Хроники пилота: Звездолет для бунтаря

Глава 40

Я шел мимо выкрашенных оранжевой краской каменных холодных стен, рядом с которыми возвышались огромные позеленевшие от времени чугунные пушки. По выложенным серыми плитками тротуару. Слышал, как за моей спиной мрачно стучат шаги молчаливых охранников-амбалов в черной экипировке, с автоматами наперевес.

И вот она широкая и высокая арка с портиком и фронтоном, украшенным лепниной. И все это так знакомо. Широкий двор, выложенный розово-серой брусчаткой. Вход, куда сходились под углом стены, выкрашенные оранжевой краской, квадратные окна с широкими белыми рамами.

А за тяжелой деревянной дверью сферическое фойе, плоские колонны, сходящиеся на потолке, откуда нависла массивная чаша из бледно-жёлтого стекла, отделанная золотом. Залитая ослепительным светом широкая лестница расходилась в стороны на две пролета, словно лира.

Я поднимался по красной дорожке с причудливым геометрическим рисунком по краям, заботливо уложенной на ступеньки из розоватого мрамора. Высокие окна скрыты белыми собранными в волны шторами.

Вот и второй этаж, пол из благородного массива дерева, потолок, украшенный лепниной, поддерживают колонны.

Охранники не толкали в спину, чтобы я шел быстрее, не угрожали. Молчали, держались на расстояние. Прекрасно понимая, что я никуда не сбегу. Раз я пришел к ним сам.

Когда распахнул створку тяжелой дубовой двери, то амбалы не прошли за мной внутрь, остались около входа. И я вошел один.

Ничего не изменилось с той поры, как я побывал здесь вместе с маршалом Туровским и полковником Ковалевым. За тем исключением, что сейчас я пришел один.

Те же стены, отделанные красно-коричневым деревом, стол зеленого сукна. Стулья с высокими кожаными спинками и сидениями. В углу высокие архаичные часы из темного полированного дерева. Маятник размерянно ходит туда-сюда, отсчитывая мгновения вечности.

И Вождь также сидел за квадратным столом, со старомодной лампой с зеленым металлическим абажуром-чашей. Не приветствовал меня, когда я вошел. Не проронил ни слова. Я лишь отодвинул стул, и присел сам. Сложив руки на столе, вопросительно взглянул на Вождя.

— Это хорошо, товарищ Эдгар, что вы пришли сами, — подал голос он. — И согласились на все наши условия. Ведь так?

Я промолчал. И так все было ясно. Раз пришел, значит, согласен. Но разве был у меня другой выход?

— Вы согласны передать нам технологию каналов пространства-времени?

— Да, я освоил ее на том космолёте, на котором улетел с военного аэродрома. И могу рассказать о ней. Думаю, любой сможет повторить.

— Угнали с аэродрома. А скажите, товарищ Эдгар, каким образом вам удалось выдать себя за майора Кречета?

— Я включил фильтр восприятия, чтобы быть похожим на него.

— Ясно. Ну а как вам все-таки удалось спастись, когда космолёт, на котором вы летели за бандитом Крупой, взорвался?

— Крупа использовал «временной замок» и вытащил меня в последнюю секунду перед взрывом.

— И вы решили перейти на сторону бандитов. Что они вам обещали? Чем купили?

Вождь говорил абсолютно спокойно, нейтральным тоном, но от пронзительного, колючего, холодного взгляда из-под густых бровей меня колотила дрожь. Я пытался справиться со страхом, но он все сильнее и сильнее поглощал меня.

— Они обещали достать материалы для ремонта моего звездолёта. Я посчитал, что так быстрее их получу, — последнюю фразу я постарался сказать, как можно тверже, даже с вызовом.

Вождь чуть усмехнулся.

— Вы выбрали неверный путь. И проиграли. Теперь у вас есть единственный шанс спасти ваших друзей — выполнить наши условия.

Он опять начал повторяться, и это раздражало.

— Прежде всего я хочу их увидеть.

— Безусловно, — Вождь вжал кнопку на столе. На резкий звук звонка распахнулась дверь, вошел мужчина в грубой рубахе защитного зеленого цвета, черных широких брюках. Высокие сапоги гармошкой.

