Хроники пилота: Звездолет для бунтаря

Глава 18

— Итак, сообщаю всем, что все заключенные, поднявшие бунт на лунной базе, будут расстреляны.

Ковалёв суровым взглядом обвел ряды застывших в одной позе заключенных — на коленях, руки за головой. Под дулами автоматов равнодушных, не имеющих никаких человеческих чувств андроидов.

В этот раз полковник не стал переодеваться в парадную форму, остался в форменной рубашке и брюках. Только на груди над кармашком остались планки орденов. Засученные рукава форменной рубашки обнажали мускулистые сильные предплечья. Но перед лицами сотен озлобленных заключенных он выглядел чересчур уязвимым. На лицах зэков, что рядами выстроились на полу, застыло угрюмое безразличие, но за ним скрывалась ярость, злоба, желание задушить полковника, который властвовал над ними.

Просторное помещение выглядело, как зал кинотеатра. Стулья убраны, а по стенам черными тенями выстроились андроиды. Полковник ходил туда-сюда по сцене, куда вели широкие дугообразные ступени. За его спиной висел прямоугольный экран. По краям рампы — две высоких, узких колонки, с открытыми динамиками.

— Но… — полковник демонстративно застыл в центре сцены, смерил всех мрачным холодным взглядом. — Если те, кто убил коменданта Семенова и охранников, признается в этом преступлении, то всех остальных я отпущу. Вам будет назначены наказания за бунт, который вы устроили. Но вы останетесь жить. Понимаете? Даю вам шанс выжить. Я жду. Встаньте и поднимитесь ко мне.

Двое заключенных, широкоплечий бугай, темно-синяя роба явно меньше по размеру (видно, найти не удалось другую) и второй — невысокий парень поднялись и медленно проследовали к сцене. Ковалев с интересом наблюдал за ними, чуть склонив голову к плечу.

Они гуськом, друг за другом проследовали по залу, взошли на сцену, как на эшафот и встали напротив полковника, опустив головы.

— Значит, вы признаетесь, что убили коменданта лагера и охрану? Я правильно понимаю?

Оба синхронно кивнули, не поднимая голов.

— Отлично. Тогда все свободны, а этих увести и в расход, — полковник сделал знак андроидам.

— Ковалёв, а ты не хочешь их расспросить, как они это все проделали? — не выдержал я.

Отошел от стены рядом со сценой, где наблюдал за Ковалёвым. Запрыгнул на сцену. Подошел ближе.

— Зачем? — даже не обернувшись на мой голос, холодно бросил полковник. — Они признались. Этого достаточно.

— Ну просто. Как это у вас говорится. Для очистки совести.

Ковалёв сглотнул слюну, кадык подняли и опустился на шее. Схватил стул из глубины сцены, демонстративно уселся, сложил руки на груди.

— Выслушаю. Рассказывайте.

— Ну мы… это, — начал бугай, чуть заикаясь. — Схватили Семенова, связали… И застрелили.

Последняя фраза заставила Ковалёва выпрямиться, он резко обернулся всем корпусом и бросил раздраженный взгляд на меня, а я не смог сдержать ироничной улыбки. Мы-то знали, что Семенова и охранников убили совсем другим способом.

— Застрелили, значит, — Ковалёв покатал желваки, помолчал и холодно бросил: — Пошли вон!

— Но мы действительно их убили, мы признаемся, мы…— забормотал второй парень, в умоляющем взгляде горело желание принести себя в жертву.

Ковалёв даже слушать не захотел, сделал быстрый, нетерпеливый жест охранникам-андроидам. Двое из них выскочили, стащили парней вниз, отвели на место и заставили вновь встать на колени.

— Так, кто еще хочет признаться? Я жду реальных признаний. И мне не нужно жертв. Я хочу наказать реальных преступников.

Во как! Все-таки мои усилия даром не прошли. Полковник все же решил действовать хотя бы в каком-то соответствии с правовой системой.

