Хроники пилота: Звездолет для бунтаря

Глава 7

Удар. Боль. Удар. Боль.

Я с трудом разлепил глаза. Надо мной сидело нечто мохнатое и било разрядом тока. Удар был слабый. Но башка болела ужасно, будто по ней прошлись кувалдой.

Я привстал, сбросил мерзкую тварь. Оказалось, мой скафандр успел включить силовое поле, которое защитило мне голову — шлем-то я надеть не успел. Мысленно включил отталкивающее магнитное поле. Встал на четвереньки, опираясь на край агрегата, поднялся.

Ух, как болел затылок. Попытался вспомнить, что произошло. Твари разом прыгнули на меня. Я не удержался и сверзился вниз, здорово приложился башкой о бетонный пол.

Медленно и осторожно поворачивая голову, огляделся. Куда подевался Зайцев?

— Толян! Зайцев! Ты где⁈

Может быть, услышу стоны, шевеленье? Боль в затылке чуть затихла, медпомощь скафандра вколола болеутоляющее. Поплелся в поисках напарника. Мерзкие твари пытались запрыгнуть на меня, но тут же отскакивали. А магнитные подошвы моих ботинок оставляли от них лишь грязные пятна.

За лестницей с проржавевши перилами, я обнаружил рельсы, которые уходили куда-то вбок, в глубокую нишу, закрытую длинными полосами светло-серого пластика. Видимо, оттуда выезжали грузы. Одна из вагонеток стояла брошенная поперек рельс. Пройдя по платформе поверху, я увидел белеющий скафандр.

В вагонетке лежал труп Зайцева. Ноги безвольно, словно лишенные физической основы, свесились наружу, а голова, или то, что от нее осталось — лежала внутри, на дне. Мерзкие твари обглодали всё лицо Толика. Остался лишь выбеленный череп. Постояв пару минут над телом, я вздохнул и двинулся к лестнице. На верхней площадке бросил последний взгляд и толкнул дверь.

И дух захватило. Открылся невероятный вид — потолок огромного зала уходил куда-то ввысь, так что я даже не смог рассмотреть, где он закончился. В центре в стеклянном цилиндре, окаймленным изящным бронзовым геометрическим орнаментом — платформа лифта. По бокам входа — статуи больших лежащих львов с окладистой гривой, из бронзы или какого-то другого золотистого сплава. Перед лифтом — прямоугольный газон. Здесь раньше, наверняка, благоухали прекрасные цветы, но сейчас на высохшей земле валялся лишь хлам, обрывки бумаг, ветки, засохшие лепестки, комки грязи.

С одной стороны зал закрывала высокая стеклянная стена, заключенная в квадратные рамы из того же золотистого сплава. Попытался задрать голову, чтобы понять, где она заканчивается, но боль вновь ударила по мозгам, выбив слезы из глаз.

Постоял задумчиво около стекла, бездумно рассматривая плывущий по сине-черной тьме космоса серебристый диск звезды, ослепительный свет приглушал светофильтр. И теперь казалось, что это лишь белая тарелка.

И тут безнадежное отчаянье охватило меня. Как теперь попасть в тот спортзал или бассейн? Где могли быть Дарлин и Ларри? Я не знаю, куда идти.

Рядом с лифтом я обнаружил на стойке схему станции, и понял, что надо опуститься на пару этажей. Но как? Если здесь электронный пропуск? Придется взломать.

Но тут я ощутил себя таким смертельно усталым, таким потерянным, что руки опустились. Отошел к диванчику, плюхнулся. И откинувшись на спинку, закрыл глаза.

Плюх! Что-то тяжелое свалилось рядом, заставив меня подскочить.

Рядом бледный и грустный сидел Зайцев.

— Ты живой, Толян! Как тебе удалось? А я тебя уже похоронил. Там, на складе труп нашел в скафандре. Думал, это ты.

— Нет, это не я, — совершенно без иронии проронил Зайцев.

Опустил голову, заложил руки между колен.

— Ты чего это?

Я попытался его обнять, но он отстранил меня, глухо проронил:

— Извини, что бросил тебя. Струсил. Я испугался, понимаешь? Увидел этих тварей и убежал.

