронений. А значит, нечего в том месте делать охотнику за древностями. Все, что он найдет – окаменевшие кости первобытных ящеров. Сбыть их труднее, а сопутствующие расходы выше; не стоит овчинка выделки.

Я спрятала документ в папку, папку сунула в ящик стола. Напоследок смахнула пыль с саркофага, задернула шторы, погасила свет и отправилась в свою комнату.

Спать хотелось дико, но я мысленно продолжала вести перепалку с доктором Иверсом, изобретала для него красочные эпитеты и злые прозвища. Причем воображаемый спор не имел иной цели, кроме как унизить и раздразнить оппонента.

В конце концов я так возбудилась, что проснулась окончательно.

Когда городские часы пробили два, хлопнула входная дверь. Спотыкаясь и бормоча, Абеле прокрался по коридору в спальню. По его неуверенным шагам стало ясно, что патрон явился навеселе и завтра будет жаловаться на головную боль.

Когда пробило три, я встала, сунула ноги в домашние туфли, прихватила теплую шаль и побрела в кабинет.

Чем тратить ночные часы впустую, лучше еще раз изучу карту с лупой. Что-то в ней все же не давало мне покоя...

Понятно, что – горячее желание Иверса заполучить ее!

Я открыла дверь кабинета и нахмурилась – на столе горела керосиновая лампа. Кто-то в доме проявил беспечность и получит от меня выговор.

И откуда взялся беспорядок? Ящики выдвинуты, бумаги лежат на столе и даже на полу!

А затем горло и грудь опалила страшная жажда, какую испытывает изможденный путник в пустыне. Или пьяница, когда чувствует аромат вожделенного шнапса! Так проявляет себя мой Дар искателя. Порой он вспыхивает спонтанно и тянет меня к предмету, который был укрыт намеренно, или с которым связана некая незаконченная история.

Я сосредоточилась, и наступила вторая фаза – прорезалось эфирное зрение. Вокруг саркофага царя амиритян загорелся красный ореол.

В первый момент я не знала, что и думать. Раньше саркофаг подобных штук не выкидывал. Абеле утверждал, что внутри до сих пор хранилась мумия царя, но я подозревала, что патрон шутит.

Может, Абеле прошел ночью в кабинет и спрятал что-то в саркофаге? Но зачем? У него имеется надежный сейф, а на каменном гробу даже замка нет. Крышка открывалась, как дверца шкафа.

Поколебавшись, я уцепилась за край и потянула. Петли скрипнули, а я заорала и отпрыгнула назад.

Нет, я бы не испугалась мумии. Даже ожившей. Но внутри саркофага скорчился живой человек!

Мужчина распрямился, и на меня уставилась гнусная физиономия, замотанная до переносицы шарфом.

Грабитель! Он залез в кабинет, устроил беспорядок и спрятался в саркофаг, когда услышал мои шаги. Но как проник в дом? Повсюду установлена охранная сигнализация – ведь особняк Абеле напичкан произведениями искусства!

Мысли пронеслись пулеметной очередью, пока я стояла столбом и таращилась на незваного гостя.

Грабитель сжимал в руке какой-то документ. Ту самую карту из лавки Шульца! Вот что пробудило мой Дар.

Зарычав, грабитель прыгнул.

За миг до столкновения я узнала нападавшего. Правая бровь рассечена, из под шарфа торчат лохматые бачки, и сильно несет анисовым табаком...

Один из тех типов из переулка, любитель размахивать дубинкой!

Пока я стояла в ступоре, мои руки решили действовать самостоятельно.

Одним взмахом они развернули шаль и набросили ее на голову вора, да еще умудрились затянуть концы, а потом резко толкнули его в грудь. Тут и голос прорезался, и я уже привычно завопила:

– Грабят! Полиция!

Толчок заставил вора потерять равновесие. Он слепо закружился по кабинету, задел плечом шкаф с погребальными урнами, и самая ценная – фарфоровая, эпохи Цинь! – обрушилась на темечко грабителю, осыпав его осколками и прахом.

Мужик жалобно заскулил, схватился за голову, но еще сильней запутался в шали. Скулеж сменился бешеным ревом, и грабитель ринулся напролом.

А поскольку ничего не видел, ноги привели его к окну. Он с размаху врезался башкой в стекло, осколки полетели во все стороны, а грабитель, неуклюже перекувыркнувшись через подоконник, вывалился наружу.

