Индульгенция. Без права на ошибку. Часть 6

Глава 19

Глава 19

Шашлычный дым — лучший дым на свете. Особенно когда он служит дымовой завесой от шести пар глаз, полных вопросов, подозрений и откровенной ревности.

Я с наслаждением переворачивал куски баранины на решетке мангала, который Гиви раскалил до адского жара. Жир шипел, капал на угли, вспыхивая синими язычками пламени. Аромат стоял обалденный.

— Говорил тебе, — Гиви, весь красный от жара и пары стопок, уже принятых «для аппетита», тыкал шампуром в мою сторону. — Нечего хищниц в дом приглашать! Особенно таких… ну, ты понял. Аж светится вся, чертовка. И глаза… так бы и утонул!

— Мы просто чай пили, Гиви, — буркнул я, щедро сбрызгивая мясо маринадом (уксус, лук, специи — ничего лишнего). — Отдохнуть хотел. Один.

— Ага, «один»! — фыркнул он, наливая себе еще. — С такой-то? Да она тебя сожрет, даже не поперхнется! Хотя… — он хитро прищурился, — … если по-хорошему, то можно понять. Видок у нее… ничего так. Холодная, но огонь внутри чувствуется. Опасно!

Я только мотнул головой. Лучше пусть думает, что это про «огонь» в обычном смысле. Гиви не поймет, что его друг только что жарил шашлык рядом с самой Смертью. А внутри коттеджа, куда все перебрались, за стеклянной дверью разворачивалось куда более опасное действо. Видно было, как Танька, скрестив руки, что-то резко говорит, тыча пальцем в сторону мангала. Снежана кивает, поддакивая. Кристина смотрит в пол, но по нахмуренным бровям видно — недовольна. Настя и Изабелла изучают Морану, как редкий экспонат. А Морана… Морана сидит в моем кресле, непринужденно откинувшись, с легкой, загадочной улыбкой на губах. Она держит кружку (уже с вином, подали девчонки), и видно, как она наслаждается спектаклем.

— И на каком факультете, говоришь? — донесся обрывок фразы Таньки, когда ветерок приоткрыл дверь.

Морана что-то ответила, тихо, но ее голос, даже приглушенный, нес какой-то странный резонанс. Танька всплеснула руками. Снежана закатила глаза. Кристина вздохнула. Изабелла прищурилась еще сильнее — явно не верит.

— Ох, Видар, — Гиви покачал головой, следя за сценой. — Попал ты, братан. Они ее сейчас на мелкие кусочки разберут. А та… — он кивнул на Морану, — … как удав перед кроликами. Спокойна. Страшно. Ты ж знаешь Таньку — страшна в гневе и любви. Хотя, о последнем ты, наверное, побольше меня знаешь, -вздохнул он.

— Она… крепкий орешек, — процедил я, снимая первый, зарумянившийся шампур. — Отнесешь им?

Мне было почти жаль девушек. Почти. Они пытались играть в кошки-мышки с тигрицей, приняв ее за котенка. Морана отшучивалась, отвечала полунамеками, рассказывала байки про «родное село Морово» и «строгих родителей-ученых», которые якобы отправили ее «племянниц» в академию. Она играла в простоту так убедительно, что я и сам на секунду поверил бы, если б не знал правду. Особенно когда она с грустью в голосе вспомнила «покойного дядю Кощея, больного рахитом» — Гиви чуть не поперхнулся вином.

Но напряжение не спадало. Девчонки чуяли подвох. Эта «простая девушка» была слишком… необычной. Слишком спокойной. Слишком царственной в своей мнимой простоте.

Наконец, видимо, наигравшись вдоволь, Морана поставила кружку. Ее выражение лица сменилось — стало чуть мягче, почти сочувствующим. Она что-то сказала, глядя по очереди на каждую. И видно было, как волна напряжения спала. Танька разжала руки. Снежана перестала хмуриться. Даже Изабелла слегка расслабилась. Морана кивнула в мою сторону, потом снова что-то добавила.

— Что она сказала? — шикнул я на Гиви.

— Без понятия! Но похоже, твоя репутация спасена. Смотри — несут закуски!

Действительно, девчонки, теперь улыбающиеся (хотя в глазах Насти и Изабеллы все еще читалось легкое недоумение), направились к выходу с тарелками овощей, хлеба, соусов. Морана шла за ними, ее взгляд встретился с моим. В нем мелькнуло чистейшее лукавство и… намек на «пожалуйста».

