Инженер 2: Тульские диковинки

Глава 16 Доставка

Телега тряслась на ухабах, доски скрипели. Семен вел лошадь под уздцы, придерживая телегу, чтобы та не подпрыгивала слишком сильно.

Насос лежал на соломе, укрытый брезентом, крепко привязанный веревками. Медный цилиндр поблескивал на солнце сквозь щели в ткани.

Мы свернули с Заречной на Кузнечную улицу. Справа тянулись деревянные дома, слева начинались кузницы, грохот молотов, жар от горнов, запах раскаленного железа и угля. Прошли мимо лавки с замками, миновали сапожную мастерскую. Впереди показались корпуса фабрики Баташева, высокие кирпичные стены, труба над крышей, из которой вился дым.

У ворот нас встретил караульный, мужик в тулупе, с кнутом за поясом. Посмотрел на нас, узнал меня, кивнул:

— Проезжайте, господин капитан. Хозяин ждет.

Ворота распахнулись. Мы въехали во двор.

Справа стояли складские корпуса, слева открытая площадка с грудами медных листов, ящиками с деталями. Прямо виднелся главный корпус, двухэтажный, с рядом окон по фасаду. Перед входом ждал приказчик Степан Кузьмич, в темном сюртуке, с тросточкой в руках.

Он подошел, заглянул под брезент:

— А, вот оно! Привезли, значит. Хозяин уже на котельную вышел, велел сразу туда везти.

— Где котельная? — спросил я.

— За главным корпусом, в глубине двора. Поезжайте за мной, покажу.

Приказчик пошел впереди, постукивая тросточкой по мостовой. Мы двинулись следом. Семен придерживал лошадь, чтобы телега шла ровно.

Миновали главный корпус. За ним открылся еще один двор, в центре колодец, обложенный камнем, рядом длинный сарай с дымящейся трубой. Из открытых дверей сарая валил пар, слышалось шипение кипящей воды.

У колодца стояли двое рабочих с ведрами на коромыслах. Один зачерпывал воду, другой нес полные ведра в сарай. Спины согнутые, лица потные, движения медленные, тяжелые.

Рядом с колодцем ожидал Баташев. Одет в темно-синюю поддевку, сапоги с медными подковками, руки сложены за спиной. Лицо спокойное, но глаза внимательные, изучающие. Рядом с ним стоял мастер в кожаном фартуке, седобородый, приземистый.

Баташев повернулся к нам, когда телега остановилась:

— А, господин Воронцов. Вовремя.

Я слез с телеги, подошел, поклонился:

— Степан Федорович. Насос привез, как обещал.

Баташев кивнул, подошел к телеге. Семен уже откидывал брезент. Взорам открылся насос, блестящий цилиндр с фланцами, клапаны на медных седлах, рукоятка с коромыслом, чугунное основание.

Купец обошел телегу, разглядывая насос со всех сторон. Постучал пальцем по цилиндру, раздался глухой звук, металл ведь прочный. Провел рукой по сварному шву, ровный, без наплывов. Наклонился, посмотрел на клапаны, на поршень в цилиндре.

— Аккуратная работа, — сказал он наконец. — Посмотрим, как действует.

Он обернулся к мастеру:

— Прохор Семенович, разгрузить. Установить на место. Подключить к трубам.

Мастер кивнул, подозвал четверых рабочих. Те подошли к телеге, засучили рукава. Семен помог отвязать веревки. Рабочие взялись за насос, подняли, понесли к колодцу. Шли осторожно, переставляя ноги в такт, чтобы не уронить.

Рядом с колодцем лежала площадка из досок, уже приготовленная. Рабочие опустили насос на площадку, выровняли по уровню, подкладывая деревянные клинья. Прохор Семенович проверил, кивнул.

Баташев стоял рядом, наблюдая. Руки все так же за спиной, лицо непроницаемое.

От котельной проложили трубу, медную, диаметром вершка полтора. Труба тянулась по земле, конец подходил к насосу. Прохор Семенович взял конец трубы, примерил к фланцу на насосе.

— Подходит, — констатировал он.

Достал из кармана фартука гайки, болты. Начал прикручивать трубу к насосу. Затягивал ключом, крепко, чтобы соединение не протекало. Между фланцами проложил кожаную прокладку.

Семен помог держать трубу, пока мастер затягивал болты. Я стоял рядом, проверяя соединение. Все ровно, плотно.

Прохор Семенович выпрямился, вытер руки о фартук:

— Готово. Можно испытывать.

Баташев подошел ближе. Приказчик встал рядом с ним. Рабочие остановились, смотрят.

Я взялся за рукоятку насоса, потянул вниз. Рукоятка пошла легко, плавно. Поршень внутри цилиндра опустился.