Звук раздался такой, как будто сбросили мешок с навозом.

Я ринулась к окну, но увидела лишь хромающий, но шустро улепетывающий силуэт.

Миг – грабитель перемахнул через забор палисадника и был таков.

Шаль осталась укрывать кусты роз.

Воздух потряс возмущенный вопль.

Я обернулась; Абеле Молинаро, в полосатой пижаме и ночном колпаке, прыгал в дверях и размахивал руками.

– Фто флучилось? – зашамкал он, и тут я поняла, что его прекрасные белые зубы были вставной челюстью, и на ночь он ее вынул.

– Грабеж.

Я быстро описала события. Голос все еще дрожал, и в ногах чувствовалась слабость.

– Бандит прихватил карту! – вспомнила я и в досаде стукнула себя кулаком по бедру.

С горестным воплем Абеле кинулся собирать рассыпанные по ковру документы и через миг возликовал:

– Да фот фе она!

Он победно показал мне смятый лист. Потом осекся, полез в карман пижамы, вытащил футляр со вставной челюстью и стыдливо сунул ее в рот, пару раз клацнув зубами для надежности.

– Должно быть, бандит выронил карту, пока метался по комнате, – я с облегчением выдохнула, уселась в кресло и потянула к себе телефон. – Нужно вызвать полицию.

В трубке стояла тишина. Я несколько раз сердито ударила по рычагу, а Абеле поднял с пола обрезанный провод.

– Дело рук воришки, несомненно, – рассуждал он. – С сигнализацией он тоже расправился. Весьма ловкий молодой человек! Должно быть, проследил за тобой, Джемма, и знал, где ты живешь.

– А как он выяснил расположение комнат? Как нашел кабинет, где вы храните документы?

– Может, повезло... Но кто его подослал? Иверс?

– Они с Иверсом расквасили друг другу носы, – напомнила я.

– Могли махать кулаками для отвода глаз. С тобой сыграли спектакль «дама в беде и благородный рыцарь».

– Это Иверс-то благородный?! – я помотала головой. – Я бы не купилась на подобный трюк. Иверс не мог рассчитывать, что я отблагодарю его за спасение, уступив карту. Да и вышел он из лавки позже, не успел бы подготовить засаду. Он же не знал, что мы встретимся, и я перехвачу его сделку! Никто не знал. Грабители охотились за чем-то другим.

– Не думаю. Их послали именно за картой. Пока вы спорили с Иверсом в лавке, они могли подслушать или подсмотреть в окно, сделать выводы и устроить засаду.

Я припомнила мелькавший за стеклом витрины силуэт и признала справедливость догадки.

Да, подслушать могли. И могли следить, обогнать переулками и подкараулить.

– Эта карта кого-то сильно интересует, и я хочу знать, почему, – задумчиво сказал Абеле. – Ты перевела текст на обороте?

– Давайте отложим обсуждение до завтра, – отмахнулась я раздраженно. – Лучше схожу за полицейским, потому что нельзя спокойно спать в доме после ограбления.

– Заплати постовому, пусть подежурит у дверей до утра, а там я что-нибудь придумаю, – велел Абеле и протяжно зевнул.

За завтраком патрон пребывал в меланхоличном настроении. Он мучился с похмелья, горевал об утрате ценной урны и жаловался на то, что стекольщик, которого позвали устранить следы налета, придет только к вечеру.

Оживился Абеле лишь после того, как я рассказала ему о том, что прочитала на обороте карты.

– Описание маршрута к неизвестному захоронению? – он в волнении намазал печенье горчицей вместо меда. – Джемма, это же сенсация! Если мы получим разрешение на исследование, сможем забрать лучшие находки. Поскольку я регулярно отчисляю пожертвования в местные музеи, мне не откажут.

– Не к захоронению, а к святилищу, – я отодвинула баночку с горчицей подальше от Абеле. – Которого не существует. Он проходит через ущелье Карадонг, а оно уходит в никуда. В скалистый массив, наверху – нагромождения камней, сущий кошмар географа. Называется плато Праха и Пепла. Автор же карты на месте скал нарисовал пунктир со стрелочкой и дюжину несуществующих ориентиров.

– Плато Праха, – задумчиво кивнул Абеле. – Непроходимое, малоизученное. Размерами оно как три наших королевства. Кто знает, что там найдет там упорный исследователь!