Вечер пошел по-другому. Шашлык удался на славу — сочный, пропитанный дымом и специями. Вино лилось рекой. Гиви, окончательно развеселившись, рассказывал байки о своих амурных делах — врал, конечно, но красиво. Девчонки смеялись, перебивая друг друга.

Морана сидела чуть в стороне, как бы в тени, но не отстраненно. Она умело поддерживала разговор, вставляла тонкие, меткие замечания, которые заставляли хохотать даже Таньку. Она пила вино, ела шашлык (с видом гурмана, пробующего нечто экзотическое), и казалась… своей. Просто умной, начитанной, слегка загадочной гостьей из глубинки. Но я-то знал. Я видел, как она ловит мой взгляд и едва заметно подмигивает. Этот вечер был для нее экскурсией в зоопарк под названием «смертная жизнь», и она явно получала удовольствие.

Когда вино у Гиви закончилось, а девчонки затеяли жаркий спор о лучшем маринаде, Морана незаметно кивнула мне в сторону тенистой аллеи, ведущей от коттеджа вглубь сада.

— Извините, — сказал я, вставая. — Надо дров принести. Гиви, не спали все, пока я отошел!

Гиви что-то невнятно пробурчал, уже благодушно развалившись в кресле. Девчонки лишь махнули рукой, погруженные в кулинарные баталии.

В тени старых кленов, куда почти не доставал свет фонарей с веранды, меня ждала Морана. Ее «простой» образ слегка дрогнул — в глазах снова мерцала бездна, а вокруг нее витал легкий, едва уловимый холодок.

— Вечер удался, — сказала она, и в ее голосе снова зазвучали знакомые нотки вечности и льда, хоть и приглушенные. — Твои смертные… колоритны. Особенно Гиви. И Танька. Настоящие, живые, интересные. Когда они умрут, пожалуй, заберу их в свою свиту.

— Спасибо, что их не заморозила, — ответил я. — И за легенду. Род Моровых — это сильно.

Она усмехнулась.

— Правда — лучшая маскировка, если подать ее дозированно. Они успокоились. На время. — она сделала паузу, ее взгляд стал серьезнее.- Но я пришла не только ради шашлыка и наблюдений за вашими… вашей жизнью.

Богиня протянула руку. На ее ладони лежал предмет, который я сначала принял за широкий браслет или наруч. Тонкая полоска темного, почти черного металла, гладкая, без видимых застежек или украшений. Он выглядел простым, даже грубоватым.

— Щит Нави, — произнесла Морана, и в ее голосе зазвучала гордость за хорошо проделанную работу. — Мой вклад в твою… зачистку Пустоши.

Я осторожно взял его. Металл был холодным, как кусок льда, и невероятно тяжелым для своих размеров. Он словно впитывал свет вокруг.

— Как он…

— Надень на предплечье. Мысленно дай команду. Пусти в него эфир.

Я примерил — браслет-наруч идеально обхватил мое левое предплечье, чуть ниже локтя. Ни застежки, ни стыка — как будто вылит по форме. Стал частью доспеха. Я сосредоточился, представил защиту, барьер…

Щелк. Негромко. Но ощутимо.

Воздух передо мной вздрогнул. От наруча до кончиков пальцев и чуть выше локтя метнулись темные линии — как трещины в реальности. И между ними, как паутина, мгновенно натянулось полотно… не материи. Тени. Густой, непроницаемой, мерцающей холодным синеватым светом тени. Щит. Овальный, в рост человека, легкий, как перо, но излучающий такую мощь, что воздух вокруг него звенел. По его поверхности плавно текли, переливаясь, сложные руны — не языка смертных. Знаки Нави, знаки Вечной Ночи, знаки непробиваемого Покоя. От него веяло холодом могилы и несокрушимой твердостью скалы.

— Боги, — прошептал я, пораженный, чувствуя, что щит является лишь продолжением моей воли. — Даже они…

— Не сразу пробьют, — подтвердила Морана, смотря на творение с легкой гордостью. — Но не искушай судьбу. Это не абсолют. Это — время. Дополнительное время, которое тебе может понадобиться. Используй его с умом.

Я мысленно отпустил команду. Щит собрался обратно в тонкую полоску на руке, как если бы его и не было. Но вес, холод и ощущение скрытой мощи остались.

