Ирландия. Тёмные века — 1

Глава 6. Игра власти

Я поставил шахматную доску на грубый дубовый стол в зале Руарка. Клетки были вырезаны неровно, фигуры — грубо выточены из оленьего рога, но играть можно было. Руарк, сидя напротив, скрестил руки на широкой груди и смерил доску презрительным взглядом.

— Зачем мне это? — спросил он. — У меня есть меч, щит и воины. Вот мои «фигуры».

Я улыбнулся, расставляя пешки.

— Мечом можно выиграть битву. Но игрой — войну.

— Глупости, — фыркнул он, но глаза его скользнули по доске с любопытством.

— Эту игру придумали в Индии, в далекой стране на востоке, — начал я, двигая пешку. — Военачальники. Они поняли: тот, кто видит поле боя сверху, побеждает чаще.

Руарк нахмурился, но не прервал.

— Вот смотри, — я тронул коня. — Он ходит буквой «Г». Неудобно? Да. Но если поставить его здесь… — фигура прыгнула через пешки, — он контролирует центр.

— Как конница на фланге, — пробормотал Руарк невольно.

— Именно.

Он медленно протянул руку к своей пешке, передвинул её на два поля вперёд.

— А теперь?

— Теперь я могу взять её, — я показал ход слоном, — или развить своего коня.

— Взять? Но она же защищена!

— Защищена пешкой. А если я пожертвую коня… — я сделал ход, Руарк забрал фигуру, а я ответил взятием пешки. — Теперь твоя защита разрушена.

Его брови поползли вверх.

— Ты меня переиграл.

— Пока что — да. Но если ты будешь тренироваться, то выиграешь любого. Каждая партия как бой. Ты за пять минут можешь провести бой без риска погибнуть. Как думаешь кто будет иметь больше шансов в реальной битве, тот кто был в одной битве или тот, кто думал над тысячью?

— Может твоя игра и не такая уж глупость, как показалась сначала.

Мы сыграли первую партию. Руарк проиграл за десять ходов, даже не поняв, как. Его лицо покраснело от ярости.

— Ещё раз!

Вторая партия длилась дольше. Он уже видел угрозы, но всё равно попал в вилку ладьёй и ферзём.

— Чёрт! — он швырнул короля на доску. — Это нечестно!

— Война тоже нечестная, — заметил я. — Но ты же не отказываешься от неё?

Он зарычал, но снова расставил фигуры.

К третьей партии Руарк начал думать. Его ходы стали медленнее, он осматривал доску, как поле боя, ища слабые места. Но я всё равно выиграл — поставил мат в углу, откуда он не ждал.

— Как?! — он вскочил, опрокидывая скамью.

— Ты смотрел только вперёд, — объяснил я. — А битву выигрывает тот, кто видит боковое движение.

— Это… — он замолчал, сжав кулаки. Потом резко выдохнул и сел. — Ладно. Объясни, зачем мне это?

Я откинулся на спинку стула.

— Представь: ты собираешь отряд. Кого поставишь во главе?

— Самого сильного.

— А если он туп, как пень?

Руарк усмехнулся.

— Тогда проиграет.

— Вот. Но если сыграть с ним в шахматы… Тот, кто проигрывает сразу — пусть остаётся солдатом. Кто думает, но всё равно слабее тебя — младший командир. А вот те, кто играет наравне… — я сделал паузу.

— Они?

— Их надо держать рядом. Но не давать им командовать войсками.

Руарк замер. Его глаза сузились.

— Потому что они опасны.

— Потому что они мыслят, как ты. А значит, могут захотеть того же, что и ты.

Тишина повисла в зале. Где-то за стенами кричали вороны, будто споря за добычу.

— Ты предлагаю мне испытывать моих воинов? — наконец сказал Руарк.

— Да. И не только их. Гостей. Союзников. Даже слуг.

Он задумался, потом резко кивнул.

— Докажи. Сыграем ещё.