Из ряда у стены, за которой шли широкие окна, закрытые шторами, вышел высокий худощавый мужчина с сединой на висках. С другого ряда подняли еще один, чуть пониже ростом.

— Ага, — протянул Ковалёв. — Николай Тарасов и Кирилл Макаров. Прекрасно. Два ученых ума, которые вместо того, чтобы выполнять заказ партии и правительства на создание одного из узлов лазерной пушки, занимались изучением тахионной материи. Тайком. За что и получили по максимуму. Ну а теперь что? Убийство? Расскажите, как же вы убили коменданта и охранников. Но предупреждаю — врать не надо. Ну давай, Тарасов, слушаю тебя. Ты всегда был заводилой.

— Все было очень просто. С ребятами мы оглушили Семенова, и остальных охранников. Связали их попарно. Семенова в отдельную камеру посадили. А остальные охранников распихали по другим камерам.

Ковалёв молча кивал, но чувствовалось по его напряжению, что он не верит.

— А потом… — продолжил второй, Макаров. — Мы их прирезали. У нас с собой были заточки. Воткнули всем в горло. И все.

Ковалёв откинулся на спинку стула, скосил глаза на меня, губы скривила ухмылка. Видно, он не злится, а с иронией относится к происходящему. Хотя смешного в этой ситуации было мало. Потом спокойно, не повышая голос ни на полтона, отчеканил:

— Пошли вон.

Повисла тишина, тягучая, мучительная, непонятная. Ковалев оглядывал ряды заключенных, глубокая складка залегла между бровей.

Резкий крик разорвал в клочья мертвое безмолвие:

— Да пропустите вы меня!

Дарлин бежала по проходу между рядами заключенных. И я почти физически ощущал, как эти истосковавшиеся по женскому телу мужики провожают ее ладную стройную фигурку в облегающем белом скафандре жадным, пожирающим все прелести девушки взглядами.

Ковалев вскочил с места, как ошпаренный. Первым его желанием было броситься навстречу девушке, но он остановился, замер. Перед лицом всех этих хмурых зэков показать себя влюбленным романтиком — что может быть позорнее?

Дарлин, тяжело дыша взбежала по ступенькам, остановилась напротив нас. Ковалёв взял ее за руку, и мягко, осторожно, но очень настойчиво потащил за занавес. Увел за кулисы, в маленькую комнатку, которая служила, видимо, гримерной. Усадил на стул. Я вошел следом. Прислонившись к стене, приготовился с интересом понаблюдать сцену выяснения отношений влюбленного полковника с девушкой, которую он так оберегал.

— Дарлин, что вы тут, черт возьми, забыли? — Ковалёв старался говорить мягко, но в голосе слышалось явное раздражение.

— Я беспокоилась…

— За меня?

— За всех. Вы пропали. Не возвращались на космолёт. Мы с Ларри не знали, что делать.

Ковалев почесал в затылке, отошел к стене. Его расстроенное лицо я видел в отражении трехстворчатого трюмо, служившего единственным украшением этого закутка.

— Ковалев, а что в тюрьме нет камер? — я подошел ближе, присел на край стола. — Вы не смогли посмотреть, кто ж все-таки это мог сделать?

— Да, мать твою, — Ковалев стукнул по столику ладонью с такой силой, что подскочила забытая кем-то старая металлическая пудреница. — Все камеры кто-то вывел из строя. Все!

По залу прошел ропот, звуковая волна, чей-то голос спросил: «А где он?» И тут же раздались торопливые шаги. На пороге возник взъерошенный невысокий парень в белом халате. Вытянутое худое лицо раскраснелось, капельки пота блестели на виске.

— Товарищ полковник! Я…

— Коля, успокойся и расскажи, что случилось, — Ковалёв бросил на парня усталый взгляд.

