Идеальная помощница (СИ)

глава 19

Глава 19

Великий охотник на монстров

Несмотря на ночные приключения, проснулась Нира очень рано и первым делом заглянула под кровать, чтобы убедиться, что найденные части горничной никуда не делись.

Состояние у девушки было странное. Просветленное такое, до звона. А в этот звон вплетались растерянность, непонятное тепло, котенком свернувшееся у солнечного сплетения — того самого места, которое древние философы считали сосредоточением магии — и морского шума, с изредка кричащей чайкой и теплой улыбкой, маячащей на горизонте.

И вот как такое состояние могло сподвигнуть на трудовые подвиги, Вика даже не представляла. Ей, например, вдруг захотелось лета, моря, самодельного лимонада на меду и возможности лениться минимум неделю. А Нира ничего, бодро-заторможенная, но улыбчивая.

Причем, работать Нире хотелось даже во сне. Вика умудрилась этот сон подсмотреть. И в нем девушка листала огромную книгу сидя в кресле, рассматривала различные схемы соединения. А на полу, на простыне, лежали найденные детали, и котик, на этот раз в штанах, полурасстегнутой рубашке, но босой, сидел рядом с ними, попивал чай и вовремя поддакивал, хотя вряд ли научился разбираться в хозяйственных амулетах. В общем, хороший был сон. Единственное, что Вику несколько сбивало с толку, это то, что Нира в этом сне ощущалась спокойной и весьма довольной жизнью женщиной, а не привычно-сомневающейся в себе девчонкой. Она, кажется, в том сне даже красавицей себя ощущала и этак внутренне светилась, а этого с Нирой в реальности не случалось ни разу.

— Может это намек от моего дара? — спросила саму себя Вика.

— А? — рассеяно отозвалась Нира.

— Вот думаю, может выдать тебя замуж, — хихикнула Вика. — Даже знаю, за кого.

— Ой, — отмахнулась Нира и выволокла простыню. Глубоко вдохнула, как перед прыжком в воду и решительно стала распутывать узел. — Нужно будет поискать в библиотеке «Хозяйственные сборные изделия». Они тут наверняка есть. Может даже по ним Глен с кем-то пытался горничную наладить.

И Вика опять вспомнила большую книжку со схемами сборки. И довольную жизнью Ниру. И босого котика, почему-то с самого утра ошивающегося в ее комнате. А ведь во сне было утро. Ранее, такое же, как сейчас.

Узел в конце концов поддался, и Вика Ниру даже поздравила, хотя ей не было никакого дела до деталей. Она пыталась понять дар или не дар. Потому что если дар…

Нира стала аккуратно раскладывать части горничной по кучкам. Выудила записную книжку, непонятно зачем прихваченную из логова хомяка, рассеяно ее пролистала, убедившись, что там что-то написано, причем настолько ужасным почерком, что придется расшифровывать, если захочешь прочесть. А читать Нире не хотелось, поэтому она хмыкнула и сунула ее к своим конспектам и книгам и забыла. У нее были части настоящей горничной, а это гораздо интереснее каких-то непонятных записей.

В это же время школьный лекарь мрачно ворчал на буйного пациента. И нет, этот пациент ничего не сломал и не разбил. Лежал себе в постели, зеленый, как огуречик, старался не смотреть на ученицу лекаря, отмывавшую пол из-за того, что пациента все-таки стошнило, и чувствовал себя так, что проще было умереть.

— Неужели непонятно, что если вам назначили лежать и не напрягать голову, разная бодрящая пакость вообще противопоказана? — тихо вопрошал лекарь. — Она и здоровым людям противопоказана на самом деле. Все эти зелья за мимолетную помощь потом очень дорого берут. И теперь вы лечиться будете гораздо дольше. Хорошо ваша племянница решила заглянуть, а то вы бы на этом полу еще и простудились. Знаете, как неприятно застудить спину?

Ливин знал, имел честь на себе это все испытать. Он ведь принципиальный, учился как все, делал, что учителя скажут, и в сыск пришел в качестве практиканта туда, где его никто не знал. Вот там они и посидел как-то в засаде и простудил спину, потому что из разбитого окна тянуло, а он умудрялся не придавать этому значения.

Вот только сейчас было гораздо хуже.

И не объяснишь же этому возмущенному лекарю, что работа ждать не будет. Что если бы он не сделал эту глупость, на этой работе уже можно было бы ставить крест. Ладно, не крест, но все бы усложнилось, противник стал бы осторожнее, спрятался бы еще, а потом появился тогда и там, где его не ждали. Может даже наличие крепости не так важно, как решили аналитики, может любой старый дом на самом деле сгодится, если приложить некоторые усилия.