Вождь сделал ему едва заметный знак, и тот исчез. А через пару минут в кабинет прошли трое: Осберт, Ларри и Дарлин. Они молча прошествовали по красной дорожке, присели напротив меня. Друг за другом. Замерли, никаких чувств на лицах, ни радости, ни осуждения. Осберт и Ларри в одинаковых белых рубашках, темных костюмах, будто они собрались на похороны. Дарлин в белом платье, словно ее вытащили со свадьбы с Ковалевым. Как это все нелепо, ненужно, и абсолютно безнадежно.

— И теперь последнее условие, — проронил важно Вождь.

Я недоуменно воззрился на него, не понимая, что еще от меня он хочет.

— Вы должны рассказать, где сейчас убежище бандитов, к которым вы примкнули.

— Но вы не просили об этом! — воскликнул я, ошарашенный. — Этого не было в условиях нашего договора! Только технология устройства каналов!

— Хватит! — Вождь хлопнул ладонью по столу. — Вы не в том положении, чтобы диктовать условия. Или вы говорите нам, где сейчас бандиты, или все ваши друзья, — он ткнул трубкой в сидящих передо мной членов команды, — Будут казнены. Их гильотинируют. Вы видели, как это делается! А тела сожгут в печах крематория. Дотла. И вы не сможете их восстановить. Даже камерами жизни на вашем звездолёте.

Откуда Вождь знает, что вита-камеры звездолёта могут восстанавливать людей только при наличии образца тканей? Об этом знали только члены моей команды. Неужели кто-то из ни проговорился? Но кто? Ларри? Осберт?

Дилемма. Невыносимый выбор между решениями, и ни одно из них меня не устраивало.

— Мы ждем, — в голосе Вождя не ощущалось нетерпения.

Я зажмурился, лишь бы не видеть торжествующую улыбку, которую диктатор прятал в густых с проседью усах. И смотрящих на меня с надеждой Дарлин, Осберта и Ларри.

И когда открыл, то с облегчением понял, что лежу на кровати. Сквозь легкие синие занавески пробиваются солнечные лучи, чертят на выкрашенном серой краской полу золотую дорожку. Заставляют плясать в воздухе пылинки. Слышны резкие вскрики птиц, мычанье коров, дыханье океана. Рядом спит Зои, улыбается чему-то. Лежал расслабленно, оглушенный, придавленный тяжелым сном, ночным кошмаром, таким реалистичным, что никак не мог выбросить его из головы.

Я отвернул одеяло, стараясь не разбудить девушку. Выглянул в окно — там, на фоне бесцветно-голубого неба яркие лучи солнца раззолотили ярко-зеленый травяной ковер острова Норфолк, невысокие покатые холмы, кубики домов, коров на выпасе.

Осторожно ступая, прошел по нагретому солнцем полу, хотел принять душ, остудить разгоряченную голову, но вспомнил, что здесь тоже надо экономить пресную воду. Выскользнув за дверь, пробежался по колючей траве до песчаного берега. В нос ударила пьянящая смесь: соленый океанский бриз, хвойный аромат сосен, одуряющий запах скошенной травы, земли, коровьего навоза. Влетел с размаху в еще прохладную воду, нырнул с головой. Рассекая прозрачную голубизну, поплыл к торчащему из воды, словно большой кит, утеса. И там, сидел, прижавшись спиной к холодному камню.

Единственный выход из такого положения — умереть. Тогда не пострадает никто. Ни мои старые друзья, ни новые. Но эта мысль здесь, в тишине, покое показалась дикой. Взять и убить себя? Что может быть нелепей?

Когда вернулся, ребята уже завтракали на террасе, шумели, смеялись. Зои в легком голубом платье и белом передничке, как настоящая официантка разносила еду. Увидев меня, едва заметно улыбнулась, но так, как старому знакомому, а не мужчине, с которым провела бурную ночь, когда мы смогли, наконец, удовлетворить нашу страсть. Почему после такого наслаждения друг другом, под утро привиделся отвратительный кошмар? Может, потому что в подсознании сидело ржавым гвоздем чувство вины, что я бросил моих старых друзей, Дарлин, Осберта и Ларри?

