Инженер 2: Тульские диковинки

Глава 15 Испытания

Утром я вскочил резво, тело начало привыкать к интенсивному труду. Умылся, оделся, вышел в горницу. Матрена Ивановна поставила на стол горшок с овсяной кашей, кувшин с молоком, ломоть хлеба с медом.

— Доброе утро, Александр Дмитриевич! Ешьте горячее, на дворе сегодня холодно.

Быстро поел, поблагодарил, вышел. Действительно прохладно, небо затянуто облаками, пахло дождем. Бодро зашагал к мастерской.

Проходил мимо пожарной части, когда из ворот вышел Крылов. Увидел меня, помахал рукой:

— Александр Дмитриевич! Стойте!

Я остановился, подождал. Крылов подошел, широкоплечий, в расстегнутом мундире. Лицо озабоченное.

— Здравия желаю, Федор Иванович.

— И вам не хворать. Скажите, как дела с нашими насосами? Когда начнете чинить?

Я посмотрел ему в глаза:

— Сегодня заканчиваю насос для Баташева. Завтра-послезавтра испытаю, отвезу. Потом сразу за ваши возьмусь. Неделя на осмотр, две недели на ремонт всех шести. К середине мая будут готовы.

Крылов кивнул с облегчением:

— Вот и славно! А то я уж беспокоиться начал. Без насосов как без рук. Вчера небольшое возгорание на Павшинской тушили, еле справились. Старые насосы еле-еле воду подают, струя слабая.

— Скоро будет по-другому. Я не просто починю, улучшу конструкцию. Увеличу производительность.

Брандмайор прищурился:

— Улучшите? Это как?

— Увидите, когда закончу. Струя будет дальше бить, воды больше подавать.

Крылов хлопнул меня по плечу:

— Вот это дело! Спасибо вам, Александр Дмитриевич. Город спокойнее спать будет.

Разговаривая мы пошли дальше, я вошел во двор, а Крылов отправился дальше по своим делам.

Дошел до мастерской, отпер. Внутри еще темно, холодно. Зажег лампу, растопил печку-буржуйку в углу, надо прогреть помещение, иначе руки коченеют.

Пока печка разгоралась, осмотрел вчерашнюю работу. Поршень лежал на верстаке, блестящий, гладкий. Цилиндр рядом. Клапаны в деревянном ящике. Все готово к сборке.

Пришел Семен, поздоровался, подошел к печке погреться. Потер руки, подставил ладони к жару.

— Холодно сегодня. Дождь будет, чую. — Он посмотрел на детали на верстаке. — Сегодня собираем?

— Собираем. Корпус сначала надо сделать, потом все установить.

Мы достали медные листы, начали резать ножницами по металлу. Сначала детали корпуса насоса, дно, стенки, крышку. Ножницы скрипели, медь резалась с хрустом.

Семен работал споро, привычно. Руки двигались быстро, уверенно. Я заметил, что он время от времени напевает, тихо, себе под нос. Простой, деревенский мотив.

— Песню поешь? — спросил я.

Семен усмехнулся, не прекращая работу:

— Привычка такая, ваше благородие. С детства. Отец мой плотник, в деревне работал. Учил меня, когда руками делаешь, надо напевать. Ритм задаешь, работа ровнее идет. Вот я и пою, сам не замечаю.

— Хорошая привычка. Не мешает.

— Рад слышать. А то бывало, мастера ругались, мол, не пой, мешаешь. А я без песни не могу, руки сами сбиваются.

Мы вырезали все детали, начали гнуть. Медь гибкая, податливая. Семен брал лист, клал на край верстака, гнул руками, придавая нужную форму. Я помогал, держал с другого конца.

— Семен, а ты откуда родом? — спросил я, чтобы скоротать время.

— Из-под Белева, Александр Дмитриевич. Деревня Малое Коростелево. Отец плотник, мать пряхой работала. Нас пятеро детей. Я старший. — Он согнул лист в цилиндр, проверил размер. — В четырнадцать лет в Тулу приехал, к мастеру Лопатину в ученики пошел. Он меня три года учил, токарному делу, слесарному. Строгий мужик, но справедливый. Бил, когда чего не так, но и хвалил, когда хорошо делал.