— Спасибо, — сказал я искренне. — Это… серьезный подарок.

— Не подарок. Инвестиция, — парировала она, но в ее глазах мелькнуло что-то похожее на тепло. — Мне энергия от закрытия Пустоши. Ты — мой лучший инструмент. Хочется, чтобы он не сломался раньше времени.

Она сделала шаг назад, в тень.

— А теперь возвращайся к своим шашлыкам и смертным невестам. Вечер был… освежающе необычным. Спасибо, Видар. За простоту.

— У меня к тебе есть просьба, -понимая, что сейчас она уйдет, я все же решился. — Убери это, — показал я на руку, где в ее глубине находился браслет с «Узами Мораны».

— Зачем? Это же твоя гарантия.

— Не хочу так. В этой жизни и так много плохого и тех, кто плохо обо мне думает. Пусть хоть на одного человека станет меньше. Она сделала зло мне, но, с ее точки зрения, она творила добро. Для себя. Пусть так. Пусть живет независимо от меня. Все же рабство — это очень плохо.

— Как скажешь, — она пафосно щелкнула пальцами, и я почувствовал, как нечто под моей кожей исчезло.– Не прощаюсь. Еще увидимся. Спасибо за чудесный день.

Морана нежно провела пальцем по моей щеке. Легкий поцелуй в щеку.

После она не растворилась в воздухе. Она просто… перестала быть тут. Одна секунда — она стояла, улыбаясь своей таинственной улыбкой, следующая — тень под кленом была пуста. Только легкий запах инея да холодок на коже напоминали о ее присутствии.

Я постоял еще мгновение, поглаживая гладкий, холодный металл Щита Нави на предплечье. Инструмент. Инвестиция. Но в ее словах прозвучало что-то большее. Что-то вроде… уважения? Или это просто хорошее настроение после шашлыка?

Когда я вернулся на веранду, шашлык был почти съеден, а Гиви что-то громко доказывал Насте, размахивая пустой бутылкой. Девчонки замолчали, когда я сел. Танька прищурилась.

— Ну что, сходил за дровами? — спросила она с ехидцей. — Где твоя… родственница?

— Ушла, — отрезал я, наливая себе пива. — Племянниц проведать. Дела.

— Племянниц… — протянула Изабелла, ее хитрый взгляд скользнул по моему лицу, потом, казалось, задержался на наруче, которого раньше не было. — Странная она у тебя, Видар. Очень странная.

— Род Моровых, — пробормотала Снежана, явно что-то обдумывая. — И тут они вылезли. Ненавижу их. Но эту никогда не видела. Из побочной ветви, наверное.

— А глаза у нее, — тихо добавила Кристина. — Как будто… все знают. И все видели.

Гиви громко икнул.

— Да бросьте вы! Девчонка как девчонка! Правда, видок… не простой. И ушла, как сквозь землю…

Он замолчал, его веселое лицо вдруг стало задумчивым. Он посмотрел на меня, потом туда, где исчезла Морана, потом снова на меня. В его глазах мелькнуло что-то, кроме алкогольного угара. Сомнение. Или… догадка?

— Ага, — хмыкнул он наконец, наливая себе еще пива, но уже без прежнего энтузиазма. — Род Моровых. Ясненько. Очень все ясно. Пей, Видар, пей. Тебе, похоже, этот щит… то есть, этот вечер, еще долго вспоминаться будет.

Он чокнулся со мной бутылкой. Я отпил. Вино было чуть терпким. А холодок Щита Нави на предплечье напоминал, что простота — понятие относительное. Особенно когда твоя «родственница» — Богиня Вечной Ночи. И вечер, который начался с шашлыка, закончился щитом, способным остановить богов. Неплохо. Хотя покоя, как всегда, не прибавилось. Только вопросы в глазах друзей и тяжелый, холодный браслет — напоминание о настоящей цене закрытия Пустоши.

— Сын. Машины ждут у Восточных ворот. Сейчас. Упырева согласна. Но с условиями. И Волковы ушли на разведку. Есть что обсудить. Жду.

Голос отца, сжатый, как пружина перед ударом. Никаких лишних слов. Впрочем, я на это и рассчитывал. Надо уже завершать свои дела, не оставляя за спиной недосказанностей. Надеюсь, за сутки он смог разобраться и с гостями, и со своими невестами.