– Останки более упорных исследователей.

– Фу, какая ты пессимистка!

– Я реалистка, потому что жила в Афаре. Вы забыли главное: откуда Одиссей Лилль взял эту карту? Полагаю, он ее автор, поскольку вместо подписи стоят инициалы О. Л. Если, как вы говорите, Лилль был шарлатаном, логично предположить, что и карта его – чистой воды выдумка.

– Бывает, что и шарлатаны говорят правду, но им не верят, и потом горько жалеют. Думаю, если кто и сможет пролить свет на сей загадочный документ, так это доктор Иверс.

В прихожей прозвенел длинный требовательный звонок, и чей-то кулак пару раз сердито бухнул в дверь.

– А вот и сам доктор Иверс, легок на помине, – сказала я досадливо. – Сто против одного – это он явился. Узнаю его очаровательную манеру заявлять о себе.

– Эми, впусти посетителя! – крикнул Абеле горничной и лукаво мне подмигнул. – Послушаем, что имеет нам сказать многоуважаемый профессор.

Я выпрямилась и стиснула зубы. Сердце заколотилось, но я взяла себя в руки.

Спокойствие и невозмутимость! Они – мое главное оружие. Мне нет дела до Иверса. Он просто назойливый гость.

В дверях возник Иверс, и я все же вздрогнула.

Его глаза сверкали, как ртуть, ноздри раздувались, борода воинственно торчала вперед, и вид у него был, как у боксера перед схваткой.

Хотя редко увидишь боксера, одетого в столь элегантный костюм-тройку. Иверс производил сильное впечатление. Даже свежий синяк на скуле не портил, а лишь подчеркивал образ неистового ученого. Который готов сражаться за науку не только пером и карандашом, но и кулаками.

– Чем обязан раннему визиту, доктор Иверс? – промурлыкал Абеле, откидываясь на спинку кресла и сцепляя руки на животе.

– Доброе утро, господин Молинаро. Госпожа... Грез, – мою фамилию Иверс выплюнул с некоторым усилием, а я лишь мило улыбнулась и принялась увлеченно мазать хлеб маслом. – Меня привело к вам важное дело.

– Вот это? – Молинаро игриво пошуршал картой, и Иверс мигом встал в стойку.

– Вы уже в курсе. Значит, можно не тратить лишних слов.

Профессор без приглашения опустился на стул.

– Чаю? – предложил Абеле, но Иверс резко отмахнулся.

– Мне нужна карта. Шульц обещал ее мне, но ваша не в меру шустрая помощница ее перехватила.

Он не удостоил меня взглядом, но и презрения в его голосе хватало, чтобы понять, что отношение Иверса ко мне оставляло желать лучшего. Что ж, взаимно.

– Вам следовало прийти к Шульцу раньше, доктор Иверс, – проворковала я, принимаясь за бутерброд.

– Сколько вы за нее хотите? – Иверс упорно продолжал игнорировать мое присутствие и обращался лишь к Абеле.

Тот задумчиво прищурился. Неспеша сделал глоток из чашки, потом второй, протянул руку к тарелке с печеньем.

Иверс ждал, ощетиниваясь с каждой секундой, и скоро не выдержал:

– Ну?! Сколько? Назовите цену.

Абеле вздохнул и кротко произнес:

– Вы получите свою карту. Я не возьму с вас ни гроша, доктор Иверс. Взамен попрошу лишь пустяк.

На миг Иверс остолбенел, но тут же цинично усмехнулся. Он был тертый калач и знал правила игры.

– Сдается, этот пустяк мне дорого обойдется.

– Как посмотреть. Да, в определенном отношении этот пустяк бесценен.

– Не тяните резину, Молинаро. Выкладывайте!

– Хочу получить информацию. Расскажите, чем примечательна эта карта и что вы рассчитываете из нее извлечь.

Иверс заклокотал, как вулкан. На всякий случай я ближе придвинула к себе десертный нож. Но буйный профессор не шелохнулся и ответил полным достоинства голосом:

– Это мое дело, Молинаро. Откровенничать с вами не собираюсь. Назовите сумму и не суйте нос куда не просят.

– Значит, карта останется у меня. – И патрон хладнокровно обратился ко мне: – Джемма, будь добра, проводи гостя, раз уж беседа зашла в тупик.

Иверс сжал кулаки и заскрипел зубами.

