Индульгенция. Без права на ошибку. Часть 6

Глава 17

Глава 17

Твердые породы деревьев надо официально запретить — это я вам ответственно заявляю. Ну, или хотя бы не разрешать их сажать напротив окон симпатичных дам. Хорошо еще, что я в полете успел щит накинуть, а то так бы и повис на совсем не эстетичной ветке, которая попыталась познакомиться со мной поближе посредством протыкания моей тушки. И главное, почему все так вышло-то?

Подошел я как порядочный, вижу — спит моя герцогиня. И как ее разбудить? Хороший вопрос. В сказках есть отличный, как мне тогда казалось, рецепт — надо ее нежно поцеловать, и сразу наступит то самое «долго и счастливо». Вот я, действуя строго по инструкции, проверил дыхание, облизнул губы и едва коснулся ими ее рта, как раз — и я испытываю радость полета из окна.

Резкая она у меня — прямо как я. Наверное, способ не сработал, потому что она не принцесса? Надо этот момент всестороннее обдумать и внести правки в исходный текст. Не думаю, что вылетающие в окно принцы — а в прошлой жизни я был как раз таки принцем, — добавят сказкам популярности.

Схватился руками за ветку — вишу. До земли метра четыре — падать совсем не хочется. Потому как опять придется карабкаться вверх, а я не люблю что-то делать, когда можно этого не делать. Отдых у меня. Каникулы. Или отпуск. Еще не решил.

Смотрю, моя в окне появилась. Ночнушка темная, прозрачная — все ж видно! А я ревнивый собственник, никому на такую красоту смотреть нельзя. Сам-то залип, ага. Но мне-то можно — я ж жених и уже настроился на брачную ночь. Ну, или утро, не суть.

— Видар, это ты? — мадам очевидность сумела рассмотреть своего принца сквозь зелень ветвей.

— Ударила бы посильней, уже был бы не я, — крикнул я, подтягиваясь на ветке и делая при этом вид, что занимаюсь спортом. Девушки любят накачанных идиотов.

— А что же ты как вор через окно полез? Позвонить не мог?

— Я сообщение отправил, но ты не ответила. Заволновался и решил проверить. А ты меня и по больному, -ткнул я в нее пальцем, чуть не рухнул, но вовремя опять схватился за ветку.

— Не освоилась я до конца еще с браслетом, — смутилась она. — Да и спала крепко, вчера поздно легла. А ты там долго висеть собираешься?

— Вот уж и не знаю, что ответить. А есть предложения?

— Заходи в гости, чаем напою, — забавно покраснела она.

Это было предложение, от которого настоящий мужчина никогда не откажется. На счет раз — я балансирую на ветке. На два — прыжок, схватился руками за подоконник. На три — я уже внутри. Комнаты, а не Вивиан, как некоторые могли подумать. Впрочем, и это, думаю, не за горами.

Пока Вивиан не успела опомниться, обнимаю и крепко целую. Она в шоке, в панике, что-то мычит — наверное, от радости, бьет меня рукой по спине. Но не активно так, а скорей поощряюще.Оторвался от нее я с трудом — красивая она, ну прямо очень.

— Ох, я же не одета! — спохватилась девушка, заалев ушками.

— Нормально. Мне нравится, -отпускать ее пока я не был намерен. Главное в этом деле — натиск и напор, как говорил один великий полководец.

— Нехорошо это. Мужчина не должен видеть…

— А жених?

— Ж…жених?.. — кажется, она сейчас загорится от смущения.

— Ага. Ты ж вроде не отказалась, а я согласился. Вот, я пришел, чтобы, так сказать, расставить все точки, запятые и восклицательные знаки.

— Так, — тут же посерьезнела она. — Ты торопишься. Значит, что-то случилось. Значит, решил идти. И наверняка один. В Пустоши. Нет, в главную Пустошь. Нашел дорогу? Я пойду туда с тобой!

Вот что-что, а мозги у Вивиан работали что надо. За секунду она прокачала ситуацию и сделала правильные выводы. Мне такая умная жена очень нужна. Но живая. Поэтому…

— Нет, не пойдешь. Я буду в Дикой Пустоши. Туда обычным магам хода нет.

— Тогда я пойду в отряде поддержки.

— А с чего ты взяла, что он будет?

