Искательница бед и приключений

Глава 3 Легендарные враги

Две недели спустя

– Вот наш маршрут, – профессор Иверс постучал карандашом по карте. – Садимся на пароход в Сен-Лютерне. Через два дня высаживаемся в Хефате. Нанимаем носильщиков и арендуем лошадей. Добираемся до ущелья, а там уже действуем по обстоятельствам. Ищем ориентиры, указанные в карте Лилля, и идем по ним до конечного пункта. Где бы он ни был.

– При всем уважении, доктор Иверс, я бы предложила другой план, – заговорила я сладко, сквозь стиснутые зубы. – До Афара лучше добраться поездом. Пусть мы потратим на дорогу больше времени, но сэкономим на билетах. И высадиться нужно не в Хефате, а в Седжете. Он дальше от ущелья, но дороги из него ведут более приличные.

Иверс скорчил мерзкую гримасу – в этом искусстве ему не было равных.

– Благодарю вас за ценное предложение, дорогая Джемма, – церемонно начал он и даже поклонился. – Однако вынужден его отвергнуть.

В его глазах явно читалось: «К дьяволу ваш бред собачий!»

– Умоляю, обоснуйте ваш отказ, – промурлыкала я. – Хотелось бы услышать весомые аргументы.

«Самоуверенный ты осел!», – добавила я мысленно.

Вот так и мы и общались последние две недели, пока шла подготовка к экспедиции. Из кожи вон лезли, упражняясь в любезности, хотя каждого выворачивало от необходимости терпеть присутствие другого.

Поначалу я придумывала миллион отговорок, чтобы отвертеться от поручения Абеле. Пусть пошлет вместо меня племянника, другого сотрудника, да хоть кого!

Не всех мучает ностальгия по детству, не всех тянет вернуться на родину. Меня вот вовсе не тянуло вновь задыхаться от жары и пыли, пить грязную воду и ежесекундно бояться за свою жизнь.

Все, чего я желала – существовать спокойно и комфортно. Иметь свою квартиру в столице, кабинетную работу, общаться с интеллигентными людьми. Я много трудилась, чтобы этого добиться. И вот она, награда!

Надо признать, я всячески пыталась оттянуть момент прибытия в Афар. Ведь меня там ждали не только обиженные родственники, но и кое-кто похуже. У меня там остались враги с долгой памятью. Мало будет радости столкнуться с ними на улицах Хефата.

А против парохода выступила еще и потому, что страдала от морской болезни. Но признаваться в этой слабости Иверсу не собиралась. Он и без того постоянно сетовал, что из-за наличия в экспедиции женщины ему придется двигаться медленнее, и заботиться о лишнем комфорте, и все такое прочее.

Ха! Да знал бы он, с каким дискомфортом мне приходилось мириться в детстве, когда мы с отцом неделями мотались по ущельям да развалинам!

У меня даже кисло во рту стало, когда я представила, что скоро придется опять погрузиться в бродяжью романтику. Стирать одежду в ледяном ручье, питаться консервами, расчесывать искусанную комарами кожу.

Да, я люблю комфорт. Я его обожаю! Да здравствуют блага цивилизации!

Но уж если поездки в Афар не избежать, то пусть хотя бы начало ее пройдет с удобствами. В уютном купе, а не на сырой, неустойчивой палубе парохода.

– Поезд не подходит по той причине, что придется пересекать три таможенных пункта, – продолжил Иверс. – Где придется объяснять цель поездки и показывать багаж. Могут возникнуть задержки – это раз. Слишком много людей окажутся в курсе – это два. Вынужден напомнить, что за картой Лилля охотятся и другие. Забыли, как на вас напали в переулке? И как кто-то вломился в кабинет ночью? Жаль, эти мысли не посетили вашу черноволосую головку, Грез, и память у вас по-девичьи короткая, – закончил Иверс с издевательским сожалением.

Я так и вскипела и готова уже была выплюнуть уничижительную реплику об умственных способностях Иверса, но тут вмешался Абеле.

До сего момента мой патрон тихо сидел себе в углу, листал музейный каталог, но тут заговорил, чтобы предотвратить катастрофу.

– Иверс, у вас есть предположения, кто может охотиться за картой? Эти люди дали понять, что ни перед чем не остановятся.

– Не имею ни малейшего представления, – угрюмо сообщил Иверс. – Знаю лишь, что у меня полно завистников. И нечистоплотные конкуренты имеются. Именно поэтому я потребовал, чтобы цель нашей экспедиции осталась втайне от всех.