— Ну и что? — не понял я. — Правильно сделал. А так бы они тебя сожрали. У меня скафандр такой. Включил силовое поле и всех тварей сбросил. Не переживай, парень! Все в порядке!

— Не смогу себе простить. Никогда.

— Да ладно тебе. Хватит киснуть. Нам надо моих ребят выручать.

— А у тебя сильно голова болит? — поинтересовался Зайцев уже более бодрым голосом.

— Ну да. Я затылком приложился о бетон. Больно.

Я врал, чтобы отвлечь Зайцева, но он воспринял все всерьез. Засуетился. Вытащил из своего ранца моток бинтов, квадратную подушечку.

— Давай я тебе перевяжу.

Тонкую подушечку-пластырь Зайцев приложил мне к затылку, замотал голову аккуратно бинтом. И действительно боль начала проходить, ушла, оставив лишь легкий туман в голове. Может быть, болеутоляющее подействовало? Или все-таки у Зайцева был какой-то чудодейственный способ облегчать страдания?

— Ну как? — спросил участливо.

— Прекрасно все. Сможешь лифт включить?

— Конечно, — обрадовался Зайцев, слабо улыбнулся.

Около лифта Зайцев остановился и взглянул на схему. Что-то там проверил, просмотрел.

— Нам надо на первый этаж спуститься, — наконец, выдал вердикт.

Я бросил взгляд и присвистнул:

— Так это пять этажей. Почему мы сразу на тот ярус не посадили мой спейсфайтер?

— Потому что, — с напором объяснил Зайцев. — Там не было роботизированной руки, чтобы пришвартовать твою птичку. Понял? Ничего, быстро доедем.

Провел пластиковой карточкой в электронном замке. Лязг, глухой нарастающий гул. Платформа остановилась и с едва заметным перезвоном створки раскрылись.

Мы уселись на мягкие диванчики по бокам платформы. И лифт начал спуск.

— Слушай, Толян, объясни мне, что такое «советский»? — захотелось Зайцева вывести из уныния, в котором он пребывал по-прежнему. — Я там на плакатах, на складе, прочел лозунг: «Слава советским людям — покорителям космоса».

— Подожди, — с каким-то явным недоверием, Зайцев поднял на меня тяжелый взгляд. — Ты же говорил, что читать не умеешь?

— Я не говорил, что не умею читать, — его слова меня задели. — Я не понимаю фразы, написанные от руки. Слова печатными буквами я пересылаю через нейроинтерфейс, и он переводит в мыслеобразы.

— Сложно у тебя как, — Зайцев вздохнул. — Ну ладно. Разберемся. «Советский» — это значит, человек, который живет в нашей стране. Советском Союзе.

— Вот как? А почему же «советский»? Что это означает?

— Да хрен его знает. Не объясню. Спроси Туровского, он мужик умный, всезнающий, он тебе объяснит. Я вот, что скажу. Раньше существовала страна, которая называлась «Союз советских социалистических республик». Потом её разрушили, уничтожили. Многие очень хотели вернуть ее назад. И вот наши учёные создали такую уникальную технологию, которая позволяет воскрешать людей.

Такая технология у нас имелась. И мы ее вовсю использовали. Эта разумная раса тоже смогла ее разработать. Но пока я не видел связи, между определением «советский» и этим воскрешением.

— И что? Как это связано?

— Да очень просто связано. Многие хотели вернуть страну и, чтобы это сделал самый лучший государственный деятель нашей страны за все время ее существования.

— И сколько страна существовала? — перебил я его.

— Семьдесят лет.

— Лет? Это сколько? Как вы это измеряете?

Он взглянул на меня непонимающе, поморгал.

— Что такое лет? Год — это один оборот Земли вокруг Солнца.

— Солнце — это вон та звезда, над планетой? — махнул рукой в сторону уходящего вниз серебристого диска. — Понятно. И значит, через семьдесят лет ваша страна была уничтожена? А что случилось? Война? Разбомбили все города? Население стало вымирать? Астероид упал? Вулканы взорвались?

— Да не война! Не вулканы! Территория и люди все остались. Сам государственный строй перестал существовать. Экономика. Закрылись заводы, фабрики.