Он отложил деталь, взял следующую. Продолжал напевать, руки работали сами собой.

— После учебы работал на разных мастеров. Потом Сидоров взял сюда, в насосную мастерскую. Пять лет уж тут. Жалованье небольшое, но стабильное. Женат, двое детей, мальчик семи лет, девочка четырех. Живем на Заречной, в наемной избе.

— Дети чем занимаются?

— Сын в церковно-приходскую школу ходит, грамоте учится. Умный мальчонка, все схватывает быстро. Хочу, чтобы в люди вышел, не как я, век по мастерским мыкаться. Дочка еще маленькая, с матерью дома сидит.

Семен помолчал, потом добавил тише:

— Жена больная. Чахотка. Третий год кашляет, слабеет. Лечу как могу, но денег на хорошего доктора нет. Церковного батюшку звал, молебен служил. Вроде полегче стало, но ненадолго.

Я посмотрел на него. Семен продолжал работать, лицо спокойное, но в глазах грусть.

— Если что-то нужно будет, скажи, — сказал я. — Может, я помогу.

Семен поднял глаза, удивился:

— Спасибо, Александр Дмитриевич. Спасибо за добрые слова. Пока справляемся. Бог даст, жена поправится.

Пришли остальные работники. Трофим начал соединять стенки детали корпуса. Филипп готовил крепеж, болты, гайки. Гришка с Иваном чистили медь, полировали.

Мы с Семеном собирали корпус насоса. Сначала установили цилиндр в корпус, закрепили болтами. Потом поршень вставили в цилиндр, присоединили шток, стальной стержень, который будет двигаться вверх-вниз.

Семен напевал тихонько, вкручивая болты. Пальцы ловкие, привычные. Я заметил еще одну деталь, время от времени он приговаривал: «Раз-два, раз-два», когда затягивал гайки. Соблюдал ритм, чтобы все болты сидели одинаково туго.

— Еще одна привычка? — спросил я с улыбкой.

Семен смущенно усмехнулся:

— Привычка, да. Лопатин учил, болты затягивать надо равномерно, по очереди, крест-накрест. Чтоб не перекосило. Я счет веду, чтоб не сбиться. Раз-два, раз-два. Смешно, наверное?

— Нет. Правильно. Методичность важна.

Мы установили клапаны, на входе и на выходе. Притертые, блестящие, садились в седла плотно, без зазоров. Закрепили пружинами, латунными, гибкими.

К обеду собрали корпус насоса. Стоил на верстаке медный, блестящий, с точно подогнанными деталями. Красиво.

— На обед, — объявил я.

Работники разошлись. Семен ушел последним, на прощание сказал:

— К вечеру соберем окончательно, Александр Дмитриевич. Завтра испытывать будем.

Я кивнул. Вышел, пошел домой. Пообедал: борщ, каша ячневая, хлеб. Вернулся в мастерскую.

После обеда мы продолжили сборку. Установили рычаг привода, деревянный, длинный, с железной осью. Рычаг соединили со штоком поршня через тягу. Когда рычаг двигается вниз, шток тянет поршень вверх, на всасывание. Когда рычаг поднимается, поршень идет вниз, нагнетание.

Семен проверял все соединения, подтягивал болты. Тихо вел счет: «Раз-два, раз-два». Напевал между делом. Работал сосредоточенно и спокойно. Видно, что человек на своем месте.

Трофим выковал и приклепал крепления для установки насоса на фундамент. Филипп изготовил штуцеры, трубные соединения для шлангов. Гришка с Иваном полировали корпус, натирали до блеска.

К вечеру насос полностью готов. Стоял на полу мастерской, медный, с деревянным рычагом, крепкий, добротный. Все детали на месте, все соединения затянуты.

Я обошел насос кругом, осмотрел внимательно. Проверил каждый болт, каждое соединение. Подергал рычаг, ходит плавно, без скрипа. Поршень легко двигался внутри цилиндра, клапаны щелкали, спокойно открывались, закрывались.

— Хорошая работа, — сказал я. — Завтра испытаем. Если все работает правильно, послезавтра везем Баташеву.

