Ирландия. Тёмные века — 1

Глава 16. Злая земля

Ветер с востока принёс запах свежести, весны и распускающихся почек. Я стоял на холме над долиной Шаннон, наблюдая, как первые ручьи талого снега пробивают себе путь меж камней. Весна в Ирландии — время обманов: солнце пригреет, а к вечеру ударит мороз, покрыв лужи хрустальной коркой. Но Айлиль мак Дунлайнге не стал ждать капризов погоды. Его гонец, перехваченный нашими разведчиками у брода, нёс берестяную грамоту с печатью в виде волчьей головы: «Сбор у Слив-Блум. Вторая луна весны».

— Он торопится, — сказал Руарк, разминая пальцами край карты, испещрённой знаками лагерей и дорог. — Думает, что грязь и дожди скроют следы его армии.

Мы сидели в подвале старой сторожевой башни, превращённой в штаб. Воздух пах дымом от смоляных факелов и воском — на столе лежали десятки табличек с отчётами о запасах зерна, состоянии дорог, перемещениях торговых караванов. На одной из них, исписанной убористым почерком Киранна, значилось: «Обоз Айлиля: двадцать телег. Зерно — пятьдесят мер, вяленое мясо — десять мер. Охрана — тридцать всадников».

— Это на пять тысяч ртов? — я провёл рукой по лицу, чувствуя, как щетина впивается в ладонь. — Хватит на три дня. Остальное возьмёт с земли.

Руарк хмыкнул, перевернув кинжалом глиняную фишку с изображением волка:

— Его воины — не овцы, чтобы пастись на лугах. Они сожгут амбары, вытопчут поля, вырежут скот…

— И останутся ни с чем, — перебил я, указывая на красные метки вдоль границы. — Если мы успеем.

На рассвете я отправился в Друим Кетрен — деревню, чьи амбары ломились от прошлогоднего урожая. По дороге встретил караван торговцев из Уи Энехглайсс. Возницы, завёрнутые в плащи из грубой шерсти, вели подузданных волов, гружённых бочками с солёной сельдью и мешками овса.

— Благослови, брат Бран, — поклонился старший, Маэл Койл, его лицо покрывала сеть морщин, как карта дальних путей. — Слыхал, Айлиль кличет дружины.

— И ты везёшь им провиант? — спросил я, притворно-равнодушно.

Он засмеялся, выплюнув жвачку из сосновой смолы:

— Мои волы тянут только в Эйре. А те псы — пусть гложут кости своих предков.

От него мы и узнали детали. Торговцы, эти вездесущие пауки, опутавшие остров сетью слухов, уже неделю шептались на постоялых дворах: Айлиль запретил реквизиции в своих землях. «Не троньте крестьян — они наши глаза», — будто бы сказал он вождям. Но правда крылась в другом — урожай в Лейнстере побили затяжные дожди, а запасы зерна съели грызуны.

— Он ведёт их к нам, как стадо к сочному лугу, — проворчал Руарк, когда я вернулся с докладом. — Значит, ударит по житницам у Шаннона.

Мы собрали совет в каменном круге друидов — теперь здесь, под открытым небом, решали судьбу Эйре. Старейшины, обёрнутые в плащи с вышитыми дубами, слушали молча. Только Келлах, опираясь на меч, прервал тишину:

— Выжжем поля. Пусть идут по пеплу.

— И обречём своих же крестьян на голод? — возразила Айне, её серебряные браслеты звякнули, когда она встала. — У нас есть лучшее оружие — время.

План родился сам собой, как росток сквозь трещину в камне.

На следующий день гонцы поскакали в каждую деревню с приказом: «Скрыть зерно в лесных схронах. Увести скот в горные долины. Оставить врагу лишь пустые амбары да колодцы, засыпанные камнями».

Я наблюдал, как в Уи Гаррхоне старики и дети копают ямы под старыми дубами, обматывая мешки полынью, чтобы зерно не сгнило. Женщины уносили в лес кур и коз, их крики сливались с карканьем ворон. Даже собакам надели намордники — чтобы лай не выдал тайников.

— Как мы будем есть, если все зароем? — спросила девочка лет восьми, таща за собой котомку с ячменём.

— Вернёмся, когда прогоним волков, — ответил её отец, и в его глазах я увидел ту же решимость, что и у легионеров на стенах.

Айлиль перешёл границу на рассвете второго дня второй луны. Его армия растянулась вдоль дороги, как многоножка в железных чешуйках. Разведчики докладывали:

— В авангарде — конница Уи Нейллов. Кольчуги блестят, будто чешуя. За ними — пехота с топорами. Обоз — в хвосте, под охраной отроков.