Зои принесла мне блюдо с горой дымящихся бараньих ребрышек, кофе, булочки, и все это источало такой сногсшибательный аромат, что желудок сразу дал о себе знать, заурчал, как голодный зверь.

— Эдгар, почему ты такой хмурый? — присела рядом, оперлась локтями о стол, положив голову на скрещенные пальцы. — Раскаиваешься, что мы провели ночь вместе? — она смотрела с такой грустью, что мне стало не по себе.

— Как ты могла вообще это подумать? Это было потрясающе, — я взял ее за руку, сжал, поднес к своим губам. — Просто… — объяснить, что мне приснился кошмар, я не мог, не хотел пугать.

— Ну, лидер Сопротивления, замученный режимом, что решил дальше делать? — рядом на стул без приглашения шлепнулся Крупа. — План действий?

Я пронзил парня недовольным взглядом, но это не возымело никакого действия. Вчерашнюю вспышку гнева, когда я понял, что стал поневоле чем-то вроде святого мученика для восставших землян, вспоминать не хотелось.

Я взял одно из рёбрышек, впился зубами, сверля Крупу злым взглядом.

— Ты пожрать мне дашь? Я голоден.

— Жратва не помеха уникальным мыслительными способностям нашего гениального предводителя. Зои, принеси, пожалуйста, мне кофе.

Девушка вздохнула, но послушно встала и ушла. Крупа проводил взглядом ее точенную фигурку, которую так соблазнительно облегало короткое голубое платье.

— Аппетитная куколка. Так бы взял и съел. Увы, «но я другому отдана, и буду век ему верна». Что ты буравишь меня своим ревнивым взором? Это Пушкин. Александр Сергеевич. «Евгений Онегин».

На мгновение бросило в жар, вспомнил, как опозорился из-за этого Пушкина. Но сейчас я уже научился делать вид, что все знаю.

— Я знаю, кто такой Пушкин, — проворчал я. — Есть у меня идея, — понял, что от парня не избавишься.

— Ну-ну, слушаю.

— Помнишь космическую станцию, мимо которой космолет наш пролетал. Ну, когда мы оказались в космосе?

— Ну да, помню. Она вся разрушена. И говорят, там теперь живут жуткие твари. Если кто туда проникает, сжирают целиком.

— Это не смешно, Крупа. Я там провел несколько дней и действительно боролся с этими гадами.

— Ну и, что ты предлагаешь? Обрушить эту станцию на головы псам режима? Идея хорошая. Но, если она упадет, то убьет не так уж много. А хотелось бы побольше.

— Если эта станция упадет на Землю, то ее движки «Ядерный шторм» ввергнут вашу планету в катастрофу.

— Так, это, значит, не подходит.

— Крупа, ты — летчик, и я — летчик. Мы с тобой пилоты…

— Экстра-класса! — перебил он меня. — Только я пилот из Млечного пути, а ты из этой самой галактики Астреус.

— Ты будешь меня слушать! — я шлепнул по столу, что зазвенели ложечки в чашке кофе.

— Слушаю, слушаю, мой босс, — Крупа шутливо сложил руки в молитвенном жесте.

— Там, на станции в ангарах есть масса летательных аппаратов. Мы можем их угнать. Усилить нашу оборону.

— Это здорово. Только, как мы будем их пилотировать? Они все разные.

Заметил по глазам Крупы, как он заинтересовался. Он — пилот, а летать ему не на чем. Крупа не претендовал на мой космолет, но я замечал не раз, с какой ревностью и завистью он наблюдает за тем, как я управляю.

— Нет. Когда я был на этой станции, этот ублюдок, полковник Ковалёв дал мне универсальную инструкцию по пилотированию всех летательных аппаратов Земли. Я ее всю перенес в базу данных моего нейро-интерфейса. И план таков. Ты изучаешь пилотирование моего космолета, что я угнал с аэродрома. Мы с тобой отправляемся туда. Я угоняю один из аппаратов, а ты на автопилоте возвращаешься на моем «вороном жеребце» обратно. Или можешь сам пилотировать. А потом можем обучить наших самых способных ребят пилотировать эти аппараты. Только надо подготовить для них площадки.