Мы играли весь день. Руарк проигрывал снова и снова, но с каждой партией его игра становилась острее. Он начал предугадывать мои ходы, ставить ловушки, жертвовать фигуры ради позиции. В шестой партии он почти выиграл — загнал моего короля в угол, но не заметил шаха сбоку.

— Чёрт! — он ударил кулаком по столу. — Я был так близко!

— Но не рассмотрел всё поле, — заметил я.

— Молчи, — он злобно усмехнулся. — Я всё равно научусь.

К десятой партии Руарк уже не злился. Он сидел, подперев подбородок кулаком, и изучал доску с холодной сосредоточенностью. Его ходы стали расчётливыми, как удары кинжалом в темноте. И хотя я снова выиграл — матом ферзём — он лишь кивнул.

— Хорошо. Ты убедил меня.

Я протянул ему Шахматы, тогда вот второй подарок от меня.

— Тогда о книгах…

— Бери, — махнул он рукой. — Но за это ты научишь шахматам моих командиров.

— И ещё кое-что, — добавил я.

Руарк нахмурился.

— Что?

— Когда-нибудь ты встретишь человека, который всегда обыграет тебя.

— И?

— Не убивай. Возьми его к себе советником, он будет давать хорошие советы.

Он рассмеялся, но в глазах его мелькнуло что-то тёмное.

— Ладно, монах. Договорились.

На следующий день десять пар глаз уставились на меня с любопытством, смешанным с недоверием. Командиры Руарка сидели вокруг грубо сколоченного стола в том же зале, где мы играли с их вождем. Доска между нами выглядела как поле боя, а фигуры — как воины, готовые к схватке. Я взял в руки короля и медленно провел им по доске, ощущая шероховатость рога под пальцами.

— Шахматы — это не просто игра, — начал я. — Это зеркало. Оно показывает, как вы мыслите, как принимаете решения, как реагируете на угрозы. Сегодня я научу вас правилам, а завтра вы научитесь видеть в них больше, чем просто развлечение.

Первый из командиров, рослый детина с рыжей бородой по имени Дункан, хмыкнул:

— Выглядит как детская забава.

— Попробуй, — предложил я, усаживаясь напротив него.

Остальные сгрудились вокруг, наблюдая. Дункан, уверенный в себе, хватал фигуры с хмурой решимостью, но уже через пять ходов его пешки стояли как разрозненное ополчение, а мой конь прыгал через них, как через бревна. Когда я объявил мат в десять ходов, зал взорвался смехом.

— Ты играешь, как пьяный медведь! — крикнул кто-то сзади.

Дункан покраснел, но не сдался.

— Еще раз!

Вторая партия длилась дольше. Он уже не бросался вперед, а задумывался, но все равно проиграл. Однако теперь я видел, как его взгляд скользит по доске, пытаясь уловить закономерности.

— Ты учишься, — отметил я. — Это хорошо.

Затем я перешел к следующему игроку — Коналлу, худощавому мужчине с холодными глазами. Он молча наблюдал за игрой Дункана и теперь двигал фигуры с осторожностью, будто разминировал ловушку. Его стиль был полной противоположностью: он ждал, анализировал, когда решался на атаку, делал это безжалостно. Я все же выиграл, но уже на пятнадцатом ходу.

— Ты мыслишь, как лучник, — сказал я. — Ждешь момента для точного выстрела. Иногда нужно идти вперед, даже если рискуешь.

Коналл кивнул, не отводя взгляда от доски, словно пытался разгадать ее секреты.

Так я играл с каждым из десяти, запоминая их стиль, ошибки, сильные стороны. Одни были агрессивны, другие — осторожны, третьи — хаотичны, как шторм. Главное, я наблюдал за Руарком, который сидел в углу зала, поглаживая рукоять меча и внимательно слушая мои комментарии.