Да, подлинная цель была известна лишь мне, Абеле и Иверсу. Озию просветили в общих чертах и с картой не ознакомили. Для всех прочих – коллег, поставщиков, агентов, журналистов – мы отправлялись в Но-Амон, чтобы изучать наскальные рисунки.

– Наверняка те же люди похитили Одиссея Лилля. Интересно, жив ли он? – заметил Абеле Молинаро. – В газетах высказывалось предположение, что за его исчезновением стоит не кто иной, как печально знаменитый Химерас, столикий преступник, мастер маскировки и темных делишек. И любитель древних секретов, заметьте.

– Химерас? Чепуха. Он – выдумка журналистов, – отмахнулся Иверс. – Я скорее поверю в проклятие афарских жрецов, чем в Химераса.

– Прошу прощения, но данная версия и мне представляется неправдоподобной, – смущенно заметил Озия. – Разумеется, это лишь мое скромное мнение, вам не обязательно к нему прислушиваться...

Покосившись на его удрученную физиономию в круглых очочках, я досадливо вздохнула.

Озия честный и трудолюбивый, но умеет вымотать душу. Без конца ноет и извиняется, поэтому все в его присутствии чувствуют себя неловко. Так и хочется порой взять его и хорошенько встряхнуть.

– Опасностей нам и без Химераса предстоит много, – безжалостно сказал Иверс. – Поэтому я бы предпочел видеть рядом выносливых и толковых спутников. Остальным в экспедиции делать нечего.

И он выразительно покосился в мою сторону.

– Это вы про меня, доктор Иверс? – я вздернула подбородок. – Знаете, я ехать не напрашивалась. Но вот кто из нас бестолковый – еще вопрос.

– Вы ставите под сомнения мои решения, Грез, – Иверс направил на меня указательный палец. – Что говорит не пользу вашей сообразительности.

– Разумная критика нужна всем, у кого хватает ума к ней прислушаться, – отрезала я, начиная не на шутку закипать. – Но некоторым мужчинам гордыня заменяет мозги.

– И кто же эти некоторые мужчины? – подался вперед Иверс, уперевшись кулаками в стол. – Неужто вы обо мне?

Озия испуганно заморгал – наши перепалки приводили его в смятение.

А вот Абеле ими наслаждался.

– Любо-дорого послушать, как вы спорите, – воскликнул мой патрон с умилением. – Вы, Иверс, и ты, Джемма, напоминаете мне Тайсуна и Джа-Му, вечных мифических врагов-созидателей. Тебя ведь назвали в честь Джа-Му, не так ли, дорогая?

Я кивнула, все еще полыхая от возмущения.

– Кто такие Тайсун и Джа-Му? – заинтересовался Озия. – Простите, в афарской мифологии я не силен. Я ведь больше по первобытным культурам...

– Герои легенды о создании мира, – буркнула я.

– Расскажи ему, Джемма, – велел Абеле. – Я тоже с удовольствием послушаю.

Я пожала плечами.

– Согласно поверьям древних афарцев, первобытный Хаос исторг две божественных сущности: светлую творительницу Джа-Му и темного разрушителя Тайсуна.

– Э-э-э, постойте! – возмутился Иверс. – В той версии, что я знаю, все наоборот. Джа-Му Разрушительница и Тайсун Творитель.

– Так рассказывала моя бабушка, а ей я верю больше, – отрезала я. – Итак, Джа-Му дохнула, из ее дыхания родилось солнце. Тайсун топнул ногой, и под его стопой возникла земля. Земля поглотила солнце, наступила ночь, Джа-Му заплакала от разочарования, из ее слез родился Великий Океан. Увидев его, Джа-Му засмеялась от восторга, от ее смеха солнце восстало и принесло новый день.

– Как поэтично! – воскликнул Озия.

– Дальше пошло так: мир начал обретать форму, а Джа-Му и Тайсун стали врагами на веки вечные. Джа-Му создавала, а Тайсун разрушал. Насадит Джа-Му леса, а Тайсун нашлет на них пожар. Стоит Джа-Му проложить русло и пустить реку, как Тайсун устроит засуху или наводнение. Создаст Джа-Му ягненка, а Тайсун придумает зубастого волка.

– Экие затейники! – усмехнулся Абеле.

– Так и спорили они и противостояли друг другу, пока не сошлись в жестокой схватке. Бились яростно, в итоге мокрого места друг от друга не оставили. Джа-Му рассыпалась пеплом, а Тайсун пролился ливнем. Из этой грязи и зародились первые люди, Афар и Земара. А Джа-Му и Тайсун до сих пор сражаются, хотя и невидимые для человеческих глаз. Так и идет вечное противостояние двух начал, света и тьмы, Порядка и Хаоса.