— Ага, а пока ты будешь лететь на Землю на этом прекрасном летательном аппарате по тебе жахнет лазерная пушка одного из спутников режима. Это будет красивый, но беззвучный фейерверк.

— Надо привлечь Сашку Смирнова, чтобы он выковырнул из системы позывные «свой-чужой». Кстати, мой космолет в космосе невидим. У него обшивка из нанокерамических плиток, которые поглощают свет, как черная дыра.

Крупа замолчал, стал серьезен, задумался.

— Идея твоя настолько идиотская… пардон, фантастическая, что может сработать. Что еще у тебя?

— Я слетаю на материк, заберу топливные элементы. Как дела у Кузьмича с реактором?

— Прекрасно. Насколько я знаю, они уже все сделали. Пока работает на водороде.

— На водороде? Откуда Кузьмич его взял?

— Отсюда, — Крупа сделал широкий жест, показывая на океан. — Они сделали устройство, которое расщепляет морскую воду на водород и кислород.

— Это же все требует очистки, энергии надо больше, чем получается.

— Ну вот поэтому они ждут твоего урана. Кстати, из рудников ты можешь еще кое-что прихватить.

Крупа загадочно ухмыльнулся.

— Давай, рассказывай, ублюдок, — я наклонился, схватил его за ворот рубашки. — Что еще у тебя?

Но Крупа легко вывернулся, начал покачиваться на стуле.

— На материке есть месторождения всех ископаемых, которые используются для создания космических аппаратов.

— Серьезно? И какие?

— А что тебе нужно?

Я отвлекся, проверяя список, который вывел для меня нейро-интерфейс.

— Мне нужны материалы, которые на Земле называют: тантал, титан, бокситы, железная руда, медь, никель, вольфрам, серебро, золото, платина, олово.

— Это все есть в Австралии.

— И все это заброшено⁈ — не поверил я.

— Радиация, мон шер ами. Радиация не позволяет все это разрабатывать «комиссарам в пыльных шлемах».

— А вот, как раз радиации там нет, — рядом со столом возник Сашка Смирнов.

Отодвинув стул, вальяжно развалился. Схватив булочку, которую принесла мне Зои, помакал в мою чашку с кофе, впился зубами.

— О, Сашок! — радостно воскликнул Крупа. — Каким ветром тебя занесло? Мы как раз говорили о тебе.

— Подожди, Сашка, ты сказал, что на материке нет радиации?

— Там обычный фон, стандартный. Я решил проверить, запустил парочку дронов. Они измерили уровень. Правда, монстрики там бегают жуткие. Вот, к примеру, такие.

Он вытащил планшет, вызвал картинку мохнатой серой крысы.

— Ну и что тут жуткого? — не понял я. — Типичная крыса. С хвостом. В каждом подвале их сотни.

— И что, все вот такого размера? — Сашка провел пальцами по экрану, уменьшил и теперь тварь оказалась на фоне развесистого дерева, спиной доставая до его половины. — Я понаблюдал за ней. Раньше они жрали только растительную пищу, а сейчас вот.

Вывел еще одну трехмерную картинку, где мохнатая тварь с окровавленной пастью вгрызалась в останки с торчащими из них ветвистыми рогами, то ли оленя, то ли зубра.

— Ну ладно, ты меня напугал, и я никуда не полечу.

— Ну ты полетишь, конечно, — возразил Крупа. — Но только со мной. Можно и Сашку прихватить.

— Как это вы говорите? На хрена вы мне сдались! Урановые рудники фонят. И все вы получили немаленькую дозу. Будете долго умирать от лучевой болезни. И не надейтесь, что я буду лечить.

— Ничего, — с набитым ртом возразил Сашка. — У нас есть нанокостюмы. В них есть защита от радиации. Так что не переживай. Лучевая болезнь нам не страшна.

Я лишь тяжело вздохнул. Сделав пару глотков кофе, проронил, будто себе под нос:

— Жаль только гонять туда космолёт. Вот, если бы был у нас вертолёт, или флаер. Грузовой флаер. Было бы лучше.

