Инженер 2: Тульские диковинки

Глава 18 Модернизация

Проснулся я на рассвете, по привычке. За окном еще серело, но спать не хотелось.

Умылся холодной водой, оделся, надел рабочий сюртук. Позавтракал кашей, которую оставила с вечера Матрена Ивановна, запил чаем. Вышел.

Улица пустая, тихая. Только петухи кричали где-то в огородах, да ворона каркнула на заборе. Шагал быстро, дорога знакомая, каждый день одним путем.

Дошел до мастерской. Дверь не заперта, Гришка уже внутри. Парень стоял у печи, подкладывал дрова. Обернулся, увидел меня, поклонился:

— Доброе утро, Александр Дмитриевич! Печку растопил, пол подмел.

— Молодец.

Прошел внутрь. Тепло, чисто. Гришка работу свою знает, с тех пор, как разрешил ему здесь ночевать, мастерская каждое утро в порядке. Печка топится, пол чистый, инструменты на местах.

Снял сюртук, повесил на гвоздь. Засучил рукава рубашки. Подошел к верстаку, разложил чертежи, которые вчера готовил. Шесть пожарных насосов надо отремонтировать. Точнее, не просто отремонтировать, а улучшить.

Часы на стене показывали без четверти семь. Скоро придут остальные.

В семь ровно вошел Семен. Поздоровался, подошел к верстаку, посмотрел на чертежи:

— Что сегодня делаем, Александр Дмитриевич?

— Сейчас все объясню. Когда остальные придут.

Семен кивнул, начал готовить инструменты. Все аккуратно разложил на верстаке.

Через несколько минут дверь открылась, вошел Трофим. Шел медленно, лицо бледное, под глазами мешки. Поздоровался глухо, прошел к своему месту у горна.

Я посмотрел на него внимательно. От кузнеца слегка пахло перегаром. Глаза красные, руки дрожат.

— Трофим.

Он обернулся, виновато опустил глаза:

— Простите, Александр Дмитриевич… Вчера того… в трактире с Филиппом посидели… Не удержались. Воскресенье ведь было…

— К работе готов?

— Готов, ваше благородие. Работать буду, не сомневайтесь.

— Тогда за дело.

Трофим кивнул, начал раздувать мехами горн. Угли разгорались, краснели. Кузнец работал медленнее обычного, но работал.

Я дождался, пока пришел Иван, парень влетел запыхавшийся, но вовремя. Поздоровался, побежал к верстаку помогать Гришке.

Прошло четверть часа. Филиппа все не было. Я подошел к верстаку с разобранными насосами, начал осматривать детали. Поршни изношены, клапаны потрескались, цилиндры внутри с раковинами.

Дверь распахнулась, вошел Филипп. Помятый, бледный, глаза воспаленные. От него несло перегаром так, что чувствовалось за три шага. Он прошел внутрь, не глядя на меня, направился к станку.

— Филипп.

Остановился, обернулся неохотно:

— Чего?

— Опоздал на сорок минут.

Он пожал плечами:

— Проспал.

— Вычту из жалованья. Становись к работе.

Филипп буркнул что-то неразборчивое, кивнул, пошел к станку. Сел на табурет, держался за голову.

Собрал всех у верстака с чертежами:

— Слушайте внимательно. Объясню один раз.

Все подошли, встали вокруг. Филипп стоял в стороне, хмурый.

Я развернул первый чертеж, план модернизации насоса:

— Нам заказали ремонт шести пожарных насосов. Но мы не будем просто чинить. Будем улучшать.

Семен удивленно поднял брови:

— Александр Дмитриевич, а разве можно? Ведь конструкция старая, проверенная…

— Проверенная не значит лучшая. Если делать то делать правильно.

Я показал на чертеж, объяснил:

— Первое. Кожаные клапаны заменяем на медные. Кожа быстро изнашивается, сохнет, трескается. Медь служить будет годами. Клапаны делаем по этой схеме, седло медное, тарелка тоже медная, притертая по конусу. Полная герметичность полная.

Семен наклонился над чертежом, изучал:

— Умно. Только сложнее в изготовлении.