– Восхитительно! – всплеснул руками Озия. – Классический, но в то же время оригинальный миф о сотворении мира.

– Ваша версия неправильная. Я знаю другую, – упорствовал Иверс. – Именно она изложена на глиняных табличках Эпохи Кремния.

– Ну, и как она звучит? – спросила я воинственно.

– Неудивительно, что бабушка вам ее не рассказывала – она не для детских ушей. И в ней история Тайсуна и Джа-Му заканчивается так, как наша с вами история, Джемма, вряд ли закончится, – ответил Иверс с двусмысленной ухмылкой.

– Как знать, – хихикнул Абеле.

– Расскажите! – потребовала я, начиная терять терпение.

Но тут распахнулась дверь, и появление горничной положило конец культурологическому спору.

– К вам посетители. Господин Мидас Зильбер и госпожа Эвита Зильбер.

В комнату ворвался розово-белый вихрь, облав меня ванильным ароматом, и оказался рыжеволосой девицей, одетой по последней моде.

– Габриэль, дорогой! – манерничая, она схватила Иверса за руку. – Куда ты пропал? Мы так редко видим тебя эти дни, что были вынуждены искать по всему городу!

Иверс выглядел неприятно удивленным. Он нахмурился, мускул на щеке дернулся. Но вдруг профессор расплылся в улыбке и нежно пожал ручку девицы.

– Эвита, прости, был очень занят.

О боже! Я никогда не слышала, чтобы Иверс говорил таким тоном! Его низкий голос стал бархатистым, обволакивающим, а грубоватые манеры как волшебству смягчились.

– Познакомь же меня с твоими коллегами, – приказала девица, стрельнув глазами в сторону Абеле. Старый ловелас немедленно вскочил, пригладил волосы и оскалил фарфоровые зубы в обольстительной улыбке.

– Позвольте представить: Эвита Зильбер. Моя невеста, – сказал Иверс и почему-то настороженно покосился в мою сторону.

Меня чуть не разорвало от удивления.

У Иверса! Невеста! Да еще вот такая – утонченная кривляка из высшего общества!

Воистину, мужское сердце – загадка.

Иверс представил нас невесте. Эвита обменялась кокетливыми репликами с Абеле и Озией. Мой патрон мигом растаял, Озия покраснел и засмущался.

– Рада познакомиться, госпожа Грез, – Эвита прохладно улыбнулась. – Много о вас наслышана от Габриэля.

Я тут же внутренне напряглась.

– Прекрасно выглядите, – продолжала она, окинув меня оценивающим взглядом. – Среди моих знакомых нет ученых барышень. Почему-то я думала, что архивисты все бледные. А вы вон какая... смуглая! Как закопченная.

– Я наполовину афарка. Родилась в Но-Амоне.

Эвита нравилась мне все меньше и меньше.

– Но-Амон – это где пирамиды, верблюды и песок? – Эвита наморщила свой породистый длинный нос. – И нищие! Много-много нищих, я помню, видела в кинохронике.

– Но-Амон – не только пески и нищета. Это еще и оливковые рощи, живописные горы, ущелья с бурными потоками и великолепные дворцы.

– Да-да, – бросила она безо всякого интереса.

– И богатая древняя культура. Неужели ваш жених вас не просветил?

Сама не знаю, чего я вдруг кинулась защищать свою родину! Тон этой девицы ужасно меня задел.

– Что-то он такое говорил, – она обезоруживающе улыбнулась, а Иверс страдальчески свел брови.

– Прошу прощения, Абеле, что мы с дочерью явились к вам без приглашения, – вдруг прозвучал от двери уверенный бас. – Но доктора Иверса сложно застать дома эти дни, а дочь очень хотела с ним увидеться. Да и я, признаться, тоже.

– Вы всегда желанный гость в моем доме, Мидас, – расплылся в улыбке Абеле и бросился пожимать гостю руку.

Я во все глаза уставилась на знаменитого богача, мецената и ученого Мидаса Зильбера. Дорогой костюм не скрывал широких плеч, но маскировал солидный живот. Держался Зильбер с достоинством, имел благородный профиль, тяжелый подбородок и снулые глаза. Его черные, зачесанные назад волосы посеребрила седина. Его манеры были по старомодному учтивыми, и в целом он располагал себе.

Однако Озия даже съежился в его присутствии; он всегда робел перед теми, кто обладал силой и властью. Появление столь важного человека в гостиной произвело на него огромное впечатление.

Меня же кольнуло неприятное чувство. Ведь три года назад музей Зильбера отказался дать мне место. Хотя вины его основателя в том не было – вряд ли Мидас принимал решение о найме вчерашних выпускников.