Слышно, как открылся клапан, вода пошла в цилиндр из колодца. Поднял рукоятку вверх, поршень поднялся, клапан закрылся, вода пошла в трубу.

Еще раз вниз. Еще раз вверх. Ритмично, размеренно. Движения плавные, без рывков.

Через несколько качаний вода пошла по трубе. Сначала слабо, потом все сильнее. Из котельной послышался плеск, вода полилась в котел.

— Дайте я, — сказал Семен.

Я отошел. Семен взялся за рукоятку, начал качать. Движения быстрые, сильные. Вода полилась мощной струей. Слышно, как она льется в котел, звонко, непрерывно.

Баташев подошел к котельной, заглянул внутрь. Вернулся, кивнул:

— Льется. Хорошо льется.

Он махнул рукой Семену:

— Хватит. Достаточно.

Семен остановился, вытер пот со лба. Дышал ровно и спокойно. Насос работал легко, не перегружал.

Баташев обошел насос еще раз, присел на корточки, осмотрел соединения, проверил, нет ли протечек. Все сухо. Поднялся, отряхнул колени.

Молчал минуту, глядя на насос. Потом перевел взгляд на меня:

— Две недели. Даже раньше. Сдержали слово.

Он протянул руку:

— Благодарю, Александр Дмитриевич. Добрая работа.

Я пожал его руку. Рукопожатие вышло твердое, крепкое.

— Договор выполнен, — сказал я. — Насос установлен, работает. Материалы верну, как обещал, когда казенная поставка придет.

Баташев махнул рукой:

— Не спешите с материалами. Вернете, когда придут. А насос зачтем. Долг погашен.

Он повернулся к приказчику:

— Степан Кузьмич, занеси в книгу. Долг по насосу закрыт. Задаток зачтен.

Приказчик кивнул, достал из кармана записную книжку, начал писать туда.

Баташев снова посмотрел на меня:

— Господин Воронцов, раз так, у меня разговор имеется. Хочу заказать еще два насоса. Такие же, как этот. Для нового корпуса, который строю. Там тоже котлы ставить буду, воду подавать надо.

Я кивнул:

— Понял. Но сейчас взяться не могу. Есть обязательства перед пожарной частью. Два насоса починить надо, еще один сделать заново. Потом вашими займусь.

Баташев подумал, почесал бороду:

— Сколько времени надо? На пожарные?

— Недели три. Может, месяц.

— Месяц… Ладно. Подожду. Только после этого сразу мои делайте. Договорились?

— Договорились.

Мы снова пожали руки.

Баташев повернулся к Прохору Семеновичу:

— Покажите моему мастеру, как насос работает, где смазывать, как ухаживать. Пусть знает, что объяснить надо.

Семен кивнул:

— Слушаюсь, Степан Федорович.

Он подошел к насосу, показал:

— Вот рукоятка. Качать надо ровно, без рывков. Вот клапаны, их раз в неделю смазывать маслом, чтобы не ржавели. Вот поршень, кожаную прокладку менять, когда износится. Месяца через три, не раньше. Тут основание, болты проверять, подтягивать, если разболтались.

Мастер слушал, кивал. Все просто, понятно. Видно, что Прохор Семенович толковый.

Семен закончил:

— Если что случится, зовите. Приду, посмотрю.

— Спасибо.

Баташев подозвал приказчика:

— Степан Кузьмич, проводи капитана. Угости чаем в конторе, если хочет.

Приказчик поклонился:

— Будет сделано.

Баташев повернулся ко мне:

— Ну, с Богом, Александр Дмитриевич. Дело сделано, насос работает. Жду через месяц для нового заказа.

— Приеду, — пообещал я.

Мы с Семеном поклонились, пошли к телеге. Сели, Семен взялся за вожжи. Лошадь тронулась.

Выехали со двора. Ворота закрылись за нами. Телега покатила по Кузнечной обратно, пустая, легкая.

Семен посмотрел на меня:

— Доволен остался Баташев.

— Доволен, — согласился я. — Значит, работа сделана хорошо.

Дальше мы ехали молча. Солнце поднялось высоко, день обещал быть теплым. По улице шли люди, мастеровые, купцы, бабы с корзинами. Жизнь обычная, городская.

Я откинулся на спинку телеги, закрыл глаза. Усталость навалилась разом, так долго работали почти без сна, с утра до ночи. Но насос готов, установлен, работает. Обещание выполнено.

Теперь можно передохнуть. Хотя бы день.

Телега свернула на Заречную улицу. Впереди показалась мастерская, знакомая вывеска, крыльцо, окна. Семен остановил лошадь у ворот, спрыгнул, привязал к столбу.

Я слез, открыл дверь мастерской. Внутри работники собрались у верстака, разговаривали. Увидели меня, замолчали, повернулись.