— Справимся. У нас теперь станок работает. — Я показал следующий чертеж. — Второе. Увеличиваем диаметр поршней на полвершка. С трех вершков до трех с половиной. Больше диаметр, больше объем воды за один ход. Производительность вырастет процентов на тридцать.

Трофим почесал затылок:

— Это ж совсем другая конструкция будет! Поршни новые точить, цилиндры растачивать…

— Именно. Зато струю на шесть саженей даст, а не на три, как сейчас.

Трофим медленно кивнул:

— Это дело… Только работы много.

— Работы хватит всем. — Я развернул третий чертеж, самый сложный. — Третье. Главный насос, самый большой, делаем с двумя цилиндрами. Вот схема. Два цилиндра, два поршня, один общий рычаг. Когда один поршень идет вверх, второй вниз. Двойная мощность, непрерывная подача воды.

Все молчали, разглядывали чертеж. Семен провел пальцем по линиям:

— Это сложно. надо объединить работу двух цилиндров…

— Рычаг один, коромысло общее. Само синхронизируется. Механика простая, работать будет.

Трофим присвистнул:

— Вот это размах! Такого насоса в Туле еще не видели!

Филипп хмуро молчал, держась за голову. Я посмотрел на него:

— Вопросы есть?

Он буркнул:

— Нет.

— Хорошо. Тогда распределяю работу. Семен, ты со мной. Чертим детали, рассчитываем размеры для каждого насоса. Потом ты на станке будешь точить поршни и втулки.

Семен кивнул:

— Понял.

— Трофим, ты куешь заготовки для клапанов. Медь листовую режем на квадраты, греешь в горне, куешь в форму тарелок. Потом я на станке обточу до нужного размера. Также куешь кронштейны, крепеж, все металлические детали по списку.

Трофим кивнул:

— Будет сделано.

— Филипп, ты на станке точишь поршни. Чугунные заготовки есть, вот они. — Показал на кучу круглых чугунных болванок в углу. — Сначала черновая обточка, потом чистовая. Размер точный, допуск не больше одной сотой вершка. Проверяю по линейке. Брак не принимаю.

Филипп кивнул молча.

— Гришка, Иван, вы полируете цилиндры изнутри. Берете наждачную бумагу, масло, полируете до блеска. Стенки должны быть гладкие как стекло, чтобы поршень ходил свободно, без заедания.

Парни кивнули:

— Слушаемся!

Я свернул чертежи:

— За работу. Времени мало, на все три недели. Работаем с семи утра до шести вечера. Перерыв на обед час. Вопросы?

Никто не ответил.

— Тогда начали.

Все разошлись по местам. Трофим пошел к горну, начал резать медный лист на квадраты. Гришка с Иваном взяли первый цилиндр, понесли к верстаку. Семен остался со мной у чертежей.

Филипп медленно поднялся, пошел к станку. Сел, запустил станок ножным приводом. Маховик закрутился, ремень зашуршал. Взял чугунную болванку, зажал в патрон. Поднес резец.

Я сел рядом с Семеном, достал чистый лист бумаги. Начал чертить. Первая деталь медный клапан. Диаметр два вершка, толщина три линии. Конус притирки под углом сорок пять градусов. Отверстие по центру под шток, диаметр полвершка.

Семен смотрел через плечо:

— Александр Дмитриевич, а резьбу на штоке делать?

— Нет. Шток гладкий, фиксация шплинтом. Резьба в воде быстро ржавеет, заклинивает.

— Умно.

Чертил аккуратно, линии ровные, размеры точные. Каждая деталь должна быть рассчитана правильно, иначе насос работать не будет.

Закончил чертеж клапана, начал следующий, поршень. Чугунный круг диаметром три с половиной вершка, высота два вершка. По краю канавка под кожаную прокладку. Шток по центру, диаметр один вершок.

Семен спросил:

— А кожаную прокладку где возьмем?

— Есть на складе. Кожа выделанная, толстая. Режем полосами, сшиваем кольцом, пропитываем маслом. Будет служить.

— Понял.

Работал сосредоточенно. Вокруг шумела мастерская, горн гудел, станок скрежетал, молот Трофима звенел по металлу. Привычные звуки. Музыка работы.