Хуже было то, что Зильбер входил в круг друзей Иверса. Причем начали они знакомство со ссоры (обычное дело для Иверса), но позже прониклись друг к другу уважением. Зильбер часто приглашал профессора с лекциями в свой музей.

А теперь, оказывается, Иверс помолвлен с его дочерью!

– Присядем, – Абеле пригласил всех к столу. – Джемма, распорядись, чтобы горничная принесла чай.

Я повиновалась, и когда помогала Эми передавать чашки, Зильбер улыбнулся мне и дружелюбно кивнул.

– Габриэль, я ужасно расстроена, что из-за подготовки к экспедиции ты редко появляешься в нашем доме! – громко заговорила Эвита. До чего неприятный у нее голос, словно пила визжит!

– Что поделать, – пожал плечами Иверс.

– Не возьму в толк, зачем тебе нужно ехать на край света, смотреть на какие-то дурацкие каменные рисунки, – продолжала она капризно.

У Иверса не дрогнул ни один мускул на лице.

– Потому что это интересно лично мне и важно для науки, – спокойно парировал он.

– Такие рисунки называются петроглифами, – влез в разговор Озия. Он явно хотел произвести на Эвиту впечатление. – Они много могут рассказать о пещерных людях, которые их нанесли, об их обычаях и жизни. В Но-Амоне есть наскальные изображения, посвященные культуре плодородия – символ предка-осеменителя с полагающимся ему атрибутом.

Озию понесло, и он не думал ни о чем, кроме науки. Сейчас как возьмет и пойдет описывать детали!

– Каким, говорите, атрибутом? – заинтересовалась Эвита.– Как он выглядит?

– Кхм-кхм! – грозно прокашлялся Мидас Зильбер, а я пнула Озию под столом.

– Ну... атрибут довольно большой, – Озия покраснел и прикусил язык. Если бы мог, убежал бы из комнаты от смущения.

– Габриэль, мне все же непонятно, почему ты решил изучать петроглифы каменной эпохи, – неторопливо заговорил Зильбер. – Раньше ты не проявлял к ним интереса.

– Я думаю, что они могут подтвердить некоторые мои гипотезы.

– Где именно в Но-Амоне вы собираетесь вести исследования?

– В северной части. Точно еще не решили.

Иверс мастерски скрывал подлинную цель и место экспедиции, но его краткие ответы не удовлетворили Зильбера.

– Хотелось бы больше знать о твоих планах, дорогой друг. Мы с дочерью о тебе беспокоимся. Места там дикие, опасные.

– Не стоит волноваться, Мидас. Через два месяца мы вернемся.

– Я не выдержу долгой разлуки! – пафосно заявила Эвита. – Габриэль, решено: еду с тобой.

Вот тут-то Иверс перепугался! Даже закашлялся и пролил чай из чашки.

– Исключено. Таким девушкам, как ты, там делать нечего.

– Эвита, не выдумывай, – коротко приказал Зильбер.

– Но почему?! – упорствовала Эвита. – Я люблю ходить пешком и неплохо стреляю. Я желаю быть рядом с тобой. Она же едет! – Эвита небрежно кивнула в мою сторону.

– Госпожа Грез – моя коллега, ученый, и она родилась в Афаре, – твердо сказал Иверс. – Она будет работать и приносить пользу.

Ух ты! Иверс признал меня равной ему! Сейчас расплачусь от умиления.

– Считаешь меня бесполезной? – оскорбилась Эвита.

– Я не это имел в виду. Если ты будешь с нами, я буду беспокоиться о тебе ежеминутно, – вывернулся Иверс, хмурый, как осенняя туча.

– Оставь эту идею! – прикрикнул на дочь Зильбер. – Вот еще выдумала!

Эвита вздернула нос.

– Хорошо, Габриэль, – сказала она холодно. – Но ты плохо меня знаешь.

Я с интересом прислушивалась к их спору. Любопытно, как бы повел себя Иверс, если бы его невеста стала настаивать? Знавала я таких мужчин – высокомерные короли со всеми, раболепные холуи при своих супругах. Но, кажется, это не про Иверса.

Неужели он влюблен в Эвиту? Влюбленным он не выглядит. Иверс как Иверс, высокомерный, резкий, разве что чуть менее грубоват.

Хоть убейте, не могу представить профессора влюбленным. Хотя мужчина он видный и похитил немало сердец студенток. Некоторые девушки обожают грубиянов и надеются превратить львов в пушистых зайчиков.