— Я сумел восстановить запись с одной из камер. Она висит дальше, и злоумышленники о ней забыли. Но там такая оптика, там все видно. Ну по крайней мере, можно понять, кто это сделал.

— Вот как? — Ковалёв оживился. — Давай показывай. Дарлин, вы позволите?

Девушка отодвинулась, а парень поставил на столик небольшой ноутбук, открыл. И пощелкал по клавишам.

Освещенный тусклым желтоватым светом на экране отобразился тюремный коридор, ряды дверей, ведущих в камеры.

Будто ветерок пробежал по коридору, дверь камеры сама собой открылась.

— Выкрути звук на максимум, — приказал Ковалёв.

Звук усилился, и мы услышали эти чудовищные звуки задыхающегося Семенова. Ковалев дернул головой, отвернулся.

— Вы смотрите, товарищ полковник, смотрите!

— Чего смотреть⁈ — зло бросил Ковалёв. — Все равно ни черта не видно. Кто вошел, кто⁈

Но тут дверь распахнулась, воздух задрожал, разошёлся кругами, будто вода от брошенного камня. И на миг возникла фигура нашего пришельца. Он передернулся и исчез.

— Скалькутс! — как-то совершенно невпопад радостно воскликнула Дарлин. — Да, Эдгар? — повернулась ко мне. — Щит невидимости!

— Вы знаете, кто это? — с удивлением проронил Ковалев. — А что такое этот щит?

— Это система скрытности у этой разумной расы, — объяснила Дарлин.

— И откуда вы это знаете?

— Я — специалист по инопланетным разумным расам в команде Эдгара, — с гордостью и чуть насмешливо сказала девушка. — Мой нейро-интерфейс подключен к базе данных, где есть информация обо всех известных разумных расах.

— Все лучше и лучше, — протянул Ковалев со злой иронией. — Мало того, что фильтр восприятия, так еще и щит невидимости. Рей, мать твою. Почему ты не застрелил этого урода?

— Полковник, как Эдгар мог это сделать? У расы скалькутсов все взрослые особи имеют хитиновую оболочку, сравнимую по прочности с алмазом. Ее разрушить ничем нельзя.

— Только у них проблема с дыханием здесь, — добавил я. — Для их системы нужна смесь метана, сероводорода, аммиака и хлора.

— Да, верно, кислород для них смертелен, — Дарлин бросила на меня удивленный и в то же время ревнивый взгляд. — Откуда ты знаешь?

— В технических помещениях базы мы с Тимуром нашли оранжерею, где фрукты выращивают в подобной атмосфере. А потом, когда мы встретились один на один, я перебил дыхательную трубку этой твари, и она сбежала.

Ковалёв прикрыл глаза, залегли глубокие тени. Он помолчал, потом тяжело вздохнул.

— Сколько этих особей может быть сейчас на Земле? — каждое слово полковнику давалось с трудом.

— Ну, судя по тому звездолёту, что я видел на мониторе. Там, где мы с Тимуром нашли реактор… Две-три сотни.

— Оху— … — произнес Ковалёв по слогам, поднял брови. — Две-три сотни злобных пришельцев, которых нельзя ничем убить. Почти. Плюс они могут маскироваться под людей. И исчезать, когда им нужно. Я просто голову ломаю, что доложу маршалу. Значит, Рей, им нужен твой звездолёт, чтобы улететь отсюда?

— Не думаю. Таких звездолетов, как мой, надо штук двадцать, чтобы их всех вместить. Впрочем, большая часть могла погибнуть. Ну, когда их корабль разбился где-то на Земле. Или на Луне. Убить их можно, только уничтожив дыхательную систему.

— Ну что ж, для меня все абсолютно ясно, — Ковалев закрыл крышку ноутбука, помолчал.