Я пожал плечами. Чем больше Зайцев рассказывал, тем меньше я его понимал. Какая разница, какой у них там был строй, если все осталось — народ, территория? И зачем ради возвращения экономической системы кого-то воскрешать?

— Так. Ну и вы решили вернуть тот государственный строй. И что это за строй?

Зайцев задумался, почесал нос, огляделся. Лифт уже проезжал очередной ярус станции. На мгновение остановился, будто станция решила похвастаться очередным захватывающим дух дизайном этажа, похожего на зал роскошного ресторана с чашей бассейна (уже высохшего) в центре. Круглые столики из полированного темного дерева. Возле стен — кадки с пальмами, засохшие, с обвисшими серыми листьями. Наверно, раньше здесь было здорово.

— Он назывался социализм, — Зайцев вновь привлек моё внимание. — Первая стадия построения коммунизма. Лучший строй в мире!

Сказал с такой гордостью, что я не удержался от улыбки. И тут перед глазами всплыл другой плакат с лозунгом «Коммунизм — стартовая площадка для освоения космоса».

— Понятно. Вам был нужен этот государственный строй, чтобы осваивать космос. Интересно.

Зайцев поперхнулся, глаза расширились, воззрился на меня, будто увидел чудище с хвостом.

— С чего ты это взял? — выдавил из себя.

— Я видел плакат с таким лозунгом.

— А ну, в общем это тоже подходит. Ну я тебе объясню. Вот скажем у вас кто владеет и управляет заводами, фабриками?

— Ну, кто владеет, тот и управляет. Те, кому эти заводы принадлежат.

— Вот. Значит, у вас капитализм. У вас отдельные личности захапали себе все — заводы, фабрики, шахты, землю. Эксплуатируют рабочих — те горбатятся за гроши, а владелец кладет прибыль в карман. Покупает себе на эти деньги яхты, самолеты, замки. А рабочие в нищете живут.

— У нас никто никого не эксплуатирует. Все наши промышленные комплексы роботизированы. Роботы выполняют программы, составленные коллективом программистов для суперкомпьютеров. И владелец завода прибыль себе в карман не кладет. Он ее вкладывает в расширение производства. Иначе его конкуренты сожрут. Ладно. Значит, у вас теперь социализм. И вы хотите построить коммунизм? Я правильно понял?

— Нет. Коммунизм мы уже построили. У нас теперь все вернулось. Только в лучшем виде. Теперь у нас все бесплатно. Учеба, медицина, жилье. И транспорт у нас теперь общественный бесплатный.

— Как это бесплатно? А что все люди тоже бесплатно работают? Кто оплачивает все это?

— Никто ничего не оплачивает. Государство все планирует и все распределяет.

— Государство? А оно откуда это берет? У вас с неба падают деньги?

Зайцев ухмыльнулся, показав, какой я несведущий идиот.

— Какие деньги? У нас нет никаких денег. Их давно отменили. Люди работают, и получают все, что нужно.

— То есть люди создают продукцию, а потом государство ее распределяет?

— Да! У нас воплощены идеи Маркса! «От каждого по способностям. Каждому по потребностям». Работают по-разному, а получают все, что нужно.

— А кто определяет потребность-то? Вот скажем у меня есть потребность в космолёте. Мне его дадут?

— Нет, конечно! — завопил Зайцев в каком-то отчаянье. — Космолёт — это излишество, предметы роскоши! Не нужны они нормальному человеку!

Судя по вскрику, Зайцев сам мечтал о космолёте. Но признаться в этом не мог. Я откинулся на спинку диванчика, помолчал.

— Толян, мой отец оплатил мою учёбу в лучшей военно-космической Академии планеты. И на 16-й день рождения подарил спейсфайтер, ну то есть, по-вашему, челнок, — я улыбнулся с чувством нескрываемого превосходства.

Зайцев насупился и буркнул:

— Ну, значит, твой отец — буржуй.

— Мой отец был маршалом. Главным экспертом в комитете обороны нашей планеты. Видел будущее вооружения на много-много лет вперед.

— Ну прямо, как Туровский, — пробормотал Зайцев. — Только его мало, кто понимает.

Да, моего отца тоже не признавали. Не понимали. Сердце сжалось от глухой боли, которую я старательно хоронил в глубине своей сущности.