— Ох, ну это же и так понятно. Ты, конечно, сильный, но не дурак, чтобы затеивать такое мероприятие в одиночку. Наверняка будет прикрытие. Уверена, сильный маг смерти там точно лишним не будет.

— Так ты согласна?

— На что?

— На разврат, прямо сейчас!!! Не тупи. На мое предложение.

— Я его не услышала.

— Ох, как же с вами, девушками, все сложно!

Я посадил Вивиан на кровать, опустился перед ней на одно колено.

— Госпожа Вивиан де Лоррен, согласны ли вы стать моей женой?

— А у меня есть выбор?

— Нет, после того, я как увидел твое нижнее белье. И даже частично без белья.

— Ну, тогда я согласна, — вздохнула она.

— Эй, а где куча радости и целовашки⁈ Могла бы и изобразить хотя бы, что тебе приятно.

— Да приятно мне. Но надо готовиться к походу в Пустошь. Есть тут у вас такой профессор Велеслав — умнейший человек и в Пустошах бывал не раз. К нему пойду, посоветуюсь.

— Ты сильно-то не распространяйся. Это пока тайна, и все такое. К тому же он светлый, и кто знает, с какими известиям побежит к Олегу. А тот меня с некоторых пор очень сильно не любит.

— Поняла, приняла. Что ж, тогда мне надо подумать. Ты иди, занимайся своими делами, а я тоже… займусь.

— Эх, — вздохнул я, пробежавшись жадным взглядом по ее фигурке. Несмотря на бурную ночь, я был бодр, свеж и готов на подвиги. Впрочем, это действительно успеется. — Тогда жду тебя вечером у нас дома. Будем семейный совет держать. Заодно познакомлю тебя кое с кем. Тебе точно понравится.

— Я не слишком люблю сюрпризы.

— Тогда не понравится. Разберемся. Так ты, как будущая жена, собираешься кормить будущего мужа или как? Нет, так-то я бы съел тебя, но ты ж не готова еще. Или?..

— Или, но потом. Иди давай. Уверена, тебя есть кому накормить.

— Эх, и куда только делась та милая, душевная девушка, с которой мы прошли всю Пустошь⁈ Пойду, поплачу на чьем-нибудь плече. Желательно голом. Точно. К Таньке пойду. Она девушка отзывчивая и у нее всегда есть что-нибудь вкусное. Или к Гиви… Хотя, нет. У этого только выпивка есть. Или все-таки завернуть к Кристине?

— Хватит уже хвастаться. Я поняла, как много есть мест, где тебя ждут. Не дави на совесть, это бесполезно. Раз уж поднял меня ни свет, ни заря, так буду работать. Тем более, что есть над чем. Выход там, — она с усмешкой указала на окно, — ты уже знаешь, не промахнешься.

— Не буду на тебе жениться — ты злая!

Замерев напротив окна, я ждал злобного дружеского пинка, потому как самому прыгать было лень. Ну, и дождался. Знакомое дерево встретило меня как родного, обняло ветками и нежно уронило на землю. Отряхнувшись, я бодро посеменил теперь уже в сторону столовой, решив, что для одного утра мне впечатлений хватило с головой.

И вот я уже в дверях царства еды и напитков, и волна звука ударила мне в лицо. Гул. Не просто шум — настоящий, плотный гул сотен голосов. Смех, крики, споры, звон посуды, визг стульев, двигаемых по плиточному полу.

Раннее утро? Для академии практически разгар дня. Студенты, от первокурсников в потрепанных мантиях до зазнаек со старших курсов с нашивками специализаций, толпились у раздач, сидели за длинными столами, жестикулировали, спорили о заклинаниях, сплетничали, флиртовали.

Жизнь. Буйная, неугомонная, немного глупая студенческая жизнь била здесь ключом, сметая на своем пути все мысли о Пустошах, мертвых богах и божественных молотах.

Я внутренне поморщился. Одиночество и покой тут мне явно не светили. Взяв поднос с удвоенной порцией каши, горой яичницы, парой булок и еще одной кружкой кофе — на всякий пожарный, я начал пробираться к дальнему углу, к столу у высокого окна, где обычно было чуть тише. Надежда на это слабая, но все же.

Не успел я сделать и пяти шагов, как почувствовал на себе взгляды. Не любопытные. Колючие. Целеустремленные. Оглянулся. Через зал, расталкивая менее расторопных студентов, шли трое. Светлые мантии, вышитые серебром знаки стихий воздуха и света. Лица молодые, но напряженные. Глаза горели не здоровым азартом, а праведным гневом. И направлялись они прямиком ко мне.