Мы с Руарком поднялись на сигнальную вышку у перевала Слив-Блум. Внизу, в долине, дымились костры захватчиков.

— Смотри, — ткнул я пальцем в цепь повозок. — Везут пустые мешки. Для грабежа.

Руарк усмехнулся, доставая из-за пояса свисток из кости орла:

— Пусть собирают камни.

Первая стычка произошла у деревни Друим Дарг. Отряд Айлиля, посланный за фуражом, вернулся побитый с изорванными в клочья мешками.

— Амбары пусты! — кричал всадник, его конь пенился удилами. — Колодцы завалены камнями, оттуда даже крысы сбежали!

К вечеру лагерь захватчиков загудел, как растревоженный улей. Голодные воины, которым обещали богатую добычу, начали роптать. Айлиль приказал казнить двух мародёров, пытавшихся украсть овец у своих же обозников, но это лишь подлило масла в огонь.

— Они сожрут друг друга, — сказал Келлах, наблюдая в подзорную трубу — диковинку, выменянную у викингов на бочку виски. — Осталось подтолкнуть.

Ночью наши лучники выпустили в лагерь Айлиля стрелы с берестяными письмами: «Возвращайтесь домой. Ваши жены пекут хлеб из коры. Ваши дети едят глину». А на рассвете торговцы Маэл Койла развернули на холме «рынок» — жарили баранину, выставили бочки с элем. Запах донёсся до вражеских дозоров.

К полудню к нам перебежали первые дезертиры — тощие парни с пустыми глазами. Они молили о еде в обмен на информацию:

— Вожди Уи Маэлтуйле уже спорят о добыче, которой нет. Айлиль клянётся, что завтра возьмёт Гаррхон…

— Завтра, — перебил Руарк, — он будет хоронить своих коней в котлах войска.

Мы ударили на третью ночь, когда луна скрылась за тучами. Арбалетчики Кайртира, обмотанные тёмными плащами, подползли к лагерю по высохшим руслам ручьёв. Их «Клыки» щёлкали бесшумно, как клювы ночных птиц. Сторожевые костры гасили стрелами с мокрыми тряпками — дым окутал стоянку едкой пеленой.

Из леса выкатились колёса с горящей смолой — «подарок» от плотников Глендалоха. Огненные диски, подпрыгивая на кочках, врезались в палатки. Лошади рвались с привязей, топча спящих. В хаосе никто не заметил, как исчезли остатки обоза…

На рассвете Айлиль стоял на пепелище, сжимая в руках пустой мешок с вышитым волком. Его армия, ещё вчера грозная тень на карте, рассыпалась как гнилое зерно. А по дорогам Эйре уже ползли слухи:

— Они пришли с мечом, а уйдут с пустым брюхом.

***

Ветер с востока принес запах гниющих тел. Я стоял на краю леса, впиваясь взглядом в лагерь Айлиля, раскинувшийся в долине как гнойная язва. Дым от чадящих костров поднимался к низкому небу, смешиваясь с туманом. Вместо боевых песен — тишина, прерываемая стонами. Голод сделал свое дело.

— Смотри, — прошептал Руарк, указывая на группу всадников, вырывающихся из лагеря галопом. — Гонцы.

Я кивнул. Мы ждали этого. После недели выжженной земли и партизанских ударов даже упрямый Айлиль понял: его армия не дойдет до Гаррхона на пустых желудках. Теперь он вынужден покупать зерно у своих же вассалов, разоряя казну.

— Пусть тратят серебро, — пробормотал я, ощущая холод эйритового арбалета за спиной. — Чем больше выжмут из Лейнстера, тем быстрее кланы отвернутся от него.

Ночью мы ударили первые. Арбалетчики Кайртира, заранее пришили к плащам мох, кору, ветки, и прочий лесной мусор, и в этих импровизированных маскхалатах подползли к лагерю по руслу пересохшего ручья. Охотники научили нас маскироваться, но мы добавили свое — обмазали ещё лица глиной, смешанной с углем. В темноте мы были тенями.

— Цели — кони, — приказал я, и двадцать тетив щелкнули в унисон.

Болты с шипением впились в бока лошадей, привязанных к кольям. Животные взревели, рванув упряжь. Одна из повозок, груженая пустыми мешками, опрокинулась, раздавив спящего воина. Хаос. Крики. А мы уже отступали, растворяясь в лесу, пока в лагере зажигали факелы.

— Следующий удар — через три часа, — сказал я Кайртиру, когда мы вернулись в укрытие. — Пусть не спят.

Он кивнул, вытирая сажу с «Клыка». На прикладе арбалета появилась новая зарубка.