К середине дня начертил все основные детали. Двадцать три чертежа, клапаны, поршни, штоки, втулки, кронштейны, фланцы. Все с размерами, допусками, примечаниями.

Семен изучал чертежи, кивал:

— Работы недели на две. Может, три.

— Управимся. Главное точность. Каждая деталь должна подходить идеально.

Встал, размял спину. Прошелся по мастерской, проверил работу.

Трофим стоял у горна, раскаленный медный квадрат лежал на наковальне. Кузнец бил молотом, придавая форму. Медь пластичная, поддается легко. Из плоского квадрата получалась вогнутая тарелка, заготовка для клапана.

— Хорошо, — сказал я. — Еще двадцать таких надо.

Трофим вытер пот со лба:

— Сделаю. К вечеру штук десять будет.

Подошел к Гришке с Иваном. Парни сидели у верстака, полировали цилиндр изнутри. Длинная деревянная палка, на конце обмотана наждачной бумагой, смоченной маслом. Вставляют внутрь цилиндра, крутят, вытаскивают, снова вставляют. Монотонная работа, но важная.

— Как идет?

Гришка показал цилиндр:

— Вот, глядите. Уже глаже стало.

Заглянул внутрь. Стенки блестели, но еще видны царапины, раковины.

— Продолжайте. Должно быть как зеркало.

— Будет, Александр Дмитриевич!

Подошел к Филиппу. Слесарь сидел за станком, точил чугунную болванку. Стружка сыпалась, резец скрежетал. Филипп работал медленно, часто останавливался, держался за голову.

Я встал рядом, наблюдал. Поршень получался кривой, с одной стороны диаметр больше, с другой меньше. Филипп не контролировал подачу резца, вел неровно.

Подождал, пока он закончит проход. Филипп остановил станок, вытащил деталь. Протянул мне:

— Вот.

Взял, осмотрел. Приложил линейку. Измерил диаметр в трех местах. Сверху три вершка пятьдесят три сотых. Посередине три сорок девять. Снизу три сорок семь.

— Брак. Разница шесть сотых вершка. Допуск два сотых.

Филипп зло сощурился:

— Да вижу я! С кем не бывает!

— Переделывай.

Он швырнул деталь на верстак, та покатилась, упала на пол с грохотом:

— Сколько можно! Работы и так выше крыши!

Я спокойно посмотрел на него:

— Ты в нормальном состоянии?

— Нормальном! Просто вчера устал немного.

Я наклонился ближе. От него несло перегаром так, что глаза щипало.

— От тебя за версту несет. Иди домой. Протрезвей. Завтра приходи в нормальном виде.

Филипп вскочил с табурета:

— Как это домой⁈ А оплата как⁈

— Пусть тебя это не беспокоит. В таком состоянии только портишь детали. Иди.

Лицо у него побагровело:

— Да кто вы такой⁈ Приехали тут, командовать вздумали! Я десять лет в слесарях, а вы меня учить!

Трофим оставил молот, подошел:

— Филька, не горячись…

Филипп не слушал:

— Работы навалили как на каторжных! Переделки, модернизации! Раньше Сидоров был человек понимающий! Можно было спокойно работать!

Я сложил руки на груди, смотрел на него невозмутимо:

— Сидоров уволен. За пьянство в том числе. Хочешь так же, пожалуйста.

Филипп схватил фартук, сорвал с себя, швырнул на пол:

— Да пошел ты! Сам делай, раз такой умный!

Трофим попытался остановить:

— Филька, одумайся! Куда пойдешь?

— Надоело! Найду другое место! Слесари везде нужны!

Он развернулся, пошел к двери. Распахнул ее с силой, вышел, хлопнул так, что стекла в окнах дрогнули.

В мастерской повисла тишина. Все стояли, смотрели на дверь. Гришка с Иваном переглянулись испуганно. Семен нахмурился.

Трофим виновато опустил голову:

— Александр Дмитриевич… Это я его вчера в трактир затащил. Я виноват. Простите…

Я подошел, поднял с пола фартук, повесил на гвоздь:

— Ты пришел на работу вовремя. И работаешь, несмотря на плохое самочувствие. Он опоздал, нарушил дисциплину, сделал брак, нагрубил начальству. Разница понятна?