Резко встал и вышел из гримерной. Мы с Дарлин только слышали его шаги, скрип досок на сцене. И затем его голос, сухой, холодный, без каких-либо эмоций, отдавался легким эхом:

— Мы выяснили, кто был убийцей коменданта лагеря и охранников. Поскольку вы были вовлечены в этот бунт мерзавцами, то я властью, которая дана мне, снимаю с вас всех обвинение. В самое ближайшее время будет создана комиссия по пересмотру ваших дел. Все, можете идти.

Глухой шум разом поднимающихся людей с колен, шаги. Потом стало совсем тихо. Ковалев вернулся в таком же мрачном настроении, присел на край стула.

— Мы отправляемся назад, на станцию.Маршал связался со мной. Я передал ему всю информацию. Коля, спасибо тебе, что все выяснил. Будет тебе благодарность. Может срок скостим. Рей, а ты подготовь космолёт к вылету, — бросил исподлобья на меня такой многозначительный взгляд, что вызвало у меня улыбку, которую я старательно скрыл.

Полковник хотел остаться наедине с Дарлин. Но ужасно захотелось узнать, что конкретно тот скажет девушке. Я сделал вид, что вышел, но встал так у двери, чтобы меня не было видно, зато отсюда я мог прекрасно наблюдать в трехстворчатом зеркале эту милую парочку.

Мой нейро-интерфейс передал слова Ковалёва, он говорил очень тихо, смущенно.

— Дарлин, я хотел извиниться за то, что усыпил вас, — полковник мягко положил ладонь на руку девушке, она не отдернула, лишь чуть сузила глаза, и едва заметная улыбка тронула губы. — Я хотел защитить вас. Черт знает что могло случиться. И вмешивать вас я не имел права. Простите. Вы, наверно, хотели мне дать пощечину, когда решили прийти сюда.

— Да, хотела. Но потом мой гнев угас.

Повисло странное молчание, видимо, Ковалёв собирался с мыслями, не мог решиться сказать, подбирал слова. Они мельтешили в его мозгу и составить из этих осколков хоть какую-то внятную фразу мой нейро-интерфейс не мог.

— Я все-таки хотел сказать вам, Дарлин…

Она подняла на него глаза, прикусив губу.

— Я никогда раньше не встречал такую прекрасную девушку, как вы. Я… люблю вас, Дарлин, — после этой фразы полковник закашлялся, словно у него перехватило горло. — Я хотел бы, чтобы вы стали моей женой, — почти выпалил фразу, замолчал и добавил: — Но понимаю, это невозможно.

— Вы мне нравитесь, полковник. Вы такой мужественный, сильный. Мне хотелось бы, чтобы у меня был такой защитник.

— Но вы любите Эдгара? Правда?

— С чего вы это взяли? Я никого не люблю. Я просто хочу быть свободной. Путешествовать по другим мирам. Это очень интересно.

— Ну тогда у меня есть шанс, — голос Ковалёва прозвучал почти весело, хотя усталость и разочарование все равно ощущались сильнее.

Он встал, со скрипом задвинул стул и подал руку Дарлин:

— Идемте, нам надо вернуться на станцию. А потом на Землю. Вы очень нужный нам специалист. Надеюсь, вы не откажитесь поработать с нами?

Мое любопытство я удовлетворил вполне, услышал почти все, что хотел. Спрятавшись в складках занавеса, ждал, когда. Ковалёв с Дарлин пройдут мимо. Пробежал легкий ветерок, шлейф ароматов феромонов Дарлин, слабый запах мускуса ванили и чуть более яркий цветочный. Выглянув из-за шторы, я проверил, что они ушли, зал пуст. Спустился вниз, и когда вышел из здания, насколько позволяла физическая форма, громадными прыжками (невесомость — хорошая вещь) ринулся к космолёту. Надо успеть первым.

Запыхавшись, я бросился в воздушный шлюз, с замиранием сердца дождался, когда откроются створки и выдохнул с облегчением, обнаружив, что никого нет.