— Флаер у нас есть, — воскликнул Сашка. — И как раз грузовой.

— Крупа, почему ты мне не показал его?

— Нечего там показывать, — буркнул Крупа.

Его лицо стало мрачным, глаза потемнели, вытащил из кармана плоскую пачку со своими чудовищно вонючими сигаретами. И с удивлением я отметил, что пальцы у него чуть дрожали. Закурил, выпустил в воздух струйку дыма, она расползлась в легкое облачко.

— Понимаешь, Лазер, — начал объяснять Сашка, поглядывая на Крупу с какой-то долей растерянности. — Там панель управления вся из каких-то каракулей.

— Так кто-то этот флаер к вам перегнал? Значит, управлять он умел?

— Ну да, ну да, умел, — Сашка запнулся, бросил взгляд на Крупу, словно ожидая от него одобрения.

— Его пригнал сюда мой младший брат, Алешка, — Крупа выпустил еще пару струек дыма, словно успокаивая себя.

— И что ж он тебе не объяснил, как этим аппаратом управлять?

— Не успел.

Повисло тягостное молчание, Крупа словно набирался сил, чтобы рассказать.

— Он умер, понимаешь, Лазер, — вместо Крупы торопливо объяснил Сашка. — Алешка угнал этот флаер с какого-то секретного полигона. Там опыты над людьми проводили. И Алешка весь больной был. Он даже дышать уже не мог нашим воздухом, только через маску. И выглядел, как скелет. Мы пытались спасти его, но не смогли.

Крупа резко вытащил из сумки на поясе небольшой планшет, поводил пальцами на экране, сунул мне под нос.

— Видишь? Они из него чудовище сделали! — в голосе Крупы я ощутил такую острую внутреннюю боль, что самому стало не по себе. — Смотри!

На экране я увидел парня, абсолютно лысого, и такого тощего, что сквозь кожу выпирали ребра, с дыхательной маской на лице, вместо человеческих рук пришиты трехпалые клешни.

— Они из него пытались сделать скалькутса, — понял я.

— Это те инопланетяне, о которых ты говорил? — вспомнил Сашка. — А зачем? Какой в этом смысл?

— Наверно, чтобы взять на свою планету, — предположил я. — Или они хотят переделать атмосферу Земли под свою. Эти пришельцы дышат не кислородом, а смесью метана, сероводорода, аммиака и хлора. Поэтому носят дыхательные маски. И на спине у них ранец с запасом этого состава.

— А ты откуда это знаешь? — нахмурился Крупа.

— Я же говорил, что Дарлин, член моей команды, сумела определить, когда мы их увидели. Ну, а еще мы с одним парнем, Тимуром Селивановым, нашли оранжерею в технических туннелях лунной базы, где в этой атмосфере выращивали какие-то фрукты.

— Мне вообще плевать, что они хотели сделать! Они издевались над Алешкой, — голос Крупы сорвался, губы затряслись. — Но он сумел сбежать на флаере. Прилетел к нам. Умирающий. И спасти его мы уже не смогли, — Крупа с силой придавил окурок в блюдце. — Ты понимаешь теперь, почему я эту свору ненавижу? И буду их убивать, пока они все не сдохнут. Все, кто убил моего брата.

— Ну в первую очередь надо уничтожить скалькутсов, — объяснил я. — Они все это придумали.

— Скалькутсы или нет, а вся эта свора служит им! Все эти Туровские, Кречеты и вся остальная шваль.

— Ладно, Крупа, я тебя понял. Но на флаер дашь взглянуть? На чем он летает?

— На водороде, — встрял Сашка.

— У Кузьмича есть баллоны с водородом?

— Ну, конечно, есть! Я сбегаю, а ты, Крупа, покажи Лазеру этот аппарат. Покажешь?

Крупа закашлялся, закрыл кулаком рот, но кивнул.

Сашка выскочил из-за стола и почти бегом понесся в сторону домика, где мы все проводили ночь. А мы с Крупой отправились к нашему подземному аэродрому. Парень всю дорогу угрюмо молчал, а я не пытался возобновить разговор. И жалел, что вообще начал его. Так в полной тишине, прерываемой лишь лязгом и скрипом цепей о барабан клети лифта, съехали вниз.