Семен вытер руки о тряпку, посмотрел на насос с гордостью:

— Красавец вышел. Такой должен работать годами.

Трофим подошел, похлопал по корпусу:

— Пайка крепкая, швы ровные. Не потечет.

Да, крепеж весь на месте, ничего не болтается.

Часы пробили шесть. Работники начали собираться.

— Все свободны. Завтра испытания. Приходите в семь, будем проверять.

Все разошлись. Я остался один. Погасил лампы, вышел, запер мастерскую.

На улице накрапывал дождь, мелкий, холодный. Крылов правильно предчувствовал. Натянул воротник, быстро пошел домой.

Матрена Ивановна выглянула из горницы:

— Промокли, Александр Дмитриевич? Переоденьтесь, я чаю горячего поставлю.

Переоделся, сел за стол. Хозяйка принесла чай в большой кружке, тарелку с сушками.

— Кушайте, грейтесь. А то простудитесь еще.

Я медленно пил чай, грелся. Дождь за окном усилился, барабанил по крыше. Было тепло, уютно.

Допил, поблагодарил, ушел в свою комнату. Разделся, лег на кровать. Слушал дождь, думал о завтрашнем дне.

Завтра испытания. Самый важный момент. Если насос работает как надо, это успех. Если нет придется переделывать, искать ошибку, терять время.

Но я все проверил. Размеры точные, детали подогнаны правильно, сборка надежная. Должно работать.

Закрыл глаза. Уснул под шум дождя.

Утром проснулся и сразу выглянул наружу. За окном серо, сыро, вода стекает с крыш. Оделся, вышел в горницу. Матрена Ивановна уже хлопотала у печи.

— Доброе утро! Дождь-то какой, не унимается. Вот, блины напекла, со сметаной ешьте.

На столе стопка блинов, горшочек со сметаной, кувшин с молоком. Я поел с аппетитом.

Дождь мелкий, но холодный. Я натянул воротник, пошел быстрым шагом. По улицам текли ручьи, грязь хлюпала под сапогами.

Дошел до мастерской, отпер. Внутри холодно, сыро. Растопил буржуйку, зажег лампу. Насос стоял на прежнем месте, медный, блестящий, готовый к испытаниям.

Пришел Семен, за ним Трофим, Филипп. Гришка с Иваном пришли последними, промокшие, замерзшие. Все столпились у печки, грелись.

Я внимательнее посмотрел на Гришку. Парень лет шестнадцати, худой, жилистый. Одежда на нем старая, залатанная. Сапоги насквозь промокли. Лицо бледное, под глазами синяки, не высыпается.

— Гришка, ты где ночуешь? — спросил я.

Парень смутился, опустил глаза:

— Да вот… по углам, ваше благородие. То у знакомого в сарае, то в ночлежке за пятак. Денег на жилье не хватает. Жалованье маленькое, половину домой в деревню отсылаю, матери с малыми братьями.

Семен подтвердил:

— Правда, Александр Дмитриевич. Парень мыкается. Иногда прямо здесь ночевал, в углу на соломе, когда Сидоров не видел.

Гришка работник старательный, не ленится, быстро учится. Пусть подмастерье, но толковый. И мается без крыши над головой.

— Гришка, слушай, — сказал я. — Впредь ночевать будешь здесь. В углу мастерской. Постелишь солому, тулуп дам. Печку топить будешь сам, дрова есть. По утрам мастерскую приберешь до прихода остальных. За это вычитать не буду. Устроит?

Гришка вытаращил глаза, не веря:

— Здесь? В мастерской? Правда можно, ваше благородие?

— Правда. Только смотри, огонь разводи осторожно, чтобы не спалить ненароком. И в чистоте тут все держи. Договорились?

— Договорились! — Парень просиял. — Спасибо вам, Александр Дмитриевич! Спасибо!

Семен кивнул:

— Правильное решение. Парень сторожем заодно будет, никто не влезет ночью.

— Именно. Ладно, за дело. Сегодня испытываем насос. Надо вынести бочку с водой во двор, установить насос, подключить шланги.