Вернее, не вернулась влюбленная парочка. Лишь по всему салону разносился раскатистый смачный храп. Ларри дрых в моем кресле пилота. Из угла рта свесилась струйка слюны. Я толкнул спинку, еще раз. И лишь на третий Ларри встрепенулся, громко зевнув, потянулся в кресле так, что хрустнули кости.

— Это ты, Эдгар?

— Я, Лысый. Ты так и дрых тут все время?

— Ну да. А что?

— Ага, а еще ты жрал, — открыв створку шкафа, я обнаружил там вакуум космоса, лишь на дне лежал кусочек засохшего сыра. — Здесь было спецпакетов еды на восемь человек. На восемь, Лысый. На двое суток. А ты сожрал за один лунный день все. Это как называется? — я стукнул кулаком по спинке кресла, вытряхнув Ларри. Тот беспомощно вывалился, как мешок с песком. Но тут же вскочил на ноги. Взгляд его едва не прожег во мне черную дыру.

Выгнав Ларри, я нашел рычаг, которым полковник включил ручное управление, вернул на место. И о чудо! Все экраны вновь зажглись, закрутились диаграммы, графики, резво побежали строчки символов. Всю информацию легко и непринужденно подхватил мой мозг, аккуратно раскидав по секциям, так что я лишь расслаблено наблюдал, как растет процент проверки чек-листа. Усталость взяла свое, я задремал.

И когда взглянул на часы, обнаружил с нарастающим беспокойством, что прошло уже пара наноциклов. Почему полковник с Дарлин еще не вернулись? Ковалёв решил продемонстрировать свои мужские способности? И где-то сейчас развлекается с девушкой? Но почему я не слышу ни мыслеобразов Ковалева, ни позывных Дарлин?

Беспокойство росло внутри, тяжесть скапливалась в груди, разливалась неприятной дрожью.

Как вдруг я услышал позывной Дарлин и взволнованный, но не испуганный голос:

«Эдгар, тут Ковалёв, его похитил какой-то сумасшедший. И меня с собой захватил…»

В первое мгновение я ощутил невероятное облегчение, что Дарлин наконец-то связалась со мной, что она жива, но тут же понял, что она в страшной опасности. Просто не хочет мне об этом понять.

«Где вы находитесь? Координаты, место?»

«Не могу сказать. Это какое-то техническое помещение. И может быть это завод. Слышны звуки работающих машин…»

«Полковник жив?»

«Жив. Пока. Но этот сумасшедший хочет его убить…»

Динамик нейро-интерфейса взорвал какой-то совершенно безумный ни с чем не сравнимый хохот, будто и не человеческий вовсе. Дрожь пробрала до печенок.

«Ковалёв, я тебя убью, слышишь ты?», — хохот сменился на членораздельную речь, но исходила она от чудовищного психа.

«Убивай, Вайсерман», — баритон полковника звучал совершенно спокойно, будто он находился не в руках психованного маньяка, а сидел где-то в кафе с чашечкой капучино. — «Но отпусти девушку и ребенка. Ты обещал!»

«Да, обещал. Но я передумал, понимаешь, Ковалёв? Я хочу, чтобы они видели, как ты умираешь. И я не буду тебя сразу убивать. Это слишком просто для такой сволочи, как ты. Слишком легко! Я буду убивать тебя медленно. Так, чтобы ты мучился, как и я мучился из-за тебя, подонка!»

«Если тебе нужны зрители, позови своих людей и убивай меня на их глазах. Отпусти девушку, я тебе сказал!»

«Или что, полковник?» — динамик вновь взорвался буйным, невообразимо бессмысленным хохотом, похожем на вопли чертей из ада. «А может быть, мне вначале сделать это с твоей девушкой? Какая она милашка, куколка сладкая. Прямо, как моя жена… Такая же нежная, с такой бархатной кожей…»

«Отстань от нее, псих!» — Ковалёв все-таки не выдержал, взорвался.