– ...И если он станет упираться, кликни на помощь постового с дубинкой. Простите, профессор, но слава о вашем темпераменте заставляет нас идти на подобные меры.

Иверс страшно побагровел, потом побледнел, оскалил зубы и. раскатисто рассмеялся.

– А вы крепкий орешек, Молинаро, – он придвинул стул ближе и вольготно расположился, устроив локти на столешнице. – Вы, кажется, хотели угостить меня чаем? Не откажусь. Позавтракать я не успел.

– Джемма, прошу, – Абеле не стал звать горничную, а подал мне знак угодить гостю.

Скрепя сердце я исполнила обязанности хозяйки. Хотя так и подмывало опрокинуть чашку с кипятком на профессорские брюки.

Спокойствие и безмятежность! Я сильнее Иверса, потому что мне нет до него дела. Я не застреваю в прошлом, не лелею ненависть, а живу себе дальше. Иверс к тому же капитулировал перед моим патроном, и я, верная ассистентка, разделяю его победу.

– Хорошо, Молинаро, вы все узнаете. Но только после клятвы, что сказанное не выйдет за пределы этого кабинета.

– Даю слово, – быстро ответил Молинаро. – Оно немалого стоит. Вы знаете мою репутацию, профессор.

Иверс кивнул и посмотрел на меня в упор, и от этого взгляда мне вновь захотелось его убить.

– Все, что вы скажете мне, должна услышать и Джемма, – торопливо добавил Абеле, угадав настрой Иверса. – Я всецело на нее полагаюсь. Вчера она перевела все надписи на этой карте.

Условие пришлось Иверсу не по вкусу, но он лишь презрительно скривил рот.

– Ладно, пусть остается. Раз она и так уже много знает.

Он замолчал, собираясь с мыслями. Абеле мягко подбодрил:

– Крайне любопытно, почему вы, именитый профессор, сугубо рациональный человек, заинтересовались выдумками шарлатана Лилля, автора этой сомнительной карты.

– Знаете, почему я стал ученым, к чьему мнению прислушиваются? – парировал Иверс. – Потому что в отличие от моих тупоголовых собратьев по науке я готов рассмотреть любую гипотезу. Даже самую бредовую. Я не отмахиваюсь от нее, пока она не будет доказана или опровергнута.

– Похвальный подход, – кивнул Абеле. – И какую же завиральную гипотезу выдвинул Лилль?

– Вы знаете, кем был Одиссей Лилль.

– Да. Этнографом, который вольно обращался с фактами. Если он не находил нужную информацию, он ее выдумывал, чтобы заполнить пробелы. Особенно много сказок Лилль сочинил про историю Но-Амона.

– Именно! – громыхнул Иверс. – Итак, Но-Амон. Провинция Афара, южного континента, откуда некогда вышло человечество. Четыре тысячи лет назад афарская цивилизация достигла небывалых высот в науке, технике и архитектуре. Но потом пришли темные времена. Нынче Афар, как вы прекрасно знаете, – Иверс небрежно кивнул в мою сторону, – это нищета и развалины. Жители до сих пор кормятся былой славой Афара – грабят захоронения и продают то, что находят, нещепетильным коллекционерам. Но-Амон, сердце Афара, теперь историческая помойка, где обитают нищие и бесчинствуют крысы.

Я опустила глаза и уставилась в чашку. Меня опалило обидой и гневом.

Я не любила Афар. Но меня бесило, когда другие отзывались о моей родине пренебрежительно. Увы, Иверс описал ее точно.

– В последние годы тайны Афара привлекли внимание археоисториков. Они делают немало, – заметил Абеле. – Мой племянник Максимилиан ведет дела с афарскими музеями и совершил несколько успешных экспедиций.

– Не только историки ломают головы над тайнами Афара. Инженеры тоже в недоумении. Как народам, которые едва вышли из каменного века и ступили в век бронзовый, удавалось возводить гигантские сооружения – ступенчатые пирамиды, колоссальные арки, башни выше гор? Как работали механизмы, чьи остатки мы находим? Ни один чертеж не сохранился, принципы действия афарских машин понять невозможно. За века грабители растащили их по винтикам, и мы довольствуемся лишь обломками.

– Существуют множество гипотез, – Молинаро весело сверкнул глазами. – В том числе фантастических, которыми увлекаются шарлатаны, подобные Лиллю. Они объясняют величие цивилизации Афара тем, что к ней приложили руку пришельцы, боги, и даже первобытные ящеры.