Трофим кивнул:

— Понятна.

Семен добавил:

— Филипп горячий. Остынет, вернется. Ему деваться некуда. Других мест в городе для слесаря нет.

— Может, и вернется, — ответил я. — А может, нет. Это его дело. Наше дело работу делать. Его часть я возьму на себя.

Подошел к станку, сел на освободившееся место. Взял испорченную Филиппом заготовку, зажал в патрон. Запустил станок ножным приводом.

Семен подошел, встал рядом:

— Александр Дмитриевич, показать, как лучше?

— Покажи.

Он наклонился, показал, как правильно вести резец, как контролировать подачу, как проверять размер на ходу. Объяснял терпеливо, подробно.

Я слушал, запоминал. Инженерное образование это хорошо, но практические навыки слесаря тоже нужны. Семен мастер опытный, у него можно многому научиться.

Начал точить. Медленно, осторожно. Резец шел ровно, стружка сыпалась тонкой лентой. Останавливался каждые два-три оборота, проверял размер линейкой. Корректировал подачу.

Через полчаса закончил. Вытащил деталь, измерил в трех местах. Три вершка пятьдесят одна сотая везде. Допуск одна сотая. Отлично.

Семен кивнул одобрительно:

— Хорошо получилось. Быстро учитесь.

— Спасибо.

Положил готовый поршень на верстак, взял следующую заготовку. Работы много, двенадцать поршней надо сделать. Три на главный насос с двумя цилиндрами, по одному на каждый из остальных пяти, еще три запасных.

Работал до обеда. К часу дня сделал четыре поршня. Руки устали, спина затекла, но работа продвигалась.

Часы пробили час. Я встал, размял плечи:

— Обед. Час времени. В два возвращаемся.

Работники отложили инструменты. Трофим загасил горн, присыпал угли золой. Семен вытер руки тряпкой. Гришка с Иваном убрали цилиндр, накрыли тряпкой.

Все разошлись. Я остался. Прошелся по мастерской, осмотрел сделанное за утро. Десять клапанных тарелок у Трофима, хорошая работа. Один цилиндр почти отполирован у парней. Четыре поршня готовы. Неплохо.

Вышел, запер дверь. Пошел домой обедать.

Без Филиппа работа замедлится. Но ничего, справимся. Главное качество, а не скорость. Если вернется, хорошо. Если нет, найду другого слесаря.

Пока шагал по улице, думал о работе. Надо успеть к сроку. Три недели это мало для шести насосов с модернизацией. Придется работать по вечерам, может, и по ночам.

Остаток дня после обеда мы работали в том же ритме хотя без Филиппа чувствовалось, что времени уйдет больше. Вечером все разошлись, Гришка остался в мастерской.

Вторник начался как обычно. Я пришел в мастерскую к семи, Гришка уже растопил печь, подмел пол. Парень выглядел бодрым, отдохнувшим, спал здесь, в тепле, на соломе за печкой.

— Доброе утро, Александр Дмитриевич!

— Доброе. Как спалось?

— Хорошо! Тепло, тихо. Спасибо вам.

Кивнул, прошел к верстаку. Разложил вчерашние чертежи, проверил список работ. Сегодня надо сделать еще восемь поршней, двадцать клапанных тарелок, отполировать три цилиндра. Много.

Пришли остальные, Семен вовремя, бодрый. Трофим чуть позже, но трезвый, с ясными глазами. Иван прибежал запыхавшийся, но успел вовремя.

Филиппа не было.

Я не стал ждать, сразу начал:

— За работу. Семен, продолжаешь чертить детали для второго насоса. Трофим, куешь клапаны. Гришка, Иван, полируете цилиндры. Я на станке.

Все разошлись по местам. Работа закипела.

Я сел за токарный станок, зажал чугунную заготовку в патрон. Запустил станок ножным приводом, маховик закрутился, ремень зашуршал. Поднес резец.