Мы принялись за работу. Трофим с Филиппом выкатили во двор большую бочку, поставили на подставку. Гришка с Иваном начали таскать ведра с водой из колодца, наполнять бочку. Мы с Семеном вынесли насос, установили рядом с бочкой.

Дождь накрапывал, но не сильно. Работали быстро, чтобы не промокнуть совсем.

Я подключил всасывающий шланг от насоса к бочке. Шланг кожаный, армированный проволокой, чтобы не сплющивался при всасывании. Опустил конец в воду.

Нагнетательный шланг направил в сторону, на землю. Проверил все соединения, плотно, не течет.

— Качай, Семен, — сказал я.

Семен взялся за рычаг, надавил вниз. Рычаг пошел туго, первый ход самый тяжелый, потому в цилиндре остался воздух. Надавил, отпустил. Рычаг поднялся.

Еще раз. Рычаг пошел легче. Внутри цилиндра послышалось бульканье, вода начала всасываться.

Семен качал ритмично, вниз, вверх, вниз, вверх. Что-то напевал под нос, как обычно. Рычаг ходил плавно, ровно.

Я наблюдал за нагнетательным шлангом. Сначала ничего. Потом шланг дрогнул, вздулся. Из конца брызнула вода, рывками, с воздухом.

Еще несколько качков. Вода пошла ровной струей. Мощно била из шланга, летела далеко. Хорошо.

— Не останавливайся, качай, — сказал я Семену.

Семен продолжал качать. Вода лилась непрерывно. Я взял ведро, подставил под струю, засек время. Ведро наполнилось за двенадцать секунд.

За минуту можно наполнить пять ведер. За час триста. По договору в час надо минимум двадцать ведер. Получается в пятнадцать раз больше!

Хотя стоп. Семен качает быстро, на пределе. Во время реальной работы темп будет медленнее. Посчитал, если качать спокойно, выйдет примерно двадцать пять-тридцать ведер в час. Все равно больше, чем требовалось.

— Хватит, — сказал я. — Останавливай.

Семен отпустил рычаг, выпрямился, вытер пот со лба:

— Господи, как качает! Рука устала, а всего минуту работал!

Я подошел к насосу, осмотрел. Корпус сухой, нигде не течет. Все соединения плотные. Клапаны работают четко, слышно, как щелкают при каждом ходе.

— Трофим, попробуй ты, — сказал я.

Трофим взялся за рычаг, начал качать. Мощный мужик, у него руки кузнеца. Качает легко, ритмично. Вода лилась мощной струей.

Я взял шланг, направил вверх. Струя взметнулась высоко, на три сажени, не меньше. Отлично. Такой напор для фабрики Баташева идеален, вода дойдет до котлов на любой высоте.

— Хватит, — остановил я Трофима.

Кузнец отпустил рычаг, покрутил плечами:

— Хорошо идет. Легко качается, не заедает.

Я снова осмотрел насос. Все в порядке. Нигде не подтекает, не скрипит, не дребезжит. Работает как часы.

— Филипп, твоя очередь, — сказал я.

Филипп взялся за рычаг. Мужик постарше, лет сорока, но крепкий. Качал медленнее, чем Трофим, но уверенно. Вода лилась ровно.

Я подошел к всасывающему шлангу, проверил, держится крепко, не срывает. Подошел к бочке, заглянул внутрь, уровень воды заметно упал. Мощно насос забирает.

— Достаточно, — сказал я Филиппу.

Все работники столпились вокруг насоса, разглядывали, переговаривались.

— Вот это работа! — восхищенно сказал Трофим. — Такой насос в пожарной части сгодился бы! Струю на три сажени бьет!

Семен кивнул:

— И производительность отличная. Раза в полтора больше, чем в заказе требовалось.

Я проверил последний раз все соединения. Подтянул один болт, который чуть ослаб от вибрации. Вытер корпус тряпкой, блестит, как новый.

— Насос готов, — объявил я. — Завтра везем Баташеву. Трофим, закажи телегу на утро. Семен, ты со мной поедешь, будем устанавливать на месте. Остальные продолжайте подготовку к ремонту пожарных насосов. Филипп, начинай разбирать первый насос, проверяй каждую деталь. Гришка, Иван, чистите медь, готовьте материалы.