– Все чушь! – Иверс грохнул кулаком по столу, так, что чашка подпрыгнула, выплеснув на скатерть коричневую лужицу.

– И что же, по-вашему, не чушь? – Абеле опасливо глянул на распалившегося Иверса и отодвинулся подальше.

– Природный источник эфирной энергии, которыми владели древние афарцы.

Абеле не выдержал и рассмеялся – с риском для жизни, потому что Иверс сразу заиграл желваками и насупился, что не предвещало ничего хорошего.

А мой патрон все не унимался.

– Существование эфирного поля было доказано лишь пятьдесят лет назад, доктор, – терпеливо объяснил он, как ребенку. – Эта всепроникающая субстанция несет в себе некие идеи, образы вещей. Которое обрели материальность в нашем мире. Все, что нас окружает – вещественное воплощение этих образов. Десять процентов людей обладают Даром управлять эфирными волнами и менять законы природы своей волей. Раньше таких людей называли колдунами, теперь называют Одаренными... Джемма, например, имеет Дар искателя и хронолога. Она умеет находить спрятанное и довольно точно определять возраст вещей. Я всего лишь обладаю скромным Даром пиромансера.

Абеле, немного красуясь, щелкнул пальцами, и свечи в канделябре на стене вспыхнули.

Иверс сердито махнул рукой, и огоньки мигом погасли.

– Ваш Дар весьма своеобразен, доктор Иверс, – сказал Абеле с почтительной усмешкой.

Я навострила уши. Иверс – тоже Одаренный? Первый раз слышу. И в чем же заключается его Дар? Доводить всех до белого каления?

– Но правда в том, что мы, современные люди, знаем об эфирном поле не так уж много. Мы только начали изучать это явление и использовать его на благо общества. Утверждать, что древние афарцы могли управлять эфирными потоками и с их помощью возводить колоссальные сооружения – глупость несусветная! Даже современным Одаренным это не под силу. Человеческие возможности ограничены. Люди слабы, их организмы не выдерживают манипуляций с мощными потоками энергии. Или вы все же верите, что древним афарцам помогали динозавры?

– Нет. Я считаю, что афарцы получили некий источник природной эфирной энергии. Он действовал как увеличительное стекло. Афарским жрецам нужно было лишь направлять проходящие сквозь него потоки. Так они творили чудеса. Любой в древнем Афаре мог стать колдуном, не только Одаренный. И Одиссей Лилль нашел забытое святилище, где хранился тот артефакт. Карта показывает путь к нему.

Признаться, я слушала Иверса как завороженная. Оратором он был великолепным – этого у него не отнимешь. Иверс говорил с такой страстью, что слушатели невольно верили каждому его слову и заражались его пылом. Он мог убедить аудиторию в чем угодно – что черное это белое, что солнце вращается вокруг земли, и что земля покоится на трех китах. Но, к счастью, до сего момента профессор всегда строго следовал научному методу. Что же с ним случилось, что его понесло в область легенд? Уж не получил ли он повреждений мозга в одной из драк с научным оппонентом?

То же, вероятно, решил и мой патрон. Потому что громко захохотал, утирая слезы. Но, заметив, убийственный взгляд Иверса, осекся.

– Вы меня поражаете, доктор.

– Лилль совершил несколько экспедиций в Афар, – упрямо продолжил Иверс. – А потом пропал без вести. Не в экспедиции, нет. Однажды вечером Лилль вышел из дома в табачную лавку и не вернулся. Его таинственное исчезновение поразило всех. Торговец видел Лилля, он продал ему десять коробок его любимых сигар, после чего этнограф вышел за дверь, скрылся в тумане... и пропал. Хотя до его дома было рукой подать – только улицу перейти. Но его больше никто и никогда не видел.

– Помню шумиху, что поднялась в газетах, – кивнул Абеле. – Некоторые считали, что Лилля поразило проклятие афарских жрецов, и его утащили демоны.

– Как только я узнал, что вдова Лилля распродает его имущество, навел справки и понял, что найду среди его бумаг кое-что важное.

– Но что заставляет вас верить в то, что карта – не плод воображения Лилля?

Иверс секунду колебался, но желание получить документ оказалось сильнее.

– Вот это.