Когда очередь дошла до последнего командира — молодого парня по имени Финтан, — произошло неожиданное. Он не просто играл. Он предугадывал. Его ходы были простыми, но выстроенными в систему, словно он видел доску на шаг вперед. Мы сразились вничью — очень редкий результат для новичка.

— Ты играл раньше? — спросил я.

— Нет, — ответил он, пожимая плечами. — Но я часто наблюдал, как воины в лагере играют в похожую игру на земле камешками.

Руарк, до этого молчавший, вдруг встал и подошел к столу.

— Финтан, — произнес он, положив руку на плечо парня. — Ты будешь играть со мной.

Замок затих. Все замерли, понимая, что это не просто партия — это испытание.

Финтан кивнул, и они сели друг напротив друга. Руарк играл жестко, без лишних движений, но Финтан не сдавался. Партия длилась дольше всех предыдущих, и к середине игры стало ясно: Руарк встретил соперника, равного себе.

Я записывал все в свой пергамент: кто как играл, кто как реагировал на поражение, кто просил совета, а кто злился. Но самое важное — я понял что у Руарка громадный потенциал и первое впечатление о нём было верным. Руарк смотрел на Финтана не с гневом, а с интересом, он уже разделял игру и жизнь, не считая оппонентов по игре врагами, как пока полагали многие его десятники.

Когда партия закончилась (Руарк все же выиграл, но с трудом), вождь откинулся на спинку стула и улыбнулся:

— Хорошо. Очень хорошо.

Финтан опустил голову:

— Я мог бы сыграть лучше.

— Нет, — возразил Руарк. — Ты сыграл как равный. А это дорогого стоит.

Он повернулся ко мне:

— Ты был прав, монах. Эта игра — стоит того, чтоб тратить на неё время, она глубже чем кажется.

Я кивнул, понимая, что только что дал Руарку инструмент, который изменит его отряд. А заодно — и его самого.

Позже, когда командиры разошлись, обсуждая новые стратегии, Руарк остался со мной у догорающего очага.

— Ты оценивал не только их, — сказал он тихо. — Ты оценивал и меня.

Я не стал отрицать.

— И что ты увидел?

— Что ты — лидер. Но лидеру нужны советники, которые мыслят иначе.

Он задумался, глядя на пламя.

— Финтан...

— Он не предаст, — сказал я. — Но он будет оспаривать твои решения. И это хорошо.

Руарк усмехнулся:

— Ты странный монах, Бран.

— Я просто вижу то, что другие упускают.

Он кивнул и протянул мне кубок с вином:

— За игру, которая учит выигрывать битвы.

Мы выпили в тишине, а за стенами замка уже раздавались голоса командиров, спорящих о шахматных ходах.

На следующий день, едва солнце поднялось над зубчатыми стенами замка, слуга пригласил меня в зал Руарка. Вождь сидел за тем же грубым столом, где мы играли в шахматы, но теперь доска была расставлена заранее. Фигуры стояли в начальной позиции, будто ждали нового сражения.

— Садись, — кивнул Руарк, не отрывая взгляда от доски. — Сегодня я выиграю.

Я улыбнулся и занял место напротив. Первые ходы мы сделали молча. Руарк играл осторожнее, чем вчера, словно усвоил урок. Его ладья прикрывала коня, пешки выстроились в защитную линию. Но я видел слабое место — он слишком увлекся обороной.

— Ты умеешь хранить тайны? — внезапно спросил он, передвигая слона.

Голос его звучал ровно, но в глазах мелькнула тень чего-то серьезного.

— Если бы не умел, моя библиотека давно была бы сожжена, — ответил я, беря пешку. — Аббат до сих пор не знает, что я обменял копию трактата о покаянии на сборник римских рецептов подогретого вина со специями.

Руарк хмыкнул, но не засмеялся. Вместо этого он наклонился вперед, опустив голос до шепота:

— Через месяц я нападу на замок Уи Энехглайсс. Его владетель мертв, гарнизон — пятнадцать стариков и пару юнцов. Но стены там каменные, ворота — дубовые, с железными шипами. Даже с сотней воинов я не возьму его штурмом.