Все кивнули, разошлись по делам.

Мы с Семеном занесли насос обратно в мастерскую, поставили на верстак. Вытерли досуха, обернули тряпками, чтобы не поцарапать при перевозке.

Дождь за окном усилился, дробно стучал по крыше. В мастерской тепло, трещит печка, тлеют угли.

Работа шла своим чередом. Филипп начал разбирать первый пожарный насос, снимал корпус, откручивал болты, вытаскивал поршень. Детали аккуратно раскладывал на верстаке, по порядку. Каждую осматривал, записывал дефекты на бумагу, самому себе понятными закорючками, он умел писать печатными буквами.

Трофим ушел договариваться о телеге. Вернулся через час, мокрый:

— Договорился. Завтра к восьми утра будет. Два рубля за перевозку до Павшинской улицы.

— Хорошо.

К обеду работа шла полным ходом. Филипп полностью разобрал первый насос, разложил детали. Я подошел, осмотрел.

Картина типичная для старого оборудования. Поршень изношен, кожаная прокладка стерлась, металл обнажился. Клапаны пересохшие, потрескавшиеся. Цилиндр изнутри ржавый, с раковинами. Рычаг деревянный, потемневший от грязи и времени, покрыт извилинами по всей длине.

— Тут много работы, ваше благородие, — сказал Филипп. — Поршень новый делать, клапаны менять, цилиндр чистить, рычаг менять.

— Именно, — подтвердил я. — Но мы справимся. У нас теперь рабочий станок, есть материалы. Недели две на все шесть насосов.

Часы пробили двенадцать. Обед.

— Все свободны на час, — объявил я.

Работники разошлись. Гришка задержался, подошел ко мне:

— Александр Дмитриевич, а где солому взять? Для постели?

— На конюшне у пожарной части попроси. Скажешь, я разрешил. Тулуп принесу завтра из дома, у меня старый есть, но теплый.

— Спасибо, ваше благородие! — Парень просиял. — Я теперь мастерскую в порядке держать буду! Каждое утро подмету, печку растоплю, все приберу!

— Вот и хорошо. Иди обедай.

Гришка убежал. Я запер мастерскую, пошел домой.

Пообедал у Матрены Ивановны, щи, каша гречневая, хлеб. После обеда вернулся в мастерскую.

Работники уже вернулись, продолжили работу. Филипп разбирал второй насос. Трофим ковал в кузнице новый рычаг для первого насоса, обжигал в огне дубовую заготовку, гнул, придавая форму. Семен чистил цилиндр первого насоса, скоблил ржавчину, полировал.

Я сел за верстак, начал чертить новые клапаны. Кожаные надо поменять на медные, так будет долговечнее, надежнее. Чертил аккуратно, всякие размеры, углы, резьбы.

Работа шла споро, слаженно. Каждый знал свое дело. Гришка с Иваном помогали, подавали инструменты, убирали стружку, носили детали.

К вечеру первый насос полностью разобран и описан. Второй тоже. Материалы подготовлены. Завтра можно начинать ремонт.

Часы пробили шесть. Дождь за окном стих, небо прояснилось.

— Все свободны, — объявил я. — Завтра в восемь утра везем насос Баташеву. Семен, будь готов. Остальные в семь, как обычно.

Работники разошлись. Гришка остался, начал подметать пол, собирать стружку. Я взял его за плечо:

— Устраивайся поудобнее. Солому принесешь, постелешь в углу, за печкой. Там теплее. Дров хватит на ночь. Утром растопишь, приберешь, к семи все должно быть готово. Понял?

— Понял, Александр Дмитриевич! Все сделаю!

Я вышел, отправился домой. Дорога немного подсохла, грязи меньше. Небо прояснилось, солнце проглянуло сквозь тучи.

Дома встретила Матрена Ивановна:

— Александр Дмитриевич, ужинать будете?

— Буду. Что есть?

— Суп грибной, картошка жареная с салом. Хлеб свежий.

— Отлично.

Поужинал, поблагодарил, ушел в комнату. Сел за стол, достал тулуп из сундука, старый, потертый, но целый и теплый. Завтра отнесу Гришке. Надо было раньше его поселить у нас.