Прошли мимо моего «черного лебедя», и я не удержался и похлопал его по обшивке, словно живое существо. И оказались в просторном зале. Вспыхнул свет встроенных в потолок ламп, и я увидел в центре аппарат, чем-то смахивающий одновременно на вертолёт, космолёт и флаер. Винты у него располагались не так, как у вертолёта сверху. А выходили из обтекаемого, вытянутого каплеобразного фюзеляжа, как крылья со встроенными в них винтами. И, кроме этого, парные реактивные двигатели.

Заглянув внутрь, я обнаружил тесную кабину с двумя обычными креслами из пластика, имитирующего светло-коричневую кожу, пассажирский салон с двумя рядами кресел и просторный грузовой отсек, разделенный на секции решетками.

Кабина оказалась открыта, я вскочил на сиденье, на дугообразной панели управления абсолютно предсказуемо увидел значки алфавита скалькутсов. Мой нейро-интерфейс заработал в полную мощь, пытаясь перевести их.

Скрип и шуршанье шин о бетонный пол привлекли мое внимание. Это Сашка толкал тележку, на которой ровными рядами были выложены выкрашенные серебристо-белой краской баллоны. А за ним в зал вошел Кузьмич. Болезненно сощурился от яркого света.

— Добрый день, Эдгар. Вижу, что вы решили посмотреть этот аппарат. Если хотите, могу вам показать мой перевод надписей с панели управления.

Я вылез из кабины, решив не обижать Кузьмича — его каракули, написанные от руки, для меня не будут отличаться от закорючек скалькутсов. Но вместо клочка бумаги, он протянул довольно объемистую пачку переплетенных листов с напечатанным текстом, под прозрачной обложкой.

Присев на подножку флаера, я углубился в рукопись, и поразился, насколько четко и ясно Кузьмич смог представить всю информацию по языку скалькутсов, их алфавит — оказалось, что их несколько. Более простой и примитивный, среднего уровня, очень сложный, видимо для общения высокопоставленных лиц. И самое главное, алфавит для паролей, шифров, он был особенный, не похожий на остальные. Дан механизм создания из закорючек сложных символов, которые могли обозначать не только фразы, но и длинные описания.

— Вам это поможет, Эдгар? — Кузьмич с надеждой взглянул на меня.

— Кузьмич, это сокровище просто! — без капли лести воскликнул я. — Такая работа проделана, я восхищен.

Кузьмич смущенно улыбнулся, словно стеснялся похвалы, отошел.

— Ну что, сможешь освоить? — Рядом нарисовался Сашка, пытаясь заглянуть мне через плечо в текст.

— Да с такой информацией каждый дурак освоится. Чего вы раньше этого не сделали? — удивился я.

— Крупа не хотел, — снизив голос, объяснил Сашка. — Не позволял даже прикасаться к этой машине. Сам сюда ходил, сидел в кабине. И похоже плакал. Но мы и не трогали.

— Ладно, идите переодевайтесь, а я пока тут попробую освоить все.

— Ага, а полетишь ты на рудники, как есть — в трусах? — Крупа остановился около нас, опершись рукой о фюзеляж, глядел на меня с усмешкой.

Да твою ж сингулярность, я совсем забыл, что выскочил из комнаты, где мы спали с Зои, почти голый. Краска бросилась в лицо, ожег стыд. Прихватив папку Кузьмича, быстрым шагом направился к лифту.

Обернулся у выхода из зала:

— Ребята, зарядите топливный блок!

— Будь сделано, товарищ капитан! — Сашка шутливо щелкнул каблуками, приложив ладонь к виску в военном приветствии.

Вылетев пулей из подземного ангара, я понесся к домику, где были наши спальни, столовая. Но не успел войти, как кто-то схватил меня за руку. Остановил.

— Зои? Что ты тут делаешь?

— Тебя жду. Ты куда-то собрался? Без меня?

— Зои, мы решили полететь с ребятами на материк, и тебе совсем незачем лететь со мной. Там нужна грубая физическая сила, а не ум, — я нежно прижал девушку к себе, погладил по жестким коротким волосам.