«Вот блин, — мелькнуло в голове. — Чую, не дадут мне спокойно поесть. Надо было в свой коттедж топать».

Они подошли плотным полукругом, отрезая путь к моему спасительному углу. Запахло не едой, а обильными пиздюлями. Один из них, повыше, с острым подбородком и брезгливо поджатыми губами, выступил вперед.

— Видар, — заявил он, то ли уточняя, то ли проверяя, как звучит его голос. Громкий, резкий, старающийся перекрыть гул столовой. Достаточно мерзкий, чтобы ударить, не задумываясь. Но я сдержался.

Рядом все притихло. Любопытные взгляды потянулись в нашу сторону.

— Где Светлана? Почему она не выходит на связь?

Я медленно поставил поднос на ближайший свободный край стола. Каша чуть расплескалась. Внутри что-то шевельнулось, холодное и тяжелое. Не Пустота. Знакомое раздражение.

— Какое твое дело? Где надо, там и находится. — ответил я ровно, глядя ему прямо в глаза.

Взгляд у парня был наглый, но где-то в глубине читалась неуверенность. Щенок.

— Какое дело⁈ — взвизгнул второй, пониже, с копной рыжих волос и веснушками. — Ее Высочество одна из нас! Она пропала! Никто не видел ее со вчерашнего вечера! А ты… Это ты ее забрал! После занятий!

— Если вы забыли, она больше никакое не Высочество. И даже фамилию Рюриковичей носить не может, потому как изгнана из рода. И теперь она моя рабыня, — напомнил я, подчеркивая каждое слово.

Голос мой звучал тише их визга, но как-то… резал воздух. Рядом еще несколько разговоров затихли.

— Ее статус утвержден Советом Академии и поддержан ее отцом. А так же ею самой. Куда я ее дел — мое личное дело. Отчитываться перед вами я не намерен. И еще раз посмеете заступить мне дорогу, вырву ноги, руки и прочие ненужные части ваших слабых тел.

Я взял поднос, собираясь обойти их.

Рука парня с подбородком резко легла мне на грудь, преграждая путь. Совсем бесстрашный, что ли⁈

— Ты что, спрятал ее⁈ Или… — его глаза сузились от внезапной догадки, — … сделал с ней что-то? Использовал в своих темных ритуалах⁈

— Верни Свету, тварь! Иначе мы… — зашелся в истерике Рыжий.

Тяжесть под кожей запястья дернулась. Тепло сменилось ледяной иглой. Меч. Он почувствовал угрозу. Проснулся. Не гудя, а напрягшись, как зверь перед прыжком. Моя собственная ярость, еще притупленная радушным настроением, вспыхнула ярко и мгновенно. Я не люблю, когда меня трогают. Особенно после ночи, проведенной в компании красоток. Особенно те, кто ни разу не красотки.

Я не отступил. Не отшвырнул его руку — пока. Просто медленно перевел взгляд с его лица на его руку, лежащую у меня на груди. Потом снова поднял глаза на него. Взгляд был холодным, как лед в Асгарде. Гул в столовой стих еще на несколько десятков метров вокруг. Все смотрели на нас.

— Убери руку, светляк, — сказал я очень тихо. Так тихо, что, кажется, меня услышали даже на раздаче. — Пока я позволяю тебе сделать это добровольно.

Он дернулся, но руку не убрал. Гордыня. Глупость.

— Скажи, где Света! — прошипел он, лицо покраснело.

Его друзья сжали кулаки, готовые вступиться.

Под кожей запястья меч заурчал. Негромко. Предупреждающе. Как тигр, которого разбудили пинком. Я почувствовал его ярость, его жажду разнести что-нибудь на молекулы. Он хотел крови. Он испытывал жажду смерти.

Я глубоко вдохнул. Запах еды, пота, студенческого возбуждения. Запах назревающей драки. Пустота внутри проснулась окончательно, лениво потягиваясь. Она была готова. Я был готов. Но чертовски не хотелось разносить столовую и хоронить пару светлых магиков под обломками из-за их глупости.

— Последний раз, — моим голосом можно было заморозить океан. — Ты убираешь руку. И вы все трое убираетесь с моего пути. Иначе я перестану пытаться думать, что вы хоть что-то понимаете. И тогда…

Я не стал продолжать. Просто посмотрел на них. Взглядом человека, который только что совершил над собой огромное усилие и не стал устраивать похороны светлых идиотов прямо тут. Совсем рядом.