Он вытащил из кармана бархатный мешочек. Развязал его, и на скатерть скользнул тусклый камень размером с абрикос. Камень был покрыт сколами и выглядел как обыкновенная галька, да еще и грязная.

– В какой луже вы его нашли? – спросил Абеле брезгливо.

– Смотрите, Молинаро.

Иверс двинул камень пальцем. Из окна на него упал луч, и камень вмиг стал прозрачным, внутри него вспыхнула искорка, а на скатерти заиграла радуга!

– Занятно! – изумился Абеле. Он быстро достал из кармана лупу, с которой не расставался. Наклонился, изучил камень и сказал с недоумением:

– Не могу понять, что за минерал. Не кварц, не хрусталь, не алмаз. Вы носили его к ювелиру?

– Незачем. Я и сам могу сказать, что подобного минерала ювелир не знает. Потому что этот камень был, предположительно, добыт в святилище, путь к которому и указывает и карта Лилля.

– Как он к вам попал?

– Купил у одного афарского барыги, причем круглую сумму заплатил не за сам камень, а за его историю. Но это еще не все. Возьмите камень в руку! Ну же, смелее.

Абеле осторожно поднял камень и положил на ладонь. И вдруг ахнул. На его руке вспыхнуло яркое пламя!

С воплем Абеле уронил камень обратно на скатерть и затряс ладонью, а потом со стоном сунул руку прямо в кувшин с ледяной водой, и оттуда повалил пар.

– Что за глупые шутки, Иверс! – возмущался он, морщась от боли.

Настал черед Иверса смеяться.

– Расплата за неверие, Молинаро. Камень усилил ваш дар пиромансера, он самопроявился.

– Но это невероятно, немыслимо!

– Все еще не верите? Экий вы упертый.

Иверс небрежно взял камень, подбросил его, поймал и опустил обратно в мешок. Ничего при этом не произошло.

– Этот осколок – часть древнего артефакта, за которым охотился Лилль. Получив карту, я смогу найти его и перевернуть науку с ног на голову.

Абеле вынул руку из кувшина, нахмурившись, изучил покрасневшую ладонь.

– Что ж, ваш мотив понятен. Вы собрались организовать экспедицию?

– Именно так. Давайте карту. Вы получили, что хотели, – информацию. Я выложил вам все.

– Не так быстро, профессор!

Абеле шустро выхватил карту прямо из-под загребущих пальцев Иверса.

– Есть еще одно условие.

– Какое еще, к дьяволу, условие?! – взорвался Иверс. – Не испытывайте мое терпение, а то пожалеете. Вы меня тоже знаете, Молинаро.

– В экспедицию вместе с вами отправится представитель моей фирмы.

– Еще чего! – прорычал Иверс. – Я привык действовать один. Хотите забрать себе всю славу?

– Я тоже историк, доктор Иверс, но еще и бизнесмен. Славу забирайте себе, мне она не нужна. Но, как коллекционер и продавец древностей, я хочу получить свою долю артефактами, которые вы найдете. В древних храмах хранится много интересного. Золотые изделия и рукописи, керамика и скульптуры.

Профессор сформулировал свой категоричный отказ в таких выражениях, что даже у меня, далеко не деликатной барышни, вспыхнули уши.

– Доктор Иверс, вы разумный человек! – воскликнул Абеле. – Наш союз будет вам полезен. Во-первых, с моей помощью вы легко получите разрешение на исследования и раскопки. Во-вторых, мы разделим расходы на экспедицию. В-третьих, с вами отправится человек, досконально знающий Афар, имеющий опыт и Дар поиска захоронений.

Я одобрительно кивнула. Абеле собрался приставить к Иверсу своего племянника Максимилиана и его жену Аннет. Максимилиан умный, ловкий мужчина, и собой хорош. А его жена обладает Даром хронолога и эфирного инженера, она прекрасно разбирается в древних механизмах.

– Деньги для экспедиции у меня есть, – отрезал Иверс. – Как и опыт жизни в Афаре. Разрешение на раскопки... да, тут могут возникнуть проблемы, но я готов дать взятки местным властям. Что за человека вы решили со мной отправить?

– Ее! – Абеле радостно махнул рукой в мою сторону.

– Нет! – одновременно вскрикнули мы с Иверсом и обменялись ненавидящими взглядами.

А потом накинулись на Абеле с двух сторон.