К утру в лагере Айлиля начался бунт. Воины из клана Уи Фаэлайн, чьи земли уже голодали из-за поборов, потребовали плату вперед. Айлиль приказал казнить зачинщика, когда палач занес топор, из толпы полетели камни.

— Деньги на еду, ты обещал король! — орал седой ветеран, швыряя в Айлиля пустой кошель.

Айлиль отступил под защиту телохранителей, его лицо, обычно бледное, пылало яростью. Мы наблюдали за этим с холма, прячась за валунами. Руарк усмехнулся:

— Теперь он поймет, что меч голодного рубит и своих.

Гонцы вернулись через пять дней. Их кони, покрытые пеной, пали у ворот лагеря. С собой они везли тридцать мер зерна — смесь плевел и гнилой ржи. Цена — вдвое выше обычной.

— Вожди Уи Буйде потребовали серебро, а не обещания, — доложил наш лазутчик, мальчишка-погонщик скота. — Айлиль отдал последние слитки из казны. Теперь его воинам нечем платить.

Я представил, как король Лейнстера считает монеты в походной палатке. Каждое кольцо, отданное за гниль, приближало его крах. Но зерна хватило бы лишь на три дня.

Мы ударили снова — на этот раз при свете дня. Арбалетчики заняли позиции на склонах, заросших вереском. Цели — обозники, набиравшие воду из ручья.

— Огонь! — скомандовал я.

Болты пробили бочки, вырвав брызги крови и воды. Один из врагов, юнец с перекошенным лицом, попытался бежать — болт Кайртира сбил его в грязь. Мы отступили прежде, чем подняли тревогу.

— Они учатся, — проворчал Руарк, когда мы скрылись в лесу. — Теперь ставят дозоры.

— Пусть ставят, — я вытер пот со лба. — Чем больше стражников — тем меньше спящих.

Ночью ударил мороз. К утру в лагере Айлиля нашли двадцать мертвецов — старики и раненые, не выдержавшие холода. Их тела сложили в яму, присыпав мерзлой землей. Но голодные псы раскапывали могилы, разнося трупный смрад.

— Чума, — шептались солдаты, творя языческие знаки. — Это месть местных духов, злая земля.

Айлиль приказал жечь ладан, купленный ещё в мирное время в монастыре Глендалох. Дым ладана смешивался с вонью, делая воздух едким.

На седьмой день они двинулись вперед. Измученные, обмотанные тряпьем воины тащили повозки по раскисшей дороге. Арбалетчики били издалека, целясь в лошадей. Каждая засада замедляла их на час. Каждая потеря — лишала надежды.

— Они как черви, — сказал мне Руарк, наблюдая, как враги разбирают завалы из срубленных дубов. — Медленно, но грызут путь.

— Пусть грызут, — ответил я. — Мы подготовили сюрприз.

Сюрпризом стал «гостеприимный» лес у брода через Шаннон. Каждое дерево, каждый камень здесь знали наши арбалетчики. На тропах мы вырыли ямы-ловушки, замаскированные ветками. Внутри — колья из обожженного дуба.

Первая повозка провалилась с глухим стуком. Колесо, сломанное пополам, впилось в бок лошади. Второй всадник, попытавшийся объехать яму, сорвался в овраг, усеянный шипами.

— Вперед! Не останавливаться! — орал Айлиль, рубя мечом воздух.

Его воины шли, спотыкаясь о трупы. Над ними, с высоты дубов, сыпались болты.

К вечеру мы собрались у костра в пещере за водопадом. Кайртир чистил арбалет, Финтан перевязывал раненого, а я изучал карту.

— Они в двух днях от Гаррхона, — пробормотал Руарк. — Надо готовить стены.

— Нет, — я ткнул пальцем в извилистую тропу у подножия Слив-Блум. — Здесь их ждет последний удар.

Перед рассветом я вышел под дождь, чтобы проверить позиции. Ветер трепал плащ, неся обрывки криков из вражеского лагеря. Голодные солдаты дрались за кости павшей лошади. Айлиль, сидя у костра, писал очередное письмо вассалам. Его тень, отброшенная огнем, казалась сутулой и хрупкой.

Он проиграл, еще не зная об этом. Его серебро превратилось в прах, войско — в толпу болящих, а земля, которую он хотел покорить, уже ковала новую судьбу — из зерен, книг и стали.

— Завтра, — прошептал я, глядя на первые звезды.

***

Холодный ветер рвал плащи, словно сама земля дышала ненавистью. Я стоял на краю ущелья, глядя, как первые лучи солнца подсвечивали долину Слив-Блум. Здесь, меж скал и вересков, Руарк и я устроили ад для Айлиля. Поле битвы напоминало гигантскую ловушку: узкий проход, зажатый каменными стенами, склоны, усеянные валунами, и ручей, чьи воды теперь скрывали железные шипы.