— Хорошо. Значит, получается, работают у вас все по-разному, а получают одинаково?

— Получают по потребностям, — последнее слово Зайцев произнес по слогам. — Все, что нужно нормальному человеку. Наши ученые вычислили, какой уровень жизни нужен человеку для счастливой и долгой жизни. И этот уровень нам обеспечивает государство!

Я едва смог сдержать улыбку, заслушав пафосную речь Зайцева. Неужели он реально верил, что такое можно сделать? Расспросить, кого же они там воскресили — не успел.

Лифт мягко опустился на этаж и распахнул двери.

— Ну что скажешь, Толян, сколько здесь зверья?

Зайцев только криво ухмыльнулся. А я осторожно ступая, будто по горящим углям, вышел из лифта и огляделся.

Зал смахивал на небольшое кафе. Круглые столики, стулья с пластиковыми грязно-молочного цвета спинками. Слева от меня у стены изгибалась стойка администратора или баристы. За ней, конечно, никого не было. Только валялся какой-то хлам — проспекты, осколки стекла.

Над входом в спортзал висело большое табло, где на всех строчках уныло мигали надписи: «Отменено», «Отменено».

На всякий случай я включил силовое поле над головой. Сканер живности показал, что вокруг нас абсолютно мертвая материя, не представляющая никакой угрозы. Я не очень поверил в это. Чувствительным биосканером Дарлин, увы, я не обладал. Так что надо обойтись тем, что есть.

Сделал жест Зайцеву, и мы мелкими перебежками, прячась за выступами стен, за стойкой, подобрались к входу в спортзал.

— Слева там шкафчики для одежды, душ. А прямо вход в бассейн, — объяснил Зайцев.

Я понимающе кивнул. Краем глаза зацепил движение на стене. Оглянулся — пустая стена, выкрашенная охрой, расплылись грязные пятна, но на целого мимика никак не тянут. Отвернулся и вновь шорох, будто пробежала ящерица, прочертила хвостом по стене.

Бах! Кто-то схватил меня за плечи и с силой бросил об стену. Я сполз вниз и с удивлением обнаружил, что напротив стоит Зайцев, сквозь стекло шлема сверкают белками глаза, будто у зомби. В руках длинная черная палка. Откуда он ее взял? А! Оторвал ножку у стола. Вон он, трехногий, валяется рядом.

Удар! Я едва успел отклониться. На штукатурке, там, где я только что стоял, осталась глубокая вмятина. Оттолкнул Зайцева ногами. Тот пошатнулся, но ножку не выронил.

Я вскочил на ноги за спиной напарника. Но тот мгновенно развернулся. Трах! Ножка с грохотом ударила по выложенному плитками полу. Вдребезги разбив пару плиток.

Зайцев наклонился вперед, и как дикий зверь прыгнул на меня, опрокинув на спину. Башкой я опять приложился о пол. «Нейроинтерфейс. Критическое состояние! Критическое состояние!»

Этот ублюдок повредил мне электронную начинку. Если она отключится, я стану беспомощным, как котенок.

Что с ним такое? Кричать бесполезно. Явно оторвался от действительности и ничего не слышит.

Я отпрыгнул назад, уйдя еще от одной атаки Зайцева. Быстро огляделся и запрыгнул за стойку.

В засохшей луже крови — труп без головы, в костюме бармена — темные брюки, светлая куртка, расплылись бурые пятна. Лежал ничком. Под самой стойкой куча хлама — обрывки бумаги, осколки фарфора и стекла, кучка ключей с бирками. Под самой стойкой у ножки я заметил чернеющую палку. Попытался дотянуться.

Трах! Грохот разбиваемого пластика. Зайцев с диким ожесточением разбивал хрупкий материал, оставляя глубокие дыры. Щепки фонтаном.

Наконец, мне удалось дотянуться до палки, подтянул к себе. Водопроводная труба, выкрашенная грязно-синей краской. Теперь я обладал оружием.

Выскочил из-за стойки, и Зайцев тут же развернулся и набросился на меня. Удар. Две металлических дубины поцеловались с диким скрежетом. Атака! Я отразил её с большим трудом.

Включил антигравитацию на тридцать процентов. Стало легче перемещаться. Сделав лихое сальто, перепрыгнул через соперника и оказался за его спиной.