Вчера делал поршни под руководством Семена. Сегодня сам. Надо втулку выточить, медная труба, внутренний диаметр точный, стенка ровная.

Взял медную заготовку, литой цилиндр, грубый, с наплывами. Зажал в патроне, проверил центровку. Включил подачу.

Резец вошел в металл, стружка посыпалась. Медь мягче чугуна, точится легче. Вел резец осторожно, контролировал глубину. Прошел первый раз, снял два миллиметра.

Остановил станок, измерил. Внешний диаметр получился неровный, с одной стороны больше, с другой меньше. Заготовка установлена не по центру.

Снял, переставил, проверил по отвесу. Зажал снова, затянул покрепче. Запустил.

Второй проход. Стружка сыпалась ровной лентой, резец шел плавно. Лучше.

Остановил, измерил. Все равно неровно, хоть и меньше. Разница полмиллиметра.

Семен подошел, посмотрел:

— Заготовка была изначально кривая. Литье неровное. Надо сначала торец подрезать, чтобы базу ровную получить.

Показал, как правильно. Подрезал торец подрезным резцом, плоская поверхность получилась, ровная. Потом от этой поверхности начал точить.

Третий проход. Теперь пошло как надо. Стружка сыпалась равномерно, диаметр уменьшался ровно по всей длине.

Остановил, измерил. Ровно. Разница меньше десятой миллиметра. Допуск укладывается.

— Вот теперь правильно, — сказал Семен. — Видите ваше благородие? Все дело в базировании. Сначала базу создаете, потом от нее работаете.

— Понял. Спасибо.

Продолжил. Еще три прохода, черновых, снимал по миллиметру. Потом чистовой, снимал десятые доли, аккуратно, медленно. Проверял каждый оборот.

Через час втулка была готова. Внешний диаметр точный, стенка ровная. Теперь надо расточить внутри.

Перевернул заготовку в патроне, зажал за готовую часть. Взял расточной резец, длинный, на штанге. Вставил внутрь втулки.

Расточка сложнее, чем обточка. Резец длинный, может вибрировать, уводить в сторону. Надо вести плавно, без рывков, подачу минимальную ставить.

Запустил станок. Резец пошел внутрь, снимая металл. Стружка выходила мелкая, крошкой. Вел медленно, осторожно.

Первый проход закончил, вытащил резец. Измерил внутренний диаметр нутромером. Неровно, в начале больше, в конце меньше. Резец увело.

Семен снова подошел, посмотрел:

— Резец слишком далеко выпустили из резцедержателя. Вибрирует. Надо покороче зажать, чтобы был жестче.

Переставил резец, зажал покороче. Еще проход. Лучше, но все равно не идеально.

Третий проход. Подачу еще уменьшил, вел еще медленнее. Резец шел ровно, не дрожал.

Вытащил, измерил. Диаметр ровный по всей длине, три вершка точно. Допуск меньше сотой.

Готово.

Вытащил втулку из патрона, осмотрел. Блестит, ровная, гладкая. Хорошая работа.

Положил на верстак к остальным деталям. Посмотрел на часы, десять утра. Одна втулка за три часа. Надо сделать еще двенадцать.

Медленно. Слишком медленно. Филипп за это время пять штук делал.

Но что делать? Придется самому. Не бросать же работу.

Взял следующую заготовку, зажал в патрон. Начал сначала.

Вторая втулка пошла быстрее. Уже знал, где ошибки, как их избегать. Справился за два с половиной часа.

К обеду сделал две втулки. Руки устали, спина затекла, глаза слезились от напряжения. Но работа шла.

Уже час. Обед.

Работники отложили инструменты. Трофим вытер пот со лба, у горна жарко, он весь день бил раскаленный металл молотом. Семен убрал чертежи. Гришка с Иваном вытерли руки, за утро они отполировали полтора цилиндра, руки черные от масла и наждачной пыли.

— Обед час, — сказал я. — В два возвращаемся.

Все разошлись. Я остался, прошелся по мастерской. Осмотрел работу.

У Трофима готово пятнадцать клапанных тарелок. Хорошо. У парней полтора цилиндра отполировано, медленно, но качественно, стенки блестят. Семен начертил детали для второго насоса, восемь чертежей.