Рука на моей груди дрогнула. Парень с подбородком встретился с моими глазами. И что-то там прочитал. Что-то такое, от чего его уверенность дала трещину. Он почувствовал страх? Или в нем проснулся наконец здравый смысл? Он медленно, очень медленно отвел руку. Лицо его было бледным под загаром.

— Ты… ты не имеешь права… — пробормотал он, но уже без прежней мощи.

— Имею, — отрезал я. — По статусу. По силе. По факту.

Я вновь взял поднос.

— А теперь — прочь. Вы мешаете мне завтракать. И будьте благодарны, что у меня сегодня доброе утро. Относительно.

Я обошёл их, не ускоряя шага. Спиной чувствовал их горящие ненавистью взгляды, слышал возмущенный шепот рыжего. Но тронуться с места никто не посмел. Меч под кожей успокоился, но не заснул — дремал, будучи настороже, довольный тем, что его потенциал оценили.

В дальнем углу, у окна, я наконец сел. Поставил поднос. Гул столовой постепенно нарастал снова, но уже с новыми нотками — шепотками, осторожными взглядами в мою сторону. Я их игнорировал.

Взял ложку. Каша остыла. Но все равно была чертовски вкуснее и лучше, чем перспектива объяснять самонадеянным щенкам, куда делась Света. Она была МОЕЙ рабыней. Моей проблемой. И если кто-то думал иначе… Ну, Навь добрая и принимает всех с большим удовольствием.

Я начал есть. Первый кусок был за Пургена. Второй — за предстоящие неприятности. Их, я чувствовал, будет немало….

Тишина боковой аллеи после гвалта столовой была как бальзам. Солнце только-только выбралось из-за сосен, бросая длинные, робкие тени. Воздух пах хвоей и влажной землей. Я шел, наслаждаясь относительным покоем, переваривая не только двойную порцию каши, но и глупое столкновение со светлыми щенками. Меч дремал под кожей, довольный тем, что его «потенциал» оценили без крови. Пустота внутри тихо журчала, как ручей после бури. Даже грусть по Пургену притупилась, став чем-то смиренным, почти теплым. Минута умиротворения. Редкая штука.

Она длилась ровно до поворота за старый дуб, чьи корни взламывали плитку аллеи.

Тишину разорвал не то крик, не то шипение. Десятки резких звуков — как будто кто-то выпустил гнездо разъяренных гадюк. Свет. Ослепительные, белые вспышки, выхватывающие из утренних теней искаженные гневом лица, сжатые кулаки, сгустки сконцентрированной магии в ладонях.

Они высыпали из-за деревьев, из кустов сирени, преградили мне путь вперед и отрезали отступление.

Хорошо прятались — и явно дорогой артефакт не пожалели использовать, чтобы я их раньше времени не заметил. Те трое — Подбородок, Рыжий и Третий, молчаливый и злой. И с ними — толпа. Человек двадцать. Не первокурсники. Старшекурсники, чьи пиджаки сияли вышитыми знаками отличия. Лица не просто злые — фанатичные. Одержимые. В руках у некоторых острые обломки скамей, тяжелые палки. Они не просто хотели побить. Они хотели убить. Это читалось в каждом взгляде, в каждой напряженной мышце, в каждом шипящем сгустке энергии, нацеленном в мою сторону.

Идиоты. Слепые, тупые идиоты.

Мысль промелькнула ледяной иглой. Они не понимали. Или не хотели понимать. Смерть для меня — приговор и для Светы. «Узы Мораны» не разрываются просто так. Убьют меня — она умрет мучительной смертью где-то там, в нашем поместье, даже не зная, за что. Но им был нужен предлог. Или они действительно верили, что спасают ее от темного мага. Неважно. Разбираться в мотивах стада фанатиков было поздно.

— Где Света, нечисть⁈ — завопил Подбородок, его голос сорвался на визг. Белый сгусток энергии, похожий на раскаленный шар, уже летел мне в грудь.

Они накинулись все разом. Как стая псов на медведя. Магия — ослепляющие лучи, ледяные иглы, сковывающие нити света. Физика — кулаки, ноги, свист тяжелой дубины, пущенной в голову. Воздух загудел от сконцентрированной ненависти…