Ну так и есть. Уютно устроившись на плечах и спине Зайцева, сидела какая-то фиолетовая мразь. Смахивающая на большую ящерицу.

Отпрыгнул назад, отразил лихой выпад соперника. И мы стали фехтовать трубами, оглашая зал металлическим звоном. Зайцев бил сильно, злобно, вкладывая в атаку совершенно не мыслимую мощь. Отражая его удары, я пятился назад, пока не уткнулся спиной в стену. Зайцев почти прижал меня к ней. Выронил ножку стола и начал бить в лицо. Но кулак его отбрасывало силовое поле.

Как нейтрализовать парня? Он в скафандре, хоть и легком. В шлеме. Не прошибешь ничем. Не схватишь за горло.

Зайцев на миг остановился. Отстранился и в его руках мелькнул бластер.

Пуфф. Удар из оружия мне не повредил. Клон моего собственного бластера настроен на безопасность своего хозяина. Схватив ножку стола, которую выронил Зайцев, я приложил его по руке со всей силой, какая осталась. Зайцев охнул, выронил бластер. Я подхватил его и направил на соперника.

Нет. Если я выстрелю, Зайцеву будет каюк. А убивать его совсем не хотелось. Только снять мерзкую тварь с его спины. Я прыгнул вбок, спрятался в разрушенной стойке. Переполз за уступ стены, где стойка заканчивалась. Там наметился маленький коридорчик. Темный, лишь в конце его светил синеватым светом фонарик над закрытой дверью.

Зайцев, нагнув голову, злобно оглядывался. Как огромный орангутанг запрыгнул на стойку, спрыгнул вниз, прошёлся раскидывая ногами мусор. Не заметил меня. Вернулся в зал.

Я выкатился из коридорчика. И направил дезинтегратор на спину Зайцева. Нужно только очень точно выстрелить. Очень точно. Иначе бластер сотрет не только тварь, но и часть спины моего напарника.

Бластер пискнул, показав, что набрал половину мощи. И я нажал спуск.

Пшш! Тварь на спине Зайцева сдулась, растаяла, как синеватый дым. Парень пошатнулся и рухнул на пол.

В мгновение ока я оказался рядом.

Толик уже сидел на полу, пошатываясь. Поднял глаза на меня. Сквозь стекло шлема на меня глядели его уже вполне нормальные, но испуганные глаза.

— Ну ты как, напарник? — я подал руку, помогая подняться Зайцеву.

— Да, б… не пойму, что случилось. Вдруг вижу какую-то здоровенную гадину перед собой. Начинаю ее бить, она уклоняется. А сейчас её не вижу.

— Это я был. На тебя, на твою спину, запрыгнула какая-то ящерица что ли, фиолетовая. И ты спятил. Напал на меня.

— Да? А, извини, братан. Я не хотел. Извини.

— Ладно, забыли. Пошли в зал.

Я увидел Дарлин сразу. Роскошные каштановые волосы с розовым отсветом закрывали лицо, хрупкая фигурка. Увидел ее в дверном проеме, в конце коридора, который вел в бассейн. Она, как заведенная, медленно ходила по кругу. Я бросился к ней.

— Куда ты, черт тебя дери! — тихо пробурчал Зайцев. — Подожди!

Я вырвал руку, и быстрым шагом направился к светлеющему проему.

— А-а-а! — гортанно выкрикнула Дарлин. — Не могу больше! Больно! Отстань! Уйди!

Замотала головой, и побежала ко мне. До нашей встречи оставалось каких-то пара шагов.

Девушка остановилась, схватилась за голову, сжала в ладонях с силой. Вскрикнула.

И ноги мои будто примерзли к полу. Голова девушки взорвалась, из шеи вырвался фонтан алой крови. Забрызгал стены. Обезглавленное тело рухнуло на пол. Прошла судорога, дернулись пальцы рук и все. Замерла. Из-под тела начала медленно вытекать темная лужа. В глянце расплылись яркие пятна света фонарей, встроенных в потолок коридора.

Ноги подкосились, я рухнул на колени перед телом.

Я так долго шел к тебе, Дарлин. И мне не хватило пары секунд!