— Александр Дмитриевич, — Трофим первым подошел. — Ну, как насос? Что Баташев?

— Доволен. Установили, проверили, работает исправно.

Работники переглянулись, закивали, заулыбались. Семен вошел следом, закрыл дверь.

Я прошел в середину мастерской, оглядел всех:

— Слушайте. Работа сделана хорошо. Баташев благодарил, еще два насоса заказал. Значит, дело идет правильно.

Филипп кивнул, Гришка с Иваном улыбнулись. Трофим стоял с серьезным лицом.

Я продолжил:

— Сегодня заканчиваем пораньше. Часам к трем управлюсь с делами, отпущу вас. А завтра воскресенье, выходной. В понедельник приступим к пожарным насосам, надо закончить их к сроку.

— Слушаемся, Александр Дмитриевич, — хором ответили работники.

Я подошел к Семену:

— Семен Кузьмич, пройдемся по мастерской, проверим, что надо докупить. Материалы кончаются, нужен список.

Мы обошли мастерскую. Проверили медь, остался кусок пудов на полтора, маловато. Латунь совсем подходит к концу, прутков штук пять осталось. Кожа выделанная, один рулон, хватит на пару клапанов, не больше. Олово для пайки, фунта два, тоже надо докупать.

Семен записывал на бумагу, брызгая чернилами. Я диктовал:

— Медь листовая два пуда. Латунь прутковая пуд. Кожа выделанная аршин пятнадцать. Олово фунтов восемь. Канифоль фунта два.

Семен дописал, свернул бумагу:

— Все записал. Подать заявку в управление?

— Подам сегодня. Пойду к Озерову, заодно жалованье получу за май. Пора с вами расплатиться.

Семен кивнул:

— Вот это другое дело. Правильно, ваше благородие.

Я подошел к верстаку, взял чистый лист бумаги, перо, чернильницу. Сел, начал писать заявку. Перечислил материалы, указал количество, назначение, для ремонта пожарных насосов. Дописал, просушил чернила песком, сложил бумагу, убрал в карман.

Встал, обратился к работникам:

— Трофим, Филипп, приберите инструменты, сложите на места. Гришка, Иван, подметите пол, вынесите мусор. Семен, проверь горн, загаси угли как следует.

Работники разошлись по мастерской. Трофим начал складывать молотки, зубила, напильники. Филипп собирал детали насосов, укладывал в ящики. Гришка взял метлу, начал мести пол. Иван принес совок, собирал стружку, опилки.

Я надел сюртук, шапку. Вышел на крыльцо, отправился по Заречной в сторону центра.

Солнце склонялось к западу, час второй пополудни. По улице шли редкие прохожие, проезжали телеги, груженные дровами и сеном. Прошел мимо кузницы, горн погашен, кузнец сидит на крыльце, курит трубку. Миновал харчевню, оттуда доносился ароматный запах щей, квашеной капусты, из трубы шел дым.

Дошел до площади. Губернское управление справа, двухэтажное здание с белыми колоннами. Поднялся по ступеням, вошел внутрь.

Длинный коридор, повсюду двери, таблички с надписями. Прошел до конца, нашел нужный кабинет. Постучал, открыл.

Озеров сидел за столом, писал в толстой книге. Услышал стук, поднял голову. Узнал меня, отложил перо:

— А, Александр Дмитриевич. Проходите, присаживайтесь.

Я вошел, прикрыл дверь, сел на стул напротив.

— Павел Степанович, у меня два дела. Сначала как всегда заявка на материалы. — Достал бумагу, протянул через стол.

Озеров взял, развернул, пробежал глазами:

— Медь, латунь, кожа… Понятно. Сейчас запишу. — Открыл другую книгу, начал переписывать. — Заявка от десятого мая тысяча восемьсот пятьдесят шестого года принята. Материалы поступят через Москву, срок месяц-полтора. Как полагается. Кстати, первая заявка скоро будет исполнена.

Я кивнул. Месяц-полтора долго, но ничего не поделаешь. Казенная поставка всегда растягивается.

Озеров дописал, просушил чернила:

— Второе дело?

— Жалованье за прошлый месяц. Мне и работникам. Как можно получить?

— Идите в казначейство, в этом же здании, третья дверь налево по коридору. Скажете, что от меня. Там выдадут по ведомости.

— Благодарю.

Я откланялся, вышел, прогулялся по коридору, нашел третью дверь слева. Табличка «Казначейство». Постучал, вошел.

За столом сидел чиновник в очках, худощавый, с бледным лицом. Поднял голову:

— Слушаю вас.

— Воронцов, смотритель насосно-гидравлической мастерской. За жалованьем.