Я отложил шахматную фигуру и задумался. Замок Уи Энехглайсс — старая крепость на скале, о которой я слышал от монахов. Говорили, ее строили еще римляне, и с тех пор никто не мог ее захватить.

— Дорога к замку хорошая? — спросил я.

— Да. Ровная, как стол. Римляне мостили ее камнем, и до сих пор не развалилась.

— Тогда у меня есть решение, — сказал я, мысленно перебирая чертежи из монастырской библиотеки. — Катапульта.

Руарк поднял бровь:

— Катапульты — это огромные машины. Их собирают месяцами, а тянут волы.

— Не эту. — Я провел пальцем по пыльной поверхности стола, рисуя воображаемую схему. — Две тысячи фунтов весом. Стофунтовый снаряд. Дальность — полмили. И колеса, чтобы катить по дороге.

— Ты смеешься? — Руарк ударил кулаком по столу, и фигуры подпрыгнули. — Таких не бывает!

— Бывают, — спокойно ответил я. — Римляне строили их для осад. Я видел чертежи.

— Где?

— В книге, которую мы выменяли у монастыря в Уэльсе. «De Machinis Bellicis» — «О военных машинах». Там описана катапульта на торсионных пружинах. Веревки из бычьих жил, рычаги из дуба, колеса от повозок.

Руарк замер, его взгляд стал острым, как лезвие.

— Ты сможешь сделать такую?

— Если дашь людей, материалы и месяц сроку — да. Но мы ещё не договорились, что я получу взамен.

— Сколько людей?

— Десять. Два плотника, кузнец, остальные — крепкие парни для подсобных работ.

— А материалы?

— Дубовые бревна — два десятка. Железо для осей и креплений. Кожаные ремни, бычьи жилы, смола. И начиная уже сейчас собирать камни — круглые, размером с голову быка выбери один камень образцом, все остальные камни должны быть чуть меньше, и к ним сыромятными ремнями прикрепляются довески, столько, чтоб у всех снарядов вес был равный с точностью до фунта, это очень важно — иначе твои воины не будут попадать в цель.

Руарк откинулся на спинку стула, скрестив руки.

— Допустим, я дам тебе все это. Как ты доставишь катапульту к замку?

— Разберем на части, — объяснил я. — Основание — отдельно, рычаги — отдельно, колеса — отдельно. Соберем уже на месте, в миле от стен.

— А если гарнизон сделает вылазку?

— Тогда ваши лучники прикроют работу. Но они не выйдут. Пятнадцать человек против твоей сотни? Они засядут за стенами и будут молиться.

Руарк задумался. Его пальцы барабанили по столу, а взгляд блуждал где-то за моей спиной. Наконец он резко встал.

— Хорошо. Но если через месяц эта штуковина не бросит хотя бы один камень в стену — я повешу тебя на ее же рычаге.

— Справедливо, — кивнул я.

Он хмыкнул и вдруг ткнул пальцем в шахматную доску:

— А сейчас — заканчивай партию. Я все-таки выиграю.

Я посмотрел на доску. Он не заметил, как его ферзь оказался в ловушке.

— Мат в три хода, — сказал я, передвигая коня.

Руарк взорвался смехом, швырнул короля на стол и хлопнул меня по плечу:

— Черт возьми, монах! Может, тебе стоит остаться у меня?

— Монастырь Глендалох — мой дом, — улыбнулся я. Возвращаюсь туда сразу же, как погрузим всю библиотеку бывшего графа, мне потребуется для этого ещё одна повозка. Там, в монастырской библиотеке я заберу трактат о катапультах и вернусь к тебе. Выдели мне пару воинов, что будут сопровождать меня до монастыря и обратно. Мне не хотелось бы отвлекать ещё раз братьев Маэлу и Эрну, они нужны в монастыре, а путешествовать в одиночестве я пока опасаюсь.