«А, вот видишь, полковник, как ты переживаешь? А представь, как переживал я, когда ты не дал мне встретиться с моей женой. Она прилетела ко мне, чтобы меня увидеть. Она скучала, и я жутко скучал. И хотел ее. А ты не дал, мерзавец, подонок»

«Вайсерман, это не я тебе не позволил встретиться с женой. Это комендант тюрьмы. Потому что ты сидел в карцере! И свидание тебе было не положены.»

«Дарлин!» — я прервал этот идиотский разговор, который выводил меня из себя. «Сколько у этого маньяка еще людей?»

«Не знаю. К нему подошел один человек, сказал, что какой-то псих захватил ребенка и условия выдвигает. Ковалёв сказал, что разберется. Он пошел один, но не вернулся. А меня потом схватил кто-то и я потеряла сознание.»

Понятно, почему Дарлин не могла связаться со мной. Но дело принимало ужасающий оборот. Я не знал, где она находится. Сколько этот маньяк еще будет играть с ними, а не убьет сразу.

«Хорошо, Дарлин. Держитесь! Я иду!»

Я бросился к шкафчику, быстро надел скафандр.

— Ларри, ты со мной пойдешь.

— Ага, пойду. Разбежался.

Я замер, держа в руках шлем, повернулся к Лысому и смерил его таким ядовитым взглядом, что можно было отравить десяток змей. Еще мгновение и я бы вцепился ему в горло.

— Я в чем пойду, в этом? — Ларри натянул на груди грязно-желтую футболку. — Ты забыл, что мой скафандр отдал своему драгоценному полковнику? А он мне еще ни фига не вернул.

Да, твою ж сингулярность, я хлопнул себя по лбу. Конечно, я забыл об этом. Ковалев в скафандре Ларри так и ходил по базе.

— Ладно, сиди здесь.

— Понял. Пожрать что-нибудь принеси.

Ларри зевнул, перебрался опять в кресло пилота, и пока я одевал скафандр, проверял уровень кислорода и заряда, Лысый уже успел задрыхнуть.

Я выбрался из космолёта и направился вновь к центральному зданию. На входе меня встретили андроиды, и я уже решил, что придется объяснять, зачем я приперся сюда. Но они расступились, пропустили меня. И я прошел в воздушный шлюз совершенно беспрепятственно. Выравнивание давления показались мучительно долгой процедурой, я пару раз шлепнул ладонью по стене, рядом с экраном, где так медленно росли цифры. Наконец створки раскрылись, я оказался внутри.

И совершенно растерялся. На базе я никого не знал, кроме Тимура.

— Эй, эй, парень, — я ухватил за рукав пробегавшего мимо пацана. — Как найти Тимура? Тимура Селиванова?

— А ты кто такой? — с сильным подозрением парень смерил меня взглядом.

— Я — Эдгар Рей, пилот. Мы прилетели сюда с полковником Ковалёвым…

— А, ну тогда понятно. Тимур в лаборатории, на втором этаже. Номер двести одиннадцать. Там в конце лифт есть.

В лихорадочном волнении я бросился в конец коридора, вызвал лифт. Дарлин пока не связывалась со мной, и меня начала бить дрожь неизвестности. Скафандр среагировал на повышение адреналина, чрезмерное волнение, вколол успокаивающее. Но это мало помогло.

Лифт мучительно медленно поднялся на второй этаж, неторопливо со скрипом распахнул створки. Я выскочил в коридор, едва не поскользнувшись на гладком полу, выложенным светло-серыми пластиковыми плитами. Ага, вот номер лаборатории.

Тимур сидел за столом, уткнувшись в микроскоп, что-то рассматривал на предметном стекле. На миг отвлекался, выводил в блокноте пару загогулин, бросал взгляд на экран, где расползались какие-то странные полупрозрачные существа с усиками и тонкими ножками.

Небольшое помещение заливал ярко-белый свет из длинных потолочных ламп. Высокий узкий стеллаж разделял ее надвое. Все полки завалены пробирками, коробками, ретортами, резиновыми перчатками и прочим хламом.