Чиновник кивнул, открыл толстую книгу, полистал:

— Насосно-гидравлическая мастерская. Смотритель Воронцов Александр Дмитриевич, жалованье тридцать рублей шестьдесят шесть копеек в месяц. Работники, кузнец, слесарь, подручные. Двоих вы говорят, прогнали. Получите за оставшихся.

Он встал, подошел к сейфу, открыл, достал холщовый мешок. Начал отсчитывать монеты. Серебряные рубли и медные копейки звенели, падая на стол.

Когда считал шевелил губами. Разложил деньги кучками. Придвинул ко мне:

— Проверьте.

Я пересчитал. Все правильно. Собрал деньги в платок, завязал узлом, убрал в карман сюртука.

Чиновник записал в книгу:

— Жалованье за прошлый месяц выдано десятого числа. — Протянул мне бумагу и перо. — Распишитесь.

Я расписался. Чиновник закрыл книгу, убрал в сейф, запер на ключ.

— Все. Можете идти.

Я встал, поклонился, вышел. Добрался по коридору до лестницы, спустился по ступеням на площадь.

Обратно шел тем же путем. Площадь, улица, кузница, харчевня. Дошел до мастерской. Открыл дверь, вошел.

Внутри уже чисто, все убрано. Инструменты сложены на верстаках, пол подметен, окна прикрыты ставнями. Работники стоят у горна, ждут.

Я подошел к ним, достал платок с деньгами, развязал. Отсчитал монеты, протянул Семену. Тот взял, пересчитал, кивнул:

— Принял, Александр Дмитриевич. Благодарствую.

Трофим взял деньги, спрятал в карман, поклонился:

— Спасибо, ваше благородие.

— Филипп, вам тоже пятнадцать.

Филипп взял монеты улыбнулся уголками рта:

— Много благодарен, Александр Дмитриевич.

— Гришка, Иван вам десять.

Гришка с Иваном взяли деньги, закивали:

— Спасибо, спасибо, ваше благородие!

Свои тридцать рублей я убрал обратно в карман, завязал платок.

— Все. Работа на сегодня закончена. Завтра воскресенье, отдыхайте. В понедельник к семи утра все на месте. Приступим к пожарным насосам.

Работники поклонились, начали расходиться. Трофим надел шапку, вышел первым. Гришка остался стоять у верстака, мялся.

Я посмотрел на него:

— Ты чего не идешь?

— Так я… — Парень потупился. — Я ведь тут теперь ночую, Александр Дмитриевич. Вы же разрешили. За печкой постель стелю.

Да, точно. Я же разрешил Гришке ночевать в мастерской. Парень из деревни, отсылает деньги матери, на жилье не хватает. Ночевал по углам, в ночлежках за пятак. Теперь живет здесь, по утрам печку топит, мастерскую прибирает.

— Да, верно. Живи. Дрова есть?

— Есть, Александр Дмитриевич. Я вчера принес из конюшни, сложил за печкой.

— Хорошо. Печку затопи на ночь, а то холодно. Завтра приберись. В понедельник придут работники.

— Слушаюсь! Все сделаю!

Я вышел на крыльцо, закрыл дверь за собой. Пошел по улице к дому Матрены Ивановны.

Завтра воскресенье. Выходной. Можно отдохнуть, выспаться. Может, по городу прогуляться, посмотреть, как тут люди живут.

Теперь можно передохнуть.

Небо над Тулой потемнело, скоро сумерки. По улице редкие прохожие спешили по домам. Где-то лаяла собака, из труб домов тянулся дым от печей.

Дошел до дома Матрены Ивановны, толкнул калитку. Та скрипнула, открылась. Прошел через двор, поднялся на крыльцо.

Хозяйка встретила в сенях, вытирая руки о фартук:

— Александр Дмитриевич! Вам письмо пришло! Из Петербурга!

Я остановился, удивился:

— Письмо? Откуда?

— С почтамта принесли с утра. Письмоносец пришел, я расписалась за вас, взяла. Вот, на столе в горнице положила.

Сердце забилось сильнее. Письмо из Петербурга. От кого? От Елизаветы? Или от кого-то еще?

Прошел в горницу. На столе под образом лежал конверт. Плотная бумага, аккуратный почерк. Взял, поднес к лампе.

Адрес написан изящным женским почерком: «Его благородию господину капитану Александру Дмитриевичу Воронцову. Город Тула».

Сразу узнал почерк. Это Елизавета.

Перевернул конверт. На обороте восковая печать с вензелем, буква «Д», Долгорукова. Петербургский штемпель, дата.

Письмо шло восемь дней. Быстро для такого расстояния.

Матрена Ивановна заглянула в дверь:

— Александр Дмитриевич, ужинать будете? Щи сварила, картошку жареную.

— Позже. Спасибо.

Хозяйка кивнула, ушла. Я остался один.

Сел за стол, положил конверт перед собой. Смотрел на него, не решаясь вскрыть.