— Хорошо, выделю. Уж чего, а воинов у меня в достатке, найти пару надежных парней, что захотят проветриться не проблема. Что ты хочешь взамен за то, что построишь мне такую катапульту, что ты описал?

— Возьми Глендалох под свою защиту, и не взымая за это дань. Это будет достаточной платой за обучение твоих людей строить катапульты.

— Я согласен, - сказал Руарк и мы пожали руки.

***

Работа началась на следующий день как мы вернулись. Руарк выделил мне заброшенный амбар на окраине замка — просторный, с высоким потолком и крепкими стенами. Туда свозили материалы: дубовые бревна, железные прутья, связки сушеных бычьих жил.

Первым делом я собрал плотников — двух братьев, коренастых и молчаливых, с руками, покрытыми рубцами от топоров.

— Вот схема, — сказал я, разворачивая на столе пергамент с чертежами. — Основание — прямоугольное, из двух слоев бревен. Здесь — пазы для рычагов.

Братья переглянулись, потом старший, по имени Торгал, нахмурился:

— А это что за колеса?

— Для повозки, но усиленные. Железные обода, спицы — дубовые.

— Такие не выдержат вес.

— Выдержат, — уверенно сказал я. — Если скрепить их железными обручами.

Торгал недоверчиво хмыкнул, но кивнул.

С кузнецами оказались сложнее. Один, седой детина по имени Кухлин, сразу заявил:

— Это безумие. Железа не хватит даже на оси.

— Хватит, — я показал ему другой чертеж. — Вот здесь — главный рычаг. Его основа — дуб, но на конце — железный наконечник.

— А торсион? — спросил второй кузнец, молодой парень с ожогами на руках.

— Из жил. Сто слоев, пропитанных дёгтем.

— И как ты их натянешь?

— Воротом. Как тетиву у арбалета, только вдесятеро сильнее.

Кухлин скривился, но взял чертеж.

— Попробуем. Но если сломается — я не виноват.

Через неделю каркас катапульты уже стоял в амбаре — массивное дубовое основание с пазами для рычага. Колеса пока лежали отдельно — их доделывали, обтягивая железными обручами.

Но главная проблема возникла с торсионным механизмом. Жилы, скрученные в жгуты, рвались при натяжении.

— Нужно больше слоев, — сказал я, разглядывая оборванный конец. — И пропитка не дёгтем, а жиром ,чтоб они были более гибкими.

— Откуда его столько взять? — проворчал Кухлин.

— Из монастыря, — ответил я. — У нас есть запас.

Я отправил гонца к аббату с просьбой прислать бочонок жира. Тот прибыл через два дня — густой, плохо пахнущий, но вполне годный.

Еще неделя ушла на сборку торсиона. Сто слоев жил, пропитанных жиром, скрученных в два жгута и закрепленных в железных скобах. Когда ворот впервые натянул их, раздался звук, будто натягивали струны гигантской арфы.

— Держит, — пробормотал Торгал, широко раскрыв глаза.

— Теперь рычаг, — сказал я.

Дубовое бревно, окованное железом, вставили в торсион. На одном конце — ложка для камня и толстые канаты для натяжения.

Последними прикрепили колеса. Катапульта теперь напоминала чудовищного жука — неуклюжего, красивого и мощного.

— Как будем испытывать? — спросил Руарк, впервые заглянувший в амбар.

— Завтра, — ответил я. — Сегодня — последние проверки.

Ночью я не спал, обходя машину с факелом, проверяя каждое крепление. Если завтра что-то пойдет не так — моя голова станет следующим снарядом.

Но когда на рассвете катапульту выкатили в поле, а в ложку положили первый камень, внешне я был спокоен и уверен.

— Натягивай! — скомандовал я.

Десять человек крутили ворот. Жилы заскрипели, рычаг прогнулся.

— Пли!