— Обезболивающее вам нельзя, — припечатал лекарь. — Попробуете еще раз куда-то сходить, привяжу и посажу возле вас кого-то сильного, принципиального и с кучей амулетов, — пообещал, с чем и ушел.

А Ливин остался слушать пульсацию в своей голове и думать о смысле жизни.

А еще у него вдруг появилось неясное ощущение неудобства. Неудобства от пребывания в этой школе. Он это ощущение даже знал. Если оно появилось, лучше благодарно кивнуть и убраться из неприятного места, потому что потом сильно пожалеешь. И у Ливина были даже варианты того, почему именно жалеть придется. Но он решил о них не думать. Нельзя же голову напрягать, правильно?

Да и работа никуда так и не делась, местами даже любимая.

Второй пациент у лекаря тоже был буйным. Радостно-буйным и мелко-нервным. Казалось, его прямо потряхивает то ли от сдерживаемого хихиканья, то ли от негодования.

— Надеюсь, хоть вы никакого зелья не пили, — проворчал лекарь. — Веревок на вас всех не напасешься.

Пациент одарил его возмущенным взглядом, но на удивление промолчал. Позволил провести осмотр, подлечить свой нос и даже поблагодарил, когда ему разрешили уйти. Что само по себе было странно.

— Так я и знал, но все равно нужно проверить, — порадовал он стену, выйдя из лекарского домика. — А как там проверяют?

Он остановился и задумчиво уставился в небо. Ничего в голову, как назло, не приходило. Но ведь у специалистов должно что-то быть, для проверки. Так что нужно просто их позвать.

— Нет-нет, никаких писем, письма действительно ненадежны, — прошептал он, даже не подозревая, что в этот момент выглядит не долеченным психом. Еще он мог сказать, что письма невкусны, но не стал. Тем более, сам он съел несерьезную по величине записку, потому что сжечь не мог, нечем было. А о том, откуда записка взялась на тумбочке у кровати, даже не думал. Какая разница откуда, он ведь и сам что-то такое подозревал. — Сразу было понятно, что с этой школой что-то не то, — сказал, заковыляв к выходу из территории школы, игнорируя просьбу лекаря хорошо поесть. — Тут целый сговор. Может у них в подвале действительно монстры, на каком-то специальном уровне. В этих крепостях чего только нет. Их обязательно нужно отдавать тем, кто их вычистит от всего этого и перестроит. А то в них заводятся монстры. Да, монстры.

На психа он с каждым шагом был похож все больше, но упорно шел. И даже знал куда, хотя раньше в этом городе не бывал. И оно ему казалось логичным. Ну, где еще может быть подходящая для охоты на монстров контора, как не рядом с главной сыскной управой города?

То, что где находится эта управа он тоже знать не может, его не смущало тем более.

Меньес ощущал себя великим охотником на монстров. И спасителем детей.

Быть спасителем детей ему нравилось даже больше.

Из школы он вышел без проблем, охранника, обычно притворявшегося у ворот мебелью, заняла разговором какая-то старушка в ядовито-зеленой шляпке. Причем, разговор был настолько «интересным», что бедолаге, судя по страданию на лице, хотелось раствориться во вселенной и перестать существовать, лишь бы больше не слышать эту особу. А нагрубить ей и отогнать он не мог, его всю жизнь учили уважать дам, особенно пожилых и особенно вежливых.

Меньеса проводила заинтересованным взглядом ворона, загадочно каркнула и улетела по своим делам. Никому рассказывать о его уходе она, конечно же, не собиралась.

По дороге неуместное веселье, замешанное на неожиданных озарениях и загадочном всезнании главу проверяющей комиссии немного отпустило. Но его уже было не остановить. Координаты нужного заведения накрепко отпечатались в его голове, а во всем остальном он себя так накрутил, что теперь вряд ли смог бы понять, где его настоящее негодование, а где то, которое он получил вместе с легким ментальным толчком, когда развернул лежавшую на тумбочке записку.

В том, что этого типа, когда он переполнен негодованием, остановить невозможно, на своей шкуре убедился тощий секретарь приемного зала. Он едва успел спросить, кто пожаловал в заведение полное занятых людей и по какому поводу, как был обозван прихлебателем монстров и практически снесен с пути. Так что дальше Меньес шел в сопровождении этого бедного юноши, пытавшегося добиться от него вразумительного ответа и угрожавшего охранником, который тоже здесь где-то был.