Вот только чтобы перевоспитать Иверса, нужен характер покрепче, чем у Эвиты. Да и перевоспитывать его бесполезно – можно лишь принять его таким, как он есть. Что за гранью моего понимания!

Я даже фыркнула, когда вдруг представила своим супругом Иверса. Я бы превратила его жизнь в ад! Но скучно мне бы не было.

– Что вас насмешило, Джемма? – угрюмо поинтересовался он. – Чему улыбаетесь?

Я изумленно глянула на него. Неужели заметил?

– Да так, кое-что вспомнила... из студенческой жизни.

– А нам расскажете? – тут же подхватила Эвита, послав мне ядовитую улыбку.

– Пожалуй, нет, – покачала я головой.

– Нам пора, – поднялся Зильбер. – Габриэль, прошу, держи нас в курсе ваших перемещений. Вы, Абеле, выступаете спонсором, я правильно понял?

Тот улыбнулся и развел руками.

– Габриэль, тебе стоило обратиться ко мне, – упрекнул друга Мидас. – Если потребуются средства, не стесняйся.

– В этом нет нужды, – отмахнулся Иверс. – Я и сам не бедствую, Мидас.

– Госпожа Грез, я ведь помню, что вы желали работать в моем музее, – вдруг обратился ко мне Мидас. – Когда вернетесь, мы рассмотрим вашу кандидатуру. Нам нужны молодые, амбициозные специалисты. Только постарайтесь вернуться живой… и, пожалуйста, приглядите за моим другом. Вы производите впечатление разумной, приспособленной к жизни девушки. А Габриэль бывает порой слишком уж самоуверен, хоть и опытный путешественник, да и повидал немало.

И Мидас дружески похлопал меня по локтю.

Пораженная, я кивнула.

– Сделаю все, что в моих силах. Хотя доктору Иверсу никто не указ. Если что-то вобьет себе в голову, его не удержать.

– Уж постарайтесь. Только не переусердствуйте, – бросила мне Эвита, показательно чмокнула на прощание Иверса и удалилась.

После ухода гостей я выдержала паузу, затем молвила похоронным тоном:

– Поздравляю со скорым браком, доктор Иверс. Ваша невеста – само очарование. Когда же свадьба?

– Еще не решено, – буркнул профессор.

Абеле покачал головой. Кажется, он тоже сомневался в выборе Иверса. Но промолчал.

– Вы слышали, доктор Иверс? – не отставала я. Ну как удержаться, ведь я уже целый час его не донимала! – Ваш будущий тесть попросил меня присматривать за вами. Я глубоко уважаю господина Зильбера и намерена исполнить его поручение. Если понадобится, свяжу вас по рукам и ногам и закрою в палатке, лишь бы уберечь вашу буйную голову.

– Прежде я сам надену на вашу не менее буйную голову мешок и перекину вас через седло, как поступали ваши кочевые предки во время набегов.

– Сомневаюсь, что вы справитесь со мной.

– А вы не сомневайтесь. И лучше не испытывайте мое терпение, Грез. Мне в экспедиции не нужна искательница бед и приключений.

Озия опять решил вмешаться, чтобы не дать разгореться ссоре.

– Господин Зильбер упомянул, что нас ждут опасности, – начал он неуверенно. – Это действительно так? Есть шанс, что мы... ну... не вернемся?

– Озия, голубчик. – смущенно ответил Абеле. – Сам понимаешь, любая экспедиция в дикие места – небезопасное дело. Но я тебе хорошо плачу за риск. И суть в том, что...

Он вздохнул и повернулся к Иверсу.

– Думаю, нам пора его посвятить.

– Да... Озия, наша цель – ущелье Карадонг. Мы пойдем дальше и будем искать проход, который приведет нас туда, где не ступала нога человека уже несколько тысячелетий. Мы будем искать древнее святилище. И да, это опасно. Поэтому если хотите отказаться – сделайте это сейчас.

Я мысленно возмутилась. Озии дали выбор, а мне нет! Несправедливо.

– Я согласен, – сказал Озия, хоть и побледнел. – Для моей научной работы мне нужен опыт полевых исследований. Я поеду с вами. Ну, и кроме того... – Озия замялся, – лишние деньги не помешают.

– Вот храбрый юноша! – хлопнул его по плечу Абеле, – И расчетливый. Прекрасное сочетание! Что ж, не будем тратить времени. Его у нас осталось мало. Послезавтра вы отправляетесь.

– ...И да поможет нам Гумари... – негромко сказал Иверс, а я автоматически закончила:

– ...смотритель Небесного Маяка, покровитель пропащих, заблудших, но неугомонных духом!