Я связался с Вивиан. Ее голос отозвался почти мгновенно, ровный, но с легкой ноткой удивления:

— Видар? Я в Лаборатории аномалий. Что-то случилось?

— Встречай у выхода из академии. Через пять минут. Едем.

— Едем? Куда? — в ее тоне появилась настороженность.

— Домой. К отцу. Говорил же утром про сюрприз, — больше я ничего пояснять не стал. Пусть нервничает. Пусть гадает. Это отвлечет ее от тех вопросов, на которые я пока не мог дать честных ответов.

Она ждала меня у массивных дубовых ворот центрального входа, залитых заходящим солнцем. Вивиан, как всегда, была воплощением академической строгости — темно-синий мундир магистра Тайных Путей без единой складки, волосы убраны в безупречный тугой узел, лицо — маска спокойствия. Но пальцы, перебирающие корешок старого кожаного фолианта, выдавали внутреннее напряжение. Увидев меня, она сделала шаг навстречу, вопросительно подняв бровь.

— Сюрприз, Видар? — ее губы тронула легкая, почти невидимая улыбка.- Ты знаешь, я не люблю неожиданности. Особенно когда речь о поместье Раздоровых. Это пока наш дом, и я не заметила ничего такого…

— На этот раз тебе точно понравится и будет жарко не только от камина и хорошего вина, надеюсь, — я постарался, чтобы голос звучал легко, взяв ее под локоть и направляя к ждавшим у тротуара двум мощным, как боевые единороги, родовым машинам с гербом Раздоровых.

Охранник в темном мундире открыл дверцу первой из них и самой роскошной.

— Садись. Расскажешь дорогой, что нашла. Говорили же о центре Пустоши.

Мы погрузились в прохладную, обитую темно-бордовым бархатом глубину салона. Экипаж тронулся с места, мягко покачиваясь на отличных рессорах. Вивиан откинулась на спинку сиденья, ее пальцы постукивали по кожаной обложке фолианта на коленях.

— Кажется, тебе на сегодня хватит вина, — принюхалась она.

— Да мы по пять капель всего. Не развлечения ради, а пользы для.

— Ага. Я так и подумала.

— Не меняй тему. Чего накопала в вашем царстве пыли и манускриптов?

— Это… сложно, Видар, — начала она, глядя в окно на мелькавшие здания. — Я копала глубоко. Очень глубоко. Запретные архивы, дешифровка древних фолиантов Тайного Приказа времен первого императора… Легенды северных шаманов, что хранятся под семью печатями. Как они оказались в академии, ума не приложу. Но это на руку нам.

Она повернула ко мне лицо, и в ее глазах горел азарт исследователя, напавшего на след.

— И знаешь что? Почти все, что мы считали аксиомой о структуре Пустоши… ложь. Или полуправда, искаженная временем.

Я сделал вид живейшего интереса, наклонившись вперед.

— Ложь? В каком смысле?

— Центр! — она выдохнула, открывая фолиант на странице, испещренной сложными диаграммами и руническими записями. — Все говорят о едином центре, мозге, ядре. Но данные… они указывают на нечто иное. На распределенную сеть. На узлы силы, разбросанные по миру, как… как нервные ганглии! Карельская Пустошь с ее Сердцем — один такой узел! Мощный, ключевой, но не единственный! Уничтожь один — система перестроится, компенсирует! Нужно найти Главный Узел, Точку Сборки, но…

Она постучала пальцем по схеме.

— … Судя по всему, он не статичен! Он перемещается! Или… или его вообще нет в нашем понимании пространства!

Она говорила страстно, убедительно, подкрепляя свои слова цитатами из древних текстов, анализами энергетических выбросов, сложными вычислениями на полях. И все это было… неверно. Блестяще, логично, но неверно. Мать показала истинную картину — тело Пустоши с конечностями и головой. Статичной. Уязвимой в своей централизации. Вивиан, со всем своим гением, шла по ложному следу, наведенному, возможно, самой Пустошью или искажениями времени.

Внутри меня все сжималось. Ее работа была титанической. Ее выводы могли увести нас в сторону, стоить драгоценного времени, жизней. Но я не мог ей сказать правду. Не сейчас. Не до разговора с отцом и Упыревой. Не зная, кто еще может подслушивать. Риск был слишком велик.