— Ты стал относиться ко мне, как к хрустальной вазе своей мамочке. Боишься меня разбить.

— И что тут плохого? Да, я беспокоюсь за тебя. И совсем не обязательно тебе принимать участие в любом деле. И потом, надо, чтобы кто-то остался за всем этим приглядывать. Мы летим вместе с Крупой и Сашкой. Вы и Кузьмич тут должны все контролировать.

Слишком большая заботливость Зои начала раздражать. Я привык к свободе, и отчитываться за свои действия не хотел ни перед кем. Зои не то, чтобы мешала мне, но начала занимать слишком много места в моей жизни.

— У меня какое-то нехорошее предчувствие.

Я прижал ее к себе, ощутил, как она дрожит. Действительно ее что-то тревожило. Это ощущение передалось мне. И что-то внутри затрепетало также, завибрировало, но вовсе не от желания близости, а от какого-то подспудного страха перед чем-то, чего я не мог понять. Невероятных усилий мне потребовалось перебороть себя. Добрался до нашей комнаты, вытащил скафандр из шкафа. И присел на застеленную кровать. Закрыл на мгновение глаза. Хлынули бурным потоком воспоминания о нашей близости, такие яркие, словно это случилось пару минут назад. Вернусь с материка, и мы обязательно с ней все повторим. Отбросив все тревоги, я вышел и бодрым шагом направился к входу нашего подземного аэродрома, предвкушая, как «оседлаю» нового «летуна», и попробую его объездить.

Пока шел к нашему подземному аэродрому, не отпускала мысль, крутилась, словно юла, что сжиженный водород в баллонах может взорваться. И воочию представил, как содрогнется земля, как вылетит фонтан огня, и взрывная волна подбросит меня вверх.

Но ничего этого не произошло, я спокойно дошел до шахты лифта, и тот со своими обычным лязгом и скрежетом цепей о барабан, понес меня вниз. Площадка с флаером встретила меня абсолютной тишиной и пустотой. Только у дальней стены выстроились в ряд баллоны, выкрашенные в серебристо-белый цвет с маркировкой: «Осторожно! Взрывоопасно! Не бросать!»

Запрыгнул на переднее сидение кабины, заметив, что надписи на панели стали абсолютно понятны, и будто даже привычны мне. Но тут в голову проникла мысль, а как включить этого зверя? Ни ключа зажигания, ни обратной связи от электроники.

А вот она — надпись «Пуск». Вжал кнопку. Легкое жужжанье электромоторов. Вправо сдвинулся щиток, обнажив углубление с вдавленным следом от трехпалой лапы. Вложил ладонь, совместив два пальца вместе. И ничего. Полная тишина.

Между тем шум лифта возвестил, что ребята спускаются ко мне. Появились на пороге, оба в облегающих темных нанокостюмах, с поднятыми щитками, так что я видел их глаза. Сашка сразу заскочил в салон, уселся сзади меня. А Крупа залез рядом со мной на сидение второго пилота.

— Не заводится? — поинтересовался он с грустной усмешкой. — На, держи.

Снял рюкзак, вытащил аккуратно футляр, открыл его — на бархатной подкладке лежала трехпалая рука, чем-то обработанная, что сохранило её от высыхания и разложения.

Не стал спрашивать, чья эта рука. И так понимал, что Алешки, брата Крупы. Вытащив из футляра, вложил ее в углубление. Все ожило, как по волшебству, весело вспыхнули, стали перемигиваться крошечные лампочки, с панели управления поднялись виртуальные экраны, закружились вокруг меня, сложились в мерцающую голубую сферу, показывая все параметры приборов.

Забрав у меня руку, Крупа аккуратно вложил её в футляр и положил в рюкзак. Над нами, громко лязгнув, один за другими разъехались створки массивных щитов. Закрутились винты в крыльях, взревели турбовинтовые движки. И винтокрылая машина медленно поднялась, потом все быстрее, быстрее.

И вот уже остров наш начал уменьшаться, становится больше похожим на коричнево-зеленый кусочек карты. И мы направились к материку.