– Не желаю, чтобы у меня под ногами путалась авантюристка с языком ведьмы! – грохотал Иверс.

– Господин Молинаро, нечего мне делать в Афаре! – возмущалась я. – Мое место здесь, с вами! Да и просто не хочу!

– Ты моя помощница, и должна выполнять мои поручения, – в голосе Абеле Молинаро я впервые услышала сталь и прикусила язык. – Иначе убирайся на все четыре стороны безо всякой рекомендации. Выбор за тобой. А вы, доктор Иверс, либо соглашаетесь, либо карта остается у меня, я отправлю в Афар моего племянника, а вы останетесь ни с чем. Закон на моей стороне. Если же вздумаете сунуться в Афар, натравлю на вас власти.

– Вот вы старый черт! – выругался Иверс сквозь зубы, но в его голосе промелькнуло уважение.

– Джемма, милая, не сердись, – обратился ко мне Абеле мягко. – Я верю, что поездка на родину пойдет тебе на пользу. Не упрямься и сделай, как я прошу.

Прошу? Просьбой тут и не пахнет. Манипуляции и шантаж чистой воды! Но таков Абеле Молинаро, и выхода у меня не было.

– Хорошо, – сказала я через силу. – Но мы с доктором Иверсом терпеть друг друга не можем. Мы перегрызем друг другу глотки в первый же день в экспедиции.

– Ненависть – это прекрасно! Сильный стимул делать свою работу быстро и хорошо, – довольный Абеле щурился, как сытый кот. – А чтобы вам было легче ладить друг с другом, с вами также поедет и Озия. Еще один мой помощник, мягкий и миролюбивый молодой человек. Вам все равно понадобится фотограф и художник.

Я застонала – да не мысленно, а вслух. Еще хотелось побиться лбом о стол, но тут я уже сдержалась. Озия – достойный человек, не спорю, но заслуживает звание первоклассного зануды и пессимиста!

А вот Иверс его кандидатуру одобрил.

– А, Озия Турс! Знаю, встречал. Дотошный юноша, внимательный к деталям. Он сойдет.

– Вот и славно, вот и договорились!

Абеле азартно потер руки.

Иверс проворчал что-то неразборчивое, потянулся к карте, но Абеле опять опередил его. Схватил лист, сложил его вчетверо и сунул в карман пиджака.

А потом погрозил профессору пальцем.

– Сначала заключим договор.

– Ладно, – буркнул Иверс и поднялся. – Подготовлю смету, планы, и принесу вам завтра. Тогда же уладим детали.

– Вы не пожалеете, что судьба свела нас, профессор! – просиял Абеле.

Тот лишь недобро зыркнул на него, направляясь к двери.

– Постойте, Иверс! – вдруг окликнула я его, поскольку меня разбирало любопытство касательно одного маленького вопроса.

– Ну? – обернулся тот.

– Каким сверхъестественным Даром вы обладаете? Вы рассчитываете усилить его, отыскав древний источник?

– Не ваше дело, – огрызнулся Иверс.

– Мое, раз нам предстоит провести вместе пару месяцев.

– Ты не знала, Джемма? – хохотнул Абеле. – У профессора Иверса весьма редкий Дар! Людей с таким Даром охотно принимают в ряды полицейских и разведчиков. В юности профессора Иверса загребли в Академию секретных дел, и он отучился там год, но потом его исключили по причине буйного нрава.

– Да что это за Дар такой?

– Молинаро! – взревел Иверс.

Но мой патрон безмятежно продолжил:

– Доктор Иверс умеет гасить эфирные волны. Сам он не может ими управлять, но не дает другим Одаренным воспользоваться их способностями.

– А, понятно! – воскликнула я. – Он – прирожденный вредитель. Это все объясняет.

– Глушитель, – поправил Абеле. – Таких Одаренных называют глушителями.

Иверс молча повернулся и ушел, и дверью хлопнул за собой напоследок.

Абеле удовлетворенно захихикал.

– Вы не представляете, дорогой патрон, во что ввязались, – горько сказала я.

– Зато представляю, какую выгоду получу, если вы и вправду найдете что-то интересное в дебрях Афара. Выше нос, Джемма! Тебе предстоит приключение. Разве ты не соскучилась по родине?

– Ни капли.

– Неважно. За дело, Джемма! Начинаем подготовку к экспедиции века. Наши имена еще войдут в историю – клянусь своими вставными зубами!