Меньес не останавливался и игнорировал секретаря. Его гораздо больше интересовали таблички на дверях, чем чьи-то там увещевания и угрозы.

— Микет Висмар! — наконец нашел он нужную. Этого Микета он тоже не знал, но хотя бы о нем слышал. И репутация у него была просто отличная. Честный, неподкупный и профессионал. Такой не позволит монстрам угрожать бедным детишкам.

Постучав ради приличия и отпихнув ногой надоедливого секретаря, Меньес ворвался в кабинет честного и неподкупного. С негодованием уставился на девицу с голыми коленками, сидевшую у него на столе. Еще большим негодованием одарил довольно молодого мужчину, как раз щупавшего одно колено. Набрал побольше воздуха, повторно пнул что-то блеявшего секретаря и во всю свою мощь рявкнул:

— Я буду жаловаться!

— Это моя жена, — растерянно сказал мужчина, а девица шустро одернула юбку и соскользнула со стола.

— Ваша жена пускай сидит на столе у вас дома! — ни капли не впечатлился признанием Меньес, на которого опять накатило негодование, вместе с отголосками ментального пинка. — Здесь вы должны работать! У вас по городу монстры ходят!

— Куропоедатель? Мне на него уже жаловались. И на большого паука. И на призрак девы. И даже на ходячие доспехи, которые на проверку оказались своеобразной куклой на нитках. Тещу один тип пугал. Во всех остальных случаях фон в местах, где этих монстров видели, в норме, они никого даже не покусали и, возможно, вообще были иллюзиями. Это бы объяснило…

— Какие еще доспехи?! — аж подпрыгнул Меньес, больше всего на свете не любивший чужой тупости. А жалкие оправдания честного и неподкупного на его вкус этой тупостью и были. — Настоящие монстры! Сейчас я вам объясню, кого вы здесь прозевали. Настоящие монстры с виду ничем от людей не отличаются и если не приложить усилий для их обнаружения…

— Ричи, принеси чай, это надолго, — со вздохом попросила жена честного и неподкупного, с чем и ушла.

Секретарь, вздохнув, тоже ушел, наверное за чаем.

А Меньес сел на стул для посетителей и мрачно пообещал:

— Сейчас вы все узнаете.

Несмотря на весьма оригинальных учеников, способных выкинуть любую глупость, и куропоедателей стража в школу Средней Луны приходила редко. Даже если их сильно уговаривали, скорее всего они находили повод, чтобы никуда не идти. Потому что понимали, никто ничего не докажет. И если ученики виноваты, никто лучше, чем учителя, их не накажет. Просто потому, что они их знают и понимают, какое именно наказание их проймет достаточно сильно.

Так что, когда к воротам подошло аж шесть стражников, мужчина средних лет, военной выправки и с виноватым выражением лица, и лекарь в форменной куртке с зеленым перевернутым треугольником на плече, все, кто увидел эту делегацию, сразу поняли, что произошло что-то из ряда вон выходящее.

Успевшие приехать ученики, шатавшиеся без дела учителя и даже часть проверяющей комиссии увязалась за стражниками, мужчиной и лекарем как собачья свадьба. Узнав, благодаря разговору с попавшимся по пути секретарем, что этой делегации нужен директор, никто расходиться даже не подумал, всем стало еще интереснее. Некоторые даже ставки начали делать на то, почему именно он. В некоторых ставках в том числе фигурировал и куропоедатель.

Секретарь, боязливо оглядывавшийся то ли на делегацию, то ли на увязавшихся школьных обитателей, честно довел всех до кабинета, послушно сходил проверить на месте ли директор, а потом вышел несчастный-несчастный и разрешил заходить. Делегации. Всех остальных ему пришлось героически удерживать на пороге и не давать подслушивать.

И это притом, что он бы и сам подслушал с большим удовольствием.

— Микет, — даже обрадовался директор приходу непонятного мужчины.

Он явно его знал. И не ожидал от него ничего плохого. А у Вики вдруг появилось нехорошее предчувствие и стало понятно, что Нира очень не вовремя пришла в этот кабинет со своим рассказом про запчасти от горничной и подозрениями насчет одного хомяка.

— Хорошего дня, — со вздохом поздоровался Микет и бросил странный взгляд на Ниру. — Поверь, мне очень не хотелось сюда идти, но игнорировать я не могу.

— Что игнорировать? — напустил на себя собранный и деловой вид директор.