— Готово, — пробормотал Руарк, поправляя шлем с выгравированным дубом. Его латы, покрытые шрамами прошлых битв, блестели тускло, как старые монеты. — Пусть попробуют пройти.

Я кивнул, сжимая в руке арбалет. Тетива, пропитанная воском и смолой, не дрогнула. Внизу, за поворотом тропы, уже слышался гул — топот копыт, лязг железа, хриплые команды. Айлиль вел своих воинов в горловину смерти.

Первыми в ущелье вошли конные разведчики. Их кони нервно били копытами, чуя ловушку. Один из всадников, в ржавых латах, ткнул копьем в куст у тропы.

— Нет! — хотел крикнуть я, но было поздно.

Веревка, натянутая меж камней, дернулась. С грохотом обрушилась груда валунов, похоронив двух всадников. Остальные метнулись назад, но путь им преградила основная армия Айлиля, напиравшая сзади.

— Теперь! — крикнул я Кайртиру, и сигнальный рог протрубил команду.

Сверху, с обеих сторон ущелья, посыпались камни. Не простые — обернутые промасленной тканью, подожженные факелами. Огненные ядра врезались в строй врага, разбрасывая искры. Кони взвивались на дыбы, сбрасывая седоков. Люди метались, заживо превращаясь в факелы.

— Щиты! — раздался хриплый вопль Айлиля.

Но щиты не спасли от второго сюрприза. Руарк махнул рукой, и пращники, спрятанные в расщелинах, выпустили снаряды — глиняные горшки вместо камней. Сосуды разбились о камни, выплеснув жидкость, которая на воздухе превратилась в едкий дым, который ел глаза и драл горло.

— Известь! — закричал кто-то из врагов.

Белый туман заполнил ущелье. Воины Айлиля, ослепленные, кашляли, резали воздух мечами, попадая в своих. А мы били точно, как на тренировках — в щели между доспехами, в глаза, в сгибы коленей.

Айлиль попытался повернуть войско. Его рыцари, закованные в кольчуги, рванули к выходу из ущелья. Но там их ждал Руарк.

— Вперед! — заревел он, выезжая навстречу с копьем наперевес.

Легионеры Эйре, спрятанные за баррикадой из бревен, выставили пики. Первые кони напоролись на сталь, взметнув фонтаны крови. Раненые животные бились в агонии, сбивая с ног тех, кто шел следом.

— Вальгалла ждёт! — орали немногочисленные берсерки из викингов, которых нанял Айлиль, прорываясь через завалы.

Один из них, гигант с топором в каждой руке, смял двух легионеров. Но Кайртир, стоявший на уступе скалы, выпустил болт. Железный наконечник вошел гиганту в шею, сбив с ног.

— Ещё! — крикнул я, перезаряжая арбалет.

Битва длилась до полудня. Солнце, поднявшееся над холмами, освещало кошмар: горы трупов, лужи крови, в которых барахтались раненые. Айлиль, потеряв шлем, рубил мечом направо и налево. Его некогда гордый плащ с волчьей головой был изорван, лицо — в саже и крови.

— Ко мне! — кричал он, отступая к скалам.

Но его рыцари гибли под ударами легионеров. Кто-то сдался, бросая оружие. Кто-то бежал, спотыкаясь о тела.

— Бран! — Руарк, окровавленный, но невредимый, указал мечом на группу всадников, прорывающихся к восточному выходу. — Айлиль!

Мы бросились в погоню. Арбалетчики осыпали беглецов болтами. Один за другим падали рыцари, но король Лейнстера, пригнувшись к шее коня, ускользал.

— Пусть бежит, — сказал я, останавливая Кайртира. — Мертвый враг — лишь труп. Живой и поверженный — урок для других.

На закате мы стояли среди развалин битвы. Ветер разносил стоны и запах смерти. Руарк, сняв шлем, вытирал лицо окровавленной тканью.

— Ты был прав, — пробормотал он. — Закон сильнее меча, я не видел, чтоб победу одержали столь малыми силами, бойцы все сражались как один.

Я посмотрел на поле, где наши легионеры подбирали раненых — и своих, и чужих. Среди трупов врагов лежали зерна овса — те самые, что Айлиль купил за последнее серебро. Они скоро прорастут, удобренные кровью.

Выжившие оккупанты проклинали тот момент, когда решили сунуться к нам в Эйре за наживой. И враги прозвали ущелье, где произошла битва — злой землёй.

Айлиль скакал прочь, оставляя за собой дым и пепел. Руарк решил преследовать его, но перед погоней требовалось привести себя в порядок и отдохнуть.