— А, привет, Эдгар, — Тимур поднял голову от микроскопа, улыбнулся дружелюбно. — Что случилось?

— А ты не знаешь? Ковалева похитил какой-то псих. Хочет его убить…

— Ну и пусть убивает, — хмыкнул Тимур, откинулся на спинку кресла и лицо исказила брезгливая гримаса. — Что вы так переживаете? Если Ковалева убьют, так все тут будут прыгать от радости.

— Это почему же? — я подошел ближе, непонимающе взглянул на парня, оперся руками о столик, где он сидел.

— Потому что Ковалев — зверь лютый, когда сюда прилетает, такое устраивает. Расстреливает всех, через одного. Не разбираясь, кто прав, кто виноват.

— Но он же отпустил всех сегодня, — я растерялся от слов Тимура.

— Да, отпустил. Что-то на него нашло сегодня. Обычно он так не делает. Может съел чего.

Я отодвинул стул, присел и уставился на Тимура, стараясь сдержать колотящиеся сердце.

— Они еще и Дарлин похитили. Они вместе были с полковником. И Дарлин попала в руки маньяка.

Лицо парня вытянулось, побледнел. Так быстро вскочил, что стул с грохотом свалился на пол.

— Да, блин, что ж вы сразу не сказали? А то Ковалев, Ковалев. Хрен с этим мудаком. Вы знаете, где ее держат?

— Она сказала, что это похоже на завод, техническое помещение. Но она сознание потеряла, и как ее везли туда, не помнит.

— Угу, — задумчиво протянул Тимур. — Завод здесь всего один. По выплавке металлов — железа, никеля, платины. Здесь много платины нашли. Там все роботизировано, все линии автоматизированы.

Он подошел к столу у стены, выдвинул ящик, вытащил свернутый в трубочку лист. Отодвинув все барахло со стола, расстелил передо мной.

— Вот здесь, — ткнул пальцем в схему. — В скале вырублено три туннеля, проложены рельсы, по ним ходят вагонетки. Сгружают руду вот сюда. И затем она поднимается к заводу. Вот это здание. Завод большой, но большая часть там занимают плавильные печи. А технические помещения… — задумался. — Да, они могут быть здесь, на втором этаже.

— Как добраться до этого завода, Тимур, не тяни.

— Я покажу, пойду с вами.

— Зачем⁈ Я один справлюсь.

— Нет. Не справитесь. Мы пойдем вместе. Мы команда? Разве нет? Дарлин называла этого психа?

— Я слышал, как Ковалёв назвал его Вайсерман. И у него должны быть еще люди. Не знаю сколько.

— Вайсерман — псих отмороженный. Ковалева он ненавидит больше всех на свете. Считает, что тот поимел его жену.

— И что действительно?

— Не знаю. Но не думаю.

— Вот как? И почему? — меня удивило, что при такой дикой ненависти к полковнику Тимур не обвиняет его в еще одном преступлении.

— Ковалёв с женщинами очень деликатный. Не сравнить с тем, как он лютуют с мужиками.

— Ладно, разберемся. Скажи, Тимур, как попасть на этот завод. Скрытно-незаметно?

— Ну, есть несколько путей, — Тимур в задумчивости подергал за подбородок. — Первый. Доехать на вездеходе до входа в технический туннель. Вот здесь вход, — он развернул уголок схемы и ткнул пальцем. — Второй. Рядом с заводом есть площадка для грузовых космолетов. Они увозят готовые слитки, проволоку, микрочипы на Землю и на базу, где собирают технику. Третье. Что третье? Ах, да. Можно отсюда добраться по техническому туннелю, который ведет прямо на завод. Но там такой лабиринт… У-у-у. Заблудиться можно влегкую.

— Какой самый быстрый путь? Тимур, ну давай соображай. Может быть, он уже Дарлин на кусочки режет!