— Все. Ко мне сегодня пришел один занятный, но не шибко адекватный тип. Я сначала даже подумал, что твоя талантливая детка неудачно то ли пошутила, то ли отомстила и был готов писать жалобу ее родственникам. Но Девер проверил, — кивком указал он на лекаря в куртке, — и оказалось, что на этот раз деточка ни при чем, воздействовали скорее всего слабеньким амулетом, чтобы подтолкнуть, но оно на что-то наложилось или с характером совпало и этого типа понесло в безумие.

— Меньес? — спросил Вилен Каймари.

— Он самый.

— Ну, думаю, тут и наложилось, и совпало. Везучий он человек. А с чем он к вам пришел?

— Вот это самое неприятное. Мы его в лечебницу пока положили, у него там еще и отравление легкое. Этот тип съел записку, написанную черными чернилами, а они скорее всего с добавлением порошка из горника. Воздействовали скорее всего через эту же записку, так что все следы он благополучно похоронил в собственном желудке. Но ты имей в виду, что у вас тут кто-то бродит и воздействует. И записки по тумбочкам в палатах раскладывает. Может проследить от тумбочки сможете.

— Так, — кивнул директор, понимая, что и это не самое неприятное из успевшего случиться. — Что ему написали?

Микет дернул плечом, опять посмотрел на Ниру.

— На вашего хозяйственного мага пожаловались. Мол, что-то у нее не то с даром и головой. Словно в ней два разных человека обретается. И не надо ли это проверить, потому что, значить это может как безумие, так и что похуже. И вот с этим его отправили ко мне. А я обязан проверить, даже если жалуется безумный придурок. Я понимаю, что будь она опасна, она бы у тебя здесь не гуляла, но я обязан проверить.

— И посадить девушку в башню, — серьезно кивнул директор. — Я напишу докладную с наблюдениями. Мои заместители напишут. И все желающие напишут, даже ученики. И вот это все мы с большим удовольствием отправим в королевскую канцелярию, а ты с не меньшим налепишь печать «срочно!». Думаю, те, кого пришлют разбираться, оторвав от действительно важных дел, будут очень «рады» и с большим удовольствием в который раз объяснят ценителям оригинального отдыха их неправоту. А то давно не объясняли, из некоторых голов эти объяснения успели выветриться. И мы, кстати, уже даже эксперта вызвали, способного понять, что именно произошло. Ты же понимаешь, что все на самом деле вовсе не однозначно. И понимаешь, что два дара и два сознания исключают то, что остался после встречи притянувшего и притянутого только кто-то один. Так что, что именно пожелал предъявить твой писатель записок моей хозяйственнице, я понимаю весьма смутно.

Микет кивнул.

— Не будете сопротивляться? — спросил.

— Я-то не буду. И девушка не будет, да, Нира?

Девушка кивнула, хоть ей и хотелось выпрыгнуть в окно.

— Смущает меня совсем другое — куда ты денешь Меньеса? Потому что даже если вы этого типа окончательно вылечите, что у вас не получится, потому что характер у него такой, вы его ни в чем не убедите, уверен. Для него не существует полутонов. И уже завтра под твоей управой может стоять толпа и требовать выдать страшное чудовище, пожирающее мозги.

— Пригрозить?

— Это его только подзадорит и убедит в правоте. И весь город станет укрывателем чудовищ, а где-то под землей в его воображении еще и младенцев будут сбрасывать в бездонную пропасть. Оно тебе надо?

Микету было не надо.

— Мы его будем лечить очень медленно. А там, может ваш эксперт приедет и королевские посланцы. Надеюсь, совместными усилиями им удастся доказать вашу правоту и неправоту Меньеса, — рассудительно сказал лекарь, о котором все как-то успели подзабыть.

— Получится? — с надеждой посмотрел на него Микет.

— Целебный сон очень полезная штука. Безвредная. И на психику в любом случае хорошо влияет.

— Этому типу даже год целебного сна психику не исправит, — проворчал директор. — Принесло же его. Не удивлюсь, если кто-то очень постарался, чтобы именно его. И может даже не те странные личности, которые мечтают разрушить крепость и построить на холме нечто более полезное. Не нравится мне это.

— А ведь мы у хомяка не только запчасти нашли, — вспомнила Вика.

Микет вскинулся и уставился на Ниру так, словно услышал. А девушка вздохнула и озвучила сказанное второй половинкой. Вдруг те находки имеют какое-то отношение к происходящему? И один недобитый сумкой сыскарь говорил, что воровали вроде бы ерундовые амулеты. Вдруг именно они сейчас лежат в ящиках у хомяка?

— Дела, — выдохнул Микет. — И дети как раз съезжаются.