У меня две втулки. Мало.

Надо работать быстрее. Или дольше.

Вышел, пошел домой. По дороге думал: если так пойдет, не успеем к сроку. Три недели это двадцать один день. Шесть насосов значит, по три с половиной дня на каждый. Слишком мало.

Придется задерживаться по вечерам. Может, работать по ночам.

Матрена Ивановна встретила в горнице:

— Александр Дмитриевич! Проголодались? Щи сварила, котлеты сделала.

— Спасибо.

Поел быстро. Щи горячие, наваристые. Котлеты из говядины, с луком, вкусные. Запил квасом.

Хозяйка села напротив, смотрела озабоченно:

— Александр Дмитриевич, вы совсем замотались. Лицо осунулось, под глазами темно. Отдыхать надо!

— Работы много. Отдохну потом.

— Эх, вы… Работа работой, а здоровье беречь надо.

Я встал, поблагодарил за обед. Вернулся в мастерскую без четверти два.

Работники уже пришли. Семен проверял вчерашние чертежи, Трофим раздувал горн, Гришка с Иваном готовили следующий цилиндр.

Сел за станок, продолжил работу.

Третья втулка. Четвертая. Пятая. Руки уже делали автоматически, зажать заготовку, подрезать торец, точить внешний диаметр, перевернуть, расточить изнутри. Проверить, отложить.

К шести вечера сделал восемь втулок. Не двенадцать, но больше, чем утром.

Часы пробили шесть. Работники начали собираться. Трофим загасил горн, Семен убрал чертежи. Гришка с Иваном вытерли руки, надели куртки.

Семен подошел:

— Вы себя не загоняйте, ваше благородие. Работа не волк.

— Не загоню. Иди.

Он ушел. Трофим тоже попрощался, вышел. Иван побежал домой.

Гришка остался. Подошел, спросил:

— Александр Дмитриевич, вам помочь чем? Я могу.

Посмотрел на него. Парень худой, но крепкий. Глаза умные, руки ловкие. Уже научился многому за эти недели.

— Можешь подавать заготовки, убирать стружку. Если устанешь, ложись спать. Я буду работать еще.

— Не устану! Помогу!

Кивнул. Продолжил работу.

Девятая втулка. Десятая. За окном стемнело. Зажег лампы, две керосиновых лампы на верстаках, еще одну над станком. Свет тусклый, желтый, но видно.

Гришка подавал заготовки, убирал готовые детали, подметал стружку. Работал молча, старательно.

Одиннадцатая втулка. Двенадцатая. Руки болели, пальцы затекли. Глаза слезились, весь день смотреть на вращающийся металл, напрягать зрение.

Но это последняя втулка. Надо доделать.

Зажал заготовку, подрезал торец. Точил внешний диаметр, три прохода, медленно, аккуратно. Перевернул. Расточил внутри, два прохода, осторожно.

Готово.

Вытащил, измерил. Размеры точные. Отложил на верстак к остальным.

Двенадцать втулок. Все готовы.

Остановил станок, выпрямился. Спина затекла так, что разгибался с трудом. Руки дрожали от усталости. Но работа сделана.

Посмотрел на часы. Половина одиннадцатого вечера. Четыре с половиной часа сверх рабочего дня.

Гришка стоял у верстака, зевал, но не ложился:

— Александр Дмитриевич, все сделали?

— Все. Спасибо за помощь. Ложись спать.

— А вы?

— Я тоже скоро пойду.

Гришка кивнул, пошел в свой угол за печкой. Я слышал, как он стелил солому, укрывался тулупом.

Я прошелся по мастерской, погасил две лампы, одну оставил гореть, Гришке на ночь. Надел сюртук, шапку.

Вышел, запер дверь. На улице темно, тихо. Луна светила, серебрила крыши домов. Холодно, майские ночи еще прохладные.

Я медленно шел домой. Устал так, что ноги еле передвигал. Но завтра новый день. Надо делать клапаны, дорабатывать поршни, начинать сборку первого насоса.

Филипп не вернулся. Значит, не вернется. Придется работать самому. Ничего, справлюсь.