Инженер 2: Тульские диковинки

Глава 14 Цилиндр

— Все свободны, — сказал я. — Завтра в семь.

Работнички разошлись. Семен ушел последним, попрощался.

Я остался один. Посмотрел на станок. Направляющие готовы, но еще осталось много работы.

Надо проверить винт подачи, резьба очищена, но смазки нет. Надо осмотреть подшипники шпинделя, там чувствовался люфт. Надо проверить суппорт, все ли болты затянуты, все ли детали на месте.

Зажег еще две лампы, расставил вокруг станка. Света стало больше.

Принялся за винт подачи. Открутил гайку крепления, вытащил винт из корпуса. Тяжелый, стальной, резьба трапецеидальная. Осмотрел внимательно, резьба чистая, без задиров, но сухая.

Взял масленку, начал смазывать резьбу. Масло машинное, густое. Наносил тонким слоем, равномерно, по всей длине. Провернул винт в руках несколько раз, масло распределилось.

Установил винт обратно, закрутил гайку. Провернул маховичок подачи, винт пошел плавно, без скрипа. Хорошо.

Подшипники шпинделя. Открутил крышку передней бабки, заглянул внутрь. Подшипники скольжения, бронзовые втулки, в которых вращается стальной вал. Втулки изношены, видны продольные борозды. Люфт есть, небольшой, но заметный.

Вытащил шпиндель из бабки. Осмотрел вал, поверхность гладкая, без царапин. Хорошо. Взял втулки, осмотрел, изношены неравномерно. Посередине выработка глубже.

Надо притереть. Взял напильник с мелкой насечкой, начал осторожно снимать металл с выступающих мест внутри втулки. Работа тонкая, ювелирная. Снимаю понемногу, проверяю пальцем.

Час работы. Втулки стали ровнее. Установил шпиндель обратно, проверил, люфт уменьшился. Не идеально, но терпимо. Для наших работ хватит.

Смазал подшипники обильно, закрыл крышку.

Суппорт. Проверил все крепления, болты, гайки, винты. Подтянул где нужно. Проверил резцедержатель, зажим работает правильно.

Часы пробили одиннадцать. Спина затекла, глаза устали от тусклого света ламп. Пальцы онемели.

Но станок почти готов. Осталось завтра установить ремень, испытать под нагрузкой.

Погасил лампы, вышел, запер мастерскую. Шел домой в темноте, по пустынным улицам. Луна светила яркая, полная.

В комнате разделся, лег на кровать. Сразу уснул.

Снова встал в пять утра. Так же тихо оделся, вышел в предрассветной темноте. Дошел до мастерской, зажег лампу.

Сегодня установка ремня и испытания. Самое важное.

Ремень для привода лежал на полке, кожаный, широкий, вершка в четыре. Старый, но крепкий. Проверил, нигде не надорван, не растрескался. Пригоден.

Надо установить между шкивом водяного колеса и шкивом станка. Водяное колесо стоит в соседнем сарае, крутится от ручья, отведенного из реки. Оттуда идет вал через стену, на валу шкив. От шкива ремень идет к станкам в мастерской.

Подошел к шкиву станка, проверил, сидит крепко на оси, не болтается. Хорошо. Взял ремень, перекинул через оба шкива. Натянул, проверил натяжение, должно быть тугое, но не чрезмерное. Закрепил.

Часы пробили семь. Пришел Семен, увидел ремень:

— О! Уже установили?

— Установил. Сейчас попробуем запустить.

Вышли в соседний сарай. Там стояло водяное колесо, деревянное, лопастное, диаметром сажени две. Вода из желоба падает на лопасти, колесо вращается. Сейчас колесо остановлено, заслонка перекрывает воду.

— Открывай, — сказал я.

Семен дернул за веревку, заслонка поднялась. Вода хлынула на лопасти. Колесо дрогнуло, начало вращаться. Сначала медленно, потом быстрее. Заскрипело, застонало, давно не работало.

Вернулись в мастерскую. Шкив на стене вращался, ремень начал вертеться. Шкив станка начал крутиться.

Станок ожил. Шпиндель завертелся плавно, равномерно. Без рывков, без скрипа. Красиво.

— Работает! — воскликнул Семен.

Я подошел, проверил рукой. Шпиндель крутится ровно, вибрации нет. Включил подачу, каретка начала двигаться вдоль направляющих. Медленно, плавно. Отлично.

Остановил, выключил подачу. Колесо остановилось.

— Теперь под нагрузкой проверим, — сказал я.

Принесли заготовку, круглый кусок железа, вершка три в диаметре. Зажали в патроне. Установили резец в резцедержатель. Резец стальной, заточенный под углом.

Снова запустили колесо. Шпиндель завертелся, заготовка закрутилась. Подвел резец к заготовке, включил подачу. Резец коснулся металла.

Завизжало, застонало. Пошла стружка, длинная, золотистая, закручивается спиралью. Резец шел плавно вдоль заготовки, снимал слой металла. Каретка ползла по направляющим без рывков.

Я стоял, внимательно наблюдая. Слушал звук, ровный, без скрежета. Смотрел на стружку, непрерывная, значит резец заточен правильно. Проверил направляющие, каретка идет прямо, не виляет.

Резец прошел по всей длине заготовки, остановился. Я выключил подачу, отвел резец. Остановил колесо.

Вытащил заготовку из патрона, осмотрел. Поверхность гладкая, блестящая, ровная. Провел рукой, нет ступенек, нет волн. Идеально.

— Вот это работа! — Семен взял заготовку, поднес к свету. — Поверхность чище не бывает! На таком станке детали для насосов точить, одно удовольствие!

Пришли остальные работники. Трофим, Филипп, Гришка, Иван. Все толпились вокруг станка, разглядывали.

— Заработал? — спросил Трофим.

— Заработал, — подтвердил я. — Теперь можем начинать настоящую работу.

Я распределил задачи. Семен начал готовить заготовку для цилиндра насоса, отрезал кусок медного листа, скатывал в трубу, паял шов. Трофим ковал крепежные детали, болты, гайки, скобы. Филипп собирал клапаны из старых насосов, проверял, какие годятся, какие нет. Гришка с Иваном чистили медь, латунь, готовили материалы.

Я чертил. Сидел за верстаком с бумагой, циркулем, линейкой. Чертил насос Баташева. Цилиндр, поршень, клапаны, корпус. Рассчитывал размеры, толщину стенок, ход поршня. Все должно быть точно, иначе насос работать не будет.

К обеду уже приготовил чертеж. Показал Семену:

— Вот. Цилиндр диаметром четыре вершка, длиной восемь. Стенка толщиной две линии. Поршень чугунный, с кожаной прокладкой. Клапаны медные, на медных седлах. Корпус из листовой меди.

Семен изучал чертеж, кивал:

— Понятно. Цилиндр я сегодня сделаю. Завтра на станке расточим изнутри, чтобы диаметр ровный получился. Поршень Трофим отольет из чугуна, потом на станке обточим. Клапаны из латуни выточим. Дня три-четыре работы.

— Правильно. Начинай.

День пролетел быстро. К шести вечера цилиндр насоса был готов, медная труба, спаянная по шву, с фланцами на концах. Семен работал споро, руки опытные.

Часы пробили шесть. Работники стали собираться. Я отпустил всех. Семен задержался:

— Ваше благородие, вы опять решили остаться?

Я кивнул.

— Надо цилиндр на станок поставить, расточить изнутри. Сегодня сделаю, завтра сразу к поршню приступим.

Семен посмотрел в окно, уже темнело. Потом на меня:

— Эх, я тоже останусь, Александр Дмитриевич. Работа важная, не бросишь на полпути.

— Спасибо.

Остались вдвоем. Зажгли лампы. Я принес цилиндр, начали устанавливать на станок.

Цилиндр надо зажать в патроне так, чтобы ось совпадала с осью шпинделя. Иначе расточка получится кривая. Установили, проверили, подкладывали деревянные клинья, пока не добились идеальной соосности. Проверил по отвесу, по уровню. Точно.

Запустили станок. Цилиндр завертелся. Взял расточной резец, длинный, на штанге, входит внутрь цилиндра. Вставил резец внутрь, закрепил в резцедержателе. Включил подачу.

Резец пошел внутрь цилиндра, начал снимать тонкий слой меди со стенок. Стружка сыпалась наружу. Проходил медленно, осторожно. Стенки тонкие, можно испортить, снять лишнее.

Прошел по всей длине. Остановил, вытащил резец, проверил диаметр нутромером. Замерил в нескольких местах, вверху, посередине, внизу. Записал размеры.

Вверху диаметр четыре вершка ровно. Посередине на одну линию меньше. Внизу на полторы линии меньше. Неравномерно. Надо еще проходить, снимать больше с середины и низа.

Снова запустил станок, снова провел резец. Еще раз замерил. Стало ровнее. Еще проход. Еще замер.

Часы пробили десять. Семен стоял рядом, подавал инструменты, держал лампу, подсвечивал. Молчал, не отвлекал.

Наконец добился нужного размера. Диаметр везде одинаковый, четыре вершка ровно. Отклонение не больше одной сотой линии. Для насоса достаточно.

Остановил станок, вытащил цилиндр из патрона. Тяжелый, теплый от работы. Заглянул внутрь, поверхность гладкая, блестящая. Провел пальцем, ровная, без ступенек.

— Готово, — сказал я. — Теперь поршень надо сделать, чтобы входил точно. Завтра Трофим отольет заготовку, послезавтра обточим на станке.

Семен вытер пот со лба:

— Хорошая работа получилась, Александр Дмитриевич. Цилиндр как часы.

— Ты хорошо помог. Спасибо, что остался.

— Не за что. Дело общее.

Погасили лампы, вышли. На улице темно, тихо. Светила лкна. Холодно, изо рта шел пар.

— До завтра, Александр Дмитриевич, — попрощался Семен.

— До завтра.

Пошел домой. Усталый, но довольный. Станок работает. Цилиндр расточен. Насос Баташева начал обретать форму.

Еще двенадцать дней до сдачи. Успею.

В комнате разделся, рухнул на кровать. Мгновенно провалился в сон.

Проснулся на рассвете, как обычно. Умылся, оделся, вышел в горницу. Матрена Ивановна уже хлопотала у печи, пахло свежим хлебом и чем-то сладким.

— Доброе утро, Александр Дмитриевич! — поздоровалась она. — Садитесь, завтрак готов.

На столе стояла чашка с молоком, тарелка с оладьями, горшочек с медом. Рядом ломоть свежего хлеба с маслом.

— Оладьи сегодня, — сказала хозяйка, накладывая еще два на тарелку. — На простокваше делала, пышные вышли. Медом полейте, вкусно будет.

Я сел, полил оладьи медом, начал есть. Действительно пышные, мягкие, сладкие. Запил молоком.

— Спасибо, Матрена Ивановна. Очень вкусно.

Она довольно улыбнулась:

— Кушайте, кушайте. Вы ж до поздней ночи вчера работали, я слышала как вернулись. Силы восстанавливать надо.

Доел быстро, поблагодарил, вышел.

На улице свежо, утро ясное, солнце только поднимается. Я быстро шагал на работу. По дороге встречались мастеровые, шедшие на заводы, кивали, здоровались.

Дошел до мастерской без четверти семь. Отпер, вошел. Станок стоял как вчера оставили, цилиндр лежал на верстаке.

Зажег лампу, хотя уже светало. Осмотрел цилиндр еще раз при дневном свете, работа вчерашняя вышла хорошая, поверхность ровная.

Через несколько минут пришел Семен, за ним Трофим.

— Доброе утро, Александр Дмитриевич, — поздоровался Семен.

— Доброе. Трофим Петрович, сегодня главная задача отлить заготовку для поршня. Чугун есть?

Трофим кивнул:

— Есть. Вчера приготовил — старый поршень от сломанного насоса переплавим. Чугун хороший, литейный.

— Отлично. Диаметр четыре вершка, высота два вершка. Вот чертеж.

Протянул бумагу с рисунком. Трофим изучил, кивнул:

— Понятно. К обеду отолью.

Ушел в кузницу, начал разжигать горн. Через открытую дверь было видно, как он укладывает уголь, раздувает мехами, подкладывает куски чугуна в тигель.

Пришли остальные, Филипп, Гришка, Иван. Все разошлись по местам, принялись за работу.

— Семен Михайлович, — сказал я, — сегодня делаем клапаны. Надо выточить из латуни. Четыре штуки, два на всасывание, два на нагнетание.

Достал чертеж клапанов, показал. Семен изучал внимательно:

— Седло клапана коническое, угол тридцать градусов. Тарелка тоже коническая, притереть надо будет. Диаметр два вершка. Работа тонкая.

— Справишься?

— Справлюсь. Латунь у нас хорошая, точить легко.

Мы принялись за работу. Семен отрезал кусок латунного прутка, зажал в патроне станка. Запустили водяное колесо, шпиндель завертелся.

Я встал рядом, наблюдал. Семен подвел резец к вращающейся заготовке, включил подачу. Резец коснулся латуни, металл мягче железа, резался легко. Стружка пошла золотистая, тонкая, закручивалась красивыми спиралями.

Семен работал уверенно, без суеты. Сначала обточил наружную поверхность, получился гладкий цилиндр. Потом отрезал нужную длину. Потом начал вытачивать конус, тарелку клапана.

Как он сказал, это тонкая работа. Угол должен быть точным, тридцать градусов. Иначе клапан не будет плотно прилегать к седлу, вода будет подтекать.

Семен менял угол подачи резца, поворачивал суппорт. Резец шел по заготовке под углом, снимая металл слоями. Постепенно образовывался конус.

Я стоял рядом, следил за углом. Взял угломер, простой инструмент, две планки на шарнире. Приложил к конусу, проверил, точно тридцать градусов.

— Правильно, — сказал я. — Продолжай.

Семен обточил конус до конца, отрезал деталь. Получилась тарелка клапана, латунная, блестящая, с коническим краем. Красиво.

— Теперь стержень надо приделать, — сказал Семен.

Взял тонкий латунный пруток, отрезал нужную длину. Нарезал на конце резьбу, вращал пруток в тисках, водил плашкой. Резьба получилась ровная, мелкая.

Просверлил в центре тарелки отверстие, нарезал внутри резьбу метчиком. Вкрутил стержень, затянул. Клапан готов.

— Один готов, — сказал Семен. — Еще три таких же сделаем.

Работа пошла быстрее, первый клапан дал опыт, последующие делались быстрее. К обеду все четыре клапана лежали на верстаке, одинаковые, ровные, блестящие.

Трофим вышел из кузницы, позвал:

— Александр Дмитриевич! Поршень готов!

Я подошел. На земле возле кузницы лежала форма, две створки из глины, внутри отпечаток будущего поршня. Форма дымилась, глина еще горячая.

Трофим осторожно раскрыл створки. Внутри лежал поршень чугунный, темно-серый, круглый. Еще горячий, от него шел жар.

— Вот, — сказал Трофим с гордостью. — Диаметр четыре вершка, как надо. Высота два. Отливка чистая, раковин нет.

Я присел, осмотрел. Действительно, отливка хорошая. Поверхность ровная, без пузырей, без трещин. Чугун плотный, литейный.

— Отлично, Трофим Петрович. Как остынет, на станок поставим, обточим до точного размера.

— К вечеру остынет.

Часы пробили двенадцать. Обед.

— Все свободны на час, — объявил я.

Работники разошлись. Я тоже вышел, пошел домой. Матрена Ивановна кормила вкусно. Грибной суп, картошка с салом, хлеб. Быстро поел, вернулся в мастерскую.

Семен уже сидел у верстака, делал седла для клапанов. Выпиливал из медного листа кольца, сгибал их конусом, паял.

Я проверил клапаны, которые сделали утром. Взял один, осмотрел конус. Поверхность гладкая, но не идеально гладкая, есть мелкие риски от резца. Надо притереть.

Притирка это финальная обработка. Берешь мелкий абразив, толченый кирпич или наждак, смешиваешь с маслом. Намазываешь на поверхность, трешь деталь о деталь. Абразив снимает мельчайшие неровности, поверхность становится идеально гладкой.

Взял кирпич, раздробил в порошок, смешал с маслом. Получилась серая, густая паста. Намазал на конус клапана, прижал к седлу, начал вращать. Крутил то в одну сторону, то в другую. Паста скрипела, скрежетала.

Через несколько минут вытер, посмотрел. Конус стал матовым, ровным. Приложил к седлу, прилегает плотно, без зазоров. Хорошо.

Притер все четыре клапана. Работа кропотливая, но необходимая. Клапаны должны закрываться герметично, иначе насос не будет держать давление.

К вечеру поршень остыл. Трофим принес его в мастерскую, положил на верстак. Тяжелый, пудов на пять.

— Семен Михайлович, зажимаем поршень, обтачиваем, — сказал я.

Мы вдвоем подняли поршень, установили на станок. Зажали в патроне, проверили, держит крепко. Запустили станок.

Взял резец, подвел к вращающемуся поршню. Чугун резался труднее латуни, металл твердый, хрупкий. Резец визжал, искры летели во все стороны. Стружка шла короткая и ломкая.

Я вел резец осторожно, снимая тонкие слои. Нельзя снять много, поршень станет слишком мал, не будет плотно ходить в цилиндре. Нельзя оставить большим, заклинит.

Обточил по всей длине. Остановил станок, вытащил поршень. Взял цилиндр, попробовал вставить поршень внутрь.

Не входит. Слишком туго. Надо точить еще.

Снова зажал, снова обточил. Еще раз проверил, входит, но с трудом. Еще немного.

Часы пробили восемь. За окном стемнело. Семен зажег лампы, расставил вокруг станка. Остальные работники уже ушли.

Еще проход резцом. Еще проверка. Теперь поршень входит в цилиндр, но идет с натугом.

— Надо притереть, — сказал Семен. — Как клапаны, только дольше.

Взял толченый кирпич с маслом, намазал на поршень. Вставил в цилиндр, начал двигать туда-сюда. Медленно, с усилием. Абразив скрипел, скрежетал. Паста чернела, снимая металл.

Семен встал напротив, взялся за поршень с другой стороны. Мы вдвоем двигали поршень внутри цилиндра, я толкал, он тянул. Потом наоборот. Ритмично, монотонно.

Час работы. Два часа. Руки устали, спина затекла. Добавляли пасты, продолжали тереть.

Часы пробили десять.

— Проверим, — сказал я.

Вытер пасту с поршня и цилиндра. Вставил поршень, идет легче. Двигается плавно, без рывков. Вытащил, посмотрел на свет, блестит, гладкий.

Вставил снова, подвигал. Ходит хорошо, не заедает. Но чувствуется еще небольшое трение.

— Еще полчаса, — сказал Семен.

Мы продолжили. Еще полчаса притирки. Терли, двигали, терли, двигали.

Наконец поршень начал ходить в цилиндре плавно, легко, почти без сопротивления. Но и не болтался, зазор минимальный, правильный.

— Вот теперь правильно, — сказал я.

Семен вытер лоб рукой:

— Господи, устал… Но работа вышла отличная. Такой поршень будет ходить годами, не износится.

Я достал из кармана часы без четверти одиннадцать.

— На сегодня хватит. Спасибо, что остался, Семен Михайлович.

— Дело общее, Александр Дмитриевич. Насос хороший делаем, жалко бросать на полпути.

Мы вымыли руки, погасили лампы. Вышли в холодную ночь, закрыли мастерскую.

— До завтра, — попрощался Семен.

— До завтра.

Шел домой усталый, но довольный. Поршень готов. Клапаны готовы. Цилиндр готов. Осталось собрать корпус, установить все детали, проверить. Дня три работы.

Уложусь в срок. Баташев получит насос вовремя.

В комнате разделся, упал на кровать. Сон накрыл мгновенно, тяжелый